 |
Мемуарист. Ментальность/История ментальностей. Микроистория
|
|
|
|
Мемуарист
Мемуарист - это писатель, рассматривающий свое произведение как свидетельство о времени, в которое он живет. Одним из самых знаменитых мемуаристов был герцог де Сен-Симон, оставивший воспоминания об эпохе Людовика XIV.
Ментальность/История ментальностей
Понятие «ментальность», заимствованное у этнолога Люсьена Леви-Брюля Марком Блоком и Люсьеном Февром, а затем, в 1930-е гг., - Жоржем Лефевром, в том виде, в каком его употребляли исто-
рики, не поддается точному определению, и многочисленные его истолкования требуют отдельного изучения. Желая подчеркнуть сопротивление этого понятия строгому определению, Альфонс Дюпрон сказал, что оно вызывает «головокружение от изобилия». Историей ментальностей занимались, не осмысливая ее теоретически. По сути, начало ей положили некоторые работы основателей «Анналов», но настоящий расцвет ее наступил в 1960-1970-е гг., когда историки Филипп Арьес, Робер Мандру, Жорж Дюби, Мишель Вовель и Жак Ле Гофф сделали ее ведущим направлением французской историографии. Их работы по истории ментальностей способствовали небывалому успеху школы «Анналов» как у широкой французской публики, так и за рубежом.
Обращение к истории такого типа повлекло за собой значительное расширение территории историка за счет появления новых, ранее не изучавшихся объектов, таких как страх, смерть, тело, стыд, сексуальность, родственные отношения, бессознательное, верования и коллективные ритуалы и т. д. История ментальностей с самого начала отдавала предпочтение бессознательным, безличным и автоматическим механизмам социальных практик, не обращая внимания на их осознанную и интенцио-нальную составляющую. Предпочитая изучать не индивидов, а коллективные феномены, она в противовес традиционной истории идей уделяла внима-
|
|
|
ние преимущественно не ярким интеллектуальным явлениям, а коллективной психологии, пристально исследуя ментальные привычки, коллективное бессознательное и спонтанную речь. По словам Робера Мандру, ее целью было «воссоздание поведения, выражений и умолчаний, способных передать коллективные чувства и видение мира».
Между тем, хотя история ментальностей, вне всякого сомнения, привела к появлению новаторской и творческой культурной истории, она зачастую довольствовалась использованием проблематики и методов, обеспечивших успех социально-экономической истории в 1950-е гг.: оттуда в историю ментальностей перешли серии, выбор массовых источников, позволяющих делать подсчеты, преимущественное внимание к процессам большой длительности, дихотомия народной и ученой культуры, отождествление культурных различий и социальных границ... В сознании историков ментальностей жила идея истории «третьего уровня», изучающей соответствия между «ментальным», социальным и экономическим. Так что современный отказ от понятия ментальности, к которому призывал Джеффри Ллойд {Lloyd G. Pour en finir avec les mentalites. P., 1993), связан, с одной стороны, с его слишком неопределенным значением, а с другой - с использованием методов, которые в настоящее время выглядят сомнительными. Это понятие было слишком глобальным, оно допускало чрез-
мерные и упрощенные обобщения, позволяя историкам говорить о ментальиости общества в целом. А серийные и количественные методы истории мен-тальностей, ее преимущественный интерес к времени большой длительности приводили к тому, что эта история не уделяла внимания индивидуальным вариациям и особенностям, сложным процессам конструирования смысла, пространственным вариациям и пересечению темпоральностей.
|
|
|
В настоящее время развитие истории представлений (Роже Шартье, Ален Корбен, Пьер Лабори, Доминик Калифа и др. ) означает одновременно как восприятие наследия истории ментальностей, так и установление по отношению к ней критической дистанции путем расширения корпуса изучаемых источников и применения методов качественного анализа, более подходящих для данных исторических объектов.
♦ Историческая антропология, Культура/История культуры, Представления/История представлений, Психоистория
Микроистория
По словам французского приверженца микроистории Жака Ревеля, «история какого-то места, если ее рассматривать на низовом уровне, вероятно, будет отличаться от истории других мест». Микроистория возникла в Италии, ее лидерами стали Карло Гинзбург (Ginzburg С. II formaggio e i vermi. II
cosmo di un mugnaio del Cinquecento. Torino, 1976; русск. перев.: Гинзбург К. Сыр и черви. Картина мира одного мельника, жившего в XVI в. М., 2000) и Джованни Леви {Levi G. L'eredita immateriale: Camera di un esorcista nel Piemonte del Seicento. Torino, 1985); представителям этого историографического течения свойственна рефлексия по поводу масштабов исследования. В противовес традиционной социальной истории, т. е. количественным подходам и региональным монографиям, они задались вопросом, не дает ли малое больше пищи для размышлений, чем большое, деталь - больше, чем целое, а локальное - больше, чем глобальное. Они стали отдавать предпочтение изучению не больших социальных структур, масс или классов, а индивидуального жизненного опыта, жизненных путей и стратегий отдельных субъектов. И это укрупнение масштаба исторического исследования, разглядывание «под лупой» судьбы человека или небольшой общины принесли значительные плоды, позволив увидеть социо-культурные практики прошедшей эпохи иначе, чем это делали прежде авторы канонических макроисторических работ.
Преимуществом такого квалитативного и экспериментального подхода, отдающего предпочтение интенсивному изучению небольших объектов, является открытие новых эвристических перспектив в области конструирования социального. Но остается главная апория исторической дисципли-
ны: если с эпистемологической точки зрения оба уровня анализа одинаково легитимны, то каким образом затем соединить между собой работы, выполненные в микроисторическом и макроисториче-ском масштабе?
♦ История повседневности, Масштаб
|
|
|
