 |
Случай с печальным человеком. Осевые тезисы психограмматики
|
|
|
|
3.
Случай с печальным человеком
Однажды на консультацию ко мне пришел молодой человек и посетовал на собственную судьбу. На вопрос о том, что же его так удручает и печалит, он нерешительно пожал плечами, как-то нервно дернулся и выговорил нечто невнятное. Затем напрягся, сжался, съежился и, вдруг, заявил, словно, наконец, решился: " В последнее время меня преследуют долги. Я никак не могу расплатиться со своими компаньонами. И даже если подворачивается удачный вариант, в самую последнюю минуту он срывается. Тут еще ни с того, ни с сего жена начала предъявлять повышенные требования, а сын стал дерзить. Наваждение какое-то».
Внимая его повествованию, я уловил, что в течение сорока минут он восемь раз употребил слово «должен», причем безотносительно от рассказываемой ситуации.
Оказалось, что его основная жизненная основа проявилась в слове «должен»: " Я постоянно кому-то должен – обществу, приятелям, родителям, детям, педагогам…». Наиболее коварный соблазн – распространение принципа долженствования и на себя – оказался также характерным для моего посетителя. Так, например, его фраза «Что я должен делать, доктор? » выразила довольно высокую степень его срастания с проблемой.
4.
Осевые тезисы психограмматики
В результате мы подошли к осевым тезисам психограмматики.
ЖИЗНЬ ЕСТЬ ТЕКСТ.
И НАША ЖИЗНЬ СКЛАДЫВАЕТСЯ В ЧЕТКОМ И ТОЧНОМ СООТВЕТСТВИИ С ТЕМ, ЧТО И С ТЕМ, КАК МЫ ГОВОРИМ.
МЫ МЫСЛИМ СЛОВАМИ.
И даже наши нечаянные фразы оказывают на нас гипнотическое воздействие.
Джон Гриндер и Ричард Бэндлер, основатели нейро-лингвистического программирования, приводят следующую иллюстрацию, когда некая женщина в шутку обронила «мой ребенок, ну прямо одно наказание» и через минуту уже забыла об этом. Ее фраза, тем не менее, записалась подсознательным умом и послужила своеобразным посылом для выстраивания логической цепочки, кстати, формально совершенно непогрешимой. Постольку поскольку наказание всегда связано с болью, то последняя не заставила себя ждать, и молодая мамаша с неприятным удивлением вскоре обнаружила у себя склонность к мигреням и травматизму, чего раньше за собой не наблюдала.
|
|
|
ЖИЗНЬ КАЖДОГО ИЗ НАС – ЭТО ГРАММАТИЧЕСКАЯ КОНСТРУКЦИЯ
Мы зачастую сами не подозреваем о том, сколь мощная и сакральная (священная, сверхъестественная) сила обитает в недрах слов, которые мы произносим.
СВЯЗЫВАЯ ДРУГ С ДРУГОМ СЛОВА И ПРЕДЛОЖЕНИЯ, МЫ СВЯЗЫВАЕМ ВАРИАНТЫ СВОИХ СУДЕБ.
Исходя из этого, мы обозначаем и суть психограмматики, которая сводится к тому, чтобы выявить в языке или в речи человека определенные закономерности, которые неизбежно превращаются в ситуации его жизни.
И, ТАКИМ ОБРАЗОМ, ПОСКОЛЬКУ ЯЗЫК ПЕРВИЧЕН, А СИТУАЦИЯ ЛИШЬ СЛЕДСТВИЕ, ТО, ВНОСЯ ОПРЕДЕЛЕННЫЕ КОРРЕКТИВЫ В СОБСТВЕННЫЙ ЛЕКСИКОН, МЫ АВТОМАТИЧЕСКИ КОРРЕКТИРУЕМ И КОНТЕКСТ НАШИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ
Выражаясь проще, как говорим, так и живем. Если хочется жить по-другому, то следует и начать говорить по-другому. Преимущество данного метода состоит в том, что он не требует от нас особых усилий, напряженного самокопания, болезненной рефлексии, затрат времени, но предполагает лишь наличие карандаша, да листка бумаги, с помощью которых можно изменить собственную жизнь.
МЫ ВЫПОЛНЯЕМ НЕСЛОЖНЫЕ, НО ТОЧНО СОГЛАСОВАННЫЕ ДЕЙСТВИЯ,
И В ЭТО ВРЕМЯ КАРДИНАЛЬНЫМ ОБРАЗОМ МЕНЯЕТСЯ НАША ЖИЗНЬ.
Жизнь каждого из нас – это грамматическая конструкция. И грамматика языка – ее прообраз, первичный архетип.
|
|
|
5.
Слово как формула
Любое слово изначально представляло собой некую сакральную (от лат. sacer – священный, заветный), то есть – священную формулу.
И это значит, что доступ к сакральной сфере открывался через постижение слов.
И, следовательно, тот, кто владел информацией о языке, тот и получал властвование.
В силу же того, что сакральное всегда противопоставлялось мирскому (= профанному), то вход в систему священных кодов был доступен лишь посвященным.
Но что значит – Профанный?
Данному слову здесь не придается никакого уничижительного оттенка. Напротив, оно употребляется в его первичном значении. Profane вначале означало относящееся к месту перед (pro) входом в храм (fanum), где происходило поклонение общинных, общественных, ординарных людей – в отличие от сакральных, или экстраординарных, то есть посвященных в таинство мистерий.
На латыни ordinatio – распределение, упорядочение. Стало быть, ординарный не означает «темный» или «невежественный», но предполагает наличие изначально иного смысла – подчиняющийся общественному порядку, моральным нормам.
Соответственно, экстраординарный – не исключительное сверх-существо, но человек, который развил в себе определенные качества и внутри себя поднялся над общественным порядком, вступил во взаимодействие с законами уже иного плана, отличного от обыденного.
Однако, освободиться от правил не означает вступить с ними в противоречие или конфликт.
Кто внутри поднялся, тот уже не превознесет себя в гордыне, или на языке аналитической психологии – инфляции своей.
Поэтому в данном случае, когда мы говорим о профанном состоянии, то имеем в виду прежде всего уровень понимания, свойственный общественному сознанию, не проявляющему особой склонности к устремлению в глубины явлений.
Исходя из сказанного, мы можем выделить главные положения, связанные с освоением людьми жизненного пространства.
1. Разделение на Сакральное (Священное) и Профанное (Мирское) обусловлено жизненно необходимым процессом в эволюции рода.
2. Поскольку определяющим фактором в процессе выживания и освоения жизни является именно Священное, а Мирское ему подчинено и как самостоятельная сила значения в эволюционировании разума не имеет, то инстинктивно каждая особь стремилась приобщиться к Сакральному, стать соучастником таинственной мистерии, реальности нездешней, но, тем не менее такой, чье присутствие и влияние явственно ощущается «здесь».
|
|
|
3. Подобное стремление является врожденным, так как оно связано с инстинктом выживания.
4. Потребности современного человека остаются такими же, как и на заре появления своего предка. Разница состоит лишь в том, что теперь они существуют в скрытой форме. Но скрытое не значит – менее актуальное.
5. В этом месте мы можем вывести основное положение относительно единой причины практически всех патосов
Употребляемый здесь термин Патос происходит от греческого слова pathos – страдание.
В данном случае понятие «патос» имеет более широкое значение, чем распространенное «патология». Под патосом подразумевается не только болезненные расстройства, но также и случаи травматизма, «хронического невезения», «неудач», конфликтов. Поводом расширения понятия является только его углубление. Если под патологией мы понимаем случаи явно выраженных нарушений нормального функционирования, то патосный подход позволяет нам обнаружить эти отклонения на самых ранних фазах, пока они еще не переросли в тенденцию. Например, семейный скандал – это еще не патология, свидетельствующая о наличии нездоровья в семье, но уже патос, намекающий о присутствии в ней деструктивных элементов человеческой жизнедеятельности.
ПЕРВОПРИЧИНА СТРАДАНИЙ ЧЕЛОВЕКА ЗАКЛЮЧАЕТСЯ В ЕГО ВНУТРЕННЕЙ, ГЛУБИННОЙ РАЗОРВАННОСТИ МЕЖДУ СВЯЩЕННЫМ И МИРСКИМ.
ОТСУТСТВИЕ ЧУВСТВА СОПРИЧАСТНОСТИ САКРАЛЬНОМУ И СОСТАВЛЯЕТ ЕГО БАЗОВЫЙ КОНФЛИКТ.
Человек бессознательно тоскует по сакральному, он нуждается в личной встрече с Богом, в подтверждение того, что является значимым обитателем Космоса, а не механической пылью Хаоса. Такую тягу к Священному Мирча Элиаде называл онтологической жаждой бытия.
На протяжении всей своей истории люди старались подчеркнуть свою сопричастность сакральному измерению, и не только в виде культовых отправлений. В данном случае имеются в виду именно мирские, светские формы подобной демонстрации. И, хотя в большей степени являясь заменителями, квази-проявлениями близости к сакральному, они, тем не менее, были призваны заявить, намекнуть о своей «священной причастности».
|
|
|
Примером таких акций является склонность к созданию всевозможных гербов, эмблем, тайных знаков, указывающих на принадлежность их владельцу, который тем самым отличался от простолюдина – «непосвященного». Знатные рыцари, обладая иллюзией власти – деньгами, тем не менее, сами не притрагивались к «презренному» металлу, дабы не оскверняться о земное и примитивное, а их кошельки возили слуги.
В настоящее время скрытым подчеркиванием своей «сакральности» являются всевозможные членства в престижных организациях, ассоциациях, клубах, статус «своего» в бомонде, элитных кругах общества, положение завсягдатая модной цирюльни или аналогичного салона по обслуживанию в общем-то ничем не выдающегося смертного и дряхлеющего тела.
Любая форма престижа призвана указать на то, что его обладатель экстраординарен.
Ясно, что речь идет о тонких фальсификациях и пародийной игре. Разница между копией и оригиналом та же, что между чучелом и живым зверем. Сказанное ни в коей мере не выказывает отрицания или скептического отношения к стремлению быть социально значимым. Просто, расставляя акценты на свои места, можно своевременно распознать «богово» и «кесарево» без риска дальнейшего смешения понятий. Привнесение сакрального смысла в жизнь индивида не зависит от его внешнего расположения в той или иной социальной нише.
НО: КАК ТОЛЬКО МЫ ВОССТАНАВЛИВАЕМ РАЗОБЩЕННУЮ СВЯЗЬ МЕЖДУ СВЯЩЕННЫМ И МИРСКИМ В СВОЕЙ ДУШЕ, НАСТУПАЕТ НАШЕ ИСЦЕЛЕНИЕ И ОСВОБОЖДЕНИЕ ОТ ПАТОСОВ.
Исходя из того, что связующим звеном между Сакральным и Профанным являются слова, то посредством таковых мы нарушенное единство и восстанавливаем.
Подобное соединение, органичное сплетение Священного и Мирского определяется термином иерофания.
В принципе религиозный опыт ничем не отгорожен от будничного. Различается лишь степень интенсивности.
Религиозный опыт придает всему конкретному, что переживается в будничном опыте, абсолютное измерение, соотносит каждую единичность – с Единым.
Если это условие интенсивности выполнено, то, живя в обычных условиях, занимаясь обычными делами, мы осуществляем всю полноту религиозного служения.
Подобное состояние можно назвать иерофаническим.
6.
Психическая организация слова
|
|
|
С точки зрения психограмматики семантическая, то есть - смысловая структура любого слова, а таким образом, и текста состоит из трех уровней.
Первый, самый поверхностный пласт – повествовательный, или буквальный.
Он заключен в пределах внешнего, экзотерического круга восприятия и представляет собой значение, привитое обычным обучением. Экзотерический круг можно назвать профанным. В данном случае, когда мы говорим о профанном понимании, то имеем в виду, прежде всего, уровень понимания, свойственный общественному сознанию, не проявляющему особой склонности к устремлению в глубины явлений. Представленный уровень, если проводить аналогию с психоаналитической композицией психики можно обозначить как – «Сознание слова».
Следующий уровень – мезотерический.
Он уже несет в себе информацию, расположенную за пределами буквального понимания и потому раскрывает в себе контексты метафорические, иносказательные. Они просачиваются в глубины сознания и оказывают свое влияние изнутри. Открывающаяся многомерность смыслов сдвигает психический аппарат с мертвой точки, делает его сопричастным логике иррационального. Створки внешней обыденности раздвигаются, открывая пространство иных измерений, затаившегося инобытия. Здесь обнаруживают себя наши душевные ресурсы. Через подобное обращение внутрь себя происходит обращение к Таинству и в Таинство. Посредством интуитивного озарения постигается Сокровенное. Это – «Подсознание Слова».
Внутренний, или ядерный пласт – эзотерический.
Сокровенное становится Откровением, постигаемым мгновенно. Инобытие перестает быть инаковым и становится «своим». Пробужденное сознание расширяется до такой степени, что оказывается способным узреть скрытые связи мироздания. Единым Домом становится Космос. Перешедший на этот уровень, перестает уже быть просто говорящим слова и внимающим словам, но становится со-творцом, со-автором загадочного Текста Судеб, осуществившим свой таинственный инициатический процесс. Просвещенный стал Посвященным. Что касается самого текста, то формально он, конечно же, не меняется в пределах языка, но при этом обнаруживает в полной мере свою семантическую многомерность, ибо восприятие познающего к этому вполне готово. Повествовательные ходы, вдруг, оказываются разветвленными символами. А «темные» места неопознанных смыслов внезапно вспыхивает потрясающими просветлениями. Именно на данном уровне сотворяется действенная молитва. И в нем мы узнаем «Архетип Слова».
Я возвращаюсь к положению, согласно которому слова оказывают на нас решающее влияние.
Только теперь данную мысль мы можем рассмотреть более конкретно, с учетом представленной структуры. Итак, слово имеет явное значение, скрытый смысл и на самом глубинном уровне являет собой символ, архетипическую матрицу. Благодаря явному значению мы обмениваемся информацией, скрытый смысл нас программирует, символ обладает действием предопределяющим.
|
|
|
