 |
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 9 глава
|
|
|
|
– О, как ты красиво лежишь, – ухмыльнулся он. – Одобряю.
– Это словно каждый день есть любимое лакомство, – объяснила я. – Поначалу будет здорово, а спустя какое‑то время больше не захочется. Покажется, что не так уж и вкусно.
– Анна. Ты всегда будешь для меня очень‑очень вкусной. – Он наклонился и поцеловал меня в шею.
– Но в конце концов тебе надоест, – настаивала я.
– Никогда. – Его губы сместились ниже.
– Но это может произойти, – сказала я, но уже сама не верила своим словам.
– Не‑а, – отозвался Ти‑Джей, спустился дальше и перестал отвечать, потому что невозможно разговаривать, если занят тем, что делал он.
* * *
Подошла Цыпа и плюхнулась мне на колени.
Ти‑Джей засмеялся, протянул руку и потрепал нашу питомицу за перышки.
– Меня до чертиков веселит, когда она так делает, – сказал он.
Мы больше не держали Цыпу в курятнике. Однажды я выпустила ее и забыла потом запереть, и птица стала расхаживать вокруг дома, не пытаясь уйти.
– Знаю, это даже странно. Я ей почему‑то нравлюсь. – Я ласково погладила Цыпу по голове.
– Потому что ты заботишься о ней.
– Люблю животных. Всегда хотела завести собаку, но у Джона была аллергия.
– Вот вернемся домой, и ты заведешь собаку, – сказал Ти‑Джей.
– Золотистого ретривера.
– Ты именно такого пса хочешь?
– Да. Взрослого, который никому не нужен. Из приюта. Куплю собственную квартиру, заведу собаку, и у нее будет дом.
– А ты уже все обдумала.
– У меня было время подумать о многом, Ти‑Джей.
Несколько ночей спустя в постели Ти‑Джей застонал и рухнул на меня, тяжело дыша.
– Ух ты, – выдохнула я, чувствуя, как расслабляется его тело.
Он поцеловал меня в шею и прошептал:
|
|
|
– Тебе понравилось?
– Да. Где ты этому научился?
Ти‑Джей хохотнул, все еще пытаясь восстановить дыхание.
– У меня отличная учительница. Она позволяет мне регулярно практиковаться, пока не усвою материал на высший балл.
Он скатился с меня и притянул мое тело к себе. Я теснее прижалась к прилежному ученику, сонная и удовлетворенная. Он погладил меня по спине.
До двадцати шести или двадцати семи я толком не понимала, чего хочу в постели. Когда пыталась объяснить это Джону, тот вовсе не жаждал взять на себя ведущую роль и поэкспериментировать. А Ти‑Джей не стеснялся спрашивать, что мне нравится, поэтому я решила не скромничать и откровенно говорила обо всем, и такая открытость превосходно сработала.
Я вздохнула:
– Однажды ты сделаешь какую‑то женщину очень счастливой, Ти‑Джей.
Его тело напряглось, и он перестал тереть мне спину.
– Я хочу делать счастливой только тебя, Анна.
То, как он это сказал, и обида в его голосе заставили меня пожалеть о своих словах.
– О, но ты ведь делаешь, Ти‑Джей, – быстро исправилась я. – Еще как делаешь.
На следующий день он был немногословен. Я вошла в воду, где Ти‑Джей рыбачил, и встала рядом.
– Прости. Я оскорбила твои чувства, а это последнее, чего мне хотелось.
Он не сводил глаз с лески.
– Знаю, что это никогда не случилось бы между нами в Чикаго, но, пожалуйста, не говори о расставании, пока мы еще здесь.
Я коснулась его руки.
– Я сказала, что ты сделаешь другую женщину счастливой, не потому, что собираюсь бросить тебя, Ти‑Джей. Уйдешь ты.
Он повернулся ко мне с недоумением на лице:
– И с чего бы мне от тебя уходить?
– Потому что я на тринадцать лет тебя старше. Возможно, здесь и сейчас весь наш мир, но он не настоящий. Тебе еще многое в жизни предстоит попробовать. Ты не захочешь быть к кому‑то привязан.
– Ты не знаешь, чего я хочу, Анна. Я точно больше не хочу загадывать о будущем, и не думал о нем с тех пор, как тот самолет не вернулся. Знаю только, что ты делаешь меня счастливым и я очень хочу быть с тобой. Ты можешь просто быть со мной?
|
|
|
– Да, – прошептала я. – Могу.
С губ рвались заверения, что я больше никогда не причиню ему боль. Но вряд ли мне удастся сдержать это обещание.
* * *
В сентябре Ти‑Джею исполнилось девятнадцать.
– С днем рождения, – пропела я. – Специально для тебя пюре из хлебного дерева.
Я протянула ему угощение и наклонилась для поцелуя. Ти‑Джей усадил меня к себе на колени и настоял, чтобы мы разделили праздничное блюдо.
– Почему мы никогда не отмечаем твой день рождения? – Он неуверенно посмотрел на меня. – И, кстати, когда он?
– Двадцать второго мая. Наверное, я просто не слишком люблю как‑то выделять эту дату.
Мне нравилось праздновать свои дни рождения, пока Джон все не испортил. Я была уверена, что на мое двадцатисемилетие он сделает мне предложение, потому что он заказал столик в ресторане, попросил меня нарядиться и пригласил друзей выпить с нами перед ужином. Я всерьез воображала, как он опустится на одно колено и протянет мне кольцо, и когда мы вылезли из такси перед рестораном, я едва сдерживала возбуждение. Мы вошли внутрь, где уже дожидались все гости, почти как на вечеринке‑сюрпризе. Когда принесли шампанское, Джон достал из кармана пиджака коробочку от «Тиффани» и вручил мне пару сережек‑гвоздиков с бриллиантами. До конца вечера я натянуто улыбалась, но позже Стефани затащила меня в туалет и обняла. После этого я уже никогда не питала больших надежд, и оправданно, потому что на следующие три дня рождения Джон дарил мне что угодно, но не украшения.
– Я хочу отпраздновать твой следующий день рождения, Анна.
– Хорошо.
* * *
В ноябре сезон дождей окончился. День Благодарения прошел как обычный день, но на Рождество Ти‑Джей нашел на берегу крупного краба. Мой рот наполнился слюной, пока Ти‑Джей палкой подталкивал краба к огню. Одна огромная клешня хваталась за палку, другая всю дорогу пыталась зацепить Ти‑Джея. Добытчик бросил краба в огонь, и вскоре мы уже наслаждались чудесным вкусом, разламывая панцирь плоскогубцами и вытаскивая ароматное мясо пальцами.
– Напоминает наше первое Рождество, когда мы поймали курицу и на праздничный ужин не ели рыбу, – сказал Ти‑Джей.
|
|
|
– Кажется, это было так давно, – отозвалась я, смаргивая слезы.
– Ты в порядке?
– Да. Просто надеялась, что к этому Рождеству мы уже будем дома.
Ти‑Джей обнял меня.
– Возможно, на следующий год, Анна.
В феврале я проснулась после тихого часа. На одеяле рядом со мной лежал букет цветов, составленный из разнообразной островной флоры и перевязанный обрывком веревки.
Я нашла Ти‑Джея на берегу.
– Кто‑то следил за календарем.
Он улыбнулся:
– Не хотел пропустить Валентинов день.
Я поцеловала его:
– Ты такой милый.
Прижимая меня к себе, он ответил:
– Это несложно, Анна.
Я посмотрела Ти‑Джею в глаза, и он начал покачиваться. Я обняла его за шею, и мы принялись танцевать, двигаясь по кругу на мягком и теплом песке.
– А тебе не нужна музыка, да?
– Нет, – ответил Ти‑Джей. – Но мне нужна ты.
Несколько дней спустя мы прогуливались по берегу на закате.
– Я скучаю по маме и папе. В последнее время часто о них думала. И о сестре и зяте. И Джо с Хлоей. Надеюсь, однажды ты с ними познакомишься, Ти‑Джей. Ты им понравишься.
– Я тоже на это надеюсь.
К тому времени я уже была уверена, что если нас когда‑нибудь спасут, Ти‑Джей станет частью моей жизни в Чикаго. Но не знала, в качестве кого. Он так много пропустил, и с моей стороны будет нечестно отбирать у него драгоценное время. Но моя внутренняя эгоистка не могла представить, каково это: засыпать не в его объятиях и не проводить с ним каждый день. Ти‑Джей был мне нужен, даже необходим, и осознание того, что я отчаянно не желаю его отпускать, беспокоило меня больше, чем я готова была признать.
Глава 30 – Ти‑Джей
– Анна, – прошептал я. – Ты не спишь?
– Ммм, – отозвалась она.
– Ты все еще любишь того парня? – Я знал, как его зовут, но не хотел произносить его имя. Я обнимал Анну, прижавшись грудью к ее спине. Она перекатилась на другой бок, лицом ко мне.
– Джона? Нет, конечно. Я больше не люблю его. И давно о нем не думала. Почему ты спросил?
|
|
|
– Просто так. Не обращай внимания, спи дальше. – Я поцеловал ее в лоб и уложил себе на грудь.
Но Анна не уснула, а занялась со мной любовью.
* * *
В мае Анне исполнилось тридцать три, и мы впервые отпраздновали ее день рождения на острове. Лил дождь, и мы лежали в обнимку в палатке, прислушиваясь к мерному стуку капель по крыше дома.
– Я не смог для тебя ничего купить. Ты же сама, помнится, говорила, что торговый центр на острове отстойный, – вздохнул я.
Анна улыбнулась:
– Да, с ассортиментом там негусто.
– Ага. Поэтому будем праздновать понарошку. Окажись мы дома в Чикаго, я бы сводил тебя поужинать и подарил гору подарков. Но раз уж мы здесь, то я просто расскажу тебе, сколько всяких чудесных вещичек я для тебя накупил, ладно?
– О, не стоило беспокоиться, – поддразнила она.
– Ты этого достойна. Ладно, в первую очередь я дарю тебе книги. Все свежие бестселлеры.
Анна вздохнула:
– Скучаю по чтению.
– Знаю.
Она прижалась ко мне теснее.
– Ты прекрасно меня понимаешь. Что еще ты для меня припас?
– О‑о, кое‑кому нравится день рождения! Поэтому следующий подарок – музыка.
– Ты записал для меня сборник? – спросила она.
Я улыбнулся и пощекотал ее:
– Да. Все твои любимые классические рок‑баллады.
Анна взвизгнула и захихикала, забралась на меня и попыталась зажать мои руки, чтобы прекратить щекотку.
– Здорово, – сказала она. – Книги и музыка. Два моих любимых увлечения. Спасибо! – Она поцеловала меня. – Это лучший день рождения за долгое время.
– Я рад, что тебе понравилось. – Я вытащил руки из‑под нее и заправил волосы ей за уши. – Я люблю тебя, Анна.
Удивленное выражение лица дало мне понять, что она не ожидала это услышать.
– Ты не должен был влюбляться, – прошептала она.
– Но влюбился, – стоял я на своем, глядя ей в глаза. – Я уже много месяцев люблю тебя. И говорю тебе об этом сейчас, потому что думаю, что ты тоже меня любишь. Просто не считаешь, что это правильно. Скажешь, когда будешь готова. Я могу подождать. – Я притянул ее к себе и поцеловал в губы, а когда поцелуй окончился, улыбнулся и прошептал: – С днем рождения.
Глава 31 – Анна
Я должна была догадаться, что Ти‑Джей влюбляется. Все признаки были налицо уже довольно долгое время. И только когда он заболел, я пожалела, что не успела признаться, что он совершенно прав.
Я тоже его любила.
Через неделю после своего дня рождения я легла в постель рядом с Ти‑Джеем и обнаружила, что он уже уснул. Я задержалась, чтобы сходить в туалет и наполнить бутылку водой из бака, но Ти‑Джей все равно лег лишь на несколько минут раньше меня, плюс он никогда не засыпал без того, чтобы перед сном не заняться любовью.
|
|
|
Когда следующим утром я проснулась, мой парень все еще спал, и не встал, даже когда я вернулась с рыбалки и после сбора кокосов и плодов хлебного дерева.
Я залезла в кровать. Ти‑Джей лежал с открытыми глазами, но выглядел утомленным. Я лизнула его грудь.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила я.
– Нормально, просто малость устал.
Я поцеловала его за ушком, что он очень любил, и тут же отстранилась.
– Эй, не останавливайся.
Я коснулась его шеи.
– Ти‑Джей, здесь шишка.
Он поднял руку и потрогал вздутие кончиками пальцев.
– Скорее всего, это фигня.
– Ты же сказал, что сообщишь, если что‑нибудь заметишь.
– Я даже не знал, что оно там есть.
– Ты выглядишь действительно усталым.
– Все со мной нормально. – Он поцеловал меня и попытался стянуть с меня футболку.
Я села вне пределов досягаемости хватких рук.
– Тогда что это за шишка?
– Да не знаю я! – Он вылез из кровати. – Кончай понапрасну париться, Анна.
После завтрака Ти‑Джей с неохотой согласился, чтобы я осмотрела его шею. Я осторожно надавила под подбородком, и по обе стороны гортани нащупала опухшие лимфоузлы. Потел ли он ночью? Не уверена. Непохоже, чтобы он похудел, – я бы это заметила. Мы оба молчали, не озвучивая никаких догадок, что могут означать эти припухлости. Ти‑Джей казался утомленным, поэтому я снова уложила его в постель, а сама спустилась на пляж, вошла в воду и легла на спину, глядя в безоблачное голубое небо.
Рак вернулся. И мы оба это понимали.
Перед обедом Ти‑Джей проснулся, но после еды снова задремал и к ужину не встал. Я залезла в палатку, чтобы проверить, как там больной, и когда чмокнула его в щеку, губы обожгла воспаленная кожа.
– Ти‑Джей! – Он застонал, когда я коснулась пылающего лба тыльной стороной ладони. – Я сейчас вернусь: схожу за тайленолом.
Я нашла аптечку и вытряхнула на ладонь две таблетки тайленола. Помогла Ти‑Джею запить лекарство, но несколько минут спустя его вырвало.
Я обтерла потное тело футболкой и попыталась сместить на более сухую часть одеяла. Ти‑Джей вскрикнул, стоило только надавить.
– Хорошо, я не буду тебя двигать. Скажи, где болит?
– В голове. За глазами. Везде. – Он лежал тихо и больше ничего не говорил.
Я выждала какое‑то время и решила попробовать дать ему еще тайленола. Боялась, что его снова вырвет, но на этот раз таблеткам удалось удержаться в организме.
– Немного потерпи, и тебе станет лучше, – пообещала я, но спустя полчаса его лоб казался еще горячее.
Всю ночь Ти‑Джей горел в лихорадке. Его снова тошнило, и он попросил его не трогать, объяснив, что каждое касание кажется ему ударом, ломающим кости.
На следующий день он много спал. Ничего не ел и почти не пил. Лоб казался таким пылающим, что я боялась, как бы лихорадка заживо не спекла его мозг.
Это не рак. Симптомы проявились как‑то очень быстро.
Но если не рак, то что? И что, черт возьми, мне с этим делать?
Температура не спадала, и я никогда в жизни так не жалела, что под рукой нет льда. Ти‑Джей горел, а мокрая футболка, из которой я складывала компресс, наверное, была слишком теплой, чтобы заметно остудить его голову, но я просто не знала, чем еще помочь.
Его губы высохли и потрескались, но я смогла заставить больного проглотить таблетку тайленола и запить ее водой. Ужасно хотелось обнять Ти‑Джея, приласкать, убрать с глаз потные волосы, но мои прикосновения причиняли ему боль, и я держала руки при себе.
На третий день он покрылся сыпью. На лице и на теле выступила россыпь ярко‑красных пятнышек. Я понадеялась, что лихорадка скоро отступит, что сыпь означает, что организм борется с инфекцией, но на следующее утро пятнышек стало еще больше, а температура поднялась еще выше. Беспокойный и раздражительный, Ти‑Джей то терял сознание, то приходил в себя, а я паниковала, когда не удавалось его добудиться.
На пятый день из носа и рта пошла кровь. Страх накатывал на меня волнами, пока я вытирала кровь своей белой майкой, к вечеру ставшей полностью красной. Я убеждала себя, что кровотечение замедляется, но это было не так. Тело Ти‑Джея покрывали синяки – подкожные гематомы. Я час за часом лежала рядом с ним и плакала, цепляясь за его руку.
– Пожалуйста, не умирай, Ти‑Джей.
Когда на следующее утро встало солнце, я обняла Ти‑Джея. Даже если ему и было больно, он никак этого не показал. Цыпа царапала боковину плота, я перегнулась и подхватила ее. Курица уселась рядом с Ти‑Джеем и наотрез отказалась уходить. Я позволила ей остаться.
– Ты не один, Ти‑Джей. Я с тобой. – Я убрала волосы с его лица и поцеловала Ти‑Джея в губы. В недолгом беспокойном сне мне привиделось, будто мы в больнице и врач велит мне радоваться, что это не рак.
Проснувшись, я приложила ухо к груди Ти‑Джея, услышала биение сердца и от облегчения разревелась. В течение дня сыпь бледнела, а кровотечение замедлялось, пока совсем не прекратилось. В тот вечер я начала надеяться, что, возможно, он выживет.
На следующее утро я потрогала лоб Ти‑Джея, и на ощупь он показался прохладным. Больной застонал, когда я попыталась его разбудить, значит, он спал, а не лежал в обмороке. Я вышла из дома, собрала кокосы и плоды хлебного дерева и наполнила несколько контейнеров водой из бака, регулярно проверяя, как там Ти‑Джей.
Разожгла костер. У меня не было возможности засечь время, но, по моим прикидкам, весь процесс занял не больше двадцати минут.
Неплохо для горожанки.
Почистила зубы. Хорошо бы искупаться – я уже несколько дней вообще не подходила к воде, – но не хотелось так надолго оставлять Ти‑Джея.
Ближе к закату я легла рядом с ним и взяла его за руку. Его ресницы затрепетали, а потом он открыл глаза. Я легонько тиснула холодные пальцы и сказала:
– Привет.
Ти‑Джей повернулся ко мне и моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд. Затем сморщил нос:
– От тебя воняет, Анна.
Я одновременно засмеялась и всхлипнула.
– От тебя тоже не розами попахивает, Каллахан.
– Можно воды? – Голос звучал хрипло. Я помогла ему сесть, чтобы дать попить воды из заранее приготовленной бутылки.
– Не пей слишком быстро. А то вода попросится обратно. – Я позволила Ти‑Джею наполовину опустошить бутылку, а затем снова уложила. – Сможешь попить еще через несколько минут.
– Вряд ли это рак.
– Да уж, – согласилась я.
– А как думаешь, что это было?
– Что‑то вирусное, иначе мы с тобой сейчас не разговаривали бы. Голоден?
– Ага.
– Сейчас принесу тебе кокоса. Прости, рыбы нет. Я давно не выбиралась к морю.
Ти‑Джей удивленно уставился на меня:
– Как долго я был в отключке?
– Несколько дней.
– Серьезно?
– Да. – На глаза навернулись слезы. – Я думала, ты умрешь, – прошептала я. – Тебе было так плохо, а я ничегошеньки не могла сделать, только сидела рядом с тобой. Я люблю тебя, Ти‑Джей. Следовало признаться раньше. – Слезы заструились по щекам.
Он притянул меня к себе и сказал:
– Я тоже люблю тебя, Анна. Но ты это уже знаешь.
Глава 32 – Ти‑Джей
Я лежал и попивал водичку, пока Анна рыбачила. Вернувшись, она приготовила рыбу и подала мне завтрак в постель.
– Ты сумела добыть огонь, – восхитился я.
Она выглядела чертовски гордой собой.
– Да уж.
– Все нормально?
– Ага.
Я хотел быстренько набить пузо, но Анна не позволила.
– Не торопись, жуй как следует, – настаивала она.
Я сдержался, позволяя желудку постепенно привыкнуть к тому, что в него что‑то грузят.
– Почему Цыпа на нашей постели? – спросил я, внезапно заметив курицу, которая сидела в углу палатки и выглядела весьма довольной.
– Цыпа тоже беспокоилась о тебе. А сейчас ей просто здесь нравится.
Позже мы с Анной пошли на пляж помыться. По дороге два раза останавливались, давая мне передышку.
Анна завела меня в воду и намылила руки, чтобы обмыть меня. Когда я стал чище, она вымылась сама. Ее тазовые кости выпирали из‑под кожи, и я сумел сосчитать все ребра.
– Ты что, совсем ничего не ела, пока я болел?
– Да аппетита не было. И боялась тебя оставить. – Она ополоснулась и помогла мне встать. – Кроме того, ты же тоже ничего не ел.
Она взяла меня за руку и повела обратно к дому. Я остановился.
– Что случилось? – встревожилась она.
– Тот твой парень, наверное, был просто козлом.
Анна улыбнулась:
– Идем. Тебе нужно отдыхать.
Купание так меня утомило, что спорить я не стал. Дома Анна помогла мне лечь в постель и вытянулась рядом, держа меня за руку, пока я не уснул.
На следующей неделе у меня по‑прежнему совсем не было сил, и Анна беспокоилась, что болезнь вернется. Она постоянно щупала мой лоб, проверяя температуру, и заставляла пить больше воды.
– Откуда на мне столько синяков? – спросил я.
– У тебя текла кровь из носа и рта, и, наверное, было также внутреннее кровотечение. Я тогда ужасно перепугалась, Ти‑Джей. Понимала, что ты можешь позволить себе потерять только небольшое количество крови, а она все текла и не останавливалась.
Услышав это, я испугался. Затем заставил себя не думать о плохом и сосредоточился на более приятных вещах: поцеловал Анну и стянул с нее футболку.
– Тебе на самом деле стало лучше, – хихикнула она.
– Ага. Но тебе придется потрудиться сверху. Я пока сла‑абенький.
– На твое счастье, мне нравится быть сверху, – сказала Анна, вернув поцелуй.
– Счастливчик – мое второе имя.
Добравшись до финиша, я обнял ее и прошептал:
– Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю.
– Что ты сказала? Громче, а то не слышно.
– Я тоже тебя люблю. – Анна прижалась ко мне теснее и засмеялась. – Ты и в первый раз отлично услышал.
* * *
В июне две тысячи четвертого исполнилось три года, как мы с Анной поселились на острове. С тех пор, как два года назад над нами пролетел самолет, мы больше ни разу не видели ни единой возможности спастись. Я начал всерьез опасаться, что нас никогда не найдут, но пока не сдавался окончательно. Но не был уверен, что у Анны такой же настрой.
* * *
– Вот и последнее мыло.
Анна держала в руке бутылочку геля для душа. Оставалось всего ничего. Шампунь и крем для бритья давно закончились. Анна по‑прежнему брила меня, но мы уже пользовались последним лезвием, а оно так затупилось, что постоянно резало кожу даже при самом осторожном обращении. Мы втирали в волосы песок – островной вариант сухого шампуня – и это в какой‑то мере помогало. Анна уговорила меня отжечь немного ее волос. Я как следует намочил основную часть ее гривы и поджег кончики, укоротив шевелюру сантиметров на двадцать. Запах паленых волос преследовал нас еще несколько дней.
Зубная паста тоже закончилась. Мы чистили зубы морской солью, которую выпаривали из океанской воды. Крупицы соли были довольно грубыми, но никакой другой замены зубной пасте не было. Анна и так терпеть не могла чистить зубы солью. А теперь еще придется обходиться без мыла.
– Может, стоит разделить его на три части, – размышляла Анна, изучая бутылочку с остатками геля. – Постирать всю одежду, вымыть волосы и помыться самим. Как думаешь?
– Звучит разумно.
Мы принесли всю одежду на берег и наполнили бак на плоту морской водой. Анна выжала туда немного геля. Намочив всю одежду, Анна тщательно ее выстирала. Мой гардероб ограничивался шортами, водолазкой, из которой я вырос, и футболкой Анны с логотипом «REO Speedwagon». Я частенько ходил голым. У Анны одежды было больше, но иногда удавалось и ее уговорить побродить голышом.
* * *
В сентябре мне исполнилось двадцать. Я испытывал головокружение, если слишком резко вставал, и частенько чувствовал себя довольно паршиво. Анна чересчур беспокоилась обо мне, и поначалу я не собирался ей говорить о своих проблемах, но очень уж хотелось узнать, а не кружится ли голова и у нее тоже. Анна призналась, что так и есть.
– Это признак недоедания, – объяснила она. – Такое бывает, когда организм израсходовал весь запас каких‑то нужных веществ. Мы едим недостаточно, чтобы восполнить его. – Она взяла мою ладонь и принялась разглядывать, водя подушечкой большого пальца по ломким ногтям. – Вот и еще один признак. – Она вытянула свою руку вперед и посмотрела на нее. – Моя выглядит точно так же.
Мы готовились к приближающемуся сезону жары и окончанию регулярных дождей. И чудесным образом продолжали выживать.
Глава 33 – Анна
Одним ноябрьским утром я не смогла удержать в себе завтрак. Сидела на одеяле рядом с Ти‑Джеем и ела яичницу, и тут внезапно подкатила тошнота. Едва успела отойти на три шага, как меня вырвало.
– Эй, что случилось? – обеспокоился Ти‑Джей. Мигом принес воды, чтобы я прополоскала рот.
– Не знаю, но сдержаться не вышло.
– Ты себя нормально чувствуешь?
– Сейчас уже лучше. – Я ткнула пальцем в Цыпу, гуляющую возле нас. – Цыпа, это было плохое яйцо.
– Хочешь попробовать съесть немного пюре?
– Может, чуть позже.
– Ладно.
До конца дня мне было в общем‑то нормально, но следующим утром, проглотив кусочек кокоса, я снова вывернулась наизнанку.
Как и в прошлый раз, Ти‑Джей подал воду, и я прополоскала рот. Ти‑Джей отвел меня обратно к одеялу.
– Анна, что не так? – встревоженно спросил он.
– Не знаю. – Я легла и свернулась калачиком, ожидая, что тошнота отступит.
Ти‑Джей сел рядом и убрал мои волосы с лица.
– Может, это звучит глупо, но ты же не беременна?
Я посмотрела на свой впалый живот, почти прилипший к позвоночнику: ведь я так и не набрала вес, потерянный во время болезни Ти‑Джея. Месячных у меня давно уже не было.
– Но ты же бесплоден, верно?
– По словам врачей, да, я бесплоден. И, скорее всего, навсегда.
– В смысле – «скорее всего»?
Он на минуту задумался.
– Что‑то они такое говорили, мол, существует минимальная вероятность восстановления репродуктивной функции, но рассчитывать на это не стоит. Вот почему все хотели, чтобы я сдал сперму в банк. Это вроде как единственный верный способ обеспечить возможность размножиться.
– Хм, как по мне, так ты пока бесплоден. – Я села, чувствуя, что тошнота проходит. – Вряд ли это беременность. В нашем состоянии это практически невозможно. Уверена, это просто желудочный вирус. Бог знает, что там завелось в моих кишках.
Ти‑Джей взял меня за руку.
– Хорошо.
Позже, перед сном, он спросил:
– А что, если бы ты оказалась беременной, Анна? Ты же плакалась, что хочешь детишек. – Он крепче прижал меня к себе.
– О, Ти‑Джей. Не говори так. Только не здесь. Не на острове. У ребенка будут ужасные условия для жизни. Когда ты заболел и я думала, что ты можешь умереть, мне казалось, я этого не переживу. А если придется бессильно смотреть, как умирает наше дитя, я сама буду молить о смерти.
Он выдохнул.
– Знаю, ты права.
На следующее утро, как и в последующие дни, меня больше не тошнило. Живот оставался плоским, и я перестала беспокоиться о том, что стану матерью на острове.
* * *
Ти‑Джей с удочкой в руках подошел к дому.
– Какая‑то громадина только что оборвала леску. – Он скрылся за дверью и вскоре вновь появился. – Последняя сережка. Не знаю, что будем делать, когда и эта пропадет.
Добытчик покачал головой и отвернулся, намереваясь вновь пойти на пляж и наловить рыбы к ужину.
– Ти‑Джей?
Он оглянулся через плечо:
– Да, милая?
– Что‑то не могу найти Цыпу.
– Она придет. Я помогу тебе с розыском, когда вернусь, ладно?
Мы искали везде. Цыпа и прежде уходила, но всегда ненадолго. А сегодня я не видела курицу с самого утра, и ко времени отхода ко сну она так и не явилась.
– Завтра еще поищем, Анна.
Следующим утром я сидела под навесом и чистила плод хлебного дерева, когда вернулся Ти‑Джей. По выражению его лица я поняла, что новости плохие.
– Наверное, ты нашел Цыпу. Она умерла?
Он кивнул.
– Где?
– В лесу.
Ти‑Джей сел, и я положила голову ему на колени, смаргивая слезы.
– Она уже целый день как мертва, – рассказал Ти‑Джей. – Я похоронил ее рядом с Миком.
Мы с Ти‑Джеем ели только свежее, потому что боялись отравиться. То, что Цыпа умерла слишком давно, спасло нас от приготовления общей любимицы на ужин.
В конце концов, мы с Ти‑Джеем стали слишком прагматичными.
Несколько дней спустя, накануне Рождества, мне ужасно не хотелось вылезать из постели. Свернувшись калачиком, я притворялась спящей всякий раз, когда Ти‑Джей засовывал голову в палатку. Немного поплакала. Ти‑Джей позволил мне весь день проваляться, но следующим утром стал уговаривать встать.
– Сегодня Рождество, Анна, – сказал он, наклоняясь рядом с плотом, пока его голова не поравнялась с моей.
Я посмотрела ему в глаза и встревожилась, увидев, насколько они безжизненны. Цвет радужки казался на тон тусклее, чем я помнила.
Вылезание из кровати показалось мне самым трудным поступком в жизни. Я смогла это сделать лишь потому, что чувствовала, еще чуть‑чуть и Ти‑Джей рухнет рядом со мной, а этого я никак не могла допустить.
Ти‑Джей уговорил меня сходить вместе с ним искупаться.
– Тебе точно полегчает.
– Ладно.
Я плавала на спине, чувствуя себя бестелесной и невесомой, словно мое тело распадалось изнутри, как это, наверное, и происходило на самом деле. К нам присоединились дельфины, и хотя бы несколько минут я искренне радовалась.
|
|
|
