Обсуждение доклада протоиерея Николая Артёмова

Участники конференции в целом разделяли точку зрения прот. Николая Артбмова на значение Постановления № 362, в частности как церковно-правовую основу для рассмотрения путей Русской Зарубежной Церкви в прошлом и развития диалога, именно как внутрицерковного, в будущем.

Некоторые участники отмечали неправомерность применять к Зарубежной Церкви термин «раскол». Раскол - это когда происходит отмежевание части от целого. Но при изначальном институциональном происхождении Русской Зарубежной Церкви происходит как раз обратное — собирание находящихся в рассеянии, вне территориальных пределов России.

В частности, в этой связи было высказано соображение, что Зарубежная Церковь имеет каноническое обоснование кроме Указа № 362, еще и в постановлении Константинопольского Патриархата 1920 г., которое тогда поручило Зарубежной Церкви ведение всеми русскими в рассеянии, независимо от того в каких странах они находились.

Константинопольский Патриархат оставил за собой лишь заведование бракоразводными делами, которое было материально выгодным.

Отмежевание от церковного управления в Москве было оговорено в документах как лишь «административное» и совершилось по отношению к управлению митр. Сергия. До 1927 г. Русская Зарубежная Церковь находилась в полном общении с Москвой, насколько это тогда было возможным. Если вспомнить письмо митр. Сергия в ответ на запрос, в котором он написал: «Дорогие мои святители... решайте сами», то становится достаточно очевидным, что понятие «раскол» возникает вовсе не от того, что возникли самостоятельные зарубежные епархии Русской Церкви, т.е. что возникла Зарубежная Церковь.

При этом очень важно, что Зарубежная Церковь заняла те же позиции, на которых стоял и митр. Кирилл Казанский. Последний сейчас прославлен в Москве как новомученик. Его невозможно одновременно считать раскольником. Прославление новомучеников из числа непоминающих митр. Сергия должно определять также и каноническое отношение к Зарубежной Церкви. В Московской Патриархии установлен критерий признания и поминовения митр. Петра Крутицкого как главы Русской Церкви. Зарубежная Церковь поминала его, пока не получила подтверждение о его кончине. (Эта тема отображена в итоговом документе Конференции).

Прот. Николай: Феномен церковной диаспоры, приведший к сосуществованию различных национальных православных церквей - это естественная церковная реакция на новое положение Церкви в мире. И реальная церковная практика свидетельствует о многом. Если Сербская церковь назначила владыку митрополита Антония (Храповицкого) надзирателем всех монастырей в Сербии, то и впоследствии общение продолжалось. Например, в Германской епархии еще свосем недавно ныне покойный прот. Алексей Макеев (РПЦЗ) был духовником всех сербских священников, не священников нашей Германской епархии, а именно священников Сербской Церкви. Во время войны и после нее, до приезда большого контингента сербов и греков в Германию, Германская епархия РПЦЗ окормляла всех православных вне зависимости от их национальности. Сотрудничество Поместных Церквей практиковалось в данной ситуации положительным образом. Но вторжение враждебных Церкви сил привело к последовательному проведению политики разлада.

Начиная с 1923 г. Константинопольская Патриархия, только что сама спасенная от закрытия митр. Антонием, свидетельствовавшим перед англичанами и активно выступавшим за существование Константинопольского Патриарха, добившимся ее сохранения через англичан, стала вести борьбу с русской диаспорой как с «расколом», из-за своего одностороннего решения расширить власть Константинополя на диаспору во всех неправославных странах. Первым делом, признав «обновленцев», затем Владыке Анастасию (Грибановскому), окормлявшему русских беженцев в Турции, в 1924 г. запретили говорить что-либо на территории Константинопольского Патриархата о безбожной власти в России.

Прот. Александр Лебедев дополнил, что в 1924 г. архиеп. Анастасий (Грибановский) и архиепикоп Александр (Немоловский) еще были приглашены на всеправославную конференцию в Константинополе. Представители Зарубежной Церкви представляли на ней Русскую Церковь. Это было уже после того, как была признана «Живая церковь». Но из-за того, что одновременно был созван собор Русской Зарубежной Церкви, архиеп. Анастасий уехал за неделю до окончания этой конференции и не принимал участия в выработке окончательных решений. Вообще же иерархи РПЦЗ выступали против решений этой конференции и позднейших подобных решений. В этом смысле они тоже «мешали» Константинополю.

О. Васильева отметила сложность отношений Вселенской Патриархии с Московской Патриархией и по сей день.

В ходе дискуссии шла речь и о необходимости углубленных исследований по вопросам деятельности органов ВЧК, ОГПУ, КГБ по разложению церкви в России и за рубежом.

Дискуссия затронула и современный аспект этого вопроса. Отмечалось, что бывшего Киевского митрополита Филарета (Денисенко) лишили сана только за неподчинение тем требованиям, которые ему предъявляли. Можно предположить, что если бы он подчинился, он остался бы и до сих пор митрополитом. Упоминалась документация, публиковавшаяся после путча ГКЧП, а также в последующие годы в Прибалтике.

Высказывалось мнение, что отрицательные последствия общественого обсуждения данной тематики возможно было бы ограничить, не уклоняясь от темы, а ясно показав, как живя в стране, где правят волчьи законы, люди пытались делать добро самыми разными путями. Архиереев, которые чисто формально писали отчеты, но старались защищать верующих, не будут обвинять. Но следует учесть свидетельство и опыт архиеп. Ермогена (Голубева). Было отмечено, что для достаточно большого числа прихожан и духовенства Зарубежной церкви тема сотрудничества с КГБ - камень преткновения, поэтому в последнем послании Архиерейского собора РПЦЗ (октября 2001 г.) на эту проблему было указано.

Хотя в 1992 г. внутри МП основали Комиссию под председательством епископа Александра Костромского для разбора дел священнослужителей, сотрудничавших с КГБ, на деле эта Комиссия никаких документов не видела и, тем более, не обрабатывала.

В то же время в других странах, например в Чехии и Германии, имеется конкретный опыт обращения с подобными проблемами. На практике там к этой теме подходят бережно, поскольку известно, что при рассмотрении документов органов госбезопасности всегда надо считаться с возможностью искажений, приписок и т.д. Нынешний министр-президент Браденбурга, М. Штольпе, был деятелем евангелической церкви и одновременно неофициальным сотрудником Штази по церковной линии. Но партия Христианских демократов, находившаяся у власти в 90-е годы и пытавшаяся подорвать его политическую карьеру, не смогла доказать, что он причинял вред своей церкви или отдельным лицам. Поэтому Штольпе дальше делает политическую карьеру.

Участники конференции подчеркивали, что в Церкви большое значение имеет покаяние. В законодательстве объединенной Германии отмечено, что при самообличении применяется иной подход, чем при попытке скрыть свою прошлую дятельность. При всей болезненности этой темы, опасения в Москве, что русское зарубежье будет излишне заострять данные проблемы, не оправданы. В случае здорового развития диалога, они станут побочной темой.

Нельзя пройти мимо свидетельства Архиепископа Хризостома заявившего на Архиерейском соборе МП, что он сам сотрудничал с КГБ и потребовал обо всем этом сказать открыто. Но он добавил, что стал сотрудничать с КГБ только тогда, когда стал епископом, а в епископате есть епископы, которые стали епископами только потому, что были сотрудниками КГБ. После этого данный вопрос уже не развивался.

Другой аспект той же проблемы: В интервью русскоязычному немецкому журналу «Мир» архиеп. Феофан (Берлин) по вопросу обвинений церкви в сотрудничестве с КГБ ответил: «я не знаю ни одного священнослужителя, который был бы сотрудником КГБ». Но одновременно в той же Германии в прессе печатались материалы, посвященные генералу американской разведки Трофимову, который был тесно связан с сотрудником КГБ «митрополитом Иренеем» (Игорем Зюземилем), бывшим протоиереем и лишенным сана в РПЦЗ. Последний чуть ли не в самый момент интервью находился в немецкой тюрьме по этому делу. Трофимов был осужден, а ныне покойный И. Зюземиль ввиду срока давности, возраста и состояния здоровья освобожден На фоне информации, доступной всем, противоположные высказывания такого рода выглядят странно.

Вполне возможно целенаправленные публикации во вред Церкви о сотрудничестве с госбезопасностью, но упорное молчание не менее вредно. В 1991-1992 гг. раскрытие архивов вызвало нездоровые реакции, но столь же нездоровым явлением было поспешное закрытие их.

Была отмечена и опасность того, что подобная информация может становиться инструментом для шантажа со стороны тех, кто этой информацией владеет. Враги православия и России могут пользоваться ею, с целью дискредитировать всю Русскую церковь, все православие, и деморализовать народ в отношении высших его ценностей.

Все участники дискуссии были согласны с тем, что необходимо упорядочить обращение с архивной информацией в свете личностных и общественных прав.

В этой связи возник вопрос современной доступности архивов.

С. Фирсов рассказал, что обратившись в архив за делом давно покойного Осипова, чьи доносы давно опубликованы, он получил отказ. На возмущенную реплику его: «Как же так - на покойников не даете материалы, а в 1992 г. опубликовали доносы на здравствующих архиереев», последовал ответ: «Да это было, но разработочные документы не имеют срока давности». Сейчас уголовные дела выдаются, а разработочные нет.

С. Петров подтвердил сказанное С. Фирсовым, сообщив, что папки с доносами из следственного дела Патриарха Тихона за 1922 -1925 гг. не выдаются до сих пор.

М. Назаров заключил, что такой подход в управлениях архивов царит потому, что нынешнее государство считает себя преемником советского государства.

А. Журавский напомнил о существовании корпоративных интересов. Он указал на то, что существует ряд людей, которые имеют практически неограниченное право работать в определенных архивах. Подтверждая это, участники обсуждения назвали некоторые имена "привилегированных" таким образом лиц, пользующихся доверием и публикующих свои изыскания по истории Русской Церкви. Это для науки нездоровое явление.

(Соответствующий пассаж вошел в итоговый документ данной конференции).