Фактор художественной экспрессии

 

Фактор художественной экспрессии в групповой арт-терапии, несомненно, является одним из наиболее значимых. В то же время, в зависимости от условий и задач работы, а также формы групповой арт-терапии, действие этого фактора проявляется по-разному. При характеристике основных форм современной арт-терапии мы, например, отмечали, что этот фактор играет ведущую роль при использовании студийного подхода. Его влияние также проявляется довольно ярко при использовании динамического подхода, дополняясь при этом действием других факторов. Несколько меньшее значение этот фактор имеет при использовании тематического подхода.

В предыдущей главе нами было также отмечено, что изобразительная деятельность участников группы оказывает существенное влияние на характер и динамику групповой работы, что связано с тем, что во время индивидуальной работы вни­мание членов группы фокусируется на изобразительных материалах и образах, а также их собственных переживаниях, представлениях и фантазиях. Перемеще­ние фокуса внимания с межличностного взаимодействия и общегрупповых про­цессов в ходе арт-терапевтических сессий на изобразительную деятельность явля­ется важным средством укрепления личных границ членов группы и их психо­логической защиты. Вместе с тем это возможно лишь в том случае, если будут соблюдены основные требования и условия групповой арт-терапевтической рабо­ты, а именно — созданы определенные пространственно-временные границы сес­сий, оборудован арт-терапевтический кабинет, а все члены группы будут следовать общим правилам поведения, в частности уважать «личное пространство» друг друга, не мешать друг другу в ходе изобразительной деятельности и не оценивать работы других.

Уважение «личного пространства», связанное с процессом художественной экс­прессии в условиях групповой работы, имеет очень большое значение, и это отно­сится не только к правилам поведения и отношению членов группы к работам друг друга, но и к правилам использования изобразительных материалов и расположе­нию рабочих мест и самих участников сессий в пространстве. В то же время грани­цы «личного пространства» и степень их гибкости и открытости могут быть раз­личны, в зависимости от стадии арт-терапевтического процесса, формы групповой арт-терапии, конкретных упражнений или техник работы, состава участников и других обстоятельств. Так, например, необходимость в соблюдении внешних, фи­зических границ «личного пространства» членов группы наиболее высока на на­чальном этапе арт-терапевтической работы, а также для пациентов с хроническими психическими расстройствами, лиц с незрелой психикой или «хрупкой личност­ной организацией» и в некоторых других случаях.

У психически больных, например, зачастую отсутствует характерное для здоро­вых лиц ощущение «внутреннего» и «внешнего» пространства. Их «Я» отличается особой хрупкостью, и попытки вторгнуться в него могут быть для них очень бо­лезненны. Понятие «личного пространства» имеет для психически больного чело­века не только отвлеченно-метафорическое, но и вполне конкретное физическое содержание. Как отмечают Кейз и Делли (Сазе & ОаПеу, 1992), «понятие "лич­ного пространства" отождествляется здесь (при работе с психически больными) вполне с определенным местом в пространстве, которое доступно больному чело­веку для тех или иных занятий и должно быть обозначено конкретными "граница­ми". Существующее физическое пространство, реальные предметы и материалы воспринимаются больным как "вместилища" его телесных ощущений. Когда нич­то не мешает его власти над ними (включая арт-терапевта с его стремлением про­ецировать на работы клиента определенный символический смысл или продемон­стрировать иную форму коммуникативной сопричастности работе пациента), они могут стать частью его "Я". Поэтому становится особенно важно, чтобы и про­странство, и находящиеся в нем предметы являлись "собственностью" психически больного, а не просто территорией для его работы» (Сазе & Ва11еу, 1992, р. 45).

Все это требует от психотерапевта повышенного внимания к организации ра­бочих мест при работе с вышеперечисленными группами клиентов. Лучше, есликаждый стол и

Рис. 2. Маленький план большого города

 

набор материалов будут закреплены за определенным человеком, Кроме того, индивидуальная продукция членов группы должна сохраняться в ин­дивидуальных папках и члены группы должны быть уверены в том, что их произ­ведения без их согласия не станут предметами чьих-либо оценок.

Уважение автономности и «личных границ» участников арт-терапевтической группы в их наиболее зримом, физическом выражении наиболее характерно для студийного подхода. Неслучайно этот подход за рубежом наиболее широко используется в психиатрических больницах. О значимости уважения «личных границ», особенно при работе с некоторыми категориями клиентов, свидетельствует и создаваемая ими изобразительная продукция, в частности являющаяся результатом совместного творчества членов группы. В качестве иллюстрации можно было бы привести следующий рисунок (рис. 2), созданный участниками тематической арт-терапевтической группы, состоящей из психиатрических пациентов.

Рисунок называется «Маленький план большого города» и создан в ход совместной изобразительной работы семи пациентов с разными видами психических расстройств. Создание коллективного рисунка на тему «Город» было предло­жено группе психотерапевтом, главным образом с целью фасилитации более актив­ного взаимодействия членов группы и оценки их ролей и отношения друг к другу. Хотя члены группы работали уже три недели, по рисунку видно, что сохранение «личных границ» и их защита от посягательств извне до сих пор являются для них чрезвычайно важными. Рисунок также может указывать на нежелание и страх вы­хода за пределы «личных границ» и более активного взаимодействия друг с дру­гом. Это хорошо видно по обилию пустого пространства, отделяющего индивиду­альные рисунки членов группы друг от друга; по наличию четко прорисованных границ каждого фрагмента общего изображения, которые в одном случае представ­лены стенами монастыря (справа, третий снизу фрагмент), в другом — оградой дома (справа, второй снизу фрагмент), в третьем — обрамляющими площадь трамвай­ными путями (справа наверху), в четвертом — трибунами стадиона (слева, посере­дине). Свидетельством этого также является отсутствие на плане города каких-либо коммуникаций, связывающих разные его части друг с другом. Весьма показа­тельно в этом отношении то, что одна из участниц группы, используя изображение трамвайных путей для обозначения границ своей «индивидуальной территории», не пытается продолжить эти пути на территории других членов группы и они так­же не пытаются ей помочь это сделать. Другой член группы, начав рисовать реку (справа), не решается рисовать ее дальше, хотя, судя по тому, что он занял на ри­сунке больше всего места (в том числе его центр), он претендует в группе на роль лидера. Весьма показательным для данной группы также было то, что в ходе рабо­ты ее члены все время оставались на своих местах. Хотя, как следует из приведен­ного примера, члены данной группы даже спустя три недели после начала работы стремятся дистанцироваться друг от друга и защитить свои «личные границы», в большинстве случаев эта тенденция проявляется главным образом на начальном этапе арт-терапевтического процесса. При этом большое значение может иметь выбор членами группы места для работы. Наблюдая за их расположением в про­странстве в ходе изобразительной деятельности, а также помогая им найти для себя наиболее удобное место, психотерапевт может не только получить важную ин­формацию о членах группы и их отношении друг к другу и к себе самому, но и спо­собствовать укреплению их личных границ и созданию оптимальных условий для работы каждого.

Как правило, уже на начальных этапах арт-терапевтического процесса можно наблюдать формирование подгрупп, что хорошо проявляется в том, как члены группы располагаются по отношению друг к другу в процессе художественной ра­боты, как они друг с другом при этом взаимодействуют и какую помощь друг дру­гу оказывают.

Весьма показательным является и то, как члены группы располагают готовые работы в пространстве. Это тоже может служить одним из способов обозначения ими личных границ, определения своей роли в группе и формировании альянсов. В некоторых случаях психотерапевт даже может предложить членам группы опре­деленные задания, помогающие им обозначить и укрепить свои личные границы и сформировать подгруппы. Он, например, может ненавязчиво предложить им сделать для своих рисунков рамки, подчеркнув, что при изготовлении рамки их сво­бода выбора ничем не ограничена и, что если им не хочется, они могут ее и не де­лать. При изготовлении рамки они могут использовать любые материалы, прида­вать ей любую форму и использовать при этом любые цвета. Более того, когда ра­боты будут заключены в рамки, психотерапевт может попросить членов группы выбрать для своей работы любое место на стенах арт-терапевтического кабинета и ее там повесить.

Иногда этому может способствовать использование некоторых техник индиви­дуальной или групповой работы, однако психотерапевт должен при этом опреде­ленным образом структурировать взаимоотношения членов группы. В противном случае это может быть чревато нарушением личных границ и вызвать у тех или иных членов группы неприятные чувства, помешав их дальнейшему участию в арт-терапевтическом процессе.

Таким образом, с самого начала групповой арт-терапии фактор художествен­ной экспрессии начинает играть важную роль в структурировании отношений между членами группы и формировании границ — личных, подгрупп и группы в целом, становясь тем самым одним из факторов групповой динамики. Изобрази­тельная продукция часто становится зримым воплощением так называемой «груп­повой матрицы», выступающей в качестве «общего основания и операционально­го базиса отношений, объединяющего все формы взаимодействия участников группы» (РоиШез, 1992, р. 119).

При обсуждении фактора художественной экспрессии в индивидуальной арт-терапии отмечалось, что изобразительный процесс имеет стадийный характер и предполагает постепенный переход от непосредственного отреагирования клиен­том своих чувств, потребностей и фантазий в поведении или работе с различными материалами к созданию более сложной художественной продукции, в том числе включающей символические образы. При этом также отмечалось, что большая роль в этом процессе может принадлежать психотерапевту, использующему те или иные приемы поддержки клиента, структурирования его поведения и изобрази­тельной деятельности и фасилитации эмоциональной экспрессии.

В групповой арт-терапии этот процесс также наблюдается, однако он имеет свои особенности. Они, по нашим наблюдениям, заключаются в том, что поддер­живающее, структурирующее и фасилитирующее воздействие на членов группы происходит не только и не столько за счет их индивидуального контакта с психо­терапевтом, сколько за счет коммуникативных процессов в группе. Для понима­ния этого большое значение имеют работы тех авторов, которые рассматривают группу в качестве целостного феномена (Вюп, 1959; РоиНсез, 1992; Нош1(1975), и представителей интегративного направления в групповой пси­хотерапии.

Так, в частности, структурирующее и организующее воздействие группы на процесс художественной экспрессии можно связать с уже упомянутым нами пред­ставлением о «групповой матрице» (РоиШез, 1992) и групповой культуре (Ялом, 2000). Переход же членов группы от непосредственного отреагирования своих чувств, потребностей и фантазий в поведении и работе с изобразительными материалами к созданию более содержательной художественной продукции в определенной мере может быть обоснован представлением о групповой «трансляции» (Рои1ке5, 1992) и гипотезой так называемого «более высокого ментального функционирования» в группе (\Уе1з5, 1993).

Используя понятие групповой матрицы, Фолькис, однако, связывает его пре­имущественно с процессом вербальной коммуникации, в то время как в группо­вой арт-терапии она проявляется в значительной степени в художественной экс­прессии. Фолькис, в частности, подчеркивает, что «в групп-аналитическом процес­се проявленные содержания коммуникации отражают латентные значения таким же образом, как проявленные фантазии отражают латентные фантазии... При рас­смотрении ситуации таким образом, становится понятным, что группа строит свои отношения и реагирует как целое. Группа проявляет себя то через высказы­вания одного человека, то другого, но всегда является трансперсональной систе­мой, которая обладает определенным уровнем восприимчивости и способностью к реагированию и формулировке идей. В этом смысле мы можем постулировать существование группового "разума" таким же образом, как мы постулируем суще­ствование индивидуального разума» (1992, р. 126).

В групповом арт-терапевтическом процессе такая матрица, начиная формиро­ваться уже в ходе первых сессий, в значительной мере является результатом проективно-символической коммуникации. Даже если члены группы работают инди­видуально и мало контактируют друг с другом, данная коммуникация все равно происходит, придавая художественной экспрессии членов группы и их поведению определенную структуру и направленность.

Этот же самый феномен можно объяснить и с использованием понятий груп­повой культуры и групповой сплоченности (Ялом, 2001), позволяющих рассмат­ривать любую группу в качестве уникальной социальной системы.

Различные качества групповой матрицы или групповой культуры хорошо про­являются в создаваемой членами группы художественной продукции, особенно­стях выбираемых ими материалов и приемов художественной экспрессии (в част­ности, в преимущественном использовании более плотных или более мягких, двух­мерных или трехмерных материалов), формальных и содержательных характе­ристиках визуальных образов. Так, например, сравнивая рис. 2 и рис. 3, можно обратить внимание на значительные различия между двумя группами.

Хотя рисунки тематически сходны (название первой коллективной работы «Ма­ленький план большого города», а второй — «Ландшафт»), между ними имеются следующие различия:

· участники первой группы создавали плоскостные изображения, пользуясь при этом карандашами, фломастерами и гуашью, в то время как члены второй группы создавали не только двухмерные, но и объемные работы, исполь­зуя при этом не только краски, но и разнообразные предметы (раскрашенный кирпич, ветки, листья, горшок с цветами), пластилин, картон, фольгу и другие материалы; участники первой группы создавали конкретные, фигуративные образы, отражающие реальные объекты окружающей их городской среды (здания мюзик-холла и казино, стадион, вокзал, церковь, монастырь и др.), в то вре­мя как участники второй группы создавали не только конкретные (дома, церковь и т. д.), но и отвлеченные, фантастические и метафорические обра­зы, отражающие активную деятельность воображения и тот опыт, который выходит за рамки повседневной, обыденной реальности; к таким образам можно отнести, например, изготовленную из белого картона и увенчанную зеркалом «лестницу в небо», символизирующую соединение внутреннего и внешнего, земного и небесного и т. д., раскрашенный кирпич с распо­ложенными на нем пластилиновыми фигурками фантастических существ, символизирующих множество «Я» автора или выступающих в виде мета­форы группового опыта, и другие образы;

· в то время как участники первой группы стремились как можно отчетли­вей обозначить на рисунке свои «индивидуальные территории» и остава­лись в пределах этих территорий на протяжении всего процесса совместной работы, участники второй группы, первоначально обозначив свои террито­рии, вышли затем за их пределы и начали взаимодействовать более актив­но, так что зачастую уже невозможно было понять, кому принадлежит ав­торство тех или иных образов.

Переход от непосредственного отреагирования членами группы своих чувств, потребностей и фантазий в поведении и работе с материалами к созданию более важных символических образов в групповом арт-терапевтическом процессе осуществляется не столько за счет структурирующего, поддерживающего фасилитирующего воздействия со стороны психотерапевта, сколько за счет групповых коммуникатнвных процессов. Данный феномен может быть, в частности, обоснован с использользованием понятия «трансляция». Как пишет Фолькис (РоиШез, 1992), «трансляция является элементом процесса осознания неосознаваемого матер в психоанализе. Вся группа участвует в этом процессе, который предполагает движение от первичных процессов к вторичным, от примитивной экспрессии к логической, рациональной... Понятия трансляции и ментальной матрицы в группе связаны с идеей коммуникации. Групп-аналитическая теория рассматривает коммуникацию как процесс принципиальной важности... В групповом анализе коммуникацию можно представить как движение от примитивного уровня экспрессия к более артикулированным формам сознательной экспрессии, тесно связанным с психотерапевтическим процессом... В этом процессе члены группы начинают понимать язык символов и фантазий... "Дирижер" стремится при этом расширить и углубить экспрессивный диапазон членов группы и в то же время помогает им по­нять более глубокие неосознаваемые переживания» (р. 119-120).

Вместе с тем использования понятий групповой матрицы (или культуры) и трансляции все же недостаточно для того, чтобы объяснить процесс художествен­ной экспрессии в группе. Необходимо также учитывать индивидуальные особен­ности членов группы и их взаимодействие друг с другом и с психотерапевтом. По­этому психотерапевт должен оценивать художественную экспрессию в группе на трех основных уровнях:

• на общегрупповом уровне («групповая художественная культура», обще­групповые процессы проективно-символической коммуникации);

• на межличностном уровне (художественная экспрессия как средство обще­ния членов группы друг с другом и с психотерапевтом либо выражения сво­его отношения друг к другу и к психотерапевту);

• на внутриличностном уровне (художественная экспрессия как инструмент выражения индивидуальных чувств, потребностей, мыслей, проблем, фан­тазий, установок и т. д.).

С учетом этого психотерапевту бывает весьма сложно разобраться, какие имен но аспекты опыта членов группы отражает их художественная продукция. С несение формальных, содержательных, материальных и эстетических особенно­стей художественной продукции с поведением и комментариями автора, а также с ситуацией в группе и его отношениями с ее членами и с психотерапевтом в какой-то мере может этому помочь.

В качестве иллюстрации можно было бы привести следующий рисунок, выпол­ненный одним из членов тематической арт-терапевтической группы (рис. 4). Груп­па состояла из пациентов с разными психическими расстройствами, посещающи­ми дневной стационар психоневрологического диспансера. В ходе восьмой сессии членам группы было предложено создать рисунок, отражающий какие-либо из наиболее ранних воспоминаний их детства. Таким образом, использовалась тех­ника ранних воспоминаний в рисунках (Хейдт, 1995). Предлагая членам группы это задание, психотерапевт ставил своей задачей получение от них дополнитель­ной информации об их самооценке (образе «Я»), отношении к другим людям И мироощущении. Очевидно, что, обладая высокой степенью проективности, данное задание позволяло также оценить наиболее значимые переживания и потребности пациентов, объяснить их отношение друг к другу и к психотерапевту, а также луч­ше узнать друг друга.

Рисунок был создан мужчиной 43 лет с диагнозом «шизофрения, простая фор­ма». Свой рисунок он назвал «Капкан», изобразив на нем себя в возрасте пяти-ше­сти лет стоящим на лестнице у дверей детского сада. Был морозный день, сверка­ющий иней покрывал металлические перила лестницы. Мальчик лизнул перила, и его язык сразу же к ним прилип. Александр (здесь и далее используются услов­ные имена), всегда крайне немногословный, не стал более комментировать свой рисунок, и психотерапевту пришлось строить различные гипотезы, с тем чтобы по­нять, какие аспекты опыта пациента он отражает. Пытаясь объяснить содержание рисунка, психотерапевт принимал во внимание особенности личности и заболева­ния Александра, его социальный опыт, отношения с другими членами группы и ту атмосферу, которая в ней сложилась. Так, в частности, он учитывал, что Александр нетрудоспособен, что он разведен, что он всегда испытывал трудности в общении с окружающими, а потому его основными занятиями в последние несколько лет являются чтение художественной и философской литературы и самостоятельные занятия рисованием, а также то, что в прошлом Александр был склонен к депрес­сиям и совершил несколько суицидных попыток, но в последние несколько лет он ни разу не думал о суициде. Кроме того, психотерапевт учел, что Александр про­явил интерес к участию в арт-терапевтической группе и с доверием и подчеркнуто Уважительно относился к психотерапевту, но в то же время держался обособлен­но как от других членов группы, так и от психотерапевта.

Несомненно, что созданный Александром образ можно отнести к символиче­ским изображениям с присущим им множеством смыслов. Его рисунок отражает не только вполне конкретный эпизод детства Александра, но может рассматриваться как весьма емкая метафора его отношения к самому себе и окружающем» миру, другим членам группы и к психотерапевту. В рисунке, например, можно уви­деть и отражение ощущения одиночества и непонятости окружающими, а также формальности отношений с ними (схематично изображенные серые фигурки де­тей без каких-либо индивидуальных отличий), восприятие пациентом себя безза­щитным и покинутым (отсутствие взрослых рядом) и в то же время в позиции не­которого превосходства и исключительности по отношению к другим (Александр изобразил себя выше других, испытывающим то, чего не испытывают другие, а именно — боль, страх и растерянность). Кроме того, его рисунок может являться метафорой утраты Александром возможности вербального общения с окружаю­щими («прилипание» языка к металлическим перилам), а возможно, и восприя­тия им себя в качестве социального аутсайдера, что связано с его инвалидностью и психическим заболеванием. На основании подобного анализа рисунка можно сде­лать вывод о том, что он, несомненно, отражает индивидуальные переживания и опыт Александра. В то же время есть основания предполагать, что рисунок также отражает его отношение к другим членам группы (кстати, общее количество изоб­раженных на рисунке детей соответствует числу членов группы, не считая психо­терапевта), а возможно, и к психотерапевту. С учетом контекста отношений Алек­сандра с психотерапевтом можно было бы предположить, что он мог бы изобра­зить его в образе взрослого, в частности одного из воспитателей детского сада или кого-то из родителей. Поскольку на рисунке взрослых нет, можно предположить, что Александр либо спроецировал образ психотерапевта во внутреннее простран­ство детского сада (в этом случае изображение детского сада может являться ме­тафорой психоневрологического диспансера), сделав его невидимым, недоступ­ным и отделенным от себя дверью, либо вообще вывел психотерапевта за пределы данной ситуации, обозначив тем самым признание им невозможности или неже­лательности посторонней помощи в решении своих «экзистенциальных проблем», связанных с одиночеством, невозможностью выразить свои мысли, потребности и переживания.

Для понимания художественной экспрессии в группе помимо использования представления о трех аспектах психического опыта ее участников (внутриличностного, межличностного и общегруппового) целесообразно также пользоваться представлением о четырех основных уровнях отношений в группе (1992). Фолькис иллюстрирует это представление следующей схемой (табл. 2).

В групповой арт-терапии все четыре уровня отношений в группе проявляются в художественной экспрессии и создаваемой ее членами изобразительной продук­ции. Весьма интересным примером проекций соматопсихического и примордиального уровня может быть коллективная работа на тему «Град земной и небесный» (см. подробное описание хода групповой работы в конце книги).

Объясняя перед началом работы ее основные условия и правила поведения участников группы, психотерапевт сказал, что они могут пользоваться любыми имеющимися в кабинете материалами, а также найденными и принесенными извне объектами (камнями, листьями, цветами и т. д.), в том числе он показал на стоящий у стены на полу кусок зеркала.

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: