заключение 8 страница

Диспозиционная регуляция социотипического поведения личности

Изучение личности в историко-эволюционном процессе развития общества связано с анализом того, что присваивается личностью в культуре и обществе — социальные эталоны, нормы, фиксированные в языке черты личности, типичные для данной группы, нации, культуры. Будучи присвоен личностью, социокультурный материал, характер­ный для данного социально-исторического образа жизни, становится регулятором социотипического поведения лич­ности.

Концептуальный мост между уровнями анализа лич­ности в системах «роль-для-всех» и «роль-для-группы» представляется возможным перебросить благодаря разра­ботанной В. А. Ядовым концепции диспозиционной регу­ляции социального поведения личности[108]. Разрешающая сила этой концепции позволяет создать социально-психо­логический портрет личности как представителя определенной группы. Через всю концепцию В. А. Ядова проходит идея о том, что, только двигаясь от специфических осо­бенностей деятельности человека, реализующей его от­ношение к миру, можно выделить социально-конкретные черты личности и предсказать системы ее поступков.

Можно ли прогнозировать поступки личности, исходя из учета конкретных социальных обстоятельств, в кото­рых она живет, и тех общественных функций, которые она выполняет? Достаточно ли для прогнозирования поведения личности даже самого четкого знания мотивационно-потребностной сферы личности и ее индиви­дуально-природных особенностей?

Факты часто наблюдавшихся противоречий между на­мерениями, высказываниями людей и их реальным пове­дением как бы доказывают всю тщетность попыток предсказания поведения исключительно на основе учета лишь одного из указанных видов детерминации поведе­ния и толкают к поиску такой единицы анализа личнос­ти, в которой бы в единстве существовали оба вида детерминации. В качестве единицы анализа социального поведения личности В. А. Ядов избирает диспозицию — пред­расположенность субъекта к оценке и определенному спосо­бу поведения, являющуюся психологическим выражением взаимоотношения потребностей и конкретных условий дея­тельности. Вводя такое понимание диспозиции, он опи­рается на классические работы по психологии установки Д. Н. Узнадзе и таких его последователей, как Ш. А. Налирашвили, разрабатывающих представление о существова­нии различных установок на разных уровнях психической активности, а также на развиваемое в школе А. Н. Леонтьева положение о том, что только опредмеченная потреб­ность может определить направленность деятельности человека.

Целый ряд фактов, обнаруженных в социально-психо­логических исследованиях установочных образований и ценностных ориентации, приводит В. А. Ядова к концеп­ции об иерархической структуре диспозиций личности. Иерархические уровни диспозиций являются производ­ными от двух взаимодействующих между собой рядов — иерархического ряда условий деятельности, в которых могут быть опредмечены потребности личности, и ряда потребностей.

Феномен иерархии потребностей описан в различных психологических концепциях. Наибольшие разногласия и споры по поводу этого феномена разгорались всегда, ког­да речь заходила о выделении критерия классификации потребностей, о принципе построения их иерархии. Та­ким принципом для В. А. Ядова является принцип члене­ния потребностей по направленности в различные сферы активности, а критерием классификации — последова­тельное расширение граней активности личности, источ­ник которой со стороны субъекта — потребность в достижении двух противоположных целей: слияния с со­циумом и выделения своего «Я» в качестве автономной единицы (Г. Г. Дилигенский).

В качестве критерия для установления иерархии усло­вий деятельности В. А. Ядовым принимается длительность времени, в течение которого ситуацию деятельности мож­но рассматривать как относительно устойчивую.

В соответствии с этим критерием выделяются уровни предметных ситуаций, группового общения, разных сфер социальной деятельности (труд, досуг, семейная жизнь) и общих социальных условий образа жизни. При взаимодей­ствии потребностей и условий деятельности в личностной структуре образуются следующие уровни диспозиции: эле­ментарные фиксированные установки, социальные фик­сированные установки, общая направленность интересов личности и системы ценностных ориентации на цели жиз­недеятельности и средства их достижения. Диспозиции раз­ных уровней предопределяют в свою очередь иерархию уровней поведения личности. Фиксированные элементар­ные установки детерминируют простейшие поведенческие акты, социальные установки — поступки, общая направ­ленность — поведение, ценностные ориентации — жизнедеятельность в целом. То, какая же диспозиция пре­допределит поведение в актуальной ситуации, зависит от стоящей перед субъектом цели.

В концепции В. А. Ядова выделена закономерность, сви­детельствующая об относительной автономности ситуативных социальных установок от вышележащих дис-позиционных образований. Так, например, выяснилось, что ситуативные социальные установки не зависят от структуры ценностно-ориентационных образований. Эти факты, казалось бы, вступают в явное противоречие с таким требованием к иерархической диспозиционной системе, как согласованность по содержанию диспозиций разных уровней. Однако это «отклонение» от целостности диспозиционной системы как раз и является еще одним доказательством реальности и действенности в поведении такой системы. Оно наглядно иллюстрирует сформулиро­ванный Н. А. Бернштейном принцип о предельной «неуступ­чивости» организма к изменению существенных черт его поведения, присущих высшим уровням иерархии управления, и «уступчивости» по отношению к несущественным особен­ностям поведения, которые поэтому всегда индивидуальны и неповторимо вариативны. Подобная их вариативность обес­печивает гибкое приспособление к сиюминутно изменя­ющимся условиям среды, носящее чисто реактивный характер.

Трудной задачей при изучении динамики диспозиций высших уровней является варьирование условий деятель­ности, актуализирующих эти диспозиции, поскольку эти условия устойчивы во времени и стабильны. Однако кри­зисы развития зрелой личности неизбежно сопровождают­ся перестройкой системы ценностей. В связи с этим ВЛ. Ядов и В. С. Магун обращаются к стрессовой ситуа­ции, ускоряющей изменение условий деятельности и тем самым позволяющей проследить взаимосвязь между эти­ми условиями и сдвигом диспозиций. Так, данные, полу­ченные при исследовании онкологических больных, подтверждают положение о координирующей роли выс­ших диспозиций.

Концепция о диспозиционной регуляции социального поведения личности выступает одновременно в двух ипо­стасях: как объяснительный принцип, с помощью кото­рого анализируется проблема соотношений между диспозициями и поведением, и как предмет исследова­ния, поскольку при анализе данной проблемы уточняют­ся представления о характере функционирования диспозиционной системы. Изучение взаимоотношения между диспозициями и реальным поведением личности приводит к обсуждению вопроса о причинах рассогласо­вания между диспозициями и поведением. В. А. Ядов вво­дит чрезвычайно важное и эвристическое различение диспозиций по основанию их связи с поведением: реаль­но регулирующие поведение диспозиции и «называемые» при опросе диспозиции. В связи с этим расчленением ви­дов диспозиций предлагается рассматривать всю пробле­му диспозиционно-поведенческих соотношений в рамках двух моделей — «парадигмы реализации» и «парадигмы осознания и коммуникации» (между испытуемым и ис­следователем). Необходимость подобного расчленения не вызывает сомнений. Оно опирается на фактический мате­риал психологических исследований, в которых вскрыто различие между реально действующими и только «знаемыми» мотивами. В пользу такого разведения говорит факт расхождения между скрытыми от сознания мотивами дей­ствий и мотивировками, которые представляют собой про­явление защитных механизмов личности.

Концепция В. А. Ядова выступает в качестве основы для изучения социального характера личности как уровневой системы диспозиций. Но этот подход имеет известные ог­раничения. При работе исследователей в пространстве меж­ду уровнями анализа личности в системах «роль-для-всех» и «роль-для-группы» деятельность и общение, в процессах которых реализуются отношения личности в обществе, выступают как относительно автономные социальные сферы функционирования — сфера труда вообще, сфера досуга вообще, сфера семейной жизни вообще и т. п.

Подобное понимание личности накладывает вполне определенный отпечаток на изучение процесса коммуни­кации, проводимое в системе «роль-для-всех». Большинство исследователей коммуникативного акта придерживаются известной «формулы Лассуэла»: «кто, что, кому, по ка­кому каналу, с каким эффектом? ». В этой схеме опущен сам процесс общения. В ней есть «кто» и «что», но недо­стает «как» — способа предъявления текста. В результате рассекается естественная связь между коммуникатором и реципиентом, коммуникатором и сообщением. Сообщение превращается в «мертвый» текст, а сообщающий — в абстрактную социальную роль.

«В этом методическом приеме, — пишет А. У. Хараш, — как раз и обнаруживается содержание трансформации, которую претерпевает представление о коммуникаторе в сознании эмпирика: вместо коммуникатора — конкретно­го человека или сообщества людей, группы, коллектива — подставляется «ролевое наименование», в котором комму­никатор отождествляется с абстрактной социальной ролью, институтом, организацией. Его-то эффект... а вовсе не вли­яние коммуникатора как такового, то есть человека, всту­пившего в контакт с реципиентом, и изучается на самом деле в означенных эмпирических исследованиях. Схема «коммуникатор — сообщение — реципиент» подменяется схемой «ролевое наименование — текст — реципиент»[109]. Текст же всегда деиндивидуализирован, сам по себе без­личен. Если текст предъявляется в ситуациях, где роли «воспринимающего» и «воспринимаемого» жестко фик­сированы и абстрактны, он, по словам Ю. М. Лотмана, контролирует абстрактного собеседника, носителя общей памяти, лишенного личного и индивидуального опыта. Такой текст может быть обращен ко всем и каждому... Он отличается подробностью разъяснений, отсутствием под­разумеваний, сокращений и намеков и приближеннос­тью к «нормативной правильности» (Ю. М. Лотман). Этот текст ориентирован на представления о нормах, ценнос­тях, идеалах, которые выступают для личности как «только знаемые», а не «реально действующие» мотивы ее пове­дения.

Для того чтобы приблизиться к изучению «реально действующих» мотивов поведения личности и соответ­ствующему такому поведению типу межличностного об­щения, необходимо обратиться к интерпсихологическому уровню анализа отношений личности в системе «роль-для-группы».

 

глава 12

уровни межличностных отношений и ПРОЯВЛЕНИЯ ЛИЧНОСТИ В СОВМЕСТНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

 

Особенности отношений личности в системе «роль-для-группы»

На интерпсихологическом уров­не проводятся исследования отношений личности в системе «роль-для-группы», опосредство­ванных совместной деятельностью той или иной конкретной соци­альной группы. Интерпсихологический, или, как его иног­да называют, интерсубъективный, подход, вырастающий из представлений о личности Л. С. Выготского и идей о диалогической форме существования личности М. М. Бах­тина, в последние годы обрел в психологии свое второе рождение.

В фокусе анализа интерпсихологического подхода нахо­дятся прежде всего ролевые взаимоотношения в группе. Поясним, что имеется в виду под ролевыми взаимоотно­шениями на следующем примере: «Анна Павловна Шерер... — пишет Л. Н. Толстой, — несмотря на свои сорок лет, была преисполнена ожиданий и порывов. Быть энту­зиасткой сделалось ее общественным положением и иног­да, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой». Вряд ли можно дать более меткую характеристику ролевого приспособительного поведения личности. Занятая соци­альная позиция проявляется в социальной роли, жестко предопределяющей набор ценностей и идеалов, схем об­щения, которым нужно следовать в своем поведении. Эти ценности и идеалы в конкретной совместной деятельнос­ти уже не относятся к классу «только знаемых» мотивов. Они выполняют в поведении личности побудительную функцию, функцию «мотивов—стимулов», вызывающих акты поведения, направленные на достижение задавае­мого ролью набора ценностей. Действуя в полном согла­сии с нормативно-санкционированными и вытекающими из социальной роли правилами, практически ничем не рискуешь. Вполне достаточно реагировать на поставляе­мые ситуацией «мотивы—стимулы», демонстрируя пред­приимчивость лишь в переборе средств их достижения. Отказываясь же от принятой роли, личность нередко пе­рестает отвечать ожиданиям других людей. Элементы ее поведения утрачивают приписываемое элементам роле­вого поведения социально кодифицированное конвенци­ональное общедоступное значение.

« Объектное и субъектное* межличностное восприятие. Ролевые проявления личности, ее ролевые социальные ка­чества особенно ярко проявляются в феномене так назы­ваемого «объектного» межличностного восприятия (А. У. Хараш). При «объектном восприятии» человек подво­дит воспринимаемые поступки другого человека под при­нятую в данной культуре систему значений, выраженную в форме различных эталонов и стереотипов.

В отличие от «объектного» восприятия «субъектное» вос­приятие другого человека представляет такой особый тип восприятия, при котором поступки этого другого восприни­маются через его отношение к предмету совместной деятель­ности, к мотиву и тем самым приобретают личностный смысл.

В феноменах «объектного» межличностного ролевого вос­приятия проявляются прежде всего функциональные со­циальные качества личности как «элемента», входящего в такие широкие институты социализации, как семья в дан­ной социальной ситуации развития, школа, различные про­фессиональные объединения. В конкретной же обстановке в их основе лежит псевдосовместная деятельность, постро­енная по формуле «рядом, но не вместе»: больной беседу­ет с «каким-то врачом», имени которого он не знает; пассажир едет вместе с «каким-то таксистом». Технология поведения каждого из них задается не столько отношения­ми в этой ситуации, сколько правилами, вытекающими из принятых социальных ролей. Вместе с тем необходимо под­черкнуть, что «объектное» отношение к человеку исклю­чительно как носителю социальной роли не является, как это иногда кажется, чисто внешней, не оказывающей влияния на личность этого человека формой отношений. Если в псевдосовместной деятельности человека воспринимают как «больного» и начинают с ним обращаться как с «боль­ным», то навязываемая ему социальная позиция может начать проявляться в его поведении, привести к возникно­вению еще одного качества его личности.

Факты, иллюстрирующие «объектную» форму восприя­тия, то есть восприятие другого человека не столько как индивидуальности, сколько как типичного представителя той или иной социальной группы, были получены в ши­роко известных экспериментах А. А. Бодалева. В них испыту­емые, как правило, оказывались во власти заданных им установок и послушно подгоняли предъявляемые им фо­тографии людей под соответствующие целевой установке наборы культурных эталонов. Об одном и том же изобра­жении на фотографии человека говорилось, что у него злой взгляд, зверское лицо — при целевой установке «преступ­ник»; и о нем же говорилось, что у него волевое лицо, ничего не боящиеся глаза — при целевой установке «ге­рой». Обнаруженные в этих экспериментах феномены мо­гут служить своего рода лакмусовой бумажкой для характеристики формы восприятия человека человеком и, что особенно важно, стоящего за этой формой восприятия уровня социальных отношений, в которые вовлекается личность. Выделяя каждый раз специфику феноменов со­циального восприятия, исследователь будет решать то, с каким уровнем анализа личности в системе социальных от­ношений и типом общения он име­ет дело.

 

Концепция деятельностного опосредствования межличностных отношений

Многомерность различных проявлений личности в сов­местной деятельности с доста­точной полнотой отображена в теории деятельности опосредствования межличност­ных отношений А. В. Петровского и его последователей.

В качестве объяснительного принципа изучения меж­личностных отношений А. В. Петровский предлагает прин­цип деятельностного опосредствования межличностных отношений, опирающийся на общепсихологическую тео­рию деятельности Л. С. Выготского—А. Н. Леонтьева.

Применительно к социальной психологии введение принципа деятельностного опосредствования позволяет преодолеть фактически существующий параллелизм в изу­чении межличностных отношений вне совместной деятель­ности, а совместной деятельности — вне межличностных отношений.

Совместная предметная деятельность, во-первых, порож­дает, творит межличностные отношения ее участников; во-вторых, является средством, орудием, через которое только и могут быть преобразованы межличностные отношения; и, наконец, в-третьих, процесс реализации межличностных от­ношений в ходе совместной деятельности представляет со­бой движущуюся силу развития социальной группы.

Все эти черты совместной деятельности проявляются при анализе межличностных отношений в малых соци­альных группах. Прежде всего благодаря использованию категории совместной деятельности А. В. Петровский вво­дит в социальную психологию малых групп идею развития социальной группы. Эта идея концептуально фиксируется через понятие «уровень развития группы». Коллектив же вы­ступает как группа высокого уровня развития. В нем более ярко, чем в других группах, проступает многоуровневая структура межличностных отношений.

Первая страта — совместная деятельность; вторая стра-та — отношение каждого члена группы к совместной дея­тельности: ее целям и мотивам, порожденным самой совместной деятельностью; третья страта — феномены меж­личностных отношений в группе, опосредствованные со­держанием совместной деятельности; четвертая страта — поверхностные проявления межличностных отношений типа симпатий и антипатий, возникающие преимуще­ственно в ходе непосредственного эмоционального кон­такта между участниками группы (рис. 9). Принцип деятельностного опосредствования приложим и к коллек­тиву, и к диффузной группе. Таким образом, введение этого принципа изменяет подход к изучению социальных групп в целом.

Проводимая А. В. Петровским критика различных кон­цепций межличностных отношений начинается с выде­ления тех противоречий в фактическом материале и логических построениях, на которые наталкиваются сами представители ряда направлений социальной психологии. К их числу относятся, например, такого рода дихотомии, как «конформизм» или «нонконформизм», «альтруизм» или «эгоизм», «авторитарность» или «демократичность». А. В. Петровский анализирует дихотомию «конформизм или нонконформизм», поскольку именно снятие этой мни­мой дихотомии сыграло важную роль в зарождении и ста­новлении теории деятельности опосредствования межличностных отношений.

 

Рис. 9. Уровневая струк­тура межличностных отно­шений в малой социальной фуппе (по А. В. Петровско­му, 1983): А — совместная деятельность как системное основание межличностных отношений в группе; Б — отношение каждого члена группы к целям, задачам и мотивам совместной дея­тельности; В — феномены межличностных отноше­ний в группе, опосредствованные совместной деятельнос­тью; Г — поверхностные проявления межличностных отношений, возникающие в ходе непосредственного эмоцио­нального контакта между участниками социальной группы.

 

Дело в том, что многочисленные концепции группо­вой динамики в традиционной социальной психологии берут в качестве одного из исходных феноменов межлич­ностных отношений, выражающего тип взаимодействия между личностью и группой или, шире, между личнос­тью и обществом, феномен конформности. Группа «давит» на личность, а она либо послушно подчиняется мнению группы, превращается в соглашателя, и тогда ее характеризуют как конформиста; либо личность идет вопреки мнению группы, противостоит социальному окружению и тогда ее характеризуют как нонконформиста. Иного вы­бора для личности не оставляет ни формальная логика, ни традиционная социальная психология. А. В. Петровский организует как бы традиционное экспериментальное ис­следование конформизма, которое, с точки зрения его оппонентов — сторонников концепций «группового дав­ления», приводит к явно парадоксальным результатам. Он сопоставляет данные, полученные при воздействии на лич­ность неорганизованной группы, случайно собравшихся людей и сложившегося коллектива. Для представителей традиционной социальной психологии полученный им факт парадоксален; личность, подчинившаяся мнению не­организованной группы, то есть проявившая явную кон­формность, вдруг сохраняет свою автономию в группе «значимых других», то есть демонстрирует не менее яв­ную нонконформность. В чем же дело? А. В. Петровский, вступая с представителями концепции «группового дав­ления» в сражение на их собственной территории, пока­зывает, какие барьеры вырастают на пути изучения межличностных отношений, если их исследование поме­щается в прокрустово ложе дихотомии «конформизм или нонконформизм».

Встает вопрос, почему задача конкретных эмпиричес­ких исследований ставится в традициозной психологии именно таким образом: «эгоизм или альтруизм» (за груп­пу или за себя), «демократия или авториторизм» (счи­таться с группой или подавлять ее). Для того чтобы ответить на этот вопрос, нужно обратиться к тем скрытым или явным постулатам, которые определяют мышление пред­ставителей традиционной социальной психологии. Источ­ники мифов вполне можно отыскать, если вспомнить, что различные социально-психологические концепции, признают это их представители или нет, всегда опирают­ся на ту или иную общепсихологическую теорию. И имен­но эта методология властно навязывает свое видение предмета исследования, в данном случае видение пред­мета изучения межличностных отношений. Мифы традиционной социальной психологии строятся по сюжетам либо бихевиоризма, изучающего «поведение вне психи­ки», либо интроспективной психологии сознания, ана­лизирующей «психику вне поведения».

Вернемся к описанному ранее парадоксальному факту возрастания эффекта нонконформности в коллективе и взглянем на него через призму теории деятельностного опосредствования межличностных отношений. Парадок­сальность этого факта кажущаяся. За этим фактом высту­пает новый социально-психологический феномен межличностных отношений — феномен коллективистско­го самоопределения.

За феноменом коллективистского самоопределения проступает общая закономерность историко-эволюционного подхода к личности: проявления индивидуальности личности своим происхождением обязаны жизни лично­сти в социальной группе. Этот феномен заключается в том, что отношение личности к воздействиям со стороны груп­пы опосредствовано ценностями и идеалами, выработан­ными в ходе совместной деятельности коллектива. Именно коллективистское самоопределение, в котором проявля­ется сознательная солидарность с ценностями и задачами коллектива, снимает мнимую дихотомию «конформизм или нонконформизм».

На смену альтернативе «эгоизм или альтруизм» прихо­дит феномен коллективистской идентификации, проявля­ющийся в опосредствованном ценностями и целями совместной деятельности отношении к участнику этой де­ятельности как к самому себе при отношении к себе как к другим членам коллектива. Для личности лидера оказывает­ся куда более важной его способность оценить зону ближай­шего развития сотрудника руководимого им коллектива, его интеллектуальный потенциал, чем метания между автори­тарным или демократическим стилем руководства. Хорошо знакомые социальным психологам проявления межлично­стных отношений в форме симпатии и антипатии тоже находят свое место в модели межличностных отношений, предложенной А. В. Петровским.

В русле теории А. В. Петровского был получен целый ряд специфических пограничных по своей природе фено­менов, таких, как коллективистское самоопределение, действенная групповая эмоциональная идентификация и т. п., которые одновременно являлись и выражением груп­пы, и качеством личности. Описывая возникающее в этой теории видение личности, А. В. Петровский отмечает: «Сточ­ки зрения стратометрической концепции личность может быть понята только в системе устойчивых межличностных связей, которые опосредствуются содержанием, ценнос­тями, смыслом совместной деятельности для каждого из ее участников. Эти межличностные связи и их носитель — конкретный индивид — практически нерасторжимы. Они даны исследователю в проявлениях личности каждого из членов группы, но они вместе с тем образуют особое ка­чество самой групповой деятельности, которое опосред­ствует эти личностные проявления»[110].

При каких условиях происходит превращение феноменов класса «группа—личность» в еще один особый класс феноме­нов личности! Для того чтобы приблизиться к решению этого вопроса, нужно преодолеть некоторые ограничения, накладываемые «объектной ориентацией» (А. У. Хараш) на интерпсихологическое изучение личности, а также найти ту область феноменологии, на материале исследования ко­торой удалось бы уловить переход из феноменов «группа-личность» в смысловые проявления личности и тем самым превращение нормативно заданных ролевых связей, выража­ющих системы надындивидуальных подсознательных явле­ний, в личностно-смысловые отношения, изучение которых позволяет ответить на вопрос, ради каких мотивов дей­ствует человек в социальной группе.

Основные ограничения, накладываемые «объектной ориентацией» на изучение личности в интерпсихологи­ческом подходе, были сформулированы В. А. Петровским. Первое ограничение состоит в том, что связь между учас­тниками социальной группы выступает в контексте этого подхода главным образом как объектная ролевая связь.

Второе же ограничение заключается в отождествлении нормативно заданного социального поведения участни­ков группы и тех эффектов воздействия одного человека на другого, в результате которых происходят преоб­разования в его смысловой сфере. Эти ограничения преодолеваются в исследованиях, проводимых на интра-психологическом уровне анализа личности, уровне ана­лиза «роль-для-себя».

 

Уровень анализа отношений личности в системе «роль-для-себя»

На интрапсихологическом уров­не анализа проводятся исследования личностно-смысловых отношений, то есть отношений к тем объек­там, поступкам и явлениям, ради которых развертываются деятельность и общение человека. Изучение личностно-смысловых отношений члена социаль­ной группы в совместной деятельности— это всегда поиск тех мотивов индивидуальности, во имя которых, ради кото­рых она действует в социальной группе. Встает вопрос, ка­сающийся тех условий, при которых личностно-смысловые отношения непосредственно проявляются в поведении личности и замечаются другими людьми. Этот вопрос неот­торжим от проблемы преобразования социотипического нормосообразного поведения личности в ее личностно-смысловое поведение. Уникальные возможности для ис­следования преобразования ролевых взаимоотношений между людьми в личностно-смысловые возникают при анализе феноменов социальной перцепции. Где кончает­ся «объектное» восприятие, выражающее системы значе­ний, и начинается «субъектное» восприятие и общение, проникающее в личностные смыслы поступков другого человека?

А. У. Хараш, отвечая на этот вопрос, подчеркивает: «Наиболее мощным толчком к изучению личности друго­го человека как личности, иными словами, к преодоле­нию " значенческого фасада" его деятельности, является отход от тех образцов, которые в глазах общающихся с ним являются выражением " нормы"... » В этом пункте обо­значенные условия перехода «объектного» восприятия в смысловое восприятие, а именно отклонение от норма­тивно заданной деятельности, полностью созвучны обще­му методическому принципу изучения смысловых проявлений личности, ее личностных смыслов и смысловых установок, который формулируется как принцип прерывания нормативно заданной деятельности.

Социальная роль и индивидуальность личности. При ус­ловии таких «отклонений» в поведении проявляют себя личностно-смысловые отношения. Эти «отклонения» сви­детельствуют о том, что движение значений преобразует­ся в движение смыслов, происходит трансформация феноменов «группа — личность» в смысловые проявле­ния личности.

При изучении преобразований ролевых отношений в личностно-смысловые отношения недопустима порой воз­никающая ассоциация между терминами «социальная роль» и «маска», привносящая в термин «социальная роль» негативный нормативно-оценочный оттенок и приводя­щая к оппозиции между ролью и личностью, обществом и личностью. Социальная роль есть единица передачи соци­ально-типического опыта, обеспечивающая адаптивное по­ведение личности и выражающая общую тенденцию системы «личность-в-группе» к сохранению. Включаясь в жизнь лич­ности, социальная роль индивидуализируется, воплоща­ется в поведении личности как общее в единичном. Она начинает функционировать либо в форме социальных опе­рациональных установок, далеких от основных ценностей и мотивов личности, и определять социально-типическое приспособительное поведение личности, либо же соци­альная роль приобретает личностный смысл, и тогда она, выступая в форме смысловых установок, начинает детер­минировать направленность поведения личности в целом.

Поиск конкретных экспериментальных приемов, от­вечающих общему методическому принципу моделирова­ния ситуаций «отклонения» от нормативно заданной деятельности и выявления закономерностей перехода от «объектных» ролевых отношений к личностно-смысловым составляет одну из перспектив исследования в этой обла­сти психологии личности.

⇐ Предыдущая13141516171819202122Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: