 |
Глава тринадцатая
|
|
|
|
– Прости, – тут же извиняется Марсела. Десять секунд спустя мы срываемся на кухню, подальше от рассерженного взгляда Нэйта и какой-либо работы.
Я непонимающе смотрю на нее:
– За что?
Она жестом указывает на вход:
– За это! Знаю, что ты влюблена в Келлана и… – она понижает голос, будто нас кто-то может подслушать, – и вы двое переспали. Я не пытаюсь оскорбить твои чувства или украсть его…
Я стою застывшая, в то время как она продолжает молоть чушь. Каким-то образом, где-то между переездом к Келлану МакВи, ночевками в двенадцати футах от него и периодическими совместными завтраками миской хлопьев, я совершенно позабыла об испытываемом к нему раньше притяжении. Если я и выглядела в зале недовольной, так это из-за того, что Марсела устроила шоу перед Нэйтом, а Келлан… что ж, Келлан был Келланом.
– Перестань, – я вскидываю руку, когда она не выказывает никакого намерения сделать передышку. – Все в порядке.
– Ничего не в порядке, – отвечает она страдальчески. – Это был ужасный поступок.
Я колеблюсь, надеясь пройти по тонкой грани между девушкой-которая-раньше-была-влюблена-в-Келлана и девушкой-которая-сейчас-влюблена-в-его-лучшего-друга. – Я покончила с ним, – говорю твердо. – Я просто… покончила с этим.
– Но ведь ты…
– Ты же знаешь как говорят «реже видишь, больше любишь»? Ну а от того что мы живем вместе – эффект противоположный. Он хороший парень и на удивление опрятный сосед, но на этом все. Я в него не влюблена.
Она выглядит так, будто хочет мне поверить, но не может.
– Ты уверена?
– На сто процентов. Честно.
Она протяжно выдыхает.
– На самом деле я не собиралась идти с ним на свидание, – тем не менее произносит она. – Это было просто…
|
|
|
– Чтобы заставить Нэйта ревновать?
– Нет! – слишком рьяно протестует она. – Чтобы продемонстрировать Нэйту, что я спокойно воспринимаю его и как там ее зовут. Меня больше раздражает, что она получает скидки на свои дерьмовые напитки, но…
Я ни на йоту ей не верю, но чувствую вину, что скрываю новости о Кросби, несмотря на то что даже на секунду не задумываюсь о том, чтобы все ей выложить: – Ее напитки и правда ужасно дерьмовые, – вместо этого соглашаюсь я.
Марсела хватает лежащий на духовке поднос с сырыми пончиками:
– И мы можем говорить о шубах?
– Конечно… – начинаю, но меня прерывает звук вибрации моего телефона, лежащего в кармане фартука, – Секундочку, – говорю я, хмуро глядя на экран. Номер местный, но абонент незнаком, тем не менее я просматриваю сообщение, которое гласит:
Прости. Не следовало шлепать тебя по заднице.
Кросби. Неужели он и впрямь запомнил мой номер, когда я продиктовала его два дня назад? Скорее всего, он просто украл его из телефона Келлана. Не то чтобы я жалуюсь.
Что же касается извинений, то они совершенно излишни. Я не заинтересована, чтобы он перекинул меня через свои колени и отшлепал по попе, однако слабая отметина от его ладони является довольно примечательным напоминанием о других вещах, которые могут устроить эти руки.
Без проблем, – начинаю набирать я, когда получаю еще одно сообщение.
Я возбуждаюсь от одной мысли об этом, – говорится в нем. – Безумно завожусь.
Я удаляю свой ответ и таращусь в экран, чувствуя, как напрягаются грудь и живот. Я хочу еще. Больше сообщений и больше его рук и еще, еще больше. Больше Кросби Лукаса, если такое возможно.
Очередное сообщение: Когда ты заканчиваешь работу?
Я тут же набираю: В восемь.
Я заеду за тобой.
Зная, что Марсела за мной наблюдает, я сохраняю нейтральное выражение лица, печатая «Окей» и нажимая «отправить».
|
|
|
– Кто это был? – спрашивает она, когда я убираю телефон.
– Мама, – слишком легко вру я. – Хочет знать, собираюсь ли я домой на День Благодарения.
– Ты собираешься?
Я качаю головой:
– Нет, отложу эту изысканную пытку до Рождества.
– Хорошо. Мы можем приготовить индейку.
– А ты знаешь, как ее готовить?
На секунду она притихает:
– Нет. Думаешь Келлан умеет?
Я внимательно смотрю на нее, а затем прослеживаю за ее взглядом через стеклянные окошки на дверях: Нэйт и Селестия жмутся друг к другу за прилавком, в то время как он готовит один из ее фирменных напитков.
Я вздыхаю.
* * *
Мой велосипед припаркован в переулке позади кофейни, поэтому, когда мы закрываемся на ночь я машу на прощание Нэйту и Марселе, направляющимся к своим машинам до этого так холодно пожелавшим друг другу доброй ночи, что меня передергивает, несмотря на зимнюю куртку. Бернем – крошечный городок, поэтому все тут закрывается довольно рано и на улицах темно и тихо, отчего легко заметить припарковавшегося за полквартала от кофейни Кросби, сидящего в машине с выключенным двигателем. Он приветствует меня взмахом руки, и я киваю в ответ, после чего сворачиваю в переулок за зданием. Секунду спустя тишину ночи прорезает рев двигателя.
Вечером мы еще переписывались, условившись встретиться тут после ухода Марселы и Нэйта. Я смотрю, как фары освещают мусорные баки, когда Кросби сворачивает в переулок и медленно подъезжает ко мне.
Я не собираюсь лгать, мне хочется стянуть с себя джинсы и юркнуть на заднее сиденье, чтобы заняться всем тем, чем занимаются люди, когда встречаются друг с другом ночью в темных переулках. Хотя наша переписка была относительно сдержанной, я горю от нетерпения. Никогда раньше не чувствовала ничего подобного. По-настоящему, очень… похотливо. Грубое, банальное слово, чтобы описать творящееся у меня в районе живота и местечке пониже, но уж что есть, то есть.
Зато похоже Кросби в другом состоянии, потому что он останавливает машину и просто тянется через пассажирское сиденье, чтобы открыть мне дверцу. Никаких порывов к страстным, запретным объятиям. Я подавляю свое глупое разочарование и ныряю в машину, тут же свет в салоне гаснет, оставляя нас в тусклом освещении от огоньков приборной панели. Тачка хоть и старая, но чистая с опускающимися вручную стеклами и немного продавленными сиденьями. Между нами рычаг переключения передач, с зеркала свисает освежитель воздуха в форме карамельной трости, отчего в салоне пахнет зубной пастой.
|
|
|
– Хэй, – говорю я, неожиданно застеснявшись.
Он бросает взгляд и улыбается, машина двигается с места.
– Хэй.
На нем дутая черная куртка и джинсы, и даже его силуэт сексуальный.
Как раз подходящий момент для вопроса «К тебе или ко мне? », только ни одно из этих мест не подходит. Я живу с Келланом, а Кросби – в доме братства. Я украдкой бросаю взгляд через плечо на маленькое заднее сиденье.
– Не беспокойся, – говорит он, выезжая из переулка на улицу. – Я прибрался.
– Об этом я и не волновалась. – Хотя и разочарована – чисто или нет, без варианта, что мы оба могли бы поместиться на том сиденье. По сути сейчас, будучи тут с ним, я не уверена где именно мы находимся. Или куда едем. Кросби направляется к автостраде, съезжает в южном направлении, аккуратно вливаясь в разрозненное движение. Я прочищаю горло и осматриваюсь по сторонам.
– Что, э-э... что происходит?
Он бросает на меня взгляд.
– Ты в порядке? – он ведет машину лишь левой рукой, высунув локоть в окно. Свободная рука покоится на рычаге передач, пальцы отбивают ритм песни, льющейся из радио так тихо, что ее почти невозможно расслышать.
– Я в порядке. Просто… что мы делаем?
– Ненадолго выбираемся из Бернема, – отвечает он, после чего бросив на меня еще один взгляд, уточняет: – разве это плохо?
Двумя съездами далее находится Гэтсби – городок чуть побольше. В ту сторону не ходят автобусы, так что я там была лишь несколько раз на машинах Нэйта или Марселы. Это довольно милое местечко с магазинчиками и кинотеатрами. Есть чем заняться помимо кофе, алкоголя или школы.
– Хорошо.
– Хочешь вернуться? Мы можем без проблем. Но знаешь ли, даже не представляю куда мы могли бы пойти? Келлан подвернул лодыжку и хотел остаться дома, чтобы приложить лед, а у меня вечно куча народу.
|
|
|
– Я не хочу возвращаться, – говорю ему. – Просто хотела знать, куда мы едем.
– Можем поехать куда пожелаешь, – отвечает он. – Делать, что пожелаешь.
Кросби включает поворотник и сворачивает направо, чтобы перестроиться для съезда в Гэтсби. Отсюда мне видна огромная вывеска кинотеатра, но мы слишком далеко, чтобы можно было ее прочесть.
– Хочешь посмотреть фильм? – задает он вопрос, когда мы подъезжаем ближе.
Я жмурюсь, просматривая список сеансов. Это огромный мультиплекс, парковка забита до отказа. Кросби медленно движется мимо входа, так что нам видно, что показывают.
– Уже вышел «Убить Глори 3»? Я думала, он не выйдет раньше декабря.
Кросби неловко смеется, когда я называю последнюю версию популярной хоррор-франшизы.
– А что еще идет?
Я перевожу на него взгляд:
– Ты не любишь ужастики?
Он поджимает губы:
– Очень даже люблю.
У меня отвисает челюсть:
– Ты боишься.
– Вовсе нет.
– Может, показывают «Историю игрушек 6»?
– Франшиза «Истории игрушек» – классика.
– Окей, ладно. – Я вытягиваю шею, стараясь увидеть больше афиши. – Есть еще «Гонка танкеров 2», «Девушки из магазинчика с содовой», «Операция» – думаю это по мотивам настольной игры – и документальный фильм о тюленях. Горишь желанием посмотреть что-нибудь из перечисленного?
Он находит свободное место на парковке в конце ряда и отстегивает ремень.
– Дама выбирает.
– «Убить Глори 3».
– Забудь, ты не умеешь выбирать.
– Ты разве не видел первые две части? Они великолепны. Об ангеле смерти по имени Глори, который вновь и вновь возвращается на Землю в попытке отомстить…
– Мне хватило и пяти минут первой части.
– Тогда… «Девушки из магазинчика с содовой»?
Он наклоняется, чтобы посмотреть через лобовое стекло на время начала. У нас полчаса до следующего сеанса.
– Мы можем посмотреть «Убить Глори 3», – нехотя произносит он, тянется и дергает меня за ворот. – Но сначала немного поцелуев.
– Поцелуев? – притворно возмущаюсь я. – Ты даже не купил мне попкорна.
– А можно я просто дам тебе десять долларов?
Мы смеемся, когда наши губы соприкасаются, а зубы стучат, пока не становимся серьезней. Кросби не проявляет ни капельки того нетерпения, которое я испытываю, не спеша целуя меня, исследуя, изучая. Опять же это для меня сюрприз. Одной рукой он придерживает меня за шею, а вторая покоится на спинке сиденья. Если я когда-то и думала о поцелуях с Кросби Лукасом в машине, то мне представлялось, как он задирает мне рукой майку – или ей же стягивает с меня штаны – в течение первых тридцати секунд. Но похоже на сегодняшний вечер такого в плане не было, и я подавляю ту крошечную часть в себе, которая испытывает от этого разочарование, и убеждаю ее просто наслаждаться моментом. Вообще-то я никогда раньше этого не делала. У меня не было ни одного бойфренда в старшей школе, и не думаю, чтобы у кого-то из парней, которых я перецеловала в прошлом году, была машина. Во всяком случае, я никогда не удосуживалась узнать их достаточно хорошо, чтобы выяснить это.
|
|
|
Нас прерывает вопль проходящих мимо подростков «Снимите комнату! ». Мы оба тяжело дышим, окна лишь слегка начали запотевать, явно намекая на то, чем мы занимаемся и при этом фактически не скрывая нас.
– Хэй, – улыбается Кросби.
Не могу сдержать ответной улыбки.
– Хэй.
Он склоняется и заправляет мне за ухо выбившийся локон.
– У тебя возникли неприятности на работе после нашего ухода?
У меня уходит мгновение, чтобы сообразить, о чем он.
– Ах, ты о Нэйте? – я качаю головой. – Неа. Он лишь лает, но не кусает. А повода лаять практически не было.
– Он казался очень расстроенным.
Я вспоминаю момент, когда Марсела дает свой номер Келлану.
– Ничего страшного. Он просто пытался выглядеть авторитетным, ведь там была его девушка.
– А-а, – на секунду он замолкает. – Что ты думаешь о том, что Келлан мутит с твоей подругой?
Я закатываю глаза.
– Они ничего не собираются мутить. Она просто… – Я задумываюсь, как много могу рассказать прежде чем превратиться в плохую подругу. – Между Марселой и Нэйтом странные отношения, и она делала это лишь для того, чтобы показать ему, что она… двигается дальше.
Брови Кросби приподнимаются:
– Они мутят.
– Откуда ты знаешь?
– Как ты думаешь, откуда бы я знал?
– Они встретились только сегодня днем! Она ушла с работы двадцать минут назад.
– И Келлан оставил за собой квартиру.
– Ты же сказал, что ему нужно было приложить к ноге лед. И он обещал не приводить никого домой.
Он пожимает плечами:
– Так ты против этого.
– Я… – останавливаю себя, а Кросби тем временем слишком внимательно изучает руль. Запоздало до меня доходит, что он не просто сплетничал, но и проверял меня. Я мысленно возвращаюсь к нашему первому разговору, произошедшему как раз после того, как я осмотрела квартиру. Как он сказал мне не ожидать долгой и счастливой совместной жизни с Келланом МакВи, предполагая, что я, как все прочие девчонки на кампусе, отчаянно ищу его внимания. Тогда он был недалек от истины, но сейчас он ошибается.
– Кросби, – говорю я серьезно и вновь повторяю его имя, когда он не смотрит на меня. Наконец он поворачивает голову. – Я ничего не испытываю к Келлану. Честно.
– Конечно.
– Он хороший сосед, – добавляю я. – Убирает за собой и до сих пор исполнял свое обещание пользоваться квартирой лишь для сна и учебы.
– Угу.
– Но он ест слишком много макарон с сыром.
Кросби фыркает от смеха.
– И думаю он ворует мой шампунь.
– Он обожает такие вещи.
– Еще бы ему не любить, он дорогущий. Суть в том, что мы… просто соседи.
– Ты показалась очень раздраженной, когда он взял номер у твоей подруги.
– Потому что она делает это лишь для того, чтобы ранить Нэйта, а я в итоге окажусь между двух огней и придется работать в неловкой обстановке. В этом все дело.
– Ты уверена?
– Да. А теперь мы можем посмотреть «Убить Глори 3»?
– А я смогу понять смысл, если не видел первых двух частей?
– Скорее всего нет. Но полагаю, что в любом случае большую часть времени ты будешь прикрывать глаза, так что это не будет иметь значения.
Он открывает свою дверцу:
– Попкорн покупаешь себе сама.
* * *
Два с половиной часа спустя, мы сидим в соседнем ресторанчике над тарелкой с начос.
– В сотый раз повторяю, – говорит Кросби, – это был не визг. Я ударил палец ноги. Это был звук мужественно сдерживаемой боли.
Я пристально на него смотрю:
– Ты же знаешь, что можешь обо всем мне рассказать, верно? Обещаю, что не буду воспроизводить его перед Келланом.
– Ты – монстр.
Я приподнимаю хрустяшку, пока нитка вытянувшегося сыра, соединяющая ее с тарелкой, не обрывается посередине. Я на свидании с Кросби Лукасом. Встречаясь с ним сегодня вечером, я ожидала бешеного, неистового секса на заднем сиденье его машины, но получаю кино, ужин и все такое. Знаю, я клялась, что этот год проведу совершенно по-другому, но это не совсем то «другое», которое я представляла.
– Ты отказался от мыслей о вечере живого микрофона? – задаю я вопрос, уходя от темы его боязни ужастиков.
Он попивает апельсиновую газировку.
– А он разве уже не прошел?
– Будет через две недели.
– Хм.
– Тебе следует это сделать. Мне понравился тот фокус, что ты мне показал.
Он улыбается:
– Это была иллюзия.
– А ты знаешь еще какие-нибудь иллюзии?
– Конечно.
– Покажи хоть одну.
На секунду он в упор смотрит на меня.
– У тебя есть мелочь?
– Что, все эти иллюзии будут стоить мне денег?
– Так ты будешь уверена, что нет никакого обмана, Нора. Две монеты в пенни или в десять центов, подойдут любые, что у тебя есть.
Я роюсь в сумочке и достаю два монеты по 10 центов, после чего кладу на его протянутую ладонь. Он отодвигает тарелку с начос в сторону, чтобы освободить центр стола, затем вытягивает перед собой обе руки ладонями вверх, на каждой лежит по монетке.
– Две монеты, по одной в каждой руке, – говорит он. – Видишь?
– Вижу.
Он переворачивает ладони и хоть мне и не видно их, но я слышу бряцанье монет о стол.
– Выбери руку, – просит он.
Я колеблюсь, затем касаюсь правой.
– Хороший выбор. Знаешь почему?
– Ты мне скажи.
– Потому что там деньги. – Медленно и драматично он поднимает правую руку и под ней оказываются обе монетки. Я ахаю, когда он поднимает левую и под ней ничего нет.
– Как ты это сделал?
– Магия.
– Кросби, серьезно. Скажи.
– Никогда.
– Тогда сделай еще раз.
Он передвигает монетки через стол в мою сторону и берется за еще один начос.
– Не будь жадиной. Есть другие вещи, которые вместо этого я хочу с тобой сделать.
Мне очень хочется сказать, что никаких других вещей не произойдет, если он не расскажет, как он сделал этот трюк, но на один день с меня достаточно лжи. Мне правда хочется узнать в чем состоит секрет, но больше этого, мне хочется Кросби.
По-прежнему.
– Ну хоть дай подсказку.
Он смеется и зачерпывает гуакамоле кусочком начос.
– Забудь об этом.
– А может… – слова замирают у меня в горле, когда я вижу, как в двери входит группа парней в куртках хоккейной команды Бернем, в сопровождении своей обычной толпы фанаток. Кросби сидит спиной к дверям, но оборачивается, чтобы проследить за моим шокированным взглядом. Медленно, с прищуренными глазами он вновь разворачивается ко мне лицом.
– Проблемы?
Я сглатываю и с облегчением наблюдаю как официантка провожает шумную толпу в противоположный конец ресторана. Лично я ни с кем из них не знакома, но их имена есть в более чем пяти туалетных кабинках и знаю, что по крайней мере двое из тех девчонок держат наготове черные маркеры. Если меня застанут за поеданием начос с Кросби Лукасом, пойдут слухи. И даже если они не озаботятся узнать мое имя, я буду очередным прочерком рядом с двузначным номером в списке другого парня, что вполне возможно еще хуже.
– Нет, – говорю я, в то время как мой план перестать лгать умирает быстрой смертью. Аппетит пропал, так что я отталкиваю начос в его сторону и приканчиваю свой напиток. – Ты готов идти?
Он выгибает бровь.
– Ты их знаешь?
– Нет.
– Тогда в чем проблема?
Проблема явно присутствует, так что я выдыхаю и изучаю свои ногти.
– Не хочу быть «Кросбабой», – я поднимаю взгляд сквозь ресницы и замечаю, как у него напрягается челюсть, пока он смотрит на меня.
– Ты же знаешь, что в их списке относительно меня нет обновлений, ведь так? Там даже нет твоего имени.
– Я не хочу, чтобы это произошло.
– Тогда…
Я многозначительно стреляю глазами через комнату, и он наконец-то понимает намек.
– Ты параноик, – говорит он. – Что ты хочешь, чтобы я сделал? Натянул тебе на голову мешок и вывел отсюда через кухню?
– Заткнись.
– Слушай… обещаю, что ты не засветишься в том списке, хорошо? Как ты сказала той ночью, в нем даже нет никаких новых имен. Люди больше не обращают внимания на то, что я делаю. Я скучный. Как и ты.
У меня горит лицо, и я чувствую себя глупо и неловко. Знаю, что нечестно обвинять Кросби в том, что он не изменяет себе, особенно когда единственное что он сделал сегодня – забрал меня с работы. Я просто не могу переварить мысль о сидящем напротив декане Рипли, ведущем со мной еще один суровый разговор о сексе.
– Кто это был? – спрашивает он.
Я выныриваю из своей задумчивости.
– Кто был кем?
– Кто это с тобой сделал? Кто заставил так волноваться?
– О чем ты говоришь?
– Когда мы переспали, это был не первый твой раз. Так кто это был? Неудачный опыт в прошлом году? Скажи мне, и я с этим разберусь.
Я выпучиваю глаза.
– Тебе не с чем разбираться! – огрызаюсь я и уж точно не собираюсь говорить ему о моем злосчастном перепихе с Келланом. – Не было… Я не… – я вздыхаю. – Слушай, знаю, что ты считаешь меня скучной.
– Я не имел в виду…
– Нет, ты прав. Я пытаюсь ей быть. Я хочу быть скучной. Знаешь, какое у меня было прозвище в старшей школе? Нора-Бора. Знаешь, что я сделала? Окончила школу. После чего весь прошлый год много тусила, стараясь исправить свой образ незаметной неудачницы в старшей школе, из-за чего меня чуть не выгнали. Я потеряла половину своей стипендии и теперь вынуждена ходить на эти встречи с деканом и…
– И появление в моем списке плохо на тебе скажется.
– От этого будет казаться, что я не воспринимаю всерьез все их угрозы о моем отчислении. А это не так. – Это половина всей правды, но единственная часть, которой я желаю поделиться.
– Я понял.
– Дело не в тебе, Кросби.
– Я это знаю, Нора.
Мы смотрим друг на друга, охваченные болью и растерянностью.
– Вам долить? – возникшее напряжение прорезает визгливый голос официантки, и мы оба подскакиваем на месте.
– Нет, – говорит Кросби, не сводя с меня глаз. – Мне хватит. А тебе?
– Нет, – говорю ей. – Принесите счет.
– Конечно. Хотите, чтобы я завернула вам остатки? – она жестом указывает на наполовину нетронутую тарелку с начос. Пару секунд назад это было блюдо с божественной сырной вкусняшкой, а сейчас просто раскисшая масса. Я качаю головой.
В ожидании счета, мы сидим в удручающей тишине. Спустя пару напряженных минут Кросби тянется через стол, чтобы забрать забытые мной монеты.
– Смотри, – говорит он, кладя себе по монетке в каждую руку. Я более внимательно слежу за тем, как он переворачивает ладони вниз, монеты звенят, соприкасаясь со столом. – Заметила? – спрашивает он.
– Не думаю, – хмурюсь я.
– Вот так.
Он вновь повторяет помедленнее. На этот раз я замечаю, как он перекидывает одну монету в левую руку, так что в ней оказываются обе, в то время как в другой ничего. Все происходит так быстро, что если бы я моргнула, то пропустила бы этот момент. Или даже если бы смотрела очень и очень внимательно.
– Вот и вся хитрость, – говорит Кросби, вновь двигая ко мне обе монетки. – Ты видишь то, что я хочу, чтобы ты увидела. А порой ты видишь то, что хочешь видеть сама.
– Прости.
– Послушай, я не стремлюсь создавать тебе проблем с деканом. Я просто думал, что ты ботанка. Горяченькая, но все же ботанка.
– Спасибо.
– И если ты желаешь сохранить все в секрете из-за вашей с Келланом политики об «отсутствии веселья» в квартире из-за того, что не хочешь, чтобы декан дышал тебе в спину и чтобы твое имя не появилось в том чертовом списке, то все в порядке. Но я не буду этого делать, если ты стыдишься быть замеченной со мной.
– Я не стыжусь.
– Если твое имя появится на той стене, я лично отправлюсь туда с бутылкой растворителя и сотру его, ладно?
– Ладно, Кросби.
Его плечи расслабились, а щеки порозовели. Он старается. Любитель вечеринок, за которым табуном бегают женщины, и кажется, будто все дается ему легко, пашет сильнее любого из моих знакомых. И любого из тех, кем я пытаюсь казаться.
Официантка приносит счет, Кросби достает деньги и кладет их на стол, придавив сверху солонкой.
– Я могу заплатить, – предлагаю я, но он качает головой и встает.
– Давай просто свалим отсюда.
Мы надеваем куртки и направляемся к входной двери. Кросби придерживает ее для меня, и я слышу, как его окликает пара голосов. Он приветствует их в ответ, но не останавливается, а я спешу выскользнуть в холодную ночь, мое дыхание на морозном воздухе тут же окутывается облачками пара. Мы пришли сюда прямо из кинотеатра, так что тихонько бредем обратно к его машине на почти пустую парковку.
Замки на дверцах машины не автоматические, так что я ожидаю пока он открывает мою и дожидается, чтобы я села на свое сиденье, прежде чем закрыть за мной дверцу. Его манеры, его неожиданная честность – это обескураживает меня, и мои руки немного трясутся, когда я тянусь через водительское сиденье, чтобы поднять пластиковый фиксатор на его стороне. Он плюхается на сиденье, вставляет ключ в разъем и включает обогрев в салоне на максимум. Из вентиляционных отверстий вырывается прохладный воздух, и я протискиваю руки между колен, чтобы согреться. Кросби трет свои ладони, а после того как с лобового стекла исчезает тонкий слой тумана, кладет руки на руль.
– Готова ехать? – спрашивает он.
– Да.
– Тебе еще что-нибудь нужно в Гэтсби?
– Нет.
Мы доезжаем до автострады в тишине, больше похожей на неловкую в стиле не-знаю-что-сказать, чем на гневную. Наконец-то Кросби тянется и делает радио погромче. Салон заполняет старая попсовая песня, и я вспоминаю как прошлой зимой была ужасная снежная буря, а мы с Марселой и Нэйтом оказались в ловушке в кофейне на всю ночь. Марсела включила эту песню на своем телефоне и показывала нам танец, который она демонстрировала на шоу талантов в третьем классе, где заняла второе место. Помню, как Нэйт протянул ей печенье в форме звезды и сказал, что если бы он судил, то она бы заняла первое место. Он делал столько милых вещиц для нее, а она совершенно их не замечала.
– Мне жаль, что ранила твои чувства, – умудряюсь я ляпнуть, когда Кросби сворачивает на мою улицу.
Он молча паркуется под деревом в трех дверях ниже по улице. Свет уличных фонарей не попадает на нас, и мы оказываемся в коконе темноты. Он поигрывает пальцами на руле.
– Все в порядке. Этого не произошло.
– Думаю, что все же ранила.
Он переводит на меня взгляд.
– Нет.
– Спасибо за кино и за начос.
– Пожалуйста.
– И за иллюзию.
Он нарочито смеется.
– В любом время.
Я отстегиваю ремень безопасности. Мне следует убраться из машины и позволить этому странному нечто между нами испариться, но я этого не делаю. Напротив, я залезаю с ногами на сиденье и встав на колени тянусь через рычаг передач, чтобы поцеловать Кросби. Беру в ладошки его лицо и соединяю наши губы, ожидая, что меня остановят, как поступил он в свое время, ожидая подобного с моей стороны в тот первый раз, но он этого не делает. Я поглаживаю его уши, волосы и напряженные мышцы шеи – все то, о чем я думала. Его волосы представляют собой подстриженную копну непокорных прядей, но они на удивление мягкие, и проводя ноготками по тыльной стороне ушей, я чувствую его вздох. Легонько впиваюсь зубами в его нижнюю губу, отчего он издает гортанный стон и приоткрывает губы. Я проскальзываю языком в его рот и он, наконец, кладет руку мне на затылок, лишь крепкий нажим его пальцев указывает на то, что ему нужно это так же сильно, как мне.
Но я хочу гораздо большего, чем это и, если судить по нарастающей, бешеной интенсивности наших поцелуев – он тоже. Мое сердце пускается вскачь, когда я расстегиваю свою куртку и стягиваю ее с плеч. Кросби приоткрывает глаза, в темноте белки едва заметны.
– Ты хочешь… – он не заканчивает предложение, как я уже вновь целую его, снимая с него куртку и расстегивая его рубашку. Ноготками слегка царапаю ему грудь, а он отстегивает свой ремень безопасности и старается максимально развернуться ко мне в тесноте салона. Я хочу оседлать его, трахнуть, объездить, но на водительском сиденье недостаточно места для нас двоих.
– Нора, – вздыхает он.
– Хочу, – выдыхаю ему в губы.
– Ты… – он быстро озирается по сторонам, оценивая ситуацию. – Ладно. Держись. – Приподнимает мои бедра, чтобы получить возможность самому перебраться через рычаг передач и устроиться на моем сиденье. Он откидывает спинку кресла, и я накрываю его собой, повсюду руки, губы и жар.
– Тебе нужно их снять, – бормочет он, погружая пальцы за пояс моих джинсов. Я мямлю что-то невнятное, стараясь скинуть кроссовки, не заехав при этом в промежность Кросби, после чего мы общими усилиями стягиваем с меня джинсы и трусики, пока одна моя нога не освобождается, давая возможность оседлать его должным образом.
Его глаза открыты и устремлены на меня, когда он в свою очередь расстегивает на себе джинсы и высвобождает свою эрекцию. В салоне слишком темно, чтобы я могла оценить ее в полной мере, но замечаю, что он двигает рукой и понимаю – гладит себя. В прошлый раз он сделал также, и мне даже не довелось к нему прикоснуться.
– Позволь мне самой, – шепчу ему в губы. Моя рука заменяет его, и мы оба стонем. Он толстый, горячий и твердый – именно такой, как я хочу и в чем нуждаюсь. Еще до того, как он проскальзывает рукой мне между ног из меня вырывается стон, а от того как его пальцы растягивают, дразнят, готовят меня, я горю желанием вобрать их в себя и взорваться. Хотя на улице мороз, чувствую, как у меня увлажнилась спина, вижу проступившие бисеринки пота и у Кросби на висках, отражающиеся в едва пробивающемся в салон лунном свете.
– Дай достану презерватив, – мычит он и тянется к бардачку. В рекордное время он находит его и натягивает, мгновение спустя я уже медленно впускаю его в себя. Дыхание перехватывает от ощущения совершенства и удовлетворения. Огромное облегчение после напряженного ужина. Мышцы слабеют, а бедра подрагивают, когда я стараюсь сдержаться, чтобы не вобрать его слишком быстро, вздрагиваю, когда он наконец оказывается полностью во мне и мне удается отдышаться.
– Нора, – шепчет он, касаясь ладонью моего лица и целуя. Мы тесно прижимаемся, и даже через майку я чувствую жар его кожи, быстрое биение сердца. Он целует меня глубоко, насыщенно, словно с каким-то значением, и хотя я хотела его трахнуть, похоже, у моего тела есть другие соображения. Вместо этого я плавно скольжу на нем вверх-вниз, двигаясь медленно с трением и пьянящим возбуждением, достигая вершин, о существовании которых даже не знала.
Кросби гладит меня по щеке, ребрам, спине, попе. Он нежно направляет меня, темп нарастает и вскоре салон заполняет звук соприкосновения кожи о кожу, заглушаемый лишь нашим сбившимся дыханием.
Я кончаю первой, бедра непроизвольно сжимаются на нем, вытягивая каждую унцию удовольствия. Его пальцы впиваются мне в попу, вижу, как он скрипит зубами, стараясь не двигаться. Я выгибаюсь, и он верно интерпретирует мое движение, что я достигла кульминации, после чего он слегка приподнимает меня и толкается бедрами вверх, вбиваясь в меня еще с дюжину раз прежде чем выкрикнуть, звук тонет у меня в горле.
Спустя некоторое время я моргаю, вздыхаю, шевелюсь. Я распластана на Кросби Лукасе, на переднем сиденье его машины посреди улицы, выставив свой голый зад на обозрение возможным прохожим. Но мне плевать.
– Черт, Нора, – стонет он.
– Не уверена, что в состоянии двигать ногами.
– Это было лучше, чем в прошлый раз, а я-то думал, что прошлый раз был самым лучшим, что когда-либо со мной происходило.
Я улыбаюсь утомленная, взволнованная, польщенная.
– Аналогично.
Он встречается со мной глазами.
– Ах, даже так?
– Ах, даже так.
Он ухмыляется. Я слезаю с него и следующие пару минут мы стараемся одеться и разместиться на продавленном переднем сиденье. В итоге я оказываюсь на своем месте в штанах и обуви, в наполовину застегнутой куртке и с волосами, собранными в хвостик, который я надеюсь не говорит, что я-только-что-занималась-сексом.
У Кросби, в свою очередь, неправильно застегнуты пуговицы на рубашке, а волосы в еще большем беспорядке и, кажется, у него на шее засос. С окончанием жаркого периода ночи холодный воздух вновь пробирается под одежду, и я дрожу. Кросби тянется и застегивает змейку моей куртки мне до подбородка.
– Спокойной ночи, Нора.
– Спокойной ночи, Кросби.
Он склоняется для поцелуя, но замирает, трогая свою шею.
– Ты оставила мне засос?
– Мне очень жаль.
Он смеется и прижимается губами к моим.
– Классика.
Я жестом обвожу наше окружение.
– Кто бы говорил?
– Скоро увидимся.
Я выбираюсь из машины и спешно иду по тротуару к дому. Поднимаюсь по ступенькам и открываю дверь в квартиру, поворачиваюсь, чтобы помахать Кросби, когда он отъезжает от обочины, удостоверившись, что я зашла. Разуваюсь и направляюсь в гостиную, где, подняв ногу на кофейный столик, сидит на диване Келлан, на лодыжке лежит мешочек со льдом. В комнате он один.
– Хэй.
– Хэй, – он не отводит взгляда от игры. Думаю, он пытается взорвать канализацию.
Я уже почти достигаю своей комнаты, когда раздается громкий взрыв, затем тишина и меня окликают. Я медленно разворачиваюсь, Келлан откладывает в сторону контроллер со стоящей на паузе игрой:
– Могу я задать тебе вопрос?
– Конечно. Что такое? – Стараюсь не выглядеть при этом виноватой.
– Не пойми меня неправильно, но твоя подруга Марсела… есть ли вероятность того, что она чокнутая?
– Да, – мрачно киваю я.
Он поджимает губы.
– Понятно. – А затем через паузу: – Она хороша в постели?
– Келлан, откуда мне это знать.
– Стоило попытаться.
– А почему ты спрашиваешь? – говорю я. – О безумии?
Он почесывает подбородок.
– Мы немного попереписывались, и я думал, что все на мази, а потом она спросила есть ли у меня рецепт индейки.
Я закашлялась от смеха.
– Так есть?
– Конечно есть. Я младший из четырех братьев. Как ты думаешь, кому приходилось торчать, помогая на кухне?
Я прикрываю рот.
– Ты же не сказал ей этого.
– Почему нет? Это же правда.
– Но ты решил, что она чокнутая!
– Она горяча, Нора. За это многое прощается.
Я качаю головой.
– Это ошибка, Келлан. И если в итоге ты окажешься с разбитым сердцем, я не хочу об этом слышать.
Он рисует у себя на груди крест.
– Обещаю, что не скажу ни слова. Кстати, говоря о разбитых сердцах, где ты была сегодня вечером?
– В библиотеке.
Келлана не одурачить.
– Твоя сумка в комнате вместе с учебниками.
– Ну, я просто… читала.
– Ну да, чей-то член.
– Келлан! – я хватаю с барной стойки подвернувшуюся под руку упаковку кетчупа и швыряю ему в голову. Та врезается в стену и падает за диван, в то время как он угорает от смеха.
|
|
|
