 |
Глава 5. Огонь и пепел
|
|
|
|
3 мая, вторник
До сего дня птица неплохо справлялась со своими обязанностями. Нет, ни в коем образе я не хочу сказать, что теперь это стало не так! Феник так сильно запал мне в душу, он так старался, что и жизнь без него теперь уже чудилась невозможной. Однако…
Я вынуждена рассказать не только о том хорошем, что мы искали и создавали сами себе, но и том, что происходило «за кадром». Там осталось немало различных сцен.
Вам не показалось, если показалось, что вчерашняя запись получилась слишком вдохновлённой, особенно её окончание. И парадокс в том, что так случается, когда тобой правит печаль. Теперь вижу: печаль синими буквами сквозила буквально из каждой строчки, стоит у меня перед глазами и сейчас. Красота красотой, и золотые перья золотыми, да хоть разноцветными перьями! Позавчера… Бабушка… Паула…
А помните, она хотела начать дружить?
Ничего из этой дружбы не получилось!
Я отвлекалась как могла в течение почти ещё одного месяца, но не потому, что она перестала проявлять ко мне интерес и всё улеглось, успокоилось, а потому, что так посоветовал один знакомый психолог – акцентировать внимание на приятном, вот я и перестала на время о ней писать. Разумеется, было много разных моментов! Все не вспомню, не передам, да и последняя выходка стояла всех вместе взятых!
Не могу спокойно писать – опять перед глазами стоят серые слёзы. Это – чёртова имитация счастья, когда я пишу лишь о Нём! Теперь пришла очередь Тьмы. Эта Тьма точно положит конец и обратит нас обоих в пепел…
Что же случилось? С одной стороны – ничего… А с другой… Ой, простите, забыла вас познакомить. Тьма – это не то, что вы подумали, а имя, имя кота неподражаемой Паулы. Где она взяла этот чёрный комок меха с когтями – ума не приложу, в первые дни вроде не было ничего кроме бабушки и её чемоданов. (И одной её с головой! ) А на этих выходных наглая чёрная морда выскочила из-под моей кровати и свирепым властным тоном начала орать, прогонять прочь. Она – теперь хозяйка кровати и комнаты!
|
|
|
Когда прибежала бабушка и начала улюлюкать и тянуть руки к нахальной морде, всё стало понятно. Я даже подумала ненароком, что та специально завела кошку или кота, чтобы избавиться от моей птицы. Но как? Откуда узнала? Зачем?.. Если уместно задавать вопрос: «Зачем? » человеку подобного склада. И нет, она не могла знать. Прознали лишь некоторые сокурсники, а от родителей тайна скрывалась семью печатями.
Кстати, за эти почти два месяца совместной жизни, а особенно последний месяц я поняла, она не сумасшедшая. Нет, и близко. Просто она… Не могу подобрать правильных слов. Но с таким человеком жить сложно. Точно из другого мира или живёт другим миром, своим миром, нет, даже сотней миров. И мне показалось, тоже пишет или писала по молодости, отсюда столь ностальгически нежные порывы подсмотреть и спросить, над чем я сейчас работаю.
Или это всё проклятая жизнь? Скольких из нас она изменила и искалечила? Я не знаю наверняка, через что ей пришлось пройти. Родители, родственники – все врут, ведь всем же проще поддерживать одну историю, сделать из неё смешную легенду? А сама Паула, если присмотреться внимательнее, она интересная личность. Возможно, лишь чересчур…
Узнать её ближе, раскрыться обоим было страшно, в первую очередь, я боялась – узнать того, что родители окажутся правы на счёт неё, и случится что-нибудь эдакое. О, сближаться, особенно одиночкам, на самом деле не страшно, но может быть трудно и больно. Иногда почти невозможно переступить через это и пересилить себя, а потому и кажется.
|
|
|
Разговоры не клеились, зато Тьма творила настоящие чудеса. Всё, что ей только вздумается! Всё и даже больше того! А я, не спавшая ещё одну ночь, начинала в ужасе видеть, как сегодня она рвёт обои, ворует сумку и другие вещи, а завтра бабка начнёт учить её нападать на феникса и учиться хватать за хвост. Будто будет эта чёрная нахальная морда сидеть или стоять, прятаться за дверью моей комнаты общежития, подглядывать в глазок и смеяться.
Почему кошка обязана обязательно насмехаться? И что она там вообще будет делать, зачем? О, не спрашивайте, не задавайте вопросы! Я не знаю. Я просто… может, будущее немного вижу и всё. Или чувствую, что опасность очень близка, что-то просто невообразимо огромное случится в совсем скором времени.
Что-то случится… Но что?
***
Внезапная мысль, кажется, расставила всё на свои места. Причём здесь Паула, причём это небольшое по сути изменение в жизни? Ну, приехала она и… Как приехала, так и уедет. Дело не ней, дело в том, что и до визита со мной уже начало что-то случаться. Только это было сложно понять и ещё сложнее описать словами и предложениями.
Я не знаю до конца, когда оно начало происходить, не понимаю, что это, а в арсенале описаний есть только туманные понятия чувств. Это и не совсем чувство, это… одна тоска. И то, что заставило её появиться, определённо росло и зрело уже не первый день, не первую неделю, не месяц, не первый год… Когда оно началось и когда его не было – непонятно.
Что-то такое же липкое и туманное я прошла в своей жизни несколько лет назад, когда поняла, что упала в депрессию. Это тёмная страница, ушедшее прошлое, о котором никогда больше не хочется вспоминать: о причинах, ужасах и отчаянии. Тогда казалось, уже ничего не изменится, и будет длиться это состояние вечно! Что ж, в какой-то степени оно, наверно, и так. Она ушла, но радости от того не прибавилось.
Я и прежде не отличалась особенным оптимизмом, даже родители хихикали, что «Вика такая», «Вика странная», а что им? Что, Вика?! Это всё отношение родителей и отчасти испорченное болезнями детство. Детство, которого не было, так люблю говорить. Ну, да не будем об этом. Достаточно того, что мама хихикает до сих пор, говорит про сегодняшние годы, «спустя уже очень много лет после «сложного детства», до сих пор не хочет поехать на ферму и в зоопарк, или просто выбраться вместе на природу.
|
|
|
В последний раз мама выдала настоящий шедевр, который назло хочется запечатлеть на бумаге навечно: несмешное заблуждение о том, что на природу я, если поеду, то обязательно (! ) выряжусь в какой-нибудь сумасшедший костюм собственного пошива, захвачу с собой меч и склеенные из картона рога, и в этом образе зачем-то залезу на дерево…
И я не знаю, зачем лезть на дерево в рогах и с мечом. Картинка, конечно, забавная!
Наверное, подобные уколы и унижения, если они длятся на протяжение многих лет (сколько помнишь себя), даже если по сути своей и незначительны, но они повторяются, и иного отношения нет – и этого будет достаточно. А тут ещё диплом, некоторое небольшое разочарование в Дине, которую я считала уже восемь лет лучшей подругой, и парень, который вовсе не парень мне, но зачем-то приходилось перед всеми оправдываться. Вот это всё и повлияло. Определённо.
Про Дину и Диму не хочу писать даже двух предложений. Это не те люди, не те, на кого хочется тратить время, и время не будет считаться потраченным. А с хорошими людьми ты его и не тратишь; не суть. Перегорела, перерыдала, прошло, теперь они не вызывают никаких ощущений.
А вот в этом и есть главная проблема, наверное. …И тут прилетает феникс – точно спаситель, так давно и отчаянно нужный, чтобы вылезти из болота и тьмы. Тьму часто мы делаем себе сами, да не всегда. Кто-то однажды сказал, что у меня не происходит ничего, что могло бы быть причиной, «назови живо мне хоть одну! », - до сих пор помнится неприятный наигранный голос. Причины всегда есть, просто не для всех они ими являются.
В любом случае, что было – ушло. Многое было… К счастью, оно закончилось. А вот то, что наступило потом… Пустота, холод, какая-то по-новому мучительная апатия. С каждым деньком всё сильней. Её с виду не видно, но она есть; я слишком хорошо прячу себя, если не говорю, что чувствую. Приходится обманывать многих.
|
|
|
Подружки ужасной Динки не раз пытались обидеть, напомнив о ней и себе. Но как ни старались бедняжки, они не смогли даже на один атом пробить защитный ледяной слой. Ничего, ничего не чувствую! И так хорошо. С одной стороны хорошо, а с другой – точно умерла какая-то часть тебя, ты хочешь быть тем, кем был прежде, но ты – уже кто-то иной, а от предыдущего осталось лишь имя и даты.
И в тоже время не умерла… Мысли все – философия. Это только в голове, это всё в голове! И холода в душе моей нет, и льда в горячем сердце в принципе быть не может! Однако…
И я поняла. Был должен настать этот день, полный пустоты и рыданий, согретый лишь большими жаркими крыльями, фениксом, смиренно наблюдавшим за мучениями со стороны и вдруг слетевшим вниз, спикировавшим прямо на руки. Он подполз ко мне и, точно всепонимающий кот или бог, устроился поуютней на складках рубашки, посмотрел, вздохнул и обнял своими крыльями.
Он был нужен. Нужен, как никогда! И я нужна Фенику. Так наивно и глупо было бороться до конца в одиночку, отвергая необходимую помощь. Особенно от друзей.
Видно, всё зашло слишком далеко, и даже с такими глупыми, как может показаться, «проблемами». Суть ведь не в том, чтобы мериться ими, если что-то может принести боль, принесёт и большое, и маленькое.
Больше отвлекаться на хорошее и игнорировать всё остальное не оставалось сил.
12 мая, четверг
Такие бывают в жизни, тяжёлые дни, когда всё кажется невыносимой мукой, невыносимой болью, когда невозможно о них писать. Пишу лишь потому, что не могу молчать, спустя сутки…
Давненько не случалось ничего столь неожиданного и коварного. Случались мелкие проблемы и обстоятельства, да, непонятная учёба иногда создавала стресс; некоторые предметы так и хотелось выбросить из списка рекомендованных образованием, вместе со всей современной системой, в форточку.
Но вчера предмет сыграл лишь маленькую начальную боль. Я не знаю до конца, случилось бы то, что случилось, если б не он, или нет… Пусть будет кратко, образно, недосказано… Пусть покажется, что это всё ерунда, но когда я начну перечитывать снова и снова, вспомню настоящие чувства и никогда не забуду сей день.
Сегодня… Речь опять пойдёт не о Пауле (внезапно? ), другие люди, другие имена, иные события и характеры. Ах, лучше бы приехала Паула, лучше бы даже так! Или нет?.. Я дожила до того, что уже жду её? Приглашаю? Вот бы ни за что не поверила.
Всё началось с предмета, не такого сложного, столь неожиданного. С преподавателя, что ничего ещё не успел сделать, но сработал в голове механизм: вспомнилось, как она пугала всех раньше. Это было давно-давно, ещё на первых курсах моей учёбы, в те годы, когда родители упёрто уговаривали бросить литературный, одуматься! – и таки пойти, наконец, в мед. «Пока не поздно! » Свою любовь я отстояла, но гладко не было никогда.
|
|
|
Был один преподаватель, уже в летах, он редко к нам приходил, слишком много задавал, никогда ничего не объяснял и не спрашивал. С одной стороны – разве плохо? Если учесть важность предмета – то да. Не поняв сейчас, мы бы так и плелись дальше, как неоперившиеся птенцы, и теория бы осталась непосильным грузом, а единственный самый полный учебник вызывал головную боль…
Точнее всё началось с учебника! Он изобиловал таким количеством философии и отступлений, что понять что-либо кроме неё ну никак не представлялось возможным; в слезах над учебником лежали практически все. А лицо преподавателя, удивлённого этим фактом, навсегда останется в памяти.
И тут опять он! Со своей специфической манерой преподавания и учебником с витиеватыми речами на далеко не литературные темы. А скоро экзамен. Не поймёшь – будет плохо, всем надо обязательно сдать. Понимала только одна девочка, Ника. Вот я и спросила её.
Что же я сделала?..
Ника, чтоб не соврать, отличалась весьма своеобразным характером: она была из тех, кто мастерски может перевести разговор с одного на другое, да так, что удивишься потом, каким образом. Я старалась лишний раз не контактировать с ней, но обстоятельства вышли – иначе не получилось.
За непонятный учебник получила много слов о себе, и что учебники не под меня пишутся, и что мне плевать быть должно. А если не плевать, если нет? Как тогда жить? Не жить? Если больно за это непонимание, и обидно за одиночество.
Лучше б не обращалась…
Но дело сделано.
Получила… Пусть и шёпотом, но при всех…
И это было только начало.
Кое-как разобравшись с непонятным предметом, расстроившись на себя и на всех, и особенно на этот заумный учебник, не оставалось ничего иного, кроме как встать и уйти – звонок давно прозвенел, и в дверях толпились другие студенты. Пара кончилась, пора было идти домой. А мысли витали далеко, на душе было гадко, и не хотелось ни есть, ни идти. Говорят, после подобного некоторые хотят убивать. Хотела ли я? Нет. Не знаю. Хотелось убежать в сад и утопиться в ближайшем озере с черепахами.
По дороге из универа натолкнулась на свою старую знакомую. С Нинкой мы прошли и радость, и боль, и, как там говорят, медные трубы. Мы дружили с самого детства, и столько лет дружбы, казалось, не сможет разрушить даже гроза. А разрушило солнце… Случайный солнечный день…
Не хочется даже рассказывать, если она узнает – тут же побежит кричать всем своим друзьям, какая я. А какая? А каков тот человек, что видя трудный период жизни, отворачивается и предлагает поверить словам врагов? Кто он, кто он теперь? Такой же ли он, как прежде?
Хотелось просто поговорить, посплетничать, может, немножечко посмеяться. Отвлечься! Да унесло. Ничто не предвещало того, что подруга, почти сестра, вдруг начнёт орать посреди улицы и призывать послушать Веронику, и намекать без конца, намекать.
Я спросила её:
- Нина! После всего, что было… Неужели это конец?
В ответ не прозвучало ни «нет», ни «да», но это был конец, всё было слишком прозрачно. И уж тем более, кто мог предположить, что за последние полгода нити судьбы переплетутся, и Ника и Нина встретятся!!!
Они оказались знакомы. Каждый со своей категоричной точкой зрения, каждый со своей философией эгоизма, призывающей слушать только его. Не знаю, что нашили в друг друге общего, но что-то нашли. Обсуждали всех. И меня в том числе. О, сегодня меня особенно.
Она изменилась… И кричала, глядя в глаза, что это не так. А может, врала все годы? Я не знаю наверняка, в каких девочки были отношениях. Всё возможно сейчас, и ничего непонятно… Всё в жизни так непредсказуемо… А мир маленький, мир очень маленький, я увидела это лишний раз. И лишний раз пожалела, что это вижу.
Надо было остаться и не идти на пару, чувствовала же, что что-то не так… Но дело сделано.
Ника написала: ей стало как-то неловко за наш диалог, и предложила в знак примирения после обеда сходить в кафе. Она, может, и захотела. А я? Смогу ли простить и забыть? И просто захочу ли? Или каждый день, каждую пару, видя её, буду слышать обидные слова про глупость наивного мира? Убеждают, каждый пытается изменить на свой лад, что-то внушить… А попытаться понять человека стало нынче не в моде?
Пришла домой едва ли не в пятом часу. Прогуляла без дела полдня, пыталась успокоиться, отдышаться, пыталась элементарно отвлечься. И нет, называется, отвлеклась!
(Давно ли писала про золотые строчки про феникса? )
Они бы сказали, что снова жалуюсь; я излагаю события, просто факт.
Вечер оказался под стать утру и обеду. Да, бывают такие грустные и тяжёлые дни… Не часто, но бывают, и не знаешь куда убежать от себя, от того образа, того мира, что видят упорно другие, понимания, что есть целый мир, но у тебя нет никого кроме себя в этом мире. А порой нет даже себя… Их слова, сочувствие иным, преклонение перед влюблёнными, целые лекции речей о себе, о своих проблемах. У них – проблемы, а у тебя – жалобы! Упрёки, насмешки про возраст чуть что.
Да если бы мы сами выбирали, сколько нам было лет…
И если бы…
А потом наступил вечер. Не доходя до общежития, растрепанная, с красными глазами и гнездом на голове, сильно обветренная, я встретила на свою голову ещё одного человека. О, надо было послушать лень и сидеть, не выходить, ничего бы этого не случилось…
Или случилось? Нина? Встреться в иной день, говоря на другие темы, не говоря о Нике, или было бы тоже самое? Вспомнив то, что в последнее время мы не общались даже, как в прошлом году, приходили определённые мысли. Что-то случилось, и это не дело одного дня. Всё к этому шло. Давно. Жаль, только подарила ей свою книгу. Подарила и – с тех пор-то начали отдаляться. Ирония судьбы. Точно с тех пор! Она всё про работу писала, не одну работу сменила, я верила. Хотелось верить: человек занят, а кто её знает, как было?
У Нинки всегда было всё не так, ей было ещё сложнее сходиться с людьми, впрочем, только из её слов. Друзей у неё было немало. Не в работе, скорее, дело. Человек может работать и день, и ночь, и найти минутку, было бы только желание.
Но такая дружба не называлась разочарованием, раз дружбой и не была. Или перестала быть нею. Лишь боль на один день, боль и серый осадок. Жалко потраченного времени, рассказанных снов и планов.
Только феникс теперь будет слушать мои рассказы и сны…
Так вот, наступил вечер, и встретился ещё один человек. Третья головная боль за одни сутки. И им внезапно оказался… мой брат. Тот ещё врун и болтун, ему недавно исполнилось пятнадцать с половиной, и человека как подменили. Пропадал с друзьями-двоечниками целый день, не хотел идти домой, хамил и капризничал, мог даже ударить и донести.
Он много лет назад был хорошим спокойным мальчиком. А потом что-то щёлкнуло: и не стало больше у человека эмоций. Они так и не вернулись. Знакомая сказала: перерастёт. А это уже характер… Не перерос… И меньше всего на свете хотелось видеть сейчас его!
В конце концов, все наши друзья-недрузья – они лишь спутники в определённых обстоятельствах, на определённое время. А сёстры и братья… Особенно младшие братья – совсем другое.
Павлик пошёл следом и начал кричать, что обязательно попадёт в общежитие. С этажа девочек его прогнали, но шума избежать уже не удалось. Что случилось? Из-за чего разборки? Многие сбежались посмотреть, глаза некуда было девать от их любопытства. И я тут такая – внезапно – не в лучшем своём виде, не в форме, змеи тут же начали домысливать, что и зачем. Ленка успела рассказать одну из бредовых историй.
Он ничего не хотел, просто показать характер. Ввалился, разбросал тетради, раскрошил сухари, намусорил и ушёл. Тайну якобы какую-то пришёл рассказать, да «по большому секрету». Хоть по огромнейшему! Как оказалось, через час, Лена, девочка из соседней комнаты, и это слышала. Он с кем-то поспорил там… глупая, непонятная история…
Не хочу даже вспоминать, что он сказал. Через час разобрались, прижали к стенке врунов, но дело давно всё сделано.
Остаток дня не выходила из комнаты, не поднимала трубку – не могла… Ленка кричала за дверью, что будет шлёпать – хорошо, бей… Я не смогла пересилить себя поговорить с ней, и через какое-то время она ушла.
Весь вечер окончательно уже испорченного дня, что начинался сначала так солнечно, увяз вконец в птичьих перьях.
Он единственный, кто остался со мной!
- Феник! Мой дорогой Феник!..
Люди меняются, люди уходят, а животные не способны поступить так. Они видят больше собственных травм и амбиций, они видят правду и не кричат о ней…
***
Ночь прошла тяжело, это напоминало агонию. Увеличивалась боль, по нарастающей ухудшалось и без того шаткое настроение. Феникс без конца ходил вокруг и жался то к рукам, то к груди, чуть тихо посвистывая на своём языке и шепча какие-то слова магии. Я не была в состоянии расслышать и запомнить их; должно быть, слова утешения.
Кровать казалась твёрдой, подушка вечно соскальзывала, одеяло не давало тепла. Агония этой ночи закончилась лишь на кухне, когда было решено перетащить одеяла и простыни на пол и лечь, точно кошка, под батареей; в таком случае на полу было темнее, теплее и радостнее.
Да, поначалу и там голову донимали страшные мысли, они путались, лица менялись, и события прошедшего дня виделись уже настолько изменёнными, что едва я сама уже понимала, где права. Перед закрытыми глазами плясами лица и письма с совершенно другими словами; и вспоминалось лёгким и надуманным беспокойством то, как я боялась поначалу Чёртовой бабушки.
Причём здесь она вообще? Паула – только имя в череде мелких, но невкусных событий. Первая, не последняя… Бывали годы светлей.
В темноте быстро вырисовывались очертания стола и стула, мохнатая тень деловито неслась по ковру. И вспыхнул свет.
Он снова был рядом! Не побоялся, не отступил, не предал. Не испугался всхлипываний и рыданий, не пожелав лучшим равнодушно сидеть и спать. Феникс, мой дорогой и любимый друг, теперь, несомненно, Друг! – притопал в темноте к новому лежбищу своей непутёвой хозяйки. Пришёл и прижался грудкой и крыльями сначала к горячему лбу, после к дрожащим рукам, поджал хвост, округлился, повысил яркость волшебного оперения, а после уснул под боком.
Мы так и проснулись рядом…
13 мая, пятница
Чудеса! Что-то точно произошло. Разное бывало в жизни, стресс всегда выбивал из колеи – хотя бы на день, на два, а то и, один раз, на неделю. Вдруг поняла, что вчерашние прошли, взамен них опустилась чарующая тишина, живительное тепло и спокойствие.
Так не могло быть! Это не я. Не я… Но, если не, тогда кто же? Пришло время прекращать жить и страдать. Пришло время научиться находить силы и не предаваться отчаянию. Но чтобы вот так, на следующий день, не пролив ни единой слезинки, – хотя бы за испорченное настроение и потраченный зря яркий день, так ещё никогда не было.
Нина, если бы ты только знала, не поверила…
Самый красивый ответ!
Пытаясь привыкнуть к новшеству и осознать в полной мере, что получилось, обрадоваться, а перед тем прочувствовать эту радость, я качала головой, не находила объяснения, а объяснение посвистывало на краюшке одеяла. Слегка побеспокоенный неожиданно ранним пробуждением, феникс вытянул лапки, спросонья сделал пару шагов и заснул, упал, теперь уже скрутившись на складке ткани.
Феникс и только!
Я продолжала моргать, не верила своим глазам. Из зеркала на нас обоих смотрела девушка по имени Вика, и её имя сейчас особенно бросалось в глаза. Как будто знали заранее, как называть. Как будто знали, что будет такая судьба: день и случай.
Будничные проблемы, повседневные, скучные, каких море у меня и у всех, но дело не в них, и вчера с тем же успехом могло случиться что-то другое; не надо, конечно, но ведь могло; у девушки в зеркале на лице смешались растерянность, удивление и тихая радость.
Вчера была пепел, а сегодня снова огонь. Снова в строю, бодрая, назло и вопреки всем. Снова как завороженная, греясь в лучах и тепле своего питомца, я вдруг заметила нечто, наверное, показалось; небольшая искра, отделившаяся от перьев, синеватая, фиолетовая, затем лиловая, фиолетовый огонь – это что-то особенно редкое! Показалось.
Исцелившись после вчерашнего дня и удивляясь тому, как быстро, я продолжала блуждать в фантазиях, с фантазией в волосах шла на дистанционные пары, а время до лекций и после лекций пока оставалось незанятым.
Не общая внимания на одну небольшую задолженность, не беря на свой счёт слова об ошибках в докладе, а также похвалу за рассказ. Не принимая близко к сердцу необходимость маленького несладкого диалога с преподавателем, который случится… просто однажды случится.
Я продолжала посвящать этот день целиком и полностью себе и счастью. Пернатое счастье сидело рядом и помогало бить лапками по клавиатуре. И что-то таинственное, точно удивление одной фиолетовой искорке, делало тёплым и тихим этот чарующий вечер.
Прочла в книжке, что феникс существует только в одном экземпляре. Он стопроцентно один на свете такой! Единственный, неповторимый! Правду писали философы. И что бы ни случалось в реальности, а дома меня поджидал он. И всё налаживалось, всё разрешалось, ведь он был моим залогом успеха, тайным козырем в рукаве, причиной и способом, музой и вдохновением, солнцем и сердцем всей жизни!
И всё было так просто, и так сложно. Понять, объяснить… Я просто его любила.
А ещё задумывалась иногда над тем, сколько лет этому распрекрасному зверю. Стар ли он? Известный из старины способ. Одна легенда утверждала, фениксы живут пятьсот лет. Раз десять заглядывала ему в глаза, представив, что это правда, и удивлялась, пугалась своему откровению. Эти глаза так глубоко и живо смотрели в душу, что я невольно начинала испытывать дрожь. Такому взгляду из двух огромных сапфиров было никак не пятьсот, нет, так могла смотреть в душу только сама Вселенная.
А что, если он стар так же, как стар весь мир? Тогда он обязан знать ответы на все вопросы, может многое рассказать. Мой самый лучший собеседник, товарищ, друг и психолог; самый-самый и… и… ещё раз самый, не придумали, не существует такого слова, чтобы передать всё.
|
|
|
