Фрейд считал, что половое влечение и его следствия формируют какотдельные личности, так и цивилизации. Его идеи стали частью растущегосопротивления ханжеству и невежеству в западных странах. Европу ждалопробуждение. Знание о половых проблемах не означало для Фрейда сексуальнойвседозволенности, хотя многие люди, в том числе некоторые ученики, не смоглиувидеть этой разницы. Сам Фрейд жил строгим пуританином и одобрительноотзывался (в 1908 году) о немногих героях, которые могут справиться сосвоими животными инстинктами. Он знал, что принадлежит к этой элите. Фрейд старался всеми силами доказать, что область половой жизни быланавязана его профессиональному вниманию. О своих собственных чувствах он неупоминает. Из его идеи о том, что важна не сила страсти, а сила характера,необходимая для того, чтобы с ней справиться, вытекает, что чем человекчувственнее, тем больше его заслуга, если он ведет себя противоположно своимжеланиям. Однако Фрейд редко выражал эту идею подобным образом. Мысль о том, что неврозы имеют "сексуальную этиологию", как рассказалФрейд в 1914 году, принадлежит совсем не ему. На него повлияли троеучителей: Брейер, который однажды сказал ему, что "тайны супружескогоалькова" могут играть важнейшую роль; Рудольф Хробак, ведущий гинеколог,который сказал, что единственный полезный рецепт для женщины с больныминервами и мужем-импотентом - это "взять нормальный пенис и повторить дозу";и Шарко со своим восклицанием: "Но в таких случаях это всегда зависит отгениталий - всегда, всегда, всегда!" Без сомнения, со стороны Фрейда было благоразумно молчать о своихсобственных наклонностях. Его последователи старались не распространяться обэтом, но даже при самом поверхностном рассмотрении жизни Фрейда становитсяочевидно, что этот человек глубоко и лично интересовался сексом. Юнг, друг,который превратился во врага, сказал, что Фрейд потерял Бога и заменил егодругим привлекательным образом - сексом, но это едва ли больше чем попыткауязвить его. Его мысли по поводу актуальных неврозов - неврастении и тревожности,возникающих при "ненормальной" половой жизни, - были разработаны уже послеженитьбы. Он не просто принимает моралистскую точку зрения, распространеннуюв то время и десятилетия спустя, что "контроль рождаемости" и мастурбациявредны, но приводит и факты, подтверждающие это. Он считал, что неврастенияи неврозы тревожности возникают при подавлении половой функции. Фрейд был напути к этой идее еще в 1887 году, когда рассказал Флису о своей пациентке,госпоже А. Уже к 1892 году он подробно обсуждал с другом ее случай и втайнепопросил его найти для нее контрацептив, который бы ей не повредил.Многочисленные случаи из его практики свидетельствовали, что презервативы,прерванное половое сношение и сношение без оргазма мужчины являются главнымивиновниками. Эти случаи никогда не были им подробно описаны или хотя быподсчитаны. Фрейд считал, что симптомы - несварение желудка, боль в спине,усталость, тревога и т. п. - вызываются отравляющими веществами, которыеорганизм вырабатывает в случае подавления половой функции. Перспективы уобразованных классов были мрачные, и, по мнению Фрейда, низшие слоинаселения вскоре должны были оказаться в плачевном состоянии. Опубликованныеработы на эту тему появились у него ближе к концу века, но уже в феврале1893 года он пишет об этом Флису в апокалиптическом настроении. Актуальныеневрозы "легко предотвратить и совершенно невозможно вылечить". Одно изрешений, призванных исключить мастурбацию, вело за собой риск заболетьсифилисом, потому что пришлось бы прибегать к услугам проституток.Альтернатива - "свободные половые отношения между молодыми мужчинами инесвязанными молодыми женщинами" - представлялась возможной лишь при наличии"безвредных способов контрацепции". Фрейд был против презервативов, считая,что они опасны и неприменимы для тех, кто уже страдает неврастенией. В отсутствие такого выхода общество, похоже, осуждено на то, чтобыстать жертвой неизлечимых неврозов, сводящих на нет радость жизни,разрушающих семьи и передающих эти беды всему новому поколению. Низшие слоиобщества пока ничего не знают о мальтузианстве [контрацепции], но вскоре онипридут к нему естественным путем и окажутся жертвой той же злой судьбы. Навязчивая озабоченность Фрейда презервативами и мастурбацией (а такжене менее вредным воздержанием) была куда менее серьезна, чем та работа,которую он проводил с истериками, пытаясь пролить свет на психическиепроцессы и природу человеческого сознания. Это видно в каждом письме Флису:Фрейд изобилует обобщениями. "Каждый" случай неврастении связан с половымипроблемами, пишет он; "любое количество" связано с прерванными половымисношениями. Данные, как считал Фрейд, позволяют ему сделать такие выводы, которыеон затем высказывал своим пациентам. "Они восклицают, словно громомпораженные: 'Никто раньше меня об этом не спрашивал!' - и уходятприверженцами новой веры". Нам приходится верить Фрейду на слово, что такдействительно и было. Он ставил диагноз невроза, задавал пациенту вопросы оего половой жизни, обнаруживал в его прошлом мастурбацию или попыткиконтролировать рождаемость, и - оп-ля! - решение было готово. Фрейд обладал более широкими взглядами, чем врачи-догматы, считавшиеконтрацепцию и мастурбацию извращениями, которые разлагают моральный обликчеловечества и становятся причиной болезней. И все же многие годы его идеи ополовой жизни человека были столь же ошибочны, а может, и более опасны,потому что являлись частью сложных теоретических выкладок. Его осуждение(сначала в письмах Флису, а затем и в статьях) презервативов, прерванногополового сношения и тому подобного наводит на мысль, что он личноинтересовался этой проблемой. Мрачное пророчество о "разрушении семьи",высказанное Флису в начале зимы 1893 года, шло из глубины души. Фрейд считал себя неврастеником, о чем даже упоминал в своих письмах.Во время военных маневров он писал об этом Брейеру; сообщал он об этом исвоей невесте, когда был в Париже в феврале 1886 года: "Моя усталость - этонечто вроде небольшой болезни. Ее называют неврастенией". Эрнест Джонс,который читал неопубликованные письма Фрейда, утверждает, что в те дни уФрейда были такие симптомы, как перемены настроения и "необычное ощущениеусталости". Фрейду наверняка приходило в голову, что вынужденное воздержаниево время долгого периода помолвки было одной из причин - а возможно, иглавной причиной. Он говорил Марте, что, когда он с ней, его усталостьисчезает "как по мановению волшебной палочки". Женитьба поправила бы положение, если бы не новая проблема - дети. Егомать, Амалия, беременела восемь раз за десять лет. К тому времени как Фрейдженился, образованные люди все чаще стали прибегать к контрацепции, но этатенденция обошла Зигмунда и Марту стороной. Всего за восемь с лишним лет онародила шестерых детей - почти как Амалия. Ее беременности были проблемой нетолько для нее, но и для самого Фрейда. Во время помолвки он упоминает вписьме о "троих детях, о которых ты преждевременно начала мечтать". Троедетей - это контрацепция или сокращение половой жизни. К 1880 году уровень рождаемости в Германии стал падать. У женгосударственных служащих и интеллигентов рождалось гораздо меньше детей, чему более бедных слоев населения. Особенно быстро начали сокращаться семьиврачей. В Австрии или любой другой стране, где государственной религией былкатолицизм, рождаемость снижалась не так быстро, но Фрейд не придерживалсяни этой религии, ни какой-то другой. Эрнст Саймон считает, что его принадлежность к еврейскойнациональности, "наследие ортодоксального иудаизма предков" повлияли на еготочку зрения и он считал секс чем-то вроде обязанности перед своим народом.Трудно представить себе, что Фрейд-атеист думал об этом в таком ключе. Тотже автор отмечает, что к 1890-м годам в "среде либеральных евреев-буржуа"шестеро детей за несколько лет уже были редкостью. Фрейд не раз высказывал надежду, что Флис откроет приемлемый способконтрацепции, и добавлял, что это принесет пользу человечеству. Впрочем, егожена продолжала беременеть, и помощь нужна была по более конкретному адресу.В июле 1893 года, три месяца спустя после рождения пятого ребенка, Фрейдписал, что считает Флиса "мессией", который найдет ответ. В мае 1895 года,когда Марта уже два месяца носила их шестого ребенка, Фрейд выражал радостьпо поводу того, что его друг, возможно, решил проблему контрацепции,добавляя: "Для меня спасение на пару месяцев опоздало, но, быть может, этопригодится в следующем году". Вопрос в том, почему существующие методы предотвращения беременности неподходили Фрейдам. Все барьерные контрацептивы в то время уже существовали.В Лондоне их рекламировали в иллюстрированных брошюрках, продавали на улицахпобеднее и даже высылали по почте. Можно было приобрести самые разныеколпачки, губки и диафрагмы. Резиновые презервативы были довольно грубыми,но те, что делались из кишок животных, использовались уже веками. Все этобыло доступно и в немецкоязычных странах, где производилась большая частьэтой продукции. Еще до женитьбы Фрейд исследовал проблему контрацепции. В его личнойбиблиотеке в Музее Фрейда в Лондоне есть три брошюрки, посвященные женскимметодам. В первой (написанной Карлом Хассе в 1882 году) контроль рождаемостиобъявляется "долгом гуманности" и выражением доброго отношения к женам. Вприложении содержатся практические советы по применению маточного кольца, атакже цены и адрес производителя во Фленсбурге. Во второй брошюрке (1883)Карл Капельманн возражает Хассе и утверждает, что маточное кольцонеэстетично и аморально и превращает женщину в "инструмент для поллюции" ипроститутку. В третьей, написанной неким доктором Отто (1884), выраженаболее либеральная точка зрения. Совершая нападки на контрацепцию, Фрейд не упоминал женскиеприспособления, разве что косвенно. В 1898 году он пишет о необходимостинайти что-то, что бы "не ранило чувства женщины". Возможно, Марта тоженаходила маточные кольца и диафрагмы неэстетичными. В то же время в письмахк Флису Фрейд постоянно осуждает презервативы. Некий господин К. лишилсяиз-за них силы, а фон Ф. пребывает в депрессии. Что касается методов, нетребующих применения посторонних приспособлений, coitus reservatus* иinterruptus**, к ним Фрейд был еще более строг, чем к презервативам. Этопозволяет предположить, что он предпочитает пользоваться одним из них,скорее всего, interruptus. * половой акт без копулятивных фрикций (лат.). ** прерванный половой акт (лат.) Возможно, после свадьбы он убедил Марту начать пользоваться маточнымкольцом, но ей это не понравилось, и она решила, что контрацепцией должензаниматься он. Зигмунд, вероятно, пробовал разные методы и стал связывать ихиспользование со своей постоянной неврастенией и фобией путешественника.Таким образом, две проблемы - стремление предотвратить беременность жены иневрозы, в которых он винил контрацепцию, - как бы дополняли друг друга. В рождении детей у Марты можно заметить некоторые закономерности.Матильда, первый ребенок, была зачата в январе 1887 года, четыре месяцаспустя после свадьбы, и родилась 16 октября. Мать кормила ее всего два-тридня, после чего наняла кормилицу, которая приехала 19 октября. Та им непонравилась, и 24 октября ее место заняла новая. Поскольку Марта не кормила ребенка, она могла забеременеть скореераньше, чем позже - лактация имеет контрацептивное действие*. В таком случаеженщина может зачать уже через два месяца после родов. У Марты это моглопроизойти в январе или феврале 1888 года. Ее второй ребенок (сын Мартин) былзачат в марте 1889 года, то есть семнадцать месяцев спустя после рожденияМатильды. * Ошибочное заключение. В действительности лактация не всегда оказываетконтрацептивное действие. - Прим. ред. Перерывы между следующими тремя родами и зачатиями составляютсоответственно пять, пять и три месяца. Это означает, что у детей быликормилицы, а супруги жили регулярной половой жизнью без предохранения.Только зачатие последнего, шестого ребенка, Анны, произошло двадцать тримесяца спустя после предыдущих родов. Все это время, как Фрейд говорил Флисупосле события на горе Ракс в августе 1893 года, они с Мартой спалираздельно. В начале 1888 года, когда Марта снова могла забеременеть после рожденияпервого ребенка, Матильды, Фрейд, скорее всего, решил прибегнуть кконтрацепции. Если его неврастения усугубилась как раз в это время, этовполне объясняет его эмоциональное отношение к контрацептивам. Возможно, ончувствовал себя еще более подавленным, чем обычно, и объяснял это неврозом.Нужно было найти причину, и Фрейд решил, что во всем повинна контрацепция.Он использовал ее в 1888 году, чтобы отложить появление второго ребенка, новпоследствии отказался, и третий, четвертый и пятый ребенок появились насвет один за другим. Если это верно и Фрейд ошибочно считал контрацепцию причиной своейдепрессии в 1888 году, нам все еще нужно объяснение, почему на самом делеего здоровье в этот период ухудшилось. Быть может, ответ кроется в егоработе с истеричками, в частности, с фон Либен? Известно, что Фрейд былочень чувствительным человеком. В 1890-х годах его беспокойство по поводусвоих теорий и карьеры привели к сердечному неврозу и постоянному страхусмерти. Нерешительный в половых вопросах, женившийся только в тридцать,возможно, он начал семейную жизнь с яркими фантазиями. Секс стал для негоновым удовольствием, но он принес с собой и новые проблемы. Его пациенткибыли нервными, пылкими, привлекательными женщинами, которые если и нерассказывали ему прямо о сексе в своей жизни "а в этом тоже нельзя бытьуверенными), то намекали на это. Было бы естественно, если бы это наводилоего на мысли о сексе в своей собственной жизни. В течение следующих десяти лет в мозгу внешне аскетичного итрудолюбивого Фрейда формируется теоретическая основа концепции эротическихпотребностей и расстройств человека. Когда Брейер передал ему фон Либен,потому что никто не знал, что с ней делать, этот процесс только начался.Длительная работа с такой требовательной и яркой личностью, несомненно,должна была иметь последствия. Жизнь Фрейда - дом, дети, придирчивая иаккуратная Марта с белоснежными простынями, ночное сидение за статьями присвете керосиновой лампы - была взбудоражена присутствием своенравнойженщины, которую он называл (не один раз в письмах Флису) "своейпримадонной" и "учительницей". Шандор Ференци, коллега и доверенное лицо Фрейда в двадцатом веке,писал о том, как его учитель работал в ранние годы. Предположительно, этизаписки были основаны на рассказах Фрейда. В мае 1932 года Ференци отмечал,что Фрейд работал со своими первыми невротиками "страстно" и "увлеченно","если необходимо, часами лежа на полу рядом с человеком, бьющимся вневротическом припадке". Имелась ли в виду конкретная пациентка, требовавшаястолько внимания, и не была ли это Анна фон Либен? Фрейд подчеркивал, что онне мог позволить ей освободиться от эмоционального гнета с другими врачами.Только с Фрейдом у нее получались "все слезы, все выражения отчаяния",необходимые для катарсиса. Как и в случае Йозефа Брейера и Берты Паппенгейм,для "лечения разговорами" было необходимо его присутствие. Не обнаружил лион, как Йозеф с Бертой, что за такие близкие отношения приходится платить? Психоаналитики впоследствии признают наличие элемента эротики вотношениях пациента и аналитика и будут считать его довольнораспространенным. Психоаналитик, как писал Фрейд в 1914 году, знает, чтоработает с мощными силами и должен "продвигаться так же осторожно идобросовестно, как химик". В 1888 году он и не подозревал о существованииэтих "мощных сил". Было бы неудивительно, если бы его посещения Анны фонЛибен создали бы между ними некие эмоционально-интимные отношения с оттенкомэротики, с которой он не мог справиться. Возможно, именно потому в "Этюдахпо истерии" об Анне написано так мало. В девятнадцатом веке люди говорили овраче - любом враче - и его пациентках-истеричках с понимающей улыбкой.Аксель Мунте, наблюдая за Шарко в "Сальпетриере", сказал, что он разделяет"судьбу всех невропатологов - его окружает толпа невротических дам". В описании ранних случаев истерии появляется тема секса, хотя и неочень явно, потому что Фрейд, по его собственному признанию, еще сам неосознавал в полной мере ее значимости. В некоторых случаях проблема сексавыходит на первый план, как, например, в истории Катарины. Еще одна - этоистория "Девушки с зонтом", случай которой был описан в примечании к книге.Это была дочь врача, у которой были проблемы с ногой, и для ходьбы онаопиралась на зонт как на трость. Под гипнозом в присутствии отца она сказала"всего одну значительную фразу", которая намекала на сексуальнуюпсихологическую травму, связанную с ним. Отец больше не приводил дочь кФрейду. Позже Фрейд создал теорию о сексуальном совращении (соблазнении)детей, от которой впоследствии отказался. Он не мог разобраться всексуальности своих родителей и в своей собственной. В этот же ранний период одна пациентка проснулась от гипнотического снаи "обняла меня за шею", причем в этот момент в комнату вошел кто-то изприслуги. Фрейд описывал этот эпизод не раз. Была ли это Анна фон Либен илиже Фанни Мозер, которая за свою жизнь перевидала немало врачей и, какговорили, спала не с одним из них? После смерти Фрейда Волчий Человек объяснил одной журналистке, почемуФрейд, которого он знал не только как психоаналитика, но и как друга,предпочитал сидеть на кушетке в голове пациента. "У него была пациентка,которая хотела его соблазнить, - насмешливо заявил Панкеев, - и онапостоянно задирала юбку". Возможно, это правда, и Фрейда преследовали соблазнительницы. Если итак, они были разочарованы. Впрочем, мы можем предположить, что некоторые изних причинили ему немало страданий.
Глава 12. Друг
В 1890-х годах Фрейд часто страдал от неуверенности и беспокойства, иего поддерживало лишь желание доказать, что он может разгадать тайнучеловеческого сознания. Он был как легендарный герой, который стремитсявыполнить задачи, непосильные для смертных. Он считал решение делом жизни исмерти, от которого действительно зависела его жизнь. Им владел суеверныйстрах смерти в определенном возрасте (он думал о различных годах), егоздоровье оказывалось таинственным образом связанным с его мыслями. Если быне письма Флису, мы знали бы об этом очень немногое. Внешне в жизни Фрейда ничего особенного не происходило. Он был главойрастущей семьи. Пациенты, приходившие на прием, наверняка иногда слышалидетские крики за стеной. Но видели они только служанку, которая провожала ихв узкую комнату для ожидания (жесткие сиденья, старые журналы), а такжесамого Фрейда в кабинете - одетого с иголочки, темноглазого, пропахшеголюбимыми им сигарами. Он, бывало, выкуривал до двадцати штук в день - по егословам, это было его "щитом и мечом в битве жизни". Светская жизнь Фрейда была достаточно скромна. Традицией стали вечера,на которых они играли в тарок, популярную в Вене карточную игру. Фрейдиронически называет субботнее времяпрепровождение "оргией тарока". Обычнотарок следовал за сытным ужином у Леопольда Кенигштейна, окулиста, и егожены. На следующее утро все страдали от несварения желудка. Оскар Рие тожепринадлежал к числу друзей, игравших в тарок, но у него дома Фрейдчувствовал себя не так комфортно. Оскар не всегда хорошо отзывался о егоработе, а его жена Мелани угощала гостей цыпленком и цветной капустой,которые Фрейд терпеть не мог. Родители Фрейда жили неподалеку, в Девятом округе, и он регулярно бывалу них в гостях. Приблизительно в 1892 году они поселились на улице подназванием Грюненторштрассе, которая с одной стороны выходила на канал и былавсего в квартале от Берггассе. Там квартиры стоили дороже, чем вЛеопольдштадте. Фрейд присматривал за своими родителями и хотел, чтобы встарости они жили поближе к нему. В 1894 году Якобу было уже семьдесятдевять и его здоровье начинало ухудшаться. Амалия, на двадцать лет моложеего, оставалась энергичной и властной и требовала почтительности от детей,особенно от своего первенца. Возможно, регулярное несварение желудка поутрам в воскресенье у Фрейда было связано не с обильным субботним ужином, ас предстоявшим очередным визитом к матери. В семье Фрейду было не с кем обсуждать свои психологические идеи. Одинили два раза он говорил Флису, что "женщины" не одобряют того, что онделает. Марта никогда особенно не интересовалась его работой, хотявпоследствии он смог говорить о ней с Минной, сестрой Марты, не вышедшейзамуж и оставшейся старой девой. Понимания со стороны коллег было тоже мало.У Оскара Рие были сомнения по поводу его теорий, равно как и у Брейера.Последний писал с Фрейдом книгу об истерии, но не поддерживал его выводов осексуальных проблемах. Фрейд жаловался Флису, что в книге не появится некий"перл", "потому что... сексуальный фактор не должен быть включен". Флису он доверял. Как и Фрейд, тот стремился достичь гораздо большего.Его работа частным отоларингологом была всего лишь началом. Первая теорияФлиса была связана с носом, органом, который, как он решил, физиологическисвязан с гениталиями и имеет значение в половой сфере человека. Его второйпроект был более общим. Как истинный последователь Дарвина он считал, чточеловеческое существо циклично. В его воображении появилась математическаятеория "биоритмов", построенная вокруг женского двадцативосьмидневного циклаи мужского (его собственной идеи), двадцатитрехдневного. Теория былаоснована на научном пророчестве: периоды болезней и даты смерти определялисьматематическим аппаратом, который понимал разве что сам Флис. Как сексуальноориентированный нос, так и пророческие биоритмы нравились Фрейду, которыйвсегда помнил о своем образовании физиолога и склонялся к теориям,гласившим, что сознание определяется организмом. В каком-то смысле Фрейд и Флис были похожи. Оба они вынашивали странныеидеи и искали сочувствующих слушателей. Фрейд, похоже, нуждался во Флисебольше, чем тот в нем. На протяжении многих лет его восхищение другом былобезгранично. Возможно, между ними было и физическое притяжение (по крайнеймере, по признанию Фрейда, оно было с его стороны). Флис был очень уверен всебе и жил в достатке. У его жены Иды из семейства Бонди из Вены, былисобственные средства. В письмах Фрейда чувствуется, что он завидует уму иуверенности друга. Он даже жил в более подходящем городе. Берлин был городомсовременным, космополитическим, в отличие от Вены. Позднее Фрейд решил, что его профессиональная деятельность оченьограничена тем, что он вынужден работать только с венцами, а точнее, свенцами еврейской национальности. Поэтому он познакомился с Юнгом иобратился к Швейцарии. Флис был первым шагом в этом направлении. Австрийскаяимперия разваливалась. Немцы, занявшие лидирующее положение в Европе,строили планы о создании своей собственной мировой империи. Евреи с востока,в том числе Фрейды, всегда считали Германию страной, язык и культуру которойстоит перенять. Возможно, Фрейд был не так уверен в себе, как Флис, но новых идей унего было ничуть не меньше. Одной из них стала попытка представить тело иразум в виде машины, какого-то механизма из научно-фантастического романаУэллса. Внутри этой системы, подобно электрическому току, в обоихнаправлениях двигалось постоянное количество "возбуждения". Он даже делалрисунки с тильдами и стрелками, показывавшими, куда энергия (в основномсексуальная) перетекает, как жидкость в трубе. Если этот гипотетическийпоток не находит правильного выхода, он вырабатывает токсические вещества,которые вызывают неврастению. Избравшие неверный путь мужчины и женщины,стало быть, постоянно отравляют свой организм. Попытки Фрейда подвести подсвою теорию анатомический фундамент обычно объясняются тем, что он являетсявоспитанником анатомической школы Мейнерта и Брюкке. Предположительно,какую-то роль сыграло и его навязчивое увлечение сексом. Эта внушительнаямашина, в которой кипит страсть, а из щелей, подобно пару, вырываетсясоматическое половое возбуждение, наводит на мысль о том, что Фрейд спомощью науки пытался держать секс на безопасном расстоянии от себя. Он зачастую чувствовал себя чужаком. "Меня практически считаютманьяком, - пишет он Флису в мае 1894 года, - а я совершенно точно знаю, чтоприкоснулся к одному из величайших секретов природы", то есть к причинамневроза. Но все, чего он мог ждать, было "почетным поражением" перед всеммиром, и это вызывало у него "какое-то чувство горечи". Едва ли это можно назвать хладнокровной реакцией исследователя, работакоторого все еще не получила широкого признания. Фрейд справедливо полагал,что его идеи придутся не по вкусу очень многим. Он как будто готовился ктеатральному дебюту, в котором истинность его заявлений будет подтверждатьсяяростью оппонентов. Его товарищ в Берлине не только давал ему моральную поддержку, но истарался найти практическое применение идеям Фрейда, чтобы научиться лечитьневрозы. Фрейд мог сказать о лечении актуальных неврозов только то, чтолюдям нужно менять свою половую жизнь. Флис смог бы внести в его теориюсенсационный практический вклад (найдя биологическое средство контрацепции),если бы его система биоритмов позволяла определить дни, когда зачатиеневозможно. Это открытие было сделано позже, в связи с другими теориями, итак возник всем известный несовершенный метод контрацепции на основеженского цикла. Флису не удалось этого сделать, но он утверждал, что нашелсредство от актуального невроза. Будучи специалистом в области носа, онсчитал, что некоторые особенности половой жизни его пациентов связаны с этиморганом, если не напрямую, то косвенно. С помощью операции на носу такиепредположительные побочные эффекты мастурбации, как болезненная менструация,могут быть излечены, и это положительно повлияет на весь организм. Фрейд с радостью позволил завести себя на это минное поле. "Представь,если бы такой врач, как ты, - писал он в октябре 1893 года, - могисследовать гениталии и нос одновременно. Загадка [невроза] была бы решенамоментально". Флис утверждал, что открыл болезнь под названием "невроз назальногорефлекса". В одной статье 1893 года он заявил, что на нос влияет "аномальноесексуальное удовлетворение", в связи с которым некоторые части носовойраковины воспаляются. Эти воспаления затем начинают влиять на весь организм,вызывая, например, боль в желудке, болезненные менструации у женщин, а такжематочные кровотечения. Очаги воспаления можно лечить кокаином или выжигатьхирургическим путем. Позднее Флис делал настоящие операции. Это не первыйслучай, когда врач создает свое собственное заболевание и тут же находит длянего лечение. Флис даже гневно отзывался по поводу "шарлатанов", которыеделают из медицины посмешище, когда неправильно лечат неврастеников. Фрейдбыл очарован. Теория "назального невроза" в разработке Флиса имела множество областейдля практического применения. Женщин при родах можно было избавить от боли,посредством манипуляций с носом можно предотвратить выкидыши. Простой ринитуже говорил о том, что пациент получает "аномальное сексуальноеудовлетворение". Когда Фрейд принял "господина Ф. из Будвайса", он заметил,что у того "подозрительная форма" носа, и тут же отправил его в Берлин кФлису, чтобы его опухший нос осмотрел специалист. За этими плодами воображения скрывается зерно истины. Человечеству сдавних пор - еще до того, как Флис начал делать свои фантастические выводы,- известно, что между носом и гениталиями существует биологическая связь.Гиппократ писал о "викарной менструации" - кровотечении из носа, котороебывает в начале беременности вместо обычной менструации. В 1898 годуМаккензи из Балтимора высказывался насчет связи носа с половым возбуждением.В 1919 году признали существование такой болезни, как "ринит медовогомесяца". У девочек-подростков иногда бывают очень длительные периодычихания, достойные занесения в "Книгу рекордов Гиннесса". Британскийспециалист в этой области, консультант-отоларинголог Джон Риддингтон Янгсчитает, что ткань носа обладает чувствительностью к воздействию гормонов иреагирует на половое возбуждение. Эта связь между носом и половыми органами,вероятно, сохранилась с древнейших времен существования человечества, хотятеперь стала не более чем физиологической странностью. И все же все этифакты никак не доказывают правоту Флиса с его воображаемым рефлексом и веройв операции и прижигания. Идеи Фрейда мирно сосуществовали с идеями Флиса. Особенно егоинтересовал "невроз тревожности", который проявлялся как хроническоесостояние задумчивости, подавленности и ухудшения общего состояния здоровьяили как острый приступ - то, что мы сегодня назвали бы приступом паники.Если приступ сопровождался учащенным сердцебиением и одышкой, это Фрейдсчитал всего лишь побочным действием полового сношения, вылившегося втревожность, потому что энергия не смогла надлежащим образом выйти изорганизма (опять механистическая модель). Фрейд утверждал, будто наблюденияпоказывают, что мужчины, использующие в качестве средства контрацепциипрерванное половое сношение, часто становятся жертвами невроза. К 1894 годуон включил в список и половое воздержание, записав его одной из первыхпричин. Это было сделано в течение того долгого периода, когда воздерживалсяот половой жизни он сам. Фрейд действительно страдал от тревожности, каковыбы ни были ее причины. Приблизительно в течение года - между 1893-м и 1894-м, как раз во времявоздержания, - Фрейд опасался, что у него появились более серьезные проблемысо здоровьем, а именно боли в сердце. Флис и остальные пытались отговоритьего от курения, но долго прожить без сигар он не мог. Он вроде бы и хотелнайти доказательства, что болен не слишком серьезно, и в то же время не могповерить в то, что его симптомы связаны с мозгом. Невропатолог не видел, чтоу него больные нервы. Он писал Флису: "С каким-то неврозом было бы гораздосложнее смириться". В апреле 1894 года, когда ему удалось провести тринедели "без горящих предметов во рту", он сообщает о "серьезных проблемах ссердцем": нерегулярном сердцебиении, повышенном давлении, ощущении жжения вобласти сердца, резких болях в левой руке и одышке. После этого приступа унего начали появляться "видения смерти". Он сказал Брейеру о своем опасении,что у него хронический миокардит - заболевание, которое сократит ему жизнь.Брейер не исключал такой возможности. Фрейд боялся, что Флис может скрыватьот него диагноз. Есть мнение, что у Фрейда была стенокардия, вызванная сужением малойкоронарной артерии, которая в конце концов вызвала небольшой сердечныйприступ. Другие полагают, что Фрейд страдал от невроза. Флис, который искалновые подтверждения существованию невроза назального рефлекса, решил, чтовсему причиной нос, и в 1985 году добился от Фрейда согласия на лечение. Какбы то ни было, после апреля 1894 года проблемы с сердцем у Фрейда сталименее серьезными. Фрейда можно считать человеком, сознательно избравшим нелегкий путь ибеспокойную жизнь. Он намекал именно на это, повторяя в письмах Флису слова"тайна" и "загадка". Однажды он сказал венскому журналисту о том, чточеловечество мечтает "открыть все тайны одним-единственным ключом". Брейер,вспоминая об их дружбе, рассказывал коллеге, что Фрейд был "человеком,стремившимся сформулировать абсолютные правила", который имел в этом"психическую потребность". Знание, с его точки зрения, не должнонакапливаться постепенно. Сверкнет молнией идея, придет откровение. Сон в"Бельвю", который появится в нашем повествовании уже довольно скоро, был какраз одной из этих вспышек - или будет представлен в таком виде самимФрейдом. Фрейд видел в себе человека, поднявшегося на борьбу с неизвестным. Эпизод с "сердечным приступом" выявил в нем пессимиста. Фрейд началзадумываться о приближающейся старости. "Проблема в том, - пишет он Флису виюне 1894 года, два месяца спустя после появления видений о смерти, - что[Марта и я] уже стареем, довольно-таки преждевременно для наших малышей".Ему было тридцать восемь. Когда ему было уже больше пятидесяти, он писалЭрнесту Джонсу в поезде и не преминул объяснить, что его рука трясется отдвижения, а не от возраста. Интерес Фрейда к актуальному неврозу, еще больший оттого, что онпонимал, что сам им страдает, продолжал занимать значительную часть еговремени, но он все чаще начинал задумываться и о других видах неврозов,ближе к истерическому типу. Это были "психоневрозы", которые поддавалисьлечению только с помощью изменения восприятия жизни пациентом, а неизбавления от привычек в половой жизни. Еще в середине 1892 года Фрейд рассказывал Флису: "Брейер заявил, чтохочет совместно опубликовать нашу подробно разработанную теорию абреакции идругие умные вещи, связанные с истерией и принадлежащие нам обоим". Под"абреакцией" он имел в виду процесс избавления от болезненных или неприятныхпереживаний с помощью "катарсиса", или терапевтического очищения. Фрейдначал использовать этот метод с Эмми фон Н. и Цецилией М. (точная датанеизвестна). Это действительна имело некий эффект, как исповедь передсвященником. Брейер тут же провел эту аналогию, но она не нравиласьФрейду-атеисту. Если бы Фрейд мог отказаться от соавторства Брейера в "Этюдах поистерии", без сомнения, он сделал бы это. Он начал разочаровываться в друге.Брейер был слишком осторожен, слишком дружелюбен и доволен жизнью. Онотносился к идеям Фрейда без должного энтузиазма. Теперь доверенным лицомФрейда стал прогрессивный Флис, который то и дело читал жалобы Фрейда поповоду Брейера. Истерия - "моя" истерия, как называл ее Фрейд, - "частичноиспарилась" в руках Брейера. Существовали и причины личного характера. Егобывший наставник теперь стал "препятствием на пути моего профессиональногопродвижения", а проблемы Фрейда с сердцем "не вызывают у него никакогобеспокойства". Долги, которые остались у Фрейда с тех пор, когда у него небыло денег, продолжали его раздражать. Теперь он мог вернуть Брейеру все, нотот лишь отмахивался. В письмах появляются уничижительные отзывы о Брейере."Третьего февраля Брейер стал бабушкой", "Брейер как царь Давид - радуется,когда кто-то умирает". Но история Берты Паппенгейм принадлежала Брейеру, да и в любом случаекнига, написанная только малоизвестным Зигмундом Фрейдом, выглядела быгораздо менее внушительно. Поэтому у Фрейда не было другого выхода, кромекак продолжать работать с Брейером. Первым плодом сотрудничества сталастатья "Предварительное общение", подписанная обоими (имя Брейера стояло напервом месте). Эта статья появилась в медицинских журналах Берлина и Вены вянваре 1893 года. Заметили ее немногие, но в Лондоне Фредерик Майерс, ученыйтрадиционной школы, который участвовал в организации Общества физическогоисследования призраков и ясновидения, обратил на нее достаточно внимания,чтобы опубликовать реферат в трудах общества. В Америке психолог УильямДжеймс написал обзор этой статьи в первом номере журнала "Психологическоеобозрение" и упомянул, что нечто похожее делает Жане во Франции. Эти вопросызанимали многих. В статье Брейера и Фрейда впервые использовался термин "абреакция". Восновном статья была посвящена травматическим воспоминаниям, которые"подавляются" пациентом. Главная идея заключалась в том, что выяснение этихвоспоминаний может иметь терапевтический эффект: иными словами, истерикистрадают в основном от воспоминаний (это был первый афоризм Фрейда,получивший известность у широкой публики). В последнем абзаце статьи содержалась оговорка: авторы приблизились "кпониманию только механизма истерических симптомов, а не внутренних причинистерии". Возможно, самостоятельно Фрейд написал бы о сексуальномпроисхождении истерии (об этом он лишь вскользь упоминает), но, что бы он ниузнал от своих пациентов, он либо сдерживался сам, либо подчинялся Брейеру. В 1894 году, когда он
