Эйдетическая эпоха

Вторая культурологическая эпоха охватывает хронологические рамки – от VII–VI вв. до н. э. в Греции, первых веков н. э. в Индии и Китае, в остальных культурах позже до конца XVIII веке в Европе и конца XIX – начала XX на Востоке. Данный период в свою очередь делится на два этапа: древность и Средневековье (в Европе в XIII-XIV вв. ) и раннее Новое время (XIV-XVIII вв. ). Именно в это время оформляется искусство как одна из форм человеческого сознания, эстетическая функция деятельности обособляется от сакрально-жизненной, с которой они были слиты воедино, находились в синкретических отношениях в обряде и ритуале. Этот процесс обусловлен окончательным оформлением нового принципа в осознании мира человеческой личностью, он же стал ведущим принципом эстетической деятельности, в частности, основой словесного искусства. Данный принцип в науке номинировался по-разному, и в соответствии с ним рассматриваемый культурологический период имеет номинации – эпоха рефлексивного традиционализма, традиционалистская, риторическая.

Наиболее адекватным представляется название – эйдетическая эпоха. Предложено оно С. Н. Бройтманом, который исходит из платоновского определения эйдоса как образа и идеи одновременно, «как некоей абстракции, которая имеет два предела: Бог и логика, первичный творческий акт и его воспроизведение-повторение» [58, с. 299]. С. Н. Бройтман обосновал новый художественный принцип, сменивший синкретизм, как уже не полную слитность, но еще и не абсолютное различение. Мышление эволюционирует, человек уже способен отвлечься от конкретно-чувственного впечатления, формирует понятие или образ предмета или явления, но еще не может воспринять его абстрактно на уровне идей. То есть, греческое слово эйдос, которое переводится как образ и идея одновременно, как нельзя лучше подходит для описания способа трактовки отношений человека с миром.

Искусство эйдетической эпохи, наряду с описанным принципом, характеризуют и другие качества: риторичность, традиционализм, каноничность, рефлексивность. Возникновение искусства как самостоятельной деятельности потребовало и осмысления ее специфики. Возникает наука, предметом изучения которой становится искусство слова (поэзия), которая получила название – поэтика. Поэтика (первый известный труд из этой сферы – «Поэтика» Аристотеля) изучает законы, средства и способы создания и функционирования художественного произведения. Кроме поэтики, возникает и наука риторика, которая разрабатывает систему приемов, позволяющих обыденное слово «украшать». Риторика основана на рациональном мышлении, отличается большой степенью обобщения и стремлением к классификациям. Именно риторика разработала систему готовых образов, которые отличают эйдетическое словесное искусство.

Традиционализм следует понимать как ориентацию на уже сложившиеся готовые формы, что не отменяло новизны, которая обнаруживалась во внутренней форме произведения и свидетельствовала о степени мастерства автора. Важнейшим качеством эйдетического искусства является каноничность. Канон понимали как некую модель, которую автору надлежало соблюсти, и вместе с тем позволительно и необходимо было каждый раз создавать новый вариант этой модели. Канон представляется некоей предзаданностью, прецедентом, который требовал постоянного обновления. Понятие канона в искусстве образовалось как экстраполяция новых законов мироустройства, сформированных религией, которая определяла парадигму духовной жизни человека. Мир создан божественной силой, а человек, тоже часть мира, своей жизнью каждый раз это творение повторяет, но не выходит за рамки первичного творения. В искусстве формируется понятие прецедентного текста, который становится каноном, законы его построения накладываются на все последующие тексты, конечно, при новых вариантах реализации. Эволюция мышления актуализирует рефлексивность как способность не только осмыслить уже готовое произведение искусства, но и сам процесс создания произведения нередко становился предметом изображения. То есть, автор не только изображал мир, но и комментировал то, как он это делает.

Эйдос как художественный принцип проявляется на всех уровнях эстетического объекта. На субъектном уровне главным его проявлением стало осознание личного авторства. Чтобы понять его природу, следует разобраться в отношениях человека и мира. Человек в эпоху синкретизма не то что не отделял себя от мира, но и был этим миром, как уже отмечалось, находился с миром в отношениях тождества. В эйдетическую эпоху человек осознает себя частью мира, за его пределы он выйти не может, но и полного тождества с миром уже не имеет. М. М. Бахтин в этом смысле использует понятие «неавтономной» личности. С. Н. Бройтман привлекает для описания такой личности понятие «эйдос " я", некое сращение идеи и образа» [цит. по 58, с. 299]. Автор как «неавтономная» личность не может выйти за пределы первичного творения (Бога или других авторов), но он может свою деятельность совершенствовать, дабы приблизиться к нему. Эйдетический автор не творит нечто новое, но уже готовые образцы облекает в новые формы, дабы донести их читателю в еще более прекрасном виде. Такой автор становится посредником между традицией и читателем, в нем личное и каноническое находятся в отношениях нераздельности-неслиянности. На таком же принципе строятся и отношения автора с героем и произведением. По мнению С. Н. Бройтмана, автор в эйдетическом произведении является одновременно творцом и творением, автором произведения и его функцией [58, с. 299]. Так в эйдетическую эпоху формируется «всезнающий автор» (причастен традиции, ее и презентует) и «готовый герой» (совпадает со своей ролью, заданной Богом, а не автором) и формируется понятие образа-характера – «данность героя как целого в качестве я-для-другого» [58, с. 299].

Принцип эйдетизма проявляется и на образном уровне.  Как и в субъектной сфере, слово уже не воспринимается как явление действительности, но еще не стало и чистой абстракцией. Утратив тождественность, оно становится посредником между человеком и Богом. Посредническая роль наделяет его более высоким статусом, чем у человека, поскольку к Богу можно обратиться лишь посредством слова. В силу своего сакрального статуса слово независимо, оно «предзадано» или актом божественного творения, или традицией, поэтому оно уже «готово», как и готовый герой. Поскольку слово принадлежит традиции, уже было сказано кем-то, оно является «чужим словом», притом, изначально божественным. Кроме того, это слово не устное, как в эпоху синкретизма, а записанное, то есть, обладает силой закона. Таким образом, эйдетическое слово готовое, чужое и авторитетное. Но оно требует постоянного обновления для еще большего совершенствования. Что активизирует разработку риторических ходов для формирования образного языка. На эйдетическом этапе преобладает язык тропов, построенный на принципе иносказательности, где понятие и его идея находятся в нераздельно-неслиянных отношениях.

Эйдетическое искусство пользуется готовыми сюжетными схемами, сформированными в эпоху синкретизма, – кумулятивной и циклической. Сам сюжет не является авторским творением, он задан мифом, традицией, а автор их варьирует. В эйдетическую эпоху в силу развивающейся иносказательности формируются аллегорический и символический сюжеты. Возникает принцип сюжетной неопределенности, сюжет-фабула сменяется сюжетом-ситуацией, что привело к появлению сюжета становления.

Особое положение в эйдетическом словесном искусстве занимает категория жанра, который воспринимался как модель, образ действительности. Притом эта модель была в равной степени известна и автору, и читателю. В жанре, по выражению С. Н. Бройтмана, «явлены одновременно и образ и образец, и прецедент и закон» [цит. по 58, с. 299]. Но категория жанра также эволюционирует – жанровый канон (ориентация на конкретный образец) сменяется в эпоху Возрождения жанровым законом (общий принцип построения жанра), а далее формируется понятие внутренней меры (для новообразованных жанров, роман). Таким образом, к концу эйдетической эпохи в словесном искусстве сформировалась единая жанровая система (классицизм), иерархически упорядоченная (высокие, средние, низкие жанры), закрытая и авторитарная. Жанровая система стала кульминацией эйдетического искусства, и в то же время определила его кризисное состояние, что проявится уже в следующую культурологическую эпоху.