Проблемы освоения культуры

Процессы освоения культуры, формирования лич­ности, отклонений индивидуального поведения от норм и их коррекции рассматриваются в той ветви психоло­гической антропологии, которая связана с изучением корреляции между психическими и социокультурны­ми закономерностями, и носят специальное название «культура и личность». Истоки этого направления прослеживаются в этнопсихологии, начавшей форми­роваться в Европе со второй половины XIX в. Этому периоду дисциплина обязана такими понятиями, как «национальный характер», «национальная психоло­гия», и обозначением «этнопсихология». В развитие исследовательского направления значительный вклад внесли такие мыслители, как Г. Тард, В. Вундт и др.

В США значимость психологии в изучении культу­ры одним из первых утэерждал Ф. Боас, переносив­ший европейский опыт на американскую научную почву. Значительное влияние на формирование на­правления оказали психоаналитические концепции как 3. Фрейда, так и постфрейдистов — К. Юнга, К. Хорни, Э. Фромма, а также А. Маслоу. В его концептуальный состав вошли идеи бихевиоризма, гештальтизма. Его фи­лософские начала тесно связаны с именами В. Дильтея, О. Шпенглера, Ф. Ницше.

Первоначально (конец 20-х — начало 30-х гг. XX в.) направление «культура и личность» было связано с изучением процессов освоения культуры человеком. В этот период были созданы классические модели М. Мид, Р. Бенедикт, А. Кардинера и др. В рамках направления шла активная разработка категорий и по­нятий, соответствующих изучению темы, таких как «личность», «социализация», «инкультурация», «сте­реотипные культурные формы, культурные образцы, конфигурации» («культурные паттерны») и т. п. Опре­делились и основные фокусы исследовательского ин­тереса: социализация, инкультурация ребенка и её по­следствия во взрослой жизни. Им соответствовали темы культурной обусловленности базовой структуры личности («национального характера»), психических отклонений и заболеваний, значения раннего опыта детства для формирования личности, исследуемые на протяжении 30-х — 40-х гг. XX в.

Основной задачей, решаемой в этих рамках, стало изучение жизненного пути, судьбы индивида в специ­фичном социокультурном окружении. Считается, что таким образом открывается возможность понять явле­ния культуры на уровне представлений, чувств и дей­ствий людей. Особое значение придается тщательно­му отделению индивидуально специфичных от соци­ально типичных черт и проявлений личности.

Дж. Хонигман, обобщая сложившиеся за первую половину XX в. представления о личности в рамках исследовательского направления «культура и лич­ность», связывал их со стандартизированными моде­лями действования, мышления, чувствования, характер­ными для членов устойчивой группы людей[74]. Для изу­чения психической базы формирования индивидов как субъектов, создающих и поддерживающих культуру и социальную структуру, используются понятия и тео­рии, характерные для психологии (включая психиат­рию). В то же время здесь изучается влияние культуры и социальной структуры на жизнь индивидов, в том числе на их поведение и душевное здоровье.

Исследования «национального характера» приве­ли к уточнению терминологии. Было сформулировано понятие «базовой», или «модальной», личности, кото­рое означало устойчивую совокупность личностных черт, характерную для большинства членов сообщества и сложившуюся под влиянием общих для них моделей социализации и элементов условий существования. Например, А. Кардинер относил к базовым личностным чертам технику мышления; чувства, обеспечивающие конформность к ожиданиям и требованиям других; от­ношение к трансцендентному, сверхъестественному[75].

Однако идея базовой структуры личности, бывшая центральной в рамках направления «культура и лич­ность» в 30-х — 40-х гг. XX в., постепенно сходила на нет и сегодня не играет заметной концептуальной роли. Тогда как антропология детства, нормы и патоло­гии продолжают оставаться устойчивыми темами изу­чения.

К этому времени складывается определение лич­ности как совокупности освоенных культурных форм переживаний, суждений, поведения. В такого рода определениях подчеркивалась культурная детермини­рованность как внутриличностных процессов — вос­приятия, мышления, переживаний — так внешних индивидуальных проявлений — речевых суждений, поведения. Значительная роль в изучении процессов освоения культуры принадлежит понятию «культурные паттерны». Ими называются устойчивые совокупнос­ти технологий мышления, поведения, взаимодействия, последовательности действий, построения суждений, различного рода культурные формулы и символы, выделяющие определенные представления о реально­сти. Именно они рассматриваются как «объекты» ос­воения в процессах инкультурации и как регуляторы информационного обмена в процессах культурной коммуникации.

Большое внимание исследователи уделяют эмоци­ональной сфере личности. Эмоции определяются как сфера переживаний индивида, детерминирующая по­нимание им ситуации, в которой он находится, и моти­вы его поведения в этой ситуации. Эмоции в своем «операциональном», «инструментальном» значении социализуются, то есть в процессе освоения своего окружения индивид научается структурировать свои чувствования и их внешние проявления в соответствии с культурно установленными формами. В этом качестве эмоции считаются существенным мотивационным фак­тором, моделирующим поведение личности в стандар­тных социокультурных ситуациях (Дж. Хонигман, С. Эш, Г. Марри и др.).

После Второй мировой войны в рамках направле­ния происходит сдвиг в сторону обобщения эмпири­ческого материала, полученного в предыдущие годы, рефлексии к теоретическим и методологическим осно­ваниям дисциплины. В конце 1940-х — начале 50-х гг. появляется целый ряд работ, среди которых следует выделить монографию Дж. Хонигмана «Культура и личность» (1954), где направление представлено в обоб­щенном систематизированном виде, как особая теоре­тическая ориентация.

К началу 1960-х гг. происходит внутреннее струк­турное переопределение направления. Активизирова­лось обсуждение его исходных теоретических и мето­дологических оснований с выделением уже определив­шейся специфики, принципов подхода к изучению человеческой реальности, проблемных областей. Стал обсуждаться вопрос об изменении названия дисципли­ны. Этому способствовал выход в свет работы под ре­дакцией Ф. Хью, озаглавленной «Психологическая ан­тропология», что дало новое имя всему направлению. Соответственно определилась специфика линии «куль­тура и личность» в этих рамках. В общем виде её можно определить следующим образом: «С тех пор как подтвер­дилась гипотеза о том, что социокультурная вариабель­ность осуществляется через процессы функционирова­ния и развития отдельных личностей, в рамках психо­логической антропологии настало время принять в качестве фундаментального положение о том, что фун­кционирование и база культур и социальных систем зависят от того, насколько характерные для них ценно­сти освоены их отдельными представителями»[76].

¹