Символическое значение Мира

Речь пойдет о символизации. Работая с детьми, чей уро­вень речевого и социального развития, как правило, был до­вольно низким, мы не ожидали от них интереса к символиче­ской игре, тем более что их ближайшее окружение придержи­валось того же мнения. Надо сказать, что способность детей символически выражать свои проблемы и неприятнос­ти при помощи песка была поразительной. Это нельзя было игнорировать, несмотря на все наше сознательное нежелание давать однозначную интерпретацию работе ребенка. М.Ловенфельд отмечает, что психоаналитики раз­ных школ придают разное значение одним и тем же фактам. Конечно, мы не чувствовали себя вправе приписывать соору­жениям из песка тот смысл, которые, несомненно, увидели бы в них сторонники Юнга, Кляйн или Адлера. Однако, будучи достаточно тактичными, чтобы не делиться своими соображе­ниями непосредственно с ребенком, мы реагировали на со­зданный им Мир как дружелюбно настроенные сторонние на­блюдатели и анализировали материал, не отвергая того, что казалось очевидным.

Приведем несколько примеров использования символиза­ции в работе детей. На рис. 4.1 представлен один из первых Миров Кэти, б лет. Об истории девочки почти ничего не было известно; в возрасте около 2 лет она была найдена в пустом доме, а до этого вместе с матерью путешествовала по дорогам Ирландии. Теперь она была взята в семью на воспитание и посещала детский сад. Ее предполагалось отдать в школу для детей, имеющих умеренные трудности при обучении. Кэти на­селила свой Мир дикими зверями, которые двигались в одном направлении, пересекая песочницу. В дальнем углу расположилась церковь, которую сама Кэти описала как «дальнюю». Далеко справа девочка старательно построила стену дугооб­разной формы, один строительный блок (названный «дверью») был отодвинут; внутри на стульчиках сидели двое маленьких детей. Эриксон сказал бы, что создать изогнутую стену могла бы только женщина (Erikson, 1958), а сама стена, словно две раскинутые руки, символизирует защиту. Однако мы видим, что защитная функция стены нарушена из-за открытой двери, так же как защитная сила церкви ослаблена ее значительным удалением. Что может помешать диким зверям растерзать де­тей? Существует два возможных препятствия, но оба они недостаточно эффективны: не исключено, что звери проявят ин­терес к еде, стоящей на столе; или же они натолкнутся на пре­граду из возведенных Кэти домов. Эта преграда заслуживает особого внимания: обычно дома выстраиваются в ряд без про­межутков, Кэти же расположила их так, что они не могли слу­жить надежной преградой. Необычные образования гораздо более информативны, чем традиционные: во-первых, потому что ребенок прилагает для их постройки самостоятельные уси­лия, и, во-вторых, поставить строительные блоки не в линию, а по кривой гораздо сложнее. Таким образом, перед нами пред­стает Мир, полный опасностей.

У восьмилетней Несты была опухоль над глазом, которая каждую неделю все увеличивалась, растягивая кожу на виске, достигла размеров теннисного мяча и в конце концов закрыла глаз. Все Миры, которые она создавала, включали повторяю­щиеся образы предметов, таящих в себе угрозу. Так, в центре одного из них был помещен бык с предостерегающей надпи­сью. Взрослые персонажи какое-то время наблюдали за ним, а потом ушли (персонал клиники был обеспокоен тем, что ро­дители девочки стали реже навещать ее). В другом Мире двое взрослых шли по направлению к церкви и, по словам Несты, хотели помолиться за свою дочь, которая «должна была ро­дить». В том же Мире размещался парк с «детишками», которые «приходят сюда одни», а перейти через дорогу им помога­ет воспитательница (в белом пальто), сообщающая им, когда пора уходить домой.

Миры, созданные безнадежно больным восьмилетним Бе­ном также были насыщены повторяющимися темами: атмо­сферу спокойствия и безмятежности неизбежно нарушала ка­тастрофа, причины которой были окутаны тайной. Все предо­сторожности оказывались неэффективными; красной нитью проходила тема авторитетных фигур, неспособных что-либо предпринять для предотвращения опасности. В одном из Ми­ров обитал полицейский, сообщавший людям о произошедшей катастрофе; стоявшие наготове машина неотложной помощи, полицейская и пожарная машины не могли выехать, посколь­ку ворота были заперты и на них висел знак «Стоп». В другом Мире произошло дорожно-транспортное происшествие, и ре­бенок остался лежать на проезжей части. Машина неотлож­ной помощи все не ехала, поскольку попала в пробку. Поли­цейский беседовал с отцом ребенка, у которого сломалась ма­шина, а путь пожарным преграждала колонна грузовиков, везущих мебель на свалку. В очередном Мире дрались львята, а лось, зебра, гепард и тигр пытались выбраться из клеток. Обитатели этого Мира игнорировали предостерегающие «кри­ки» павиана, как раньше, в другом Мире, никто не обращал внимания на сообщения полицейского.

Образы в работах детей могут быть и более понятными. Трудно обучаемая девочка, которой предстояла операция на сердце, поместила в свой первый Мир похоронную процессию; ее родители сидели дома и пили чай, но были очень грустны. Сама девочка не отождествляла себя ни с одним из персона­жей. Линда, девочка с трудной судьбой, не умеющая в свои 12 лет даже читать, проложила длинную дорогу с надписью «Проход закрыт» в начале и в конце дома; в этом сюжете легко было узнать детский дом, в котором она проживала. По одну сторону дороги она поместила диких зверей, а по другую - домашних животных. Между ними стоял человек с ведром, и эта неграмотная девочка сформулировала его проблему как «не­обходимость ухаживать за свирепыми зверями» и добавила: «Их надо кормить, даже когда они очень злятся». Линда была чрезвычайно озабочена желанием примирить добро со злом, что выразилось в повторяющейся ролевой игре, где она вы­ступала в качестве женщины, один из мужей которой был хо­рошим, а другой отвратительным. Смышленый 6-летний без­надежно больной мальчик, родители которого гордились его умением все обращать в шутку, поделил лоток с песком на че­тыре части, разгородив их стенами, и поместил в одной боль­ничную палату, в другой - сцену «счастливой семейной жиз­ни», в третьей - незанятую ванную комнату, а четвертую часть оставил пустой. Поражает полное отсутствие единства компо­зиции, даже если ничего не знать о ее создателе.

Таким образом, мы предоставляем ребенку возможность показать свое видение проблемной ситуации. Безусловно, не следует ожидать, что он детально и точно изобразит все, что его тревожит, однако можно полагать, что все элементы ком­позиции имеют к ребенку непосредственное отношение, коль скоро он ввел их в создаваемый Мир. Давайте перейдем к «дра­матической» стадии сессии, чтобы получить представление о том, как эти две различные техники работают вместе.