XIII. Культура России XVII в. 

XIII. Культура России XVII в.  

 

- Процесс «обмирщения» русской культуры

- Развитие просвещения и литературы

- Общественно-политические теории

- Традиционные и новые элементы в быту  

Литература

Брюсова В. Г. Русская живопись XVII века. - М., 1984

Вайгачев С. А. " Обмирщение" русской духовной культуры XVII в.: сущность процесса и его социокультурные истоки. (К постановке вопроса) // Актуальные проблемы истории русской культуры. - М., 1991. - С. 41-59

Громов М. Н., Козлов Н. С. Русская философская мысль X-XVII вв. - М., 1990

Демин А. С. Писатель и общество в России XVI-XVII веков: (общественные настроения). - М., 1985

Демин А. С. Русская литература второй половины XVII – первой половины XVIII века. Новые художественные представления о мире, природе, человеке. - М., 1977

Демкова Н. С. Житие протопопа Аввакума: (Творческая история произведения). - Л., 1974

Елеонская А. С. Русская публицистика второй половины XVII века. - М., 1978

История русской культуры (XVII-начало XVIII века). - М., 1996. - Т. 3

Забелин И. Е. Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях. -М., 1990

Костомаров Н. И. Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI – XVII столетиях. - М., 1992

Курсков Ю. В. Ведущее направление общественного мнения и проекты государственных преобразований России 40-60-х годов XVII века. - Чита, 1973

Лаппо-Данилевский А. С. История русской общественной мысли и культуры, XVII – XVIII вв. - М., 1990

Лебедев Д. М. География в России XVII в. - М.; Л., 1949

Лихачев Д. С. Великий путь: Становление русской литературы XI-XVII вв. - М., 1987

Луппов С. П. Книга в России в XVII веке. - Л., 1970

Мордисон Г. З. История театрального дела в России: Основание и развитие государственного театра в России (XVI - XVIII в. ). - СПб., 1994. - Ч. 1-2

Очерки русской культуры XVII века. - М., 1979. Ч. 1-2

Пушкарев Л. Н. Общественно-политическая мысль России, вторая половина XVII в.: Очерки истории. - М., 1982  

Пушкарев Л. Н. Юрий Крижанич: Очерк жизни и творчества. - М., 1984

Райнов Т. И. Наука в России XI-XVII вв. - М.; Л., 1940

Робинсон А. Н. Борьба идей в русской литературе XVII в. - М., 1974

Слуховский М. И. Русская библиотека XVI-XVII вв. - М., 1973

Чистякова Е. В., Богданов А. П. «Да будет потомкам явлено... »: Очерки о русских историках второй половины XVII в. и их трудах. - М., 1988

Вопросы и задания к документам

1. Охарактеризуйте процесс «обмирщения» русской литературы? (1-7)

2. Какая характеристика дана российским царям их современником? (1)

3. Какие события описаны в «Послании дворянина дворянину»? (2)

4. Каков идейный пафос «Повести об азовском осадном сидении казаков». (3)

5. Какие пороки обличают литературные произведения XVII в. (4-7)

6. Охарактеризуйте общественно-политические взгляды Ю. Крижанича: предназначение и характер монархической власти, роль сословий в государстве. (6)

7. Как Ю. Крижанич описывает положение славянских народов и в чем видит причины такового? (6)

8. Каким видел Ю. Крижанич геополитическое положение Российского государства? (6)

 

1. «Повесть книги сея от прежних лет»[129] (отрывок)

 

Написание вкратце о царех Московских, о образех их,

и о возрасте, и о нравех

Царь Иван образом нелепым[130], очи имея серы, нос протягновен и покляп; возрастом велик бяше, сухо тело имея, плещи имея высоки, груди широкы, мышцы толсты; муж чюднаго разсужения, в науке книжного поучения доволен и многоречив зело, ко ополчению дерзостен и за свое оте­чество стоятелен. На рабы своя, от бога данныя ему, жестосерд велми, и на пролитие крови и на убиение дерзо­стен и неумолим; множество народу от мала и до велика при царстве своем погуби, и многая грады своя поплени, и многия святительския чины заточи и смертию немило­стивою погуби, и иная многая содея над рабы своими, жен и девиц блудом оскверни. Той же царь Иван многая бла­га сотвори, воинство велми любяше и требующая ими от сокровища своего неоскудно подаваше. Таков бо бе царь Иван.

Царь же Федор возрастом мал бе, образ постничества нося, смирением обложен, о душевней вещи попечение имея, на молитве всегда предстоя и нищим требующая подая; о мирских ни о чем попечения имея, токмо о ду­шевном спасении. От младенства даже и до конца жи­вота своего тако пребысть, за сие же спасение дело его бог царство его миром огради, и враги под нозе его покори, и время благоутешно подаде. Таков бе царь Фе­дор.

Царь же Борис благолепием цветуще и образом своим множество людей превозшед, возрасту посредство имея; муж зело чюден, в разсужении ума доволен и сладкоречив велми, благоверен и нищелюбив, и строителен зело, о дер­жаве своей много попечение имея и многое дивное о себе творяше. Едино же имея неисправление и от бога отлу­чение: ко врачем сердечное прилежание и ко властолюбию несытное желание; и на прежебывших ему царей ко убиению имея дерзновение, от сего же возмездие восприят.

Царевичь Федор, сын царя Бориса, отроча зело чюдно, благолепием цветуще, яко цвет дивный на селе, от бога преукрашен, яко крин[131] в поли цветущи; очи имея великы черны, лице же ему бело, млечною белостию блистаяся, возрастом среду имея, телом изообилен. Научен же бе от отца своего книжному почитанию, и во ответех дивен и сладкоречив велми; пустошное же и гнило слово никогда же изо уст его исхождаше; о вере же и поучении книжном со усердием прилежа.

Царевна же Ксения, дщерь царя Бориса, девица сущи, отроковица чюднаго домышления, зелною красотою лепа, бела велми, ягодами[132] румяна, червлена губами, очи имея черны великы, светлостию блистаяся; когда же в жалобе слезы изо очию испущаше, тогда наипаче светлостию блистаху зелною; бровми союзна, телом изообилна, млечною белостию облиянна; возрастом ни высока, ни ниска; вла­сы имея черны, велики, аки трубы, по плещам лежаху. Во всех женах благочиннийша и писанию книжному навычна, многим цветяше благоречием, воистинну во всех своих делех чредима; гласы воспеваемыя любляше и песни духовныя любезне желаше.

Рострига же возрастом мал, груди имея широкы, мышцы толсты; лице же свое имея не царсково достояния, препростое обличие имея, и все тело его велми помраченно. Остроумен же, паче и в научении книжном доволен, дерзостен и многоречив зело, конское рыстание любляше, на враги своя ополчитель смел, храбрость и силу имея, воинство же велми любляше.

Царь Василей возрастом мал, образом же нелепым, очи подслепы имея; книжному поучению доволен и в разсужении ума зело смыслен; скуп велми и неподатлив; ко еди­ным же к тем тщание имея, которые во уши ему ложное на люди шептаху, он же сих веселым лицем восприимаше и в сладость их послушати желаше; и к волхвованию прилежаше, а о воех своих не радяше. <... >

 

Повесть книги сея от прежних лет // Русское историческое повествование XVI-XVII веков. – М.: «Советская Россия», 1984. – С. 146-147

2. Послание дворянина к дворянину[133]

 

Благих подателю и премудрому наказателю, нашего убожества милосерде взыскателю и скуднаго моего жителства присносущу питателю, государю моему имярек и отцу имярек, жаданный[134] видети очес твоих светло[135] на собя, яко же преже бе не сытый зримаго и многоприятнаго милосердия твоего Фуников Иванец, яко же прежней рабец, греха же моего ради яко странный старец.

Вожделен до сладости малаго сего писанейца до твоего вели­чества и благородия, не простирает бо ся сицево писанейцо за оскудение разума моего и за злу фортону[136] сердца моего. Точию рех ти: буди, государь, храним десницею вышнаго параклита. [137]

А по милости, государь, своей, аще изволишь о нашем убожестве слышати, и я, милостию творца и зижителя[138] всяческих, апреля по 23 день, по-видимому, в живых, а бедно убо и скорбно дни пребываю, а милосердия твоего, государя своего, всегда не за­бываю. А мне, государь, тулские воры выломали на пытках руки и нарядили, что крюки,

да вкинули в тюрьму, и лавка, государь, была уска,

и взяла меня великая тоска,

а послана рогожа, и спать не погоже.

Седел 19 недель, а вон ис тюрьмы глядел.

А мужики, что ляхи, дважды приводили к плахе,

за старые шашни хотели скинуть з башни.

А на пытках пытают, а правды не знают,

правду-де скажи, а ничего не солжи.

А яз им божился и с ног свалился и на бок ложился:

«Не много у меня ржи, нет во мне лжи,

истинно глаголю, воистинну не лжу».

И они того не знают, болши того пытают.

И учинили надо мною путем, мазали кожу двожды кнутом.

Да моим, государь, грехом недуг не прилюбил,

баня дурна да и мовник[139] глуп,

высоко взмахнул, тяжело хлыснул,

от слез добре велик и по ся места болит.

Прикажи, государь, чем лечить,

а мне, государь, наипаче за тебя бога молить,

 что бог тебя крепит, дай, господи, и впредь так творит.

 Да видех, государь, твоего, государя моего имярек, рукописа­ние, прослезихся,

и крепости разума твоего удивихся,

 а милосердия твоего у князя Ивана рыбою насладихся,

и богу моему за тобя, государя моего, помолихся.

Да от сна вставая и спать ложась, ей-ей всегда то ж сотворяю.

 А тем, государь, твое жалованье платить,

что за тебя бога молить, да и всяк то говорит: добро-де он

так творит.

Да писал бы, государь, немало,

 да за великой смуток[140] разума не стало.

Приклоних бо главу свою до земля, рех ти: здравствуй, госу­дарь мой, о Христе. Аминь.

Да немало, государь, лет,

 а разума нет, и не переписать своих бед.

 Розван, что баран, разорен до конца, а сед, что овца.

 Не оставили ни волосца животца, и деревню сожгли до кола.

Рожь ратные пожали, а сами збежали.

А ныне воистинну живем в погребище и кладем огнище,

а на ногах воистинну остались одне голенища, и обились голенища.

Зритель, государь, сердцам бог: не оставили шерстинки,

 ни лошадки, ни коровки, а в земли не сеяно ни горстки.

Всего у меня было живота корова, и та не здорова.

Видит бог — сломило рог.

Да бог сердца весть — нечего есть.

 Велел боге пожить и не о чем тужить.

А я тебе, государю моему, преступя страх,

из глубины возвах, имя господне призвах,

много челом бью.

А о скорбех постигших нас не вем, что изрещи. Зрение нас устра­шает, но мню, и стихия нам зболезнует. Не единех бо нас постигоша злая, но и всю страну нашу. Земля, юже видел еси благу и населенну, узриши ея опустену и напоену кровми святых: пролияша бо ся крови подобно дождеви, и вместо пшеница возрастоша нам терния. Узриши церковь божию сетующу и дряхлующу и яко вдову совлечену, красота бо ея отъята бысть иноплеменными, паче же нашими воставшими на нас, богу тако изволшу. И узриши грады разорены и пожжены, вдовы и старии сетующа и гладом таеми, [141] середняя[142] ж и невесты возхищени и обоимани руками чюжих, и младенцы раздробляемы, и са­мый той царствующий град, яко шипок[143] красен зимою, против­ными нашими померзаем. Превосходит бо плач наш паче Вифлеомскаго плача, тамо бо токмо едини младенцы убиваеми бываху и се число прииде, зде же старии и совершении умом и боголепныи образом и юннии леты и образом и всяк возраст не пощаден бысть. Превосходит воистинну и Херсонскаго Устиниянова убиения: тамо бо токмо един град страдаше, зде же не мала часть вселенныя в запустение положись. Не прогневайся, что не все беды и разорения пишу, не бо ум мой постигнути или писанию предати возможет, да и тебе скорбь на скорбь не наложу. Твоя ж и моя вся взята быша без останка.

 

Памятники литературы Древней Руси. Конец XVI – начало XVII веков. – М., 1987. – С. 533-535

 

⇐ Предыдущая33343536373839404142Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: