 |
Нат. Возле юрты дай-сечена. Утро
|
|
|
|
Есугей и Темуджин стоят за юртой. Отец дает сыну последние советы.
ЕСУГЕЙ
Лицо у нее должно быть плоское, как поверхность соленого озера, ночью проведешь языком – и ни за что не зацепишься. Глаза должны быть узкие. В большие глаза злые духи ныряют, и человек с ума сходит, видит не то, что есть на самом деле. И главное, на ноги смотри! Если у женщины крепкие ноги, мужчина получает удовольствие.
НАТ. ВОЗЛЕ ЮРТЫ ДАЙ-СЕЧЕНА. ПОЗДНЕЕ
Темуджин идет вдоль выстроившихся для смотрин девочек самого разного возраста, от восьми до шестнадцати лет. Каждая девочка называет свое имя: Хулан, Хаймиш, Ботахой, Кадан, Борте, Мулхэ. Девочки разодеты в лучшие одежды и лица их присыпаны китайской пудрой. Они стараются держаться безразлично, но по-детски не могут скрыть волнения.
Есугей с Дай-Сеченом сидят за щедро накрытым достарханом. Есугей с удовольствием ест жирное мясо. Он уже рассмотрел девочек и выделил из строя двух: лица плоские, глаза узкие.
Темуджин идет вдоль строя и изучает невест.
Есугей вытирает жирные руки о дэл и кивком показывает на красавиц – вот такие должны быть невесты.
Темуджин дошел до конца строя и поворачивает назад. И снова девушки называют свои имена: Мулхэ, Борте, Кадан, Ботахой, Хаймиш, Хулан. Перед Борте Темуджин робеет.
Дай-Сечен машет ладонью, подает знак, и девушки начинают приседать и подпрыгивать. Выше всех подпрыгивает самая старшая девушка. А Борте подпрыгивает невысоко, но Темуджину нравится, как она подпрыгивает. Он улыбается Борте, и она старается подпрыгивать повыше.
Темуджин становится напротив Борте и церемонно ей кланяется. Девушки перестают прыгать.
|
|
|
ТЕМУДЖИН
Отец, я выбрал невесту.
Для Есугея это полная неожиданность.
ЕСУГЕЙ
Как выбрал, ты же только пробовал!
ТЕМУДЖИН
Попробовал – и выбрал!
Есугей не может сдержать разочарования. Но делать нечего, слова сказаны. А Дай-Сечен доволен, хорошо, что мальчик не оказался привередой и выбрал невесту в его племени.
ДАЙ-СЕЧЕН
Дам тебе за нее соболью шубу. Для моего рода великая честь породниться с тобой, Есугей.
ЕСУГЕЙ
Так и будет. Договорились.
ДАЙ-СЕЧЕН
Лет через пять сыграем свадьбу.
ЕСУГЕЙ
Да, сыновья сами должны выбирать себе жен. А иначе зачем их на смотрины возить, ведь так, уважаемый Дай-Сечен?
Есугей и Дай-Сечен целуют друг другу правое плечо и крепко обнимаются.
Борте смотрит на Темуджина – ей пора уходить.
Темуджин достает из кармашка в воротнике дэла вилочковую косточку.
ТЕМУДЖИН
Это косточка белой вороны, если ее потереть, сбудется любое желание.
Темуджин отдает косточку Борте, она трет ее, зажимает в кулаке и – убегает.
НАТ. ТРОПА ЧЕРЕЗ ГОРНУЮ РЕЧКУ – ПЕРЕВАЛ. ПОД ВЕЧЕР
Над горами – тяжелые грозовые тучи.
Утесы подступают к береговому урезу. Тропа подходит к воде и перебегает на другой берег. Всадники направляют коней в воду.
ЕСУГЕЙ
Первый раз вижу у девочки такой большой нос. А ты знаешь, что нос у человека растет до самой смерти? Если в десять лет нос вот такой, то к сорока годам будет вот такой.
ТЕМУДЖИН
Я увидел ее и сразу понял – вот моя жена. Нос – не самое важное.
Есугей думает, как возразить, но не может.
ЕСУГЕЙ
Меркиты скажут, не приехали за невестой, а обещали… Ай, ладно. Обо всем думать, голова заболит.
Сверкнула молния. Гроза началась насухо, без дождя. Молнии сверкают частые, пологие и очень близкие – гром гремит резко и почти сразу же после отсвета. Всадники торопят лошадей. Слышны испуганные крики.
|
|
|
Все стремятся побыстрее уйти с открытого перевала, прижаться к горам. Начинается дождь.
Наконец всадники спрыгивают с лошадей, не расседлывают их, в панике скрываются под нависшими глыбами утеса, бросаются на землю.
Есугей укрывается сам и укрывает походной накидкой Темуджина.
Есугей с сыном выбрали лучшее место – у старого дерева, в скальном гроте.
Нойоны шепчут молитвы, накрываются с головой, прячутся от вспышек молний.
ЕСУГЕЙ
(шепотом, Темуджину)
Страшно?
ТЕМУДЖИН
(шепотом)
Да, отец.
ЕСУГЕЙ
Даже мне страшно.
ТЕМУДЖИН
(шепотом)
Отец, почему мы так боимся грозы?
ЕСУГЕЙ
Не знаю. Все монголы боятся грозы.
Хлещет дождь, по ущелью бьют молнии. Есугей, нойоны и Чарху – все укрыли глаза войлоками. И только Темуджин высунул нос наружу, зажмурив один глаз, смотрит на отсветы. Решившись, он вытягивает под дождь руку.
Ударила близкая молния, и Темуджин отдергивает руку, прячется.
Гроза кончилась, небо немного посветлело.
Есугей развязывает пояс, снимает накидку-дэл и стелет перед костром. Под дэл Есугей ничего не поддевает, поэтому ложится к костру голым. Чарху подносит чаши с пенящимся кумысом, взрослому и ребенку он налил из разных бурдюков. Есугей отпивает, вздыхает от удовольствия, шумно выдыхает через нос кислые пары.
ЕСУГЕЙ
Кислый какой, пьяный. Хорошо!
Темуджин выпил свой кумыс, тайком допивает кумыс отца, и его лицо кривится от кислоты.
На рассвете Темуджин просыпается от холода. Сверху падают хлопья снега. Он задирает голову и ловит снег ртом, освежает горло. Над головой розовеют клочки темных облаков, а вдали стеной тянется Хинган, его заснеженные вершины горят кровавым светом, в его ущельях зеленеют леса. Темуджин выходит на солнце, открывает солнцу грудь, согревается.
НАТ. СТЕПЬ, У КОЛОДЦА
И снова жаркий день. Темуджину не верится, что несколько часов назад он мерз под скальным навесом. Воздух сереет от пыли, которую ветер сносит с холмов. Всадники плотнее надвинули шапки, надели намордники на коней, закрыли лица кожаными масками. Кони устали, еле идут, жарко дышат.
|
|
|
ЕСУГЕЙ
Чарху!
Чарху знаками показывает, что бурдюки в его заплечных носилках пустые, но впереди, уже близко, в щели между увалами – колодец, к нему идет натоптанная тропа. Чарху забегает вперед и рассматривает следы.
ЕСУГЕЙ
Чего смотришь? А хоть бы и татары там. У колодца нельзя проливать кровь.
Всадники спускаются в щель, уходят от пылевой завесы и сразу за поворотом видят колодец, возле него отдыхают человек двадцать с навьюченными верблюдами, это татары. Но площадка большая, места хватит на всех. Монголы снимают оружие и идут к колодцу безоружными. Татары тоже сидят без оружия, они тоже соблюдают обычай.
Есугей и нойоны садятся, вынимают из хурджинов мясо. Чарху опускает в колодец ведро, достает воду, поит коней. Вызванное встречей напряжение немного спадает.
Татары пришли раньше и раньше разложили еду, поэтому, всполошившись поначалу, они отрезают от бараньей туши небольшой кусок и наливают пиалу кумыса.
Есугей приказывает ответить тем же. Чарху относит татарам пиалу кумыса и мясо – раза в два больше, чем прислали они. Есугей жестом призывает сына оценить свое поведение и поднимает поднесенную татарами пиалу.
ТЕМУДЖИН
Отец, не пей, пусть Чарху выпьет. Видишь, как они на нас смотрят.
ЕСУГЕЙ
А я как на них смотрю? На то они и татары, наши враги.
Старший татарин берет поднесенную монголами пиалу и выпивает, потом горстью хватает мясо, заталкивает в рот, жует, смотрит на Есугея и ждет.
ЕСУГЕЙ
Был бы я простым монголом, может быть, и не выпил бы. Но если я, хан Есугей, начну нарушать обычаи, мир перевернется.
Есугей поднимает пиалу – и пьет до дна, отщипывает мясо и смотрит на татарина. А тот вдруг улыбнулся. Есугей мрачнеет. Ему не нравится, что татары повеселели.
НАТ. СТЕПЬ. НА ЗАКАТЕ
Всадники пересекают солончаки. Есугей раскачивается в седле, внутри его могучего тела разгорелась боль, на лбу выступил больной пот.
Таргутай нагоняет хана, заглядывает в лицо и улыбается – незаметно, только Темуджин увидел радостную улыбку.
|
|
|
ТАРГУТАЙ
Ты заболел, Есугей? Прикажи, мы остановимся.
Есугей стегает Таргутая камчой, и тот отстает.
ЕСУГЕЙ
Рот закрой, не тебе решать.
Есугей оборачивается, обращается ко всем всадникам.
ЕСУГЕЙ
Поехали быстрее, черепашьи яйца.
Есугей напрягает колени, и – конь идет рысью. Чарху остается далеко за спиной.
Есугей едва держится в седле. Он останавливает коня. Темуджин поддерживает отца, и тот заваливается на него, и вместе они едва не падают на землю.
Подъезжает Таргутай, заглядывает в лицо Есугею и поет какую-то веселую песню. Есугей пытается стегнуть его, но уже не может, сил нет, рука безвольно опускается. И тогда уже Таргутай бьет коня Есугея, конь взбрыкивает, голова Есугея безвольно падает на грудь.
Темуджин стегает Таргутая камчой – раз, другой, с неожиданной для ребенка силой. Вплетенные в камчовые хвосты свинцовые шарики пробивают мягкий войлок дэла, оставляют кровавый след на вздувшейся щеке. Таргутай, оборвав песню, стонет от боли, дрожит губами, но ему удается сдержать злость. Полой дэла он вытирает кровь и – придавливает бока своего коня. Тодоен и Гирхай скачут следом за Таргутаем, и скоро скрываются из виду.
В клубах соленой пыли остаются обнявший шею своего коня, едва держащийся в седле и что-то бормочущий Есугей, Темуджин и растерянный, плачущий Чарху.
Темуджин смотрит на отца, старается понять его несвязное бормотание.
ГОЛОС ТЕМУДЖИНА
Было трудно понять, что пытался сказать мне отец. Но я понял. Он сказал, что невесту я выбрал правильно. Жалел, что так рано оставляет меня одного. И хотел, чтобы я запомнил: самый страшный грех у монголов – предательство. Это были его последние слова.
|
|
|
