 |
Как я хожу за своими пчелами 5 глава
|
|
|
|
Пчелы приняли такое нововведение и теперь оставались жить в своем термосе и летом, и зимой - на зиму пчел я больше никуда из сада не убирал. Теперь мои пчелы снова, как и их предки, круглый год жили на воле и сами по своему усмотрению могли выбрать по весне тот день, когда первый раз после зимы выйти из улья и совершить свой первый полет.
Чтобы летки по зиме не забивало снегом, чтобы не попадала туда влага и не замерзала там в морозы и чтобы в летки по зиме не заглядывали большие синицы, которые порой очень беспокоят зимующих на воле пчел, у верхних летков с осени я прикреплял защитные козырьки, которые мои друзья-пчеловоды почему-то окрестили «намордниками». Эти намордники прикрывали леток сверху, с боков и спереди, оставляя для пчел подход к летку только снизу козырька-намордника. И как я убедился, такие заграждения у верхнего летка никак не мешали вольной жизни моих пчел. К нижним же латкам на зиму я прикреплял решетки, не допускающие в улей мышей, а сам нижний леток прикрывал наклонно установленной и тоже прочно прикрепленной к стенке улья досочкой. Пчелы имели возможность и здесь свободно покидать улей и при необходимости удалять из улья любой сор.
Такой кожух-термос выручал пчел и по летнему времени - теперь улей не перегревался на солнце, а следовательно, пчелы не тратили силы и время, а также корм-топливо, на дополнительную вентиляцию и охлаждение своего жилища. Но главное, устроив такие кожуха-термосы, я получил возможность еще рано по весне расширять значительно ульевое пространство, предоставлять пчелам дополнительную работу, спасая, таким образом, обитателей улья хотя бы частично от вынужденного безделья.
Результат был ожидаемый: семьи быстро наращивали силу по весне и, если роились, то роились как раз в конце мая месяца, отпуская сильные рои и в то же время, за счет остававшегося в большом количестве расплода, сохраняя силу самой семьи. Причем, число роившихся семей сократилось примерно в два раза и теперь большая часть моей пасеки работала только на мед.
|
|
|
Но пчелы, получившие с ранней весим возможность работать: выводить новых пчел, строить новые соты, - все-таки нет-нет, да и входили в роевое состояние, оставляли вдруг работу по строительству сотов и отпускали рои... И нередко такое роение нельзя было остановить без хирургического вмешательства.
Какие-то семьи тут могли начать роиться вдруг и угрожающе, отпуская рой за роем и в конце кондов совсем теряя силу. Нет, не отсутствие достаточного пространства в улье, не тесное помещение, а что-то иное вынуждало пчел в таком случае неудержимо стремиться покинуть свое жилище - иначе расценивать такое состояние, когда семья рой за роем отпускает от себя рои, когда она, буквальным образом, сама стремится полностью обессилить, изроиться, я не мог...
Ответы на эти вопросы надо было искать у пчел, живущих без заботы человека, в лесу, в дуплах...
Я не раз находил в лесах дупла, в которых еще жили или которые уже покинули пчелы. Были у меня такие встречи-находки и на Псковщине, и на Новгородской и даже на северной Вологодской земле... Какие-то сведения о жизни пчел в дуплах находил я в литературе, интересовался ремеслом бортников, которые в заповедных уголках Башкирии все еще ведут свой удивительный промысел-старание. И, в конце концов, я попробовал смоделировать, представить себе более-менее точно жизнь пчелиной семьи в дупле...
Давайте представим себе дуплистую липу или осину с довольно просторным, давно образовавшимся дуплом, высота которого около двух метров - именно такие дупла, выбранные пчелами под жилье, и встречал я чаще всего в известных мне местах. В таком дупле и селится в конце весны - в начале лета прилетевший сюда пчелиный рой. И, перво-наперво, пчелы, начав обустраивать свое жилище, принимаются оттягивать с головы дупла вниз соты, в ячейки которых матка откладывает свои яйца и куда пчелы приносят добытый ими нектар.
|
|
|
В первый год жизни пчелиная семья отстраивает, оттягивает вниз, соты всего сантиметров на пятьдесят... Такая производительность пчелиной семьи давно известна и пчеловодам и науке. В этих сотах выводятся новые пчелы, а сверху, над расплодом, и сбоку от него располагаются запасы меда. Здесь же на сотах, где по лету был расплод, под шапкой, под запасами меда, собранного за лето, семья и зимует.
Новая весна и перезимовавшие успешно пчелы снова оттягивают вниз, строят, новые соты - и снова за лето соты в дупле увеличиваются сантиметров на пятьдесят. Теперь, новой весной и новым летом, матка откладывает свои яйца уже в новые, светлые соты, а в соты, где прошлый год выводились пчелы, соты потемневшие, изменившие цвет после выращивания здесь расплода, теперь отданы под склад для запасов корма.
Итак, год за годом, все четыре года, пока пчелы не застроят сотами все двухметровое дупло, матка откладывает яйца в основном в новые светлые соты, оставляя старые, уже использованные в прошлом году для расплода, под мед.
Конечно, в такой размеренной жизни пчел могут происходить и очень серьезные сбои, которые не только нарушат привычный порядок жизни: может выпасть неурожайный год, и тогда пчелам придется использовать для выкармливания потомства и для своего собственного питания корм, заготовленный год или два тому назад. Но все равно, застроив сотами все свое дупло, пчелам приходится задумываться, как быть дальше?
Вроде бы и можно оставаться жить дальше в благоустроенном дупле: есть мед, есть соты, где можно выращивать расплод... Но такое решение пчелиная семья, желающая жить дальше, принять не может...
Дело в том, что, оставшись жить в полностью обустроенном дупле, пчелиная семья начнет вырождаться, пчелы начнут мельчать: вместо сильных, крупных рабочих пчел, семья, оставшаяся на старых сотах, станет выводить мелких пчел, которые по причине своей физической немощи уже не смогут приносить с пастбища за рабочий рейс прежнее количество нектара. И что еще более страшно: не смогут измельчавшие пчелы успешно собирать нектар - у такой измельчавшей пчелы короче становится хоботок, которым она и добывает из нектарников цветов необходимый пчелам нектар... Короткий хоботок не позволит собирать нектар, когда цветы выделяют его не очень много - коротким хоботком пчела не дотянется до донышка нектарника. Словом, беда это - конец пчелиной семьи близок...
|
|
|
Что же произошло, почему вдруг начинают появляться на свет более мелкие пчелы?.. Дело в том, что после каждой личинки, из которой выходит новая рабочая пчела, в ячейке остается ее кокон, прочно приставший к стенкам и дну ячейки. Этот кокон темноватый на цвет. Вот почему и ячейка, из которой вышла рабочая пчела, раз от разу становится все темней и темней: к концу лета, после выхода нескольких поколений пчел ячейки сота из светлых становятся светло, а то и темно-коричневыми.
Если пчелы продолжат выводить свое потомство на этом потемневшем соте и на будущий год, то сот станет уже не коричневым, а совсем черным. И ячейки такого черного сота уже далеко не прежних размеров - ячейки, оставившие в себе коконы уже нескольких личинок, становятся значительно меньше, а в меньшей колыбели уже нельзя выходить прежнего богатыря... Вот тут и приходится пчелам, которые лишились возможности строить новые соты и выводить на таких сотах новых пчел, принимать категорическое решение.
Да, пчелы в случае крайней необходимости могут покинуть свое жилище все вместе с маткой и улететь куда-то в другое место и таким образом спасти себя от вырождения-гибели. Но чаще всего семьи, чувствующие грозящую им опасность, поступают так: они начинают отпускать рой за роем, начинают усиленно роиться в надежде на то, что отпущенные ими рои где-то устроятся и продолжат жизнь. В конце концов, такая семья изроится совсем - в дупле остается под осень только небольшой комочек пчел, которые по зиме непременно погибнут, ибо такому малому количеству пчел не поддержать по зиме в дупле необходимое для жизни тепло.
|
|
|
Старики-пчеловоды, хорошо знавшие, как живут пчелы в дуплах, определенно утверждали в своих рассказах, что семьи диких пчел, пока отстраивают в дупле соты, почти совсем не роятся, и начинают отпускать рои только тогда, когда дупло полностью застроено.
Тут приходит на помощь и опыт бортников, которые добывают мед из дупел-бортей, устроенных самими пчеловодами. В таких бортях пчелиные семьи живут порой долго, хотя и роятся, отпускают рои, но редко когда истощают себя роением, а оттого и не погибают по этой причине почти по зиме. И причина такого долголетия пчелиных семей, живущих в бортях, в том, что в конце каждого лета бортник подрезает в борти соты - он достает из борти сотовый мед, срезая вместе с медом, разумеется, и соты, отстроенные ранее. Таким образом, новой весной пчелы получают возможность снова заниматься строительством и в таких свежеотстроенных сотах выводят молодых пчел. Бортник подрезает в конце лета - в начале осени не только соты с медом, но порой и часть пустующего, свободного уже от расплода, потемневшего сота, где пчелы не раз выводили новых пчел. И тут пчелам предоставляется возможность выводить потомство в заново отстроенных сотах.
То, что пчелы умеют улетать об беды, оставлять улей, где им грозит опасность, подтвердил мне как-то старинный пчеловод и охотник С.Н. Тихонов, державший своих пчел на Ярославщине. Повествуя о том, как на ихних пчел однажды напал клещ варроа, Сергей Николаевич вспоминал: "Ведь до клеща пчелы у нас роились мало, другой раз и Бога попросим, чтобы отпустили пчелы хоть один какой роёк. А пришел клещ, и пошли рои один за другим..."
Все ясно: пчелы уходили от беды, будто в панике покидали жилища, где их донимал враг-убийца...
Так что все сводилось к одному: отпускать рой за роем пчелы будут, видимо, только тогда, когда жилище им совсем не подходит, когда на прежнем месте их подстерегает серьезная опасность, справиться с которой они сами не могут.
И действительно, стоит в гнезде у пчелиной семьи оставить почерневшие от расплода рамки, как пчелы, которым была предоставлена возможность для работы, которые жили, казалось бы, в весьма просторном помещении, все-таки входят в роевое состояние и начинают отпускать рои... Именно тут и видел я главную причину, приводящую к роению моих пчел, устроенных теперь в кожухах-термосах и получивших еще рано по весне возможность работать и работать в улье.
Не раз подтверждал я эту свою догадку... Оставлял в гнезде старые, черные рамки, и пчелы начинали готовиться к роению. Но и тут роение можно было предотвратить, если в улье над гнездом с теми же черными рамками заранее поставить магазин, а то и два магазина с рамками-сушью и рамками-вощиной, где пчелы еще не выводили потомства. И тут же матка и сопровождающие ее пчелы поднимутся в эти магазины-надставки и именно здесь начнут выводить свое потомство, оставив без внимания черные гнездовые рамки - раз есть возможность выводить потомство в добротных сотах, то можно и повременить пока с роением.
|
|
|
Увы, заменить в гнезде все рамки со старыми сотами, уже отработавшими сезон, на новые не так-то просто, когда имеешь дело с ульями на 12 дадановских рамок. По осени в таких ульях пчелы обычно остаются зимовать на 10, а то и на всех 12 рамках. Придет весна, дождешься ты, когда настанет тепло, когда можно будет заглянуть к пчелам в улей, не боясь застудить расплод, заглянешь туда и увидишь, что пчелы уже давно занялись выводом потомства и что почти все рамки в гнезде уже заняты расплодом. Такие рамки, хотя и отработавшие сезон и требующие замены, ты тут, увы, уже но заменишь. В крайнем случае подставишь в гнездо одну-две рамки со светлыми сотами или с вощиной вместо тех, что удалил прошлой осенью. Ну, еще, может, отыщешь в гнезде одну какую-нибудь рамку, пока не занятую расплодом, и заменишь ее. И все. А так в гнезде и останутся рамки в основном со старыми потемневшими сотами, отработавшими уже в прошлом году.
Проще заменять прошлогодние рамки на новые в гнезде моего "Большого улья" - здесь в гнезде не 12, а 14 рамок. По осени, собирая пчел на зиму, я мог удалить из этого гнезда порой рамки четыре. Значит, по весне в это гнездо я могу подставить четыре рамки со светлыми сотами и вощиной. А это уже помощь пчелам. А если найдется по весне рамка, зимовавшая в гнезде и пока не занятая расплодом, то тогда в гнезде "Большого улья" появится уже пять рамок со светлой сушью и вощиной, на которой пчелы очень скоро построят новые светлые соты.
Видимо, поэтому мой " Большой улей" не так часто и входит в роевое состояние. Но все равно 4-5 новых рамок в гнезде - это все же маловато для рабочего настроения пчелиной семьи.
Долго я размышлял и, наконец нашел, такое решение... Когда-то с большим интересом прочитал я книжечку старого пчеловода М.В. Лупанова, где он доказывал право пчел жить в очень просторном улье. Для этого пчеловод-естествоиспытатель и изобрел свою особую, квадратную, рамку, в два раза выше обычной дадановской и пошире последней.
Эта квадратная рамка М.В. Лупанова запала мне в душу. И давно бы устроил я такой же улей, но вот беда... Для такой большой квадратной рамки не подходили наши стандартные медогонки - в них можно было установить только дадановскую рамку размером 470 мм на 300 мм. Это понимал и М.В. Лупанов, а потому для своих рамок сработал свою собственную медогонку.
Такую же оригинальную медогонку сначала собирался соорудить и я и даже приготовил для нее всю механическую часть, но потом передумал и смастерил свою собственную рамку, которая состояла из двух секций, причем каждая секция (и верхняя и нижняя) была размером как раз в дадановскую рамку, а потому и позволяла мне обходиться стандартной медогонкой - откачивал мед я не из всей рамки, а из секций.
Две секции, каждая размером в дадановскую рамку (только чуть-чуть поуже), вставлялись в раму соответствующего размера и закреплялись по бокам штырьками из алюминиевой проволоки, вставленными в дырочки, просверленными одновременно в боковых рейках рамки и в секциях.
В секциях натягивалась та же самая проволока, что и в дадановских рамках. К проволоке прикатывалась такая же дадановская вощина. Рамки получались вполне прочными, к тому же пчелы тут же заклеивали прополисом все щели между секциями и рейками рамки...
Далее я устроил высокий улей, в который входило как раз 14 моих т.н. «лупановских» рамок (я назвал эти рамки по имени пчеловода, подсказавшему мне, как увеличить пространство улья, хотя мои рамки отличались и конструкцией и размерами от рамок М.В. Лупанова). Таким образом, пчелам был предоставлен достаточно просторный улей, а я получил возможность довольно-таки просто заменять в гнезде рамки со старыми сотами на новые.
В таком улье, который до сих пор я называю "лупановским" (хотя у М.В. Лупанова улей больше походил на куб, а мой улей скорей походит на небольшую башню), я оставлял пчел на зиму уже не на 12 или на 10 рамках, а на пяти, много – на шести. На больших рамках с хорошим запасом меда пчелы собирались в компактный клуб, сбоку их оберегали рамки с медом, над головой тоже было достаточно меда. Так что по весне, подставив в гнездо уже не 3-4, а 8, а то и 9 рамок с вощиной и светлой сушью, я мог предоставить своим пчелам возможность выводить потомство в новых, еще не бывших под расплодом, сотах.
И опыт у меня, пожалуй, удался... В таких "лупановоких" ульях (а у меня их три) семьи роились, как правило, только тогда, когда я этого хотел... Стоило мне не сдвинуть от летка в сторону рамки со старыми сотами, не подставить вместо них во время рамки со светлыми сотами и вощиной, стоило нарочно опоздать с расширением гнезда, не отставив во время разделительную доску и не подставив в улей еще и еще рамок, как пчелы обычно начинали готовиться к роению. И если в гнезде такого улья продолжали оставаться только рамки с черными сотами, то роиться мой улей мог подряд не один раз со всеми вытекающими отсюда последствиями...
Высокие большие рамки позволяли мне куда меньше беспокоить пчел при осмотре улья... Чуть подымишь сверху по рейкам рамок, и пчелы уходят по рамкам вниз. Отодвигаешь рамку в сторону, осторожно приподнимаешь ее из гнезда, осматриваешь и так же осторожно опускаешь вниз в гнездо... Случится заглядывать в улей к пчелам, где над гнездом с дадановскими рамками уже стоит магазин, а то и два магазина - и придется тебе снимать сначала магазины и только потом проводить ревизию гнезда... Так что мои «лупановские» рамки позволяют куда меньше тревожить пчел.
Я уже упоминал, что пчелы весьма остро переживают, когда, с гнезда снимают магазины с медом: мед над головой пчел - это гарантия благополучной зимовки (по зиме клуб пчел перемещается только вверх, навстречу теплу, что собирается над головой клуба, так что только этот мед, мед над головой клуба, доступен пчелам по зимнему времени). Вот и беспокоятся пчелы, оставаясь без магазинов, что все лето стояли над ними. Да и, сняв магазин, часто обнаруживаем мы, что меда-то в самом гнезде маловато. Вот тогда и начинаем мы кормить пчел тем же медом или сахарным сиропом, помогая им заготовить корм на зиму.
В "лупановских" же ульях эта работа-подкормка не требовалась. Здесь нет магазинов - пчелы постоянно контролируют по высоте все пространство своего жилища, сами распоряжаются, где и сколько запасти у себя над головой меда. Когда приходит пора собираться в зимний клуб, пчелы сами решают, где им лучше всего разместиться, где зимовать. И мне в конце сезона остается только вынуть из улья сбоку (а не сверху) от пчел, устроившихся на зиму, рамки с медом, которые пчелам в эту зиму и грядущей весной никак не пригодится - в моих "лупановских" рамках товарный мед в стороне от гнезда.
Итак, я получил возможность полностью контролировать качество сотов в гнезде. Отбирая мед, я никак не беспокою пчел, не привожу их в стрессовое состояние. Я не готовлю здесь место для зимнего клуба пчел - пчелы живут в моих "лупановских " ульях самостоятельно, почти как в дупле, сами решая многие свои задачи. И все было бы хорошо, если бы не одно обстоятельство: от своих "лупановских" ульев я долго не мог получить такого количества меда, который давали мне те же "Большой улей", "Первый рой», "Синий улей" и "Рыжий улей", устроенные, как говорилось, на стандартную дадановскую рамку в гнезде, на которые я и устанавливал магазины с магазинными рамками. Если эти семьи-рекордсмены, не отроившиеся в это лето, могли без ущерба для себя отдать мне до 100 кг меда с семьи, то в самые лучшие годы нероившийся "лупановский» улей мог похвастаться переданным мне урожаем всего в тридцать с небольшим килограммов.
Тут уж я винил самого себя - я дал пчелам, живущим в «лупановских» ульях слишком много воли. И поняв это, не стал сразу расширять"лупановские» ульи до 14 рамок, а ограничился только 10 рамками, и лишь тут предоставил пчелам возможность плодиться... Пространства хватало, чтобы занять работой всю семью, соты в гнезде были новые и пчелы, работая, выводили новых пчел, носили им мед, а когда наступало время главного нашего взятка, я подставлял в улей еще 4 рамки - тут уж пчелы больше думали о меде и не заполняли подставленные им рамки расплодом. А до этого, получив в свое распоряжение все 14 рамок, мои пчелы неудержимо плодились и большую часть собранного меда не несли в кладовую, а скармливали расплоду, не забывая, разумеется, тут и себя самих. К тому же в ульях такого большого объема обычно выводилось и очень много трутней, которые тоже требовали питания и потребляли в сутки меда куда больше, чем рабочая пчела-труженица. Не дав пчелам сразу 14 рамок, я, разумеется, сократил несколько и количество расплода и количество трутней-нахлебников и таким путем заставил пчел больше подумать все-таки о запасах на черный день...
Позже я стал переводить на высокие рамки и оставшиеся у меня ульи с дадановскими рамками в гнезде. Я оставил дадановские рамки только "Большому улью", "Рыжему улью" и двум лежакам, куда на зиму помещал сразу по две семьи. Но при этой реконструкции я все-таки отказался от прежних высоких «лудапановских» рамок и соорудил т.н. полуторные рамки, тоже состоящие из двух секций: одна нижняя - такая же, как в "лупановских" рамках, а верхняя размером в магазинную рамку. Не стал я строить для этих рамок и новых ульев, а использовал прежние, в которых гнезда были рассчитаны не на 14, а на 12 рамок. Так что мои новые модернизированные ульи на полуторную рамку и вмещали в себя как раз 12 таких рамок. Эти улья выглядели чуть пониже "лупановских", и почему-то у нас сложилось для этих ульев с полуторной рамкой такое название -"пеньки": "Белый пенек", "Голубой пенек".
Полуторные рамки были немного маловаты для наших медосборов, а потому на гнездо с 12 полуторными рамками мне приходилось другой раз устанавливать и по два магазина с рамками под мед.
И что замечательно: эти самые "пеньки" с полуторными рамками и медовыми магазинами будто приняли эстафету у моих прежних ульев, стоявших совсем недавно на этих не местах, и в хорошие годы стали удивлять меня своими рекордами - не раз стокилограммовый рубеж в деле заготовки товарного меда этими ульями был достигнут.
Ульи-пеньки сохраняли все преимущества, которые давали и мне, и пчелам мои первые высокие "лупановские" рамки. Правда, у пеньков мне приходилось отбирать мед больше не сбоку от гнезда, а все-таки сверху, но при полуторной рамке, когда пчелы здесь, прежде всего, заполняют медом верхнюю, магазинную секцию и, видимо, больше пекутся именно об этом меде, отбирать мед из магазинов куда проще, чем прежде при работе с ульями на дадановскую рамку - по крайней мере пчелы во всех моих ульях-пеньках ведут себя при подобной операции весьма мирно и особых протестов не высказывают.
Конечно, и мои «пеньки» не потеряли совсем способность роиться. И они время от времени входят в роевое состояние и отпускают при этом ранние и очень сильные рои, напоминая, что нормальное роение для пчел вовсе не беда, а жизненная необходимость, которую мы должны уважать.
Но войдя иногда в роевое состояние, мои "пеньки" вовсе не стремятся к тому, чтобы изроиться и, в конце концов, потерять силы и расстаться с жизнью... И это обстоятельство объясняю я, прежде всего, тем, что я постарался все-таки создать для моих пчел более менее приемлемые условия жизни.
Февраль. 2004 год
КАК Я ХОЖУ ЗА СВОИМИ ПЧЕЛАМИ
Часть 2
2001 год для моих пчел был, пожалуй, самым удачным…
К этому сроку я завершил в основном все «строительство» на своей пасеке, и теперь мои подопечные могли дожидаться новой весны в предоставленных им двенадцати домиках-ульях.
Теперь у меня в саду недалеко друг от друга стояли три «высоких» (лупановских) улья на двойную дадановскую рамку. Эти ульи я так и называл: Лупанов Первый (Л I), Лупанов Второй (Л II), Лупанов Третий (Л III).
В каждом из этих ульев помещалось по 14 двойных (на две дадановские вощины каждая) высоких рамок плюс разделительная доска.
Чуть позже, когда убедился, что в наших условиях большого меда не получить от семьи, которой предоставлена неограниченная возможность обустраиваться на всех четырнадцати рамках (считайте – на двадцати восьми дадановских), ибо в данном случае семья, имея перед собой достаточное жизненное пространство, всю энергию направляет прежде всего на выхаживание потомства, я стал ограничивать объем Лупановского улья (с помощью разделительной доски) до 10-12 рамок, а для запаса меда ставил на Лупановский улей во время медосбора магазин на 14 рамок (в этот магазин я ставил не 14, а только 12 рамок с таким расчетом, чтобы пчелы не принимались тут червить).
Позже я провел здесь еще одну модернизацию – Второй Лупановский улей (Л II) переделал на полуторную рамку. Теперь гнездо этого улья я смело расширял до 14 рамок, а сверху на гнездо при медосборе мог поставить два магазина (каждый на 14 рамок) под мед.
Эксперимент этот оказался удачным – модернизированный Л II стал давать меда значительно больше своих старших собратьев (Л I и Л III), и меня не раз подмывало переделать на полуторные рамки хотя бы еще один первоначальный Лупановский улей. Но этого я пока не сделал и, прежде всего потому, что Лупановские ульи на двойную высокую рамку исправно одаривали меня очень сильными ранними роями (если роились).
Кроме трех Лупановских ульев к 2001 году у меня на пасеке появились и четыре улья на полуторную рамку (нижняя секция размером в дадановскую рамку, верхняя – размером в магазинную рамку).
Два таких домика – «Пенька» я построил следом за Лупановскими ульями, а два следующих переделал из прежних дадановских ульев (из 1-го Роя и «Пограничника»).
Имя свое «Пограничник» получил по местонахождению: он стоял почти у самого забора, отделявшего мой сад от соседней усадьбы. К тому же пчелы именно из этого улья однажды атаковали лошадь, которую мой сосед, развозивший навоз на свой огород, неосмотрительно подвел под самый мой забор…
Итак: 3 улья на двойную высокую рамку (Лупановские), 4 на полуторную высокую рамку («Пеньки») и 3 улья на обычную дадановскую рамку – это родоначальник моей пасеки Большой улей (БУ) на 14 рамок и его самые первые потомки: Синий улей (СУ) и Рыжий улей (РУ).
Для всех этих десяти «домиков» уже были сработаны кожуха-термоса, в которых они находились и летом и зимой. И теперь своих пчел я больше не убирал на зиму в сарай – и на зиму они оставались в саду по месту постоянной прописки.
Но кроме этих десяти «зимних» ульев для работы с роями я сделал шесть т.н. «летних» ульев. Каждому из этих шести «летних» ульев положено было по три магазина, а вот кожуха-термоса для них я не приготовил, а потому на зиму обитателей этих домиков надо было как-то устраивать…
Просто убирать их куда-то на зиму, а там выставлять в сад по весне не хотелось и, прежде всего потому, что на следующий год эти улья снова должны были быть готовы принимать новые рои…
Вот тут и пришлось мне строить еще два улья – на этот раз это были ульи-лежаки каждый на 20 рамок плюс разделительная доска.
Такие лежаки позволяли размещать в них на зиму пойманные по лету рои… Рои обживались в Летнем улье на 10 рамках, так что каждый из моих лежаков мог принять на зиму, по крайней мере, хотя бы одну семью переселенцев.
Для своих ульев-лежаков сооружать кожуха я не планировал, хотя и эти «домики» должны были оставаться на зиму в саду, а потому само строительство новых помещений для моих пчел планировалось достаточно основательно…
Прежде всего, на пол для лежаков пошли очень толстые цельные доски толщиной около 70 миллиметров. Стенки же домиков обшивались в два слоя доской «тридцаткой». Так что я все-таки надеялся, что жильцам этих лежаков будет здесь не очень холодно.
Устраивая лежаки на 20 дадановских рамок каждый и оставляя здесь зимовать по две семьи в каждом улье, я надеялся еще и на то, что такая сильная сборная семья (после объединения двух зимовавших в улье семей) сможет неплохо поработать по весне на той же иве, а там и в наших садах, и на одуванчике.
И действительно, однажды мои лежаки, где дожидались свою весну по две хороших семьи, подарили мне по полному магазину (магазины у лежаков тоже на 20 рамок каждый) отличного весеннего меда – я его отобрал уже в самом начале июня…
Но такой подарок достался мне только однажды. Дальше никакого ранневесеннего меда я, увы, так до сих пор и не увидел. Вёсны у нас пошли очень неровные, цветущую иву почти тут же стал накрывать жесткий холод. Почти каждую весну очень тяжело цвели наши сады. А там подводил и одуванчик, что обычно сплошным золотом заливает все пространство вокруг нашей деревни: только-только начинал цвести наш золотой цветок, как его накрывало то снегом, то сырым, промозглым холодом, а потому и ранневесенний медок с чуть приметной горчинкой, которую сообщал ему наш одуванчик, для нас стал тоже почти редкостью.
Так что мои лежаки с одной из своих задач (сбор ранневесеннего меда), считайте, пока что не справились…
***
Еще до появления у меня в саду ульев-лежаков я вроде бы ответил для себя на те вопросы, которые задавали мне мои роившиеся пчелы, и далее утвердился во мнении, что роение для моих пчел вовсе не беда, а естественное, необходимое им для жизни состояние. Бедой же было только так называемое «изводящее» роение, когда те или иные семьи отпускали друг за другом не один-два, а три-четыре… роя, конечно, теряли после этого свою прежнюю силу и уже сами никак не могли восстановиться…
Такое, изводящее пчел роение имеет свои конкретные причины и говорило, прежде всего, о том, что пчелы в данном случае не просто расселяются-размножаются, а бегут оттуда, где условия жизни для них становятся невыносимыми…
Пчелы «бегут» от болезней, из тесного, душного для них жилища, где нет возможности нормально размножаться. Пчелы «бегут» от старых, черных сотов, где уже нельзя вывести потомство нормального размера (со временем объем ячейки уменьшается, и раз от раза из таких черных ячеек пчелы выводятся все более мелкие и со всем более короткими хоботками).
Увы, почти все знакомые мне местные пчеловоды, по-моему, не очень задумываются о причинах так называемого «изводящего» роения и знают тут твердо только одно: чтобы остановить пчел в их стремлении роиться и роиться, надо ломать и ломать в гнезде маточники…
Местные пчеловоды держат пчел по большей части в дадановских ульях на 12 гнездовых рамок. По осени вынимают мед и из гнезда, а чтобы пчелы дожили по весны, посреди зимы подкармливают их тем же сахарным сиропом. Пчелы у таких хозяев зимуют в подполе, где значительно теплей, чем на улице, а потому в слишком плотный клуб не собираются и вроде бы всегда готовы во время такой своей зимовки принимать корм.
|
|
|
