Обман при заключении сделки (dolus in contrahendi)) 26 глава

Res fiscales переходят со смертью принцепса к его преем­нику во главе римского государства (D.31,56), тогда как личное

¹⁰ В современных европейских языках термин "публичный" является эквивалентом слову "государственный", что при поверхностном подходе вводит в заблуждение, затрудняя интерпретацию римского института.

Раздел V. Право лиц

имущество принцепса отходит к его наследникам. Имуществом фиска управляют специальные должностные лица (procurato-res). Co временем fiscus стал восприниматься как самостоя­тельный субъект права, юридическое лицо, специфика которо­го определялась рядом привилегий административного харак­тера. Правовой режим фиска консолидируется в особую от­расль права — ius fisci (D.49,14), а судебные разбирательства, в которых он выступает одной из сторон, — causae fiscales — ведет в экстраординарном порядке специальный судебный магистрат.

После Миланского эдикта 313 г. особым юридическим лицом становится христианская церковь (приход), которая все более воспринимается как субъект, отличный от составляющих ее ве­рующих, определяемый имущественным комплексом с центром в храме под управлением епископа. Постепенно церковное иму­щество приобретает черты самостоятельного юридического лица, окончательно утвердившиеся в средние века (beneficium).

Особый вид церковного имущества — взносы прихожан на благотворительные цели (piae causae), — администрация которого не совпадает с клиром, выступает в гражданском обороте как ли­цо, способное принимать дарения, заключать сделки от своего имени и проч. (С.1,2,19; 22; Nov., 120,5—6, а.544), ничем не отлича­ясь по юридической конструкции от фонда современного гражда­нского права.

Глава 10 Представительство

Субъект права не всегда может заключить сделку сам и нуж­дается в том, чтобы его интересы представляло другое лицо. Это мо­жет быть связано с отсутствием субъекта права в нужном месте (тогда как дела требуют срочных решений) или с дефектом стату­са — недееспособностью, когда, обладая правомочием, субъект не может воплотить его в волеизъявлении. В первом случае говорят о добровольном представительстве, во втором — о необходимом, или законном представительстве. Так, безумный (furiosus) принудитель­но ставится под надзор (cura furiosi), а малолетние и женщины под опеку (tutela).

Понятие представительства предполагает, что эффект сделки, заключенной представителем от имени и на счет представляемого (dominus negotii, господин дела — в средневековой терминологии), непосредственно падает на представляемого: права и обязанности по сделке возникают на его стороне, а не на стороне представителя.

Глава 10. Представительство 273

Этот правовой институт римскому праву неизвестен. В отличие от собственно представительства (прямого), объективно существующая потребность оборота может быть удовлетворена с помощью замести­теля, который бы вел дела от своего имени, приобретая права и обя­занности по сделкам, но был бы в то же время обязан передать их другому лицу. В этом случае усматривают косвенное представи­тельство (или заместительство), которое, строго говоря, представи­тельством не является Отношение между заместителем и dominus negotii в римском праве может конструироваться как договор пору­чения (mandatum) или ведение чужих дел без поручения (negotiorum gestio). Эти фигуры вполне удовлетворяли потребность в доброволь­ном представительстве.

Те отношения римского права, при которых сделка, заключен­ная одним лицом, производит эффект на стороне другого, не свя­заны с институтом представительства. Режим функционирования органов юридических лиц и в современной доктрине лишь с ого­ворками признается представительством, поскольку юридические акты представителей здесь совпадают с действиями представляе­мых, на чьей стороне они непосредственно производят эффект, — самих юридических лиц.

Отношения домовладыки и лиц in potestate также не могут быть описаны конструкцией представительства, и это подобие, скорее, связано со строго индивидуалистическим восприятием римским пра­восознанием волеизъявления как основы юридической сделки.

Приобретения подвластного непосредственно идут в пользу его домовладыки даже тогда, когда подвластный действует от своего имени и без ведома pater familias. Эффект сделки, заключен­ной подвластным, определяется всегда по личности подвластного. Так, продолжительность узуфрукта — пожизненного права пользо­вания и присвоения плодов — зависит от продолжительности жизни filius familias, заключившего сделку, а не домовладыки, которому он формально принадлежит. Пороки формирования воли и ее манифес­тации всегда связываются с действиями подвластного, тогда как кон­струкция представительства предполагает более гибкий режим. Лишь управомочение на совершение сделки обсуждается, исходя из правового положения домовладыки: скажем, ничтожна сделка при­обретения, заключенная подвластным, если ее объектом выступает раб, принадлежащий домовладыке.

Анализ понятия "persona", проведенный выше, позволяет квалифицировать режим приобретения через подвластных как прямое представительство от лица familia, которая формали­зуется в личности домовладыки. Эта конструкция объясняет ука­занную специфику отношения, в том числе — неприменимость режима представительства к сделкам подвластных, в которых

Раздел V. Право лиц

они выступают пассивной стороной отношения. Мы видели, как эта оригинальная структура, центром которой выступает familia как автономное целое, искажается из-за необходимой индивидуа­лизации такого совокупного субъекта в гражданском обороте, где pater familias приобретает статус единственного полноправного члена семейства. Индивидуалистическое восприятие внутрифа-мильных отношений упрочивается в предклассическую эпоху, когда признается ответственность подвластного в пределах пеку­лия, но тогда отношение окончательно утрачивает черты прямого представительства.

Пекулий (peculium) — это имущество, выделенное господином (или узуфруктуарием) рабу или домовладыкой подвластному ("quod dominus ipse separaverit", — D.15,1,4 pr), в пределах которого лицо in potestate управомочено заключать сделки от своего имени. Наука о пекулии предусматривает формальную определенность установле­ния этого вида имущества. Счета домовладыки должны быть разде­лены и об этом должно быть известно третьим лицам. Безумный и малолетний не могут установить пекулий (D.15,1,7,1); выделение пекулия рассматривается как юридический акт с реальным эффек­том (D.15,1,4,1) и должно сопровождаться материальной передачей вещей (traditio) или по крайней мере уподобляться ей ("pro traditio", — D.15,1,8). При расчете размера пекулия учитываются долги подвлас­тного домовладыке (D.15,1,9,2—4; 6; 15,1,41), которые, не имея значе­ния в плане ius civile (с начала I в. они считаются obligationes naturales — натуральными обязательствами), указывают на объем имущества, которым раб располагает с ведома господина ("volente domino", — D.15,1,4,2).

Ulp., 29 ad ed., D. 15,1,5,4:

Peculium autem Tubero qui- Пекулий же Туберон определяет,
dem sic definit, ut Celsus lib- как передает Целъс в шестой
го sexto digestorum refert, книге "Дигест", как то, что раб
quod servus domini permissu имеет с дозволения господина
separatim a rationibus domi- отдельно от господского счета,
nicis habet, deducto inde si за вычетом того, что раб должен
quid domino debetur. господину.

Это определение было предметом обсуждений в конце Респуб­лики: известно, что Сервий (D. 15,1,9,3) добавлял к нему, что долг раба тем, кто находится во власти господина раба, приравни­вается к долгу самому господину и также должен быть вычтен при определении размера пекулия.

В эпоху Приципата filius familias признается лично ответст­венным за заключенные им сделки (D.15,1,44). Однако в случае

Глава 10. Представительство

indefensio кредиторы не имели возможности обратить взыскание на имущество, которым по ius civile лицо alieni iuris не распола­гало. Возможность удовлетворения за счет личной расправы (ductio iussu praetoris) вызывала конфликт с patria potestas домо-владыки, который должен бьш быть управомочен уплатить долг подвластного, сохранив его в своей власти. Это достигалось посредством созданного еще в предклассическую эпоху преторс-кого иска о пекулии (actio de peculio) с формулой in factum concepta, no которому pater familias отвечал по сделкам подвласт­ного (свободного или раба) в объеме пекулия. Эта ответственность сопровождалась также пассивным управомочением на actio iudicati de peculio — иск к домовладыке об исполнении судебного решения, вынесенного против подвластного. Иск был основан на контрактной природе litis contestatio ("iudicio contrahi", — Cels. D. 15,1,3,11), заключенной на имя fiiius familias, и позволял в ре­зультате судебного разбирательства перенести на домовладыку ответственность и по сделкам (правомерным) неконтрактной при­роды, совершенным подвластным.

Таким образом, пекулий определяет объем ответственности домовладыки по сделкам подвластного и, будучи имплицитным воплощением дозволения домовладыки на контрактную (и некон­трактную в случае с fiiius familias) деятельность лица alieni iuris (которое может быть дополнено и эксплицитным управомочением на свободное управление пекулием: peculii libera administratio, — D.15,1,7,1), создает впечатление прямого представительства меж­ду этими лицами. Ответственность домовладыки в объеме пеку­лия выступает как следствие его собственной воли.

Если подвластный приобрел что-либо без ведома господина, то приобретение засчитывается в состав пекулия, если только есть основание полагать, что домовладыка одобрил бы это дейст­вие (D.15,1,49 pr). Если приобретение обратилось в имущество до­мовладыки (что обычно происходит с приобретениями подвласт­ных ipso iure), то он отвечает по actio de in rem verso (Gai.,4,72 a; D.15,3,1 pr-2) в объеме приобретения. Таким образом, уменьшение размера пекулия в этом случае не скажется на объеме ответст­венности домовладыки. Пассивное управомочение лица sui iuris на actio de in rem verso не зависит от отношений пекулия и непосред­ственно восстанавливает соответствие между возможностью при­обретать через подвластных и ответственностью по заключенным ими сделкам.

Сходная ситуация возникает в том случае, если подвластный назначен командиром корабля (magister navis, — D. 14,1,1 pr) или его хозяином (exercitor, — D.14,1,1,19), а также когда ему поруче­но управление предприятием (institor, — Gai.,4,71; D.14,3,1 pr).

Раздел V. Право лиц

Выгоды по сделкам непосредственно выявляются на стороне до-мовладыки. Кредиторы по сделкам с такими подвластными (свободными или рабами) получают против домовладыки иски в объеме всего долга: соответственно actio exercitoria и actio institoria. Такая же ответственность — in solidum — возникает на стороне pater familias, если подвластный действует по его прика­зу" (iussum): домовладыка отвечает по actio quod iussu (Gai., 4,70; D. 15,4,1 pr-4).

Однако конструкция отношения принципиально отлична от прямого представительства. Подвластный действует не от имени домовладыки: приобретение связано с потестарным отношением между ними (Gai., 2,86—87), а ответственность pater familias воз­никает лишь благодаря вмешательству претора¹¹. В случае пе­кулия подвластный явно заключает сделки не на счет домовла­дыки, что отрицает идею представительства. Наконец, объем от­ветственности домовладыки — пекулий — определялся за выче­том долгов подвластного домовладыке (не мнимых, а действи­тельных, подобных цивильным: "ex causa civili", — D.15,1,49,1), так что домовладыка предстает привилегированным кредитором в отношении пекулия подвластного. Остальные кредиторы удовле­творяются по мере заявления претензий по правилу: prior tempore, potior iure (тот, кто раньше по времени, сильнее по пра­ву). Исключение составляет ситуация, когда пекулий специально предназначен домовладыкой для ведения коммерческого пред­приятия ("merce negotiari", — Gai., 4,72; Ulp., D.14,4,1 pr-2). Тогда кредиторы получают адъективную actio tributoria, посредством которой взыскивают с домовладыки долги пропорционально объ­ему своих требований (если коммерческих активов пекулия — "merces" — недостаточно, они получают удовлетворение в доле) на равных условиях: par condicium creditorum.

Упразднение пекулия рассматривается как действие во вред кредиторам (D.15,2,1 pr) и не сказывается на ответственности до­мовладыки по actio de peculio: в течение года иск может быть вчинен против домовладыки в объеме пекулия до его изъятия. Недостаточность пекулия в момент вчинения иска также не осво­бождает от ответственности: кредитор может дождаться нового увеличения пекулия в объеме и удовлетворить свое требование.

¹¹ Средневековое название таких исков — actiones adiecticiae quali-

tatis ("иски добавленного качества") — основано на словах Павла о том, что по эдикту иск не переносится на другое лицо, но добавляется ("hoc enim edicto non transfertur actio, sed adicitur", — D.14,1,5,1), и потому в некоторых случаях (exercitor) сохраняется и ответственность представи­теля. Действительно, в классическую эпоху иск мог быть успешно вчинен и против самого подвластного.

Глава 10. Представительство

Если сын выйдет из-под власти домовладыки (а раб — будет от­пущен на волю), ответственность pater families или его наследни­ков сохраняется в течение года (D.15,2,1,4). По истечении года ос­тается возможным actio de in rem verso (D.15,3,1,1).

Режим, более близкий к конструкции прямого представи­тельства (praepositio), развивается в конце классической эпохи на основе actio exercitoria и actio institoria: они стали предостав­ляться даже в том случае, когда управляющим кораблем (ехег-citor) или предприятием (institor) было лицо sui iuris (D.14,1,4; 14,3,1). Папиниан считал возможным предоставить иск по анало­гии ("ad exemplum institoriae actionis", — D.19,1,13,25) и против dominus negotii, давшего особое поручение прокуратору (так на­зываемая actio quasi institoria). Здесь ответственность представ­ляемого непосредственно связана с волеизъявлением о назначе­нии управляющего. Так, она ограничена функциональными рам­ками (modus, condicio praepositionis) поручения (D.14,3,5,11—12); ограничение компетенции управляющего может быть указано в специальном объявлении (proscriptio), вывешенном в лавке (D.14, 3,11,2—4)¹². Однако institor, exercitor, procurator действуют от своего имени, и приобретения по сделкам, заключенным посто­ронним управляющим, регулируются по принципу косвенного представительства, по правилу: "Per extraneam personam nobis adquiri поп potest" {"Невозможно приобретение в нашу пользу через постороннее лицо") (Gai., 2,95; 3,103; D.50,17,73,4).

В особых случаях приобретение происходит непосредственно в пользу постороннего в плане ius civile. Прокуратор (procurator) приобретает владение представляемому, если действует на осно­вании специального (ad hoc) поручения или при последующем утверждении акта (ratihabitio) со стороны dominus negotii (D.41,2,42,1). Также приобретается собственность на res пес тап-cipi, если traditio была произведена прокуратору на имя dominus negotii (D.41,1,13 pr; 6,2,7,10) или опекуну на имя подопечного.

Nerat, 6 reg., D. 41,1,13,1:

Et tutor pupilli pupillae si- И опекун подопечному или подо-
militer ut procurator emen- печной, так же как прокуратор,
do nomine pupilli pupillae pro- покупая на. имя подопечного или
prietatem illis adquirit etiam подопечной, приобретает собст-
ignorantibus. венностъ им, даже не ведающим

об этом.

¹² Показательно, что сходная мера в отношении раба хотя и снимет с господина ответственность по actio institoria, но не отменит ответствен­ности в объеме пекулия (D.15,1,47 рг).

Раздел У. Право лиц

Опекун малолетнего и curator furiosi могут отчуждать вещи подопечных (Gai., 2,64), но в обязательственных отношениях это единство личности не признается: так, опекун и куратор не могут погашать обязательства подопечных посредством acceptilatio (D.46,4,13,10), а по сделкам опекуна, заключенным им на имя подопечного в его отсутствие, подопечный отвечает по actio utilis (Scaev. D.36,3,18,2). Если опекун проиграл про­цесс, в котором он представлял младенца (inians), actio iudicati дается и против подопечного (D.26,9,7). Признается также, что подопечный не должен получать выгод от порочных сделок, заключенных опекуном (Pap. D.26,9,3), поэтому со времен Са­бина в таких случаях против него давалась actio tributoria. Здесь дополнительный (адъективный) характер этой ответственности очевиден.

В постклассический период ответственность по actio quod iussu допускается и по сделке, заключенной посторонним (лицом sui iuris или чужим рабом) на основании специального приказа (CTh. 2,31,1 = С.4,26,13 pr-З). Выгоды от таких сделок также выявляются непосредственно на стороне приказавшего. Эта гипотеза прямого представительства остается в римском праве уникальной.

Раздел VI СЕМЕЙНОЕ ПРАВО

Глава 1

Римская патриархальная семья

(Familia)

Римская семья (familia) является патриархальной: она характе­ризуется выраженной властью домовладыки, главы семейства (pater familias) и патрилокальным браком, когда жена приходит в дом к мужу. Цель семьи — самовоспроизводство. В древности семейство строилось на эсхатологическом убеждении, выразившемся в культе предков (sacra familiares), которые почитались членами familia, и ретроспективном счете родства — adgnatio (прирождение: "adgna-tus" — "рожденный после"), принимавшем во внимание только лиц, объединенных общим семейным культом.

Главенство старшего агната — мужского родственника, считав­шегося ближайшим к предкам членом семейства (adgnatus proxi-mus), в семейном культе, его медиативная роль посредника между предками и живыми, только еще идущими к перевоплощению, его ответственность за продолжение семейства фиксируются правом как власть (potestas) над всем комплексом лиц и имущества, объединен­ным генеалогической идеей, — familia. Состояние свободных домо­чадцев во власти домовладыки (patria potestas) выражает их при­надлежность к семейству. Агнатами считаются лица, связанные совместным состоянием во власти домовладыки; усьшовленные и супруга, перешедшая во власть мужа (и тем самым в его семейство), становятся агнатами другим членам familia; эманципированные из-под власти домовладыки покидают familia и утрачивают агнатскую связь с данным семейством.

Уже в предклассическую эпоху — с утверждением идеи от­цовства — господствующим типом семейного объединения стано­вится малая патриархальная семья (familia proprio rare — семья по собственному праву), когда со смертью актуального домовладыки все его непосредственные нисходящие оказываются главами собственных семей. Семья этого типа, таким образом, редко объединяет более трех поколений агнатов. Малая семья ориентирована на продолже­ние существования во времени отдельного мужчины, который во­площается в своих детях, и выражает отказ от ретроспективного мышления и связанной с ним семейной солидарности, но по-прежне­му строится на патриархальном принципе и агнатическом родстве.

Раздел VI. Семейное право

Представление о первоначальном единстве семейной группы, сохра­нявшемся независимо от смены домовладык, удержалось в институте capitis deminutio minima — умаления правоспособности в связи с прекращением агнатской связи (GaL, 1,162) и в наименовании агна-тической группы — familia communi hire (omnium adgnatorum) — семья по общему праву (семья всех агнатов), тогда как собственно семьей уже считалась familia proprio iure. Ulp., 46 ad ed., D. 50,16,195,2:

lure proprio familiam did- Семьей по собственному праву мы
mus plures personas, quae sunt называем множество лиц, подчинен-
sub unius potestate aut natura ных единой [отцовской] власти или
aut iure subiectae, ut puta pat- no природе, или по праву, как, ка­
гал familias, matrem familias, пример, отец семейства, мать се-
filium familias, filiam familias мейства, сын семейства, дочь се-
quique deinceps глсет еогит мейства и те, кто далее следуют за
sequuntur, ut puta nepotes et ними, как, например, внуки и внучки
neptes et deinceps. pater autem и так далее. Отцом семейства на-
familias appellatur, qui in do- зывается тот, кто имеет в доме
то dominium habet, recteque господство, и он правильно назы-
hoc nomine appellatur, quam- вается этим именем, хотя бы он не
vis filium поп habeat: поп имел сына; ведь мы показываем
enim solam personam eius, sed [этим словом] не только его лицо, но
et ius demonstramus: denique и право: поэтому и малолетнего на-
et pupillum patrem familias зываем отцом семейства. И со
appellamus. et cum pater fa- смертью домовладыки, сколько бы
milias moritur, quotquot capita лиц ни находилось у него в подчине-
ег subiecta fuerint, singulas fa- нии, они получают собственные
milias incipiunt habere: singuli семьи: ибо отдельные лица принима-
enim patrum familiarum no- ют титул домовладыки. То же са-
теп subeunt. idemque eveniet et мое происходит и с тем, кто эман-
in ео qui emancipatus est: nam ципирован из семьи: ведь и он, став
et hie sui iuris effectus pro- самовластным, обладает собствен-
priam familiam habet. com- ной семьей. Семьей по общему праву
muni iure familiam dieimus мы называем семью всех агнатов:
omnium adgnatorum: nam etsi ибо хотя со смертью домовладыки
patre familias mortuo singuli отдельные лица получают отдель-
singulas familias habent, tamen ные семьи, однако всех, кто пребы-
omnes, qui sub unius potestate вал под одной властью, будет пра-
fuerunt, recte eiusdem familiae вильно назвать членами одной семьи,
appellabuntur, qui ex eadem раз они происходят из одного дома и
domo et gente proditi sunt. рода.

Смена статуса, когда лицо alieni iuris становится persona sui iuris, происходит у ближайших нисходящих со смертью домовла­дыки без capitis deminutio minima, без утраты adgnatio. Несмотря

Глава 1. Римская патриархальная семья (familia)

на то, что они обладают собственными familia — что фиксирует наличие автономии личности (ius), статуса pater familias¹, — они сохраняют права, связанные с принадлежностью к одной агнатс-кой группе, которая в древности только и считалась familia. В усло­виях господства малой семьи adgnatio становится абстрактной связью, соединяющей всех, кто ретроспективно мог бы состоять под властью общего домовладыки. Это "родство по власти", говоря словами русского романиста начала XX в. И.Покровского, осмыс­ливается в новых условиях как кровное родство по мужской ли­нии, поскольку женщина не могла быть домовладыкой и не могла репродуцировать агнатскую связь.

Неизбежное искажение при таком взгляде — эманципированный из семьи родной сын домовладыки не является агнатом (Gai., 1,163) — связано с тем, что идея кровного родства — cognatio (со-рождение: "cognati" — "рожденные вместе") чужда древней патриархальной семье: ее члены мыслят себя как группу лиц, связанных общностью принадлежности к единому организму и общностью происхождения от прародителя (ex eadem domo et gente proditi), а не от актуального домовладыки. Принцип счета родства у римлян исходит из стабиль­ности и определенности прародителя, когда смена домовладыки не сказьшается на структуре семейства: степень родства между его членами исчислялась по числу рождений до общего предка и обрат­но. Так, в первой степени родства состоят непосредственные нисхо­дящие и восходящие (отец и сын), родные братья — уже во второй степени, как дед и внук, двоюродные братья — в четвертой степени (два рождения до общего деда и два обратно). Эта же система счета прилагается к кровным родственникам, поскольку в малой семье аг-натство и когнатство совпадают.

Ретроспективная ориентация агнатской связи отражала ирре-левантность отцовства и нисходящей линии (stirps, колено) от лю­бого актуального домовладыки. Ближайшим агнатом (adgnatus proximus), который становился преемником на посту домовлады­ки, опекуном по закону и куратором в случае безумия домовла­дыки, считался ближайший к предкам, к прародителю, то есть обычно представитель того же поколения, к которому принадле­жал и актуальный домовладыка, а в случае отсутствия такого ли­ца — старший в следующем поколении. С утверждением малой семьи агнатическии принцип искажается, поскольку точкой отсчета при определении степени близости выступает конкретное

Женщина sui iuris не считается домовладыкой и поэтому навсегда остается семьей для самой себя, являясь единственным и последним членом (caput) этой familia ("Mulier autem familiae suae et caput et finis est" — "Женщина же является началом и концом своей семьи", — D.50,16,195,5).

Раздел VI. Семейное право

лицо (singulus), значимое при индивидуалистическом подходе к отношению. Теперь ближайшим агнатом домовладыки считается сын ("Filius patri adgiiatus proximus est", — Pomp., 30 ad Q.Muc, D.38,16,12), а на практике — брат данного лица (Gai., 3,10—11; Ulp., 26,1), поскольку агнатская связь как таковая получала зна­чение при отсутствии нисходящих в данной малой семье.

"Преобладающее значение кровного родства в социальном созна­нии получило юридическое выражение в деятельности претора, при­зывавшего к наследованию ближайших когнатов в ущерб агнатам (скажем, эманципированных из семьи детей), и в законах Августа о судопроизводстве, запрещавших когнатам быть судьями по делам своих родственников. В правосознании классической эпохи cognatio занимает центральное место, так что adgnatio стала мыслиться как особая cognatio (по мужской линии), гражданское родство (GaL, 1,156; PauL, D.38,10,10,4; Mod. D.38,10,4,2). Gai., 3,10:

Vocantur autem agnati, qui Агнатами называются me, кто

legitima cognatiorve iuncti связаны законным родством. За-

sunt. legitima autem cognatio конным же родством является то,

est ea, quae per virilis sexus которое составляется посредст-

personas coniungitur. вом лиц мужского пола.

Соотношение между двумя видами родства — законным и ес­тественным — конструировалось по схеме "genus — species" (род — вид): кто является агнатом, является и когнатом, но не наоборот (D.38,10,10,4). Даже усыновление стало считаться способом созда­ния cognatio, которая — в отличие от нефиктивной cognatio — рушилась с выходом из семьи усыновителя, поскольку основа­нием для уподобления оставалась adgnatio (D.1,7,23; 38,8,1,4).

Основанная на идее принадлежности агнатическая семья в древ­ности объединяла в основном кровных родственников, и adgnatio ис­черпывала собой социальный опыт осмысления отношений родства. Эта двойственность сказалась на специфике усыновления, к которо­му предъявлялись требования подражания природе (скажем, млад­шему по возрасту запрещалось усыновлять старшего, — GaL, 1,102; 106), но в то же время усыновлять могли кастраты (Gai., 1,103; D.1,7,2,1; 1,7,40,2) и холостяки (D.1,7,30). Неправомочность усыновле­ния со стороны женщин (позже отмененную рескриптом принцеп-са, — D. 1,7,21) Гай объясняет тем, что они не могут иметь in potestate и естественных детей (Gai., 1,104).

Усыновление осуществлялось двумя способами: или по реше­нию народа, или властью магистрата ("aut populi auctoritate aut

Глава 2. Власть домовладыки (patria potestas)

imperio magistratus", — Gal, 1,98). Древнейший вид усыновления — adrogatio — заключался в переходе одного домовладыки во власть другого (как если бы он был им порожден в законном браке, — Gell, 5,19,9) с соответствующим поглощением его familia семейством усы­новителя, когда дети усыновленного становились внуками усынови­теля (D.1,7,15 pr; GaL, 1,107). Акт разворачивался в куриатных коми-циях и утверждался всем коллективом квиритов.

Перед магистратом совершается adoptio¹ — усыновление чу­жого подвластного, который таким образом переходил из своей familia в familia усыновителя. Процедура строилась на основе разработанного понтификами способа вывода подвластного из-под власти домовладыки посредством трех манципаций третьему ли­цу — emancipatio (см. ниже). На последнем этапе, когда трижды манципированный подвластный выходил из-под власти своего до­мовладыки, усыновитель заявлял перед претором свои права на подвластного. Ответчик — сам домовладыка, которому вышедший из-под его власти подвластный передавался in mancipio, или третье лицо, у которого тот находился in mancipio после третьей манципа­ций, — не возражал, и магистрат подтверждал (addicere) претензию усыновителя на стадии in iure (GaL, 1,134). Если в усыновление отда­вался внук или подвластная женского пола, для вывода которых из-под patria potestas было достаточно одной манципаций, виндикация усыновителя следовала после первого же фидуциарного отчуждения лица, предназначенного в усыновление.

⇐ Предыдущая21222324252627282930Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: