 |
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 5 глава
|
|
|
|
– Я не выношу тесных замкнутых пространств. Пугаюсь и впадаю в панику. Помнишь, я рассказывала тебе про домик у озера? Куда мы с папой ездили рыбачить?
– Ага.
– Мы с Сарой всегда играли с другими детьми отдыхающих. Там была дорога, опоясывающая все озеро, а под ней находился длинный водоотвод. Малышня постоянно подбивали друг друга пройти всю трубу и выйти с другой стороны. Однажды мы с Сарой решились это сделать и уговорили остальных пойти вместе с нами. Когда прошли полпути, я запаниковала. Мне стало трудно дышать, а человек передо мной почему‑то остановился. Я не могла повернуть назад, потому что за мной шли другие дети. Мне было лет семь, и я была худенькой, но труба была очень узкой. Наконец мы добрались до противоположного конца, и Саре пришлось искать маму, потому что я рыдала взахлеб не переставая. Я помню этот случай так, будто все происходило вчера.
– Неудивительно, что ты не полезла в пещеру.
– Я только не понимаю, зачем Кости забрался туда, чтобы умереть.
– Кости?
– Ну, должно же у него быть имя. Кости звучит приятнее, чем «парень из хижины».
– Сойдет, – кивнул Ти‑Джей.
* * *
Я сидела у шалаша и раскладывала пасьянс «солитер». Когда Ти‑Джей подошел, я сразу же поняла, что с ним не все в порядке, потому что он прижал руку к телу и поддерживал ее другой рукой. Плечо накренилось вниз.
Я вскочила.
– Что случилось?
– Упал с кокосовой пальмы.
– Иди сюда. – Я обняла его за талию и медленно повела к палатке. При каждом движении Ти‑Джей морщился и безуспешно попытался подавить стон, пока я помогала ему лечь. Меня удивило внезапное сильное желание заботиться о пострадавшем, облегчить его муки.
– Буду через минуту – сбегаю за тайленолом.
|
|
|
Я вытряхнула на ладонь две таблетки, схватила бутылку для воды и наполнила ее из бака. Затем положила таблетки в рот Ти‑Джею и приподняла его голову, чтобы помочь запить. Ти‑Джей сглотнул и медленно задышал.
– Зачем ты полез на дерево?
– Хотел достать тех маленьких зеленых кокосиков, которые тебе нравятся.
Я улыбнулась.
– Очень мило с твоей стороны, но, похоже, в результате ты сломал ключицу. Подожду, пока тайленол не подействует, а потом попытаюсь соорудить что‑то вроде лангета.
– Валяй, – слабо отозвался Ти‑Джей, закрывая глаза.
Порывшись в чемодане, я извлекла длинную белую майку и спустя двадцать минут помогла Ти‑Джею сесть.
– Прости, я догадываюсь, как это больно.
Я согнула его руку в локте и подвесила на лангет, осторожно завязав ткань на плече Ти‑Джея. Снова уложив страдальца, я убрала с его лица волосы и поцеловала парня в лоб.
– Постарайся не слишком много двигаться.
– Хорошо, Анна.
Возможно, перелом не так уж и сильно болел, поскольку, когда я оглянулась на выходе из палатки, Ти‑Джей улыбался.
Той ночью я проснулась, чтобы подложить в костер дров.
– Анна?
Я вздрогнула, услышав голос Ти‑Джея.
– Да?
– Поможешь мне выйти? В туалет хочется.
– Конечно.
Я помогла ему выбраться из палатки и занялась костром. Когда Ти‑Джей вернулся, я скормила ему еще одну таблетку обезболивающего.
– Ты вообще хоть немного поспал?
– Ну, совсем немного.
Следующим утром место перелома опухло и посинело. Ти‑Джей скорчил рожу, когда я затянула лангет, и я в третий раз дала ему обезболивающее.
После этого он отказался принимать таблетки.
– Не хочу расходовать их слишком быстро, Анна. Вдруг еще понадобятся.
Спустя три дня он уже чувствовал себя заметно лучше и ходил за мной по пятам как щенок. Сидел на пляже, пока я рыбачила, трусил рядом, когда отправлялась собирать фрукты, и вызвался помочь опустошить бак для воды. Когда он попытался пойти вместе со мной за дровами, я велела непоседе смирно сидеть на одеяле под кокосовой пальмой.
|
|
|
– Ты не поправишься, если не перестанешь везде за мной ходить, Ти‑Джей.
– Мне скучно. И необходимо вымыться. Ты мне поможешь, когда вернешься?
– Что? Нет, я не буду тебя купать.
«Как‑то неловко».
– Анна, или ты поможешь мне, или тебе придется меня нюхать.
Я потянула носом.
– Да, иногда от тебя пахло и получше. Ладно, я помогу, но вымою только некоторые места и только потому, что от тебя воняет.
Ти‑Джей ухмыльнулся:
– Спасибо.
Как только я вернулась с дровами, мы отправились в лагуну. Ти‑Джей не стал снимать шорты и сел в воду, доходившую ему до живота. Я встала рядом с ним на колени и намылила руки.
– Подержи мыло, – распорядилась я, отдавая Ти‑Джею брусок.
Сначала я осторожно вымыла его лицо с мылом, а затем зачерпнула в ладонь воды, чтобы ополоснуть пену. Пальцами я касалась щетины на его щеках, подбородке и над верхней губой.
– Как приятно, – промурчал Ти‑Джей.
Я набрала воды в захваченный пластмассовый контейнер и вылила на голову подопечного, затем вымыла его волосы. Они сильно отросли, и Ти‑Джей постоянно откидывал пряди с лица. Чтобы волосы не лезли в глаза, он носил мою соломенную ковбойскую шляпу, что меня вполне устраивало, так как я уже освоила его бейсболку.
– Жаль, нет ножниц, – посетовала я. – Я бы тебя подстригла.
Он протянул мне мыло, и я снова намылила руки. Вымыла его шею, затем грудь, задев пальцами твердые соски. Ти‑Джей молча смотрел на меня.
Я вымыла подмышку под его здоровой рукой, потом спину. Больную руку он поднять не мог, поэтому я ограничилась неповрежденными местами, аккуратно касаясь тела рядом с синяком.
– Прости, – выдохнула я, когда он сморщился от боли.
Зря я посмотрела вниз, приготовившись заняться его ногами. Вода в лагуне была достаточно прозрачной, и я увидела, что под тканью шорт его пенис стоит колом.
– Ти‑Джей!
– Прости, – он застенчиво посмотрел на меня. – В этот раз я спрятаться не могу.
«Стоп, а сколько же раз такое было?»
От внезапного смущения я не знала, куда деть глаза. Ведь он совсем не виноват, я уже и забыла, что может случиться с семнадцатилетним парнем, если его тело будут тереть женские руки.
|
|
|
Да и с любым мужчиной, если уж на то пошло.
– Нет, все нормально. Ты просто застал меня врасплох, вот и все. Я‑то думала, тебе больно.
Искренне смутившись, Ти‑Джей возразил:
– Его‑то я не ломал.
«Ладно, проехали».
Я вымыла его ноги, а перейдя к ступням, узнала, что Ти‑Джей боится щекотки. Он отдернул ногу и ойкнул, потому что движение отдалось болью в верхней половине тела.
– Прости. Ну вот, ты вроде как чистый.
– А ты меня не вытрешь? – Он с надеждой посмотрел на меня.
– Ха. Забавно. Должно быть, ты спутал нас с людьми, у которых есть полотенца.
– Спасибо, Анна.
– Не за что.
Следующие две недели я помогала ему мыться, пока ключица не зажила настолько, чтобы Ти‑Джей смог купаться сам. С каждым разом мне становилось все менее неловко. Я больше никогда не смотрела вниз и не видела, реагирует ли Ти‑Джей на мои прикосновения.
– Ты же не считаешь это отстоем? – однажды спросила я, намыливая ему голову.
– Ни в коем случае, – широко улыбнулся он. – Но не волнуйся, – с нарочитой серьезностью добавил дерзкий мальчишка, – когда‑нибудь я верну тебе долг. Если ты что‑то сломаешь, я обязательно помогу тебе мыться.
– Заметано.
Но я сделала мысленную зарубку вести себя очень осторожно. Купать Ти‑Джея, возможно, и стеснительно, но это и в сравнение не идет с тем, каково мне придется, если по моей коже будут скользить его намыленные руки.
Глава 16 – Ти‑Джей
Анна стояла рядом со спасательным плотом. Я протянул ей пойманную рыбу и положил удочку в шалаш.
– В баке для воды что‑то осталось?
– Нет.
– Наверно, дождь пойдет попозже.
Анна обеспокоенно посмотрела на небо и начала чистить рыбу.
– Надеюсь.
Наступил ноябрь. Мы находились на острове уже полгода. Анна сказала, что сезон дождей не вернется до мая. Ливни по‑прежнему случались, примерно через день, но продолжались недолго. У нас было кокосовое молоко, но оно не полностью утоляло жажду.
– По крайней мере мы теперь знаем, что из пруда пить нельзя ни в коем случае, – поежившись, добавила Анна. – Это было ужасно.
|
|
|
– Да уж, я думал, что селезенку высру.
Дождь то ли будет, то ли нет, зато омывавшие Мальдивы воды кишели разнообразной морской живностью. Кокосами да фруктами сыт не будешь, но разноцветная рыба из лагуны не давала умереть с голода.
Я стоял по пояс в воде и вытягивал рыбок одну за другой. В длину они были не больше сантиметров пятнадцати – сережка и гитарная струна больше не выдержат – я боялся подцепить что‑то более крупное и порвать леску. Хорошо, что Анна захватила с собой несколько сережек, потому что одну я уже посеял.
Несмотря на то, что еды у нас было завались, Анна переживала, что в рационе не хватает каких‑то жизненно необходимых веществ.
– За тебя волнуюсь, Ти‑Джей. Тебе еще расти и расти.
– Да нормально я расту. – Наш рацион вряд ли был таким уж отстойным, потому что когда самолет упал, шорты доходили мне до колен, а сейчас поднялись по меньшей мере на два с половиной сантиметра.
– Наверное, в плодах хлебного дерева содержится витамин С, а то у нас уже была бы цинга, – тихо пробормотала Анна.
– Что за цинга? – спросил я. – Звучит ругательно.
– Болезнь, вызванная нехваткой витамина С, – объяснила Анна. – Ею обычно страдали пираты и моряки после долгих путешествий. Неприятная штука.
Лучше бы о себе побеспокоилась. Купальник сзади висит, лифчик болтается на груди. Ключицы выпирают, а ребра можно пересчитать взглядом. Я старался заставлять Анну есть побольше, и она честно пыталась, но частенько мне приходилось за ней доедать. В отличие от нее, мне‑то было до лампочки, что каждый день в меню одно и то же, зато имеется что пожевать, когда проголодаешься.
Однажды утром несколько недель спустя Анна сказала:
– Сегодня День благодарения.
– Правда что ли? – Я не следил за календарем, но Анна отмечала каждую дату.
– Да. – Она закрыла ежедневник и положила на землю рядом с собой. – Не припомню, чтобы когда‑нибудь ела рыбу на День благодарения.
– Как и кокосы, и плоды хлебного дерева, – добавил я.
– Неважно, что на столе. Смысл Дня благодарения в том, чтобы быть благодарными за все, что у нас есть.
Она попыталась сказать это жизнерадостно, но тут же вытерла глаза тыльной стороной ладони и надела темные очки.
До вечера никто из нас не упоминал о празднике. Раньше я не думал о Дне благодарения, полагая, что до конца ноября нас точно отыщут. Мы с Анной больше почти не говорили о спасении – подобные беседы лишь вгоняли обоих в депрессию. Оставалось только ждать и надеяться, что над головой кто‑нибудь случайно пролетит. Вот оно самое сложное – неспособность управлять ситуацией. Разве что решиться и попробовать уплыть на плоту, но на это Анна никогда не согласится. Она права. Это верное самоубийство.
|
|
|
Той ночью в постели она прошептала:
– Я благодарна, что мы есть друг у друга, Ти‑Джей.
– Я тоже.
Если бы Анна погибла при крушении самолета, и все это время я сидел бы на острове один, думаю, я не смог бы здесь выжить.
* * *
Рождество мы провели, гоняясь за курицей.
Рано утром, когда я собирал дрова, из соседнего куста выскочила курица и чертовски меня испугала, я даже завопил как девчонка.
Потом припустил за птицей, но та вновь скрылась в кустах. Сунул руку в заросли и попробовал нащупать чудо в перьях, но не получилось.
– Анна, слышала те звуки? Это курица, – выпалил я, вернувшись с дровами.
– Так здесь водятся куры?
– Ага. Я погнался за одной в кусты, но она удрала. Завязывай шнурки. У нас намечается рождественская индейка.
– Она вон там. Я ее слышала. Так, я полезу в кусты, а ты готовься ловить ее с другой стороны, – инструктировала Анна, когда операция «Поймай курицу» уже вконец нас измотала. Мы гонялись за птицей больше часа с одного конца острова на другой и вот изготовились к финальной стадии.
– Вон она! – закричала Анна, когда курица выскочила из кустов рядом со мной.
Я попытался ее схватить, но успел лишь выдрать пучок перьев.
– Черт тебя побери, дрянь ты разэдакая!
Я метнулся за птицей. Анна не отставала, и мы загнали курицу в густые заросли. Та попыталась улизнуть в просвет между ветками, но Анна бросилась на добычу и – ура! – поймала. Я схватил курицу за ноги, вытащил из кустов и шмякнул оземь, чтобы не клюнула.
Мягкосердечная Анна даже не поморщилась, а поощрительно похлопала меня по спине.
– Отлично справился, Ти‑Джей.
Я перерезал курице горло и подвесил тушку вверх ногами, чтобы стекла кровь, а затем ощипал, стараясь не пялиться на обрубок шеи.
Потом Анна выпотрошила птицу.
– Совсем непохоже на кур из супермаркетов, – засомневалась она.
– Нормальный экологически чистый экземпляр, – отозвался я.
Анна искромсала курицу на кусочки, мы разложили их на плоских камнях и подвинули к огню.
Пока добыча жарилась, Анна то и дело потягивала носом воздух:
– Только понюхай, как пахнет! – восклицала она.
Когда терпеть стало невмоготу, мы решили, что мясо достаточно пропеклось, немного остудили его и начали рвать руками. В некоторых местах деликатес подгорел, в других – не прожарился, но вкус был чудесным.
– Крутая курица, – похвалил я, облизывая пальцы.
Анна закончила глодать окорочок и кивнула:
– Точно. – Она бросила косточку в растущую кучку объедков у костра, вытерла рот ладонью и сказала: – Интересно, много ли здесь кур.
– Не знаю. Но мы отыщем всех.
– Это самая вкусная птица, что я в жизни ела, Ти‑Джей.
Я рыгнул и засмеялся:
– Кто бы сомневался.
Мы дочиста обсосали косточки и расстелили одеяло на земле подальше от костра.
– А ты открываешь подарки вечером до Рождества или на сам праздник? – спросил я.
– Накануне. А ты?
– То же самое. Грейс и Алексис иногда просят распаковать подарки вообще двадцать третьего числа, но мама заставляет их подождать.
Мы лежали рядом и переваривали плотный ужин. Я думал о Грейс и Алексис, о маме с папой. Наверное, им сейчас тяжело праздновать первое Рождество без меня.
Если бы они только знали, что мы с Анной живы и неплохо справляемся.
* * *
В мае сезон дождей вернулся, и мы с Анной немного расслабились. Но лило чаще, чем в прошлом году, и нередко не удавалось заниматься больше ничем, кроме как сидеть в палатке и слушать раскаты грома, пережидая ливень.
Тогда случилась большая гроза, повалившая дерево, и позже я распилил его на поленья. На это ушло два дня, но когда я закончил, шалаш был полностью забит дровами.
Затем я двинул на пляж охладиться после трудов. Анна плескалась в воде, играя с шестью дельфинами. Войдя в океан, я погладил одного из них и, клянусь, он мне улыбнулся.
– Шесть, ух ты. Это рекорд, – сказал я.
– Знаю. Сегодня они явились все разом. – Дельфины приплывали в лагуну как по расписанию, примерно в полдень и ближе к закату. Обычно по двое, но сегодня впервые прибыла вся шайка.
– Ты вспотел, – заметила Анна. – Опять пилил?
Я нырнул под воду и, вынырнув на поверхность, встряхнулся как собака.
– Ага, но успел все закончить. Какое‑то время не придется собирать хворост. – Я потянулся. Мышцы ныли. – Помни мне плечи, ладно?
– Идем. – Она вывела меня из воды. – Разомну тебя как следует. Мой массаж известен во всем мире.
Я сел перед ней и чуть не застонал, когда влажные ладони легли мне на плечи. Анна не обманула, похвалившись, что умеет делать массаж, и я задумался, часто ли она разминала своего парня. Ее руки были сильнее, чем казались, и она довольно долго массировала мне шею и спину. Я представил, как она касается других мест, и если бы в тот момент Анна прочитала мои мысли, наверное, испугалась бы.
– Вот и все, – вздохнула она, закончив. – Хорошо тебе?
– Даже не представляешь как, – ответил я. – Спасибо.
Мы пошли к шалашу. Анна налила в полный дождевой воды бак немного средства для стирки и поболтала там рукой.
– Большая стирка, а?
– Угу.
Я предлагал Анне разделить обязанности по стирке, но она отказалась. Наверное, не хотела, чтобы я трогал ее нижнее белье.
Она опустила в бак нашу грязную одежду и простирнула. Доставая вещи по одной для полоскания, она вдруг спросила:
– Эй, Ти‑Джей, а где все твое нижнее белье?
«Кстати о белье».
– Оно мне давно стало мало и в основном развалилось.
– Так у тебя ничего нет?
– Не‑а. Ни одного чемодана, набитого шмотками, как у некоторых.
– Разве тебе не неудобно без нижнего белья?
– Поначалу да, но теперь я привык, – я ухмыльнулся и показал на свои шорты. – Обхожусь двумя в одном, Анна.
Она рассмеялась:
– Ну как знаешь, Ти‑Джей.
Глава 17 – Анна
Мы жили на острове уже больше года, когда над нами пролетел самолет.
В тот день я собирала кокосы, и громкий, неожиданный рев турбин вспугнул меня. Я все бросила и побежала на пляж.
Ти‑Джей выскочил из‑за деревьев. Он помчался ко мне, и мы принялись махать руками, глядя, как серебристая машина рассекает небо прямо над головой.
Мы кричали, обнимались и прыгали, но самолет повернул вправо и улетел. Мы стояли, прислушиваясь к уносящемуся вдаль шуму турбин.
– У него были заостренные крылья? – спросила я Ти‑Джея.
– Не уверен. А ты разглядела?
– Не могу точно сказать. Возможно.
– Но поплавки‑то у него были, да?
– Это был гидросамолет, – подтвердила я.
– Значит, он мог бы сесть прямо сюда? – Ти‑Джей махнул на лагуну.
– Думаю, да, мог бы.
– А они нас вообще видели? – спросил он.
На Ти‑Джее были только серые спортивные шорты с тонкими синими полосками по бокам, но на мне был черный купальник, хорошо различимый на белом песке.
– Конечно видели, ну, то есть… А разве ты не заметил бы людей, машущих руками и прыгающих?
– Наверно, заметил бы, – отозвался он.
– Но они не видели нашего костра, – подумала я вслух. Мы не разметали шалаш и не набросали в костер зеленых листьев, чтобы повалил дым. Я даже не помнила, есть ли в куче хвороста ветки с зелеными листьями.
Следующие два часа мы молча сидели на пляже, прислушиваясь, чтобы не пропустить шум приближающегося самолета.
Наконец Ти‑Джей встал.
– Пойду порыбачу, – ровным тоном сказал он.
– Валяй, – не стала я удерживать.
Он ушел, а я вернулась к кокосовой пальме и собрала орехи, упавшие на землю. На обратном пути остановилась у хлебного дерева и подобрала два фрукта, затем сложила плоды в шалаше. Поворошила, подкормила огонь и села, ожидая возвращения Ти‑Джея.
Когда он пришел, я почистила и приготовила рыбу на ужин, но кусок никому в горло не лез. Я смаргивала слезы и вздохнула с облегчением, когда Ти‑Джей отправился куда‑то в лес.
Я забралась в палатку, свернулась калачиком и заплакала.
В тот день все мои надежды, теплящиеся со дня крушения нашего самолета, рассыпались на миллион крошечных ранящих осколков, как стекло, на которое кто‑то обрушил удар молота. Я верила, что если мы окажемся на пляже, когда над островом будет пролетать самолет, то нас непременно спасут. Возможно, нас не заметили. Возможно, даже заметили, но не подозревали, что мы пропали. Да и какая разница, главное, что возвращаться за нами никто не собирался.
Слезы перестали течь, и я задумалась, не исчерпала ли запас слез до донышка.
Я выползла из палатки. Солнце уже закатилось, и Ти‑Джей сидел у костра. Его правая рука бессильно лежала на бедре.
Я присмотрелась:
– О, Ти‑Джей. Что с твоей рукой? Она сломана?
– Наверно.
По чему бы он ни ударил кулаком – скорее всего, по дереву – на костяшках его пальцев запеклась кровь, а кисть жутко опухла.
Я пошла к аптечке и принесла две таблетки тайленола и воды.
– Прости, – сказал Ти‑Джей, не глядя мне в глаза. – Последнее, что тебе сейчас нужно – заниматься еще одной сломанной костью.
– Послушай, – ответила я, становясь перед ним на колени. – Я никогда не буду критиковать твои поступки, если они помогают тебе справляться со всем этим, ладно?
Он наконец посмотрел на меня, кивнул и взял таблетки с моей ладони. Я протянула ему бутылку, и он запил лекарство водой. Я подбросила в костер полено и села рядом с Ти‑Джеем по‑турецки, глядя на взвившиеся в воздух искорки.
– А как справляешься ты, Анна?
– Реву.
– И помогает?
– Иногда.
Я посмотрела на распухшую сломанную руку и еле справилась с желанием смыть кровь и побаюкать ее.
– Я сдаюсь, Ти‑Джей. Ты как‑то сказал, что легче жить, когда не ждешь, что за тобой явятся спасатели, и был прав. Этот самолет не вернется. Теперь я поверю, что нас на самом деле заберут с острова, только когда гидроплан приводнится в лагуне. А до этого здесь только ты, да я, да мы с тобой. Это единственное, что я знаю точно.
– Я тоже сдаюсь, – прошептал он.
Я посмотрела на собрата по несчастью, сломленного, как физически, так и морально, и поняла, что мой запас слез, пожалуй, еще не иссяк.
На следующее утро я проверила руку Ти‑Джея. Она распухла так, что казалась в два раза больше левой.
– Нужно наложить шину, – решила я. Вытащила из кучи дров недлинную палку и порылась в чемодане в поисках, чем бы зафиксировать. – Я не стану затягивать туго, но будет немного больно.
– Ничего страшного.
Я приложила шину к запястью Ти‑Джея и осторожно примотала черной тканью, обернув ее вокруг руки дважды и спрятав концы.
– Чем это ты обвязала мне руку? – поинтересовался он.
– Стрингами. – Я подняла глаза. – Ты был прав, в них жутко неудобно. Но для оказания первой помощи вполне сгодятся.
Уголки рта Ти‑Джея слегка приподнялись. Он посмотрел на меня, и в его карих глазах снова зажглись искорки, потухшие прошлой ночью.
– Когда‑нибудь это сойдет за хорошую шутку, – сказала я.
– Знаешь что, Анна? Это и сейчас прикольно.
* * *
В сентябре 2002 года Ти‑Джею исполнилось восемнадцать. Он больше не был тем мальчиком, с которым я упала в океан пятнадцать месяцев назад.
Во‑первых, ему на самом деле стало необходимо бриться. Растительность на лице была длиннее, чем легкая щетина, но короче полноценных бороды и усов. Ему это даже шло. Не уверена, нравилась ли Ти‑Джею поросль на лице или он просто не хотел морочиться с бритьем.
Волосы на голове отросли так, что почти можно было завязывать в хвост, и выгорели на солнце до светло‑каштанового цвета. Мои волосы тоже отросли, уже до середины спины, и жутко меня бесили. Я пыталась откромсать их ножом, но лезвие – затупившееся и без зубчиков – отказывалось служить парикмахерским инструментом.
Хотя Ти‑Джей оставался очень худым, он подрос сантиметров на пять и теперь был под метр восемьдесят ростом. И выглядел старше своих восемнадцати.
Мне же в мае исполнилось тридцать один, и я, наверное, порядком постарела. Но наверняка сказать не могу: единственное зеркало осталось в косметичке в моей дамской сумочке, которая до сих пор плавала где‑то в океане.
Я заставляла себя не спрашивать, как Ти‑Джей себя чувствует и не замечает ли каких‑нибудь симптомов рака, но внимательно за ним наблюдала. Казалось, что с парнем все нормально, он растет и процветает даже в этих не слишком райских условиях.
* * *
Мужчина в моем сне застонал, когда я поцеловала его в шею. Моя нога требовательно скользнула между его бедер, и я принялась прокладывать дорожку из поцелуев от подбородка к груди. Он обнял меня и опрокинул на спину, обрушившись на мои губы поцелуем. Что‑то испугало меня, и я проснулась.
Ти‑Джей накрыл меня своим телом. Мы лежали на одеяле под кокосовой пальмой, отдыхая после обеда. Я поняла, что наделала, и выбралась из‑под него. Лицо пылало.
– Мне снился сон.
Ти‑Джей, тяжело дыша, перевернулся на бок.
Я поднялась на ноги, подошла к воде и села на песок по‑турецки.
«Молодец, Анна, набросилась на спящего парня».
Спустя несколько минут Ти‑Джей присоединился ко мне.
– Мне дико стыдно, – призналась я.
Он сел.
– Перестань.
– Должно быть, ты удивился, какого черта я вытворяю.
– Ну… да, но потом с удовольствием поддался тебе.
Я посмотрела на него, открыв рот:
– С ума сошел?
– А что? Ты же сама говорила, что я неплохо ко всему приспосабливаюсь.
«Ага, а еще ты, видимо, очень предприимчив».
– Кроме того, – не унимался Ти‑Джей, – тебе же нравится обниматься. Откуда мне было знать, к чему ты клонишь? Сразу поди пойми.
Я почувствовала себя еще более пристыженной. Я действительно частенько просыпалась среди ночи вплотную к Ти‑Джею, обнимая его, и предполагала, что он спал и не замечал этого сближения.
– Прости. Это всецело моя вина. Я не хотела тебя смущать.
– Да все нормально, Анна. Ничего страшного.
До конца дня я держала дистанцию, но ночью, в постели, призналась:
– Это правда. То, что ты сказал про обнимашки. Просто я привыкла спать с кем‑то. Я очень долго спала рядом с… другом.
– Это он тебе снился?
– Нет. Это был один из тех странных снов, в которых нет никакого смысла. Не знаю даже, кого я там видела. Но мне действительно очень жаль.
– Не нужно извиняться, Анна. Я сказал, что не просек ситуацию, но не говорил, что мне не понравилось.
На следующий день, когда я вернулась с пляжа, Ти‑Джей сидел у шалаша и ножом отколупывал с зубов брекеты.
– Тебе помочь?
Он выплюнул кусок железа. Тот приземлился на землю рядом с другими проволочками.
– Не‑а.
– Когда ты должен был их снимать?
– Полгода назад. Я вроде как и забыл о них до вчерашнего дня.
В ту секунду я поняла, что пробудило меня ото сна. Последний раз парень в брекетах целовал меня в старших классах школы.
Глава 18 – Ти‑Джей
Я стоял перед хижиной мистера Кости, когда Анна нашла меня. По ее лицу стекал пот.
– Я гонялась за курицей по всему острову, но она слишком шустрая. Но я ее изловлю, даже если это последнее, что я сделаю в жизни. – Она наклонилась, упершись руками в колени, и пыталась восстановить дыхание. Подняла на меня глаза: – А ты что делаешь?
– Думаю разобрать эту хижину и перетащить доск на пяж, чтобы построить для нас дом.
– А ты умеешь строить дома?
– Пока не умею, но у меня полно времени, чтобы научиться. Если я все правильно рассчитаю, то задействую все доски и гвозди. Можно добавить навес из брезента, чтобы костер не затухал. – Я оглядывал дверные петли, прикидывая, удастся ли использовать их еще раз. – Мне нужно чем‑то заниматься, Анна.
– Знаешь, это отличная идея, – кивнула она.
За три дня мы разобрали хижину и перетащили стройматериалы на пляж. Я повыдергал все старые гвозди и сложил их в ящик для инструментов.
– Не хочу жить слишком близко к лесу, – настаивала Анна. – Из‑за крыс.
– Ладно.
Строить дом на пляже тоже нельзя, потому что песок слишком зыбкий. Мы выбрали местечко между лесом и пляжем, где песок заканчивался и начиналась земля. Выкопали фундамент, что было чертовски тяжело без лопаты. Рукояткой молотка я отколупывал комья земли, а Анна собирала их в пластмассовый контейнер.
Ржавой пилой я распилил доски. Анна держала их, пока я вбивал гвозди.
– Я рада, что ты решил этим заняться, – сказала она.
– Пройдет немало времени, прежде чем удастся закончить.
– Ну и хорошо.
Она пошла к ящику с инструментами за гвоздями. Протянув их мне, сказала:
– Дай знать, если понадобится помощь.
Анна вытянулась на одеяле неподалеку и закрыла глаза. С минуту я разглядывал ее, переводя взгляд от ног на живот и грудь и думая, так ли приятна ее кожа на ощупь, как на вид. Я вспомнил, как позавчера она целовала меня в шею под кокосовой пальмой. Вспомнил, как было приятно. Внезапно Анна открыла глаза и повернула голову ко мне. Я быстро отвел взгляд. Уже и не счесть, сколько раз она ловила меня на том, что я на нее пялюсь. Она никогда об этом не говорила и не просила меня перестать, и в этом еще одна причина, почему она мне нравилась все сильнее.
* * *
В этом году я должен был окончить школу, и Анна переживала, что я так много пропустил.
– Наверное, ты захочешь получить ДОО. Я не стану тебя винить, если ты предпочтешь возвращению в школу эту возможность.
– Что такое ДОО?
– Диплом об общем образовании. Иногда, когда учащиеся пропускают школу, они выбирают этот вариант и не возвращаются к учебе. Но не волнуйся, я тебе помогу.
|
|
|
