Злостное уклонение от погашения кредиторской задолжности

Отмеченный состав преступления впервые введен в Уголовный кодекс РФ, поэтому исходя из целей и задач уголовно-правовой науки определенный интерес представляет не только констатация содержания тех или иных признаков этого деяния, но и установление необходимости и целесообразности введения уголовной ответственности за его совершение. Ведь охрана интересов субъектов, связанных между собой обязательственными отношениями, осуществляется в первую очередь нормами гражданского права, имеющими в своем арсенале действенные рычаги воздействия на должников.[2] Уголовно-правовые меры являются наиболее жестким средством государственного воздействия на негативные явления общественной жизни. Их наличие обусловлено повышенной степенью общественной опасности совершенных деяний, отсутствием иных мер, которые могут применяться в отношении правонарушителей, когда принятие уголовного закона явилось результатом назревших общественных потребностей бланкетность диспозиции ст. 177 УК предполагает обязательное обращение к нормам иных отраслей права, надлежащее использование которых обеспечивает правильную квалификацию содеянного. Особенность действующего уголовного законодательства, направленного на борьбу с преступлениями в сфере экономической деятельности, заключается в том, что «нет такой отрасли права, отдельные нормы которой органически не входили бы в уголовно-правовые. И в этих случаях условия уголовной ответственности за совершение общественно опасных деяний содержатся в нормах не только уголовного права, но и других отраслей».
Общественная опасность рассматриваемого преступления заключается в том, что непогашение кредиторской задолженности влечет за собой как причинение реального имущественного ущерба на сумму, подлежащую возврату, так и лишает кредитора положенных процентов за предоставленный кредит (упущенная выгода). В случае уклонения от оплаты ценных бумаг их законный владелец не может реализовать свое право требовать исполнения обязательств от выдавших такие бумаги физических или юридических лиц. При неисполнении судебного акта, защищающего интересы кредитора и предписывающего должнику выполнить взятые на себя обязательства, нарушаются интересы правосудия.
    Наибольшие трудности при установлении признаков преступления, предусмотренного ст. 177 УК, связаны с установлением содержания таких понятий, используемых в уголовном законе при характеристике данного преступления, как «кредиторская задолженность» и «злостность» неисполнения судебного решения. При этом первостепенное значение приобретает решение вопроса о том, может ли иметь место уголовно наказуемое злостное уклонение не только от исполнения обязательств по договору кредита. Этот вопрос имеет важное значение, так как по результатам исследований, проведенных отдельными авторами, именно признание того, что заявление о возбуждении уголовного дела поступило не от кредитной организации, стало основанием для отказа в уголовном преследовании. В соответствии с положениями гл. 42 ГК РФ кредитный договор (ст. 819 ГК)[3] и договор займа (ст. 807 ГК) являются однопорядковыми понятиями, так как они расположены в одной главе. Различие между этими договорами заключается в том, что предметом договора кредита могут быть только денежные средства. В качестве предмета договора займа могут выступать как денежные средства, так и другие вещи, определенные родовыми признаками. Кредит, т.е. денежные средства, может предоставляться лишь банком или иной кредитной организацией, в то время как заимодавцем может выступать как физическое, так и любое юридическое лицо.
Сторона, передающая денежные средства, в договоре кредита именуется кредитором, в договоре займа — заимодавцем, но сторона, которая получает соответствующие предметы, в обоих случаях именуется заемщиком.
В ст. 819 ГК прямо указано, что к отношениям по кредитному договору применяются все правила, относящиеся к договору займа, если иное не вытекает из существа договора кредита.
Таким образом, можно прийти к выводу, что договор займа является даже более широким понятием, если исходить из предмета данной сделки, чем договор кредита.
    Проведенный системный анализ гражданского и уголовного законодательства позволяет утверждать, что под кредиторской задолженностью, о которой идет речь в ст. 177 УК, следует понимать не только неисполнение обязательств, возникающих из договора кредитования, но и договора займа. Отсюда следует важный вывод, связанный с определением субъекта данного преступления. В качестве такового выступают не только руководители организации и физические лица, получившие денежные средства от банка или иной кредитной организации и не возвратившие их в установленный срок и в порядке, предусмотренном соответствующим договором (ст. 810 ГК), но и граждане, злостно уклоняющиеся от погашения задолженности по договору займа, который был ими заключен с другими физическими лицами.
Поэтому на наиболее важный вопрос, возникающий перед правоохранительными органами: можно ли привлекать к уголовной ответственности гражданина в случае невозвращения им денежных средств другому гражданину, полученных по договору займа, следует дать положительный ответ.[4]
В то же время в гражданско-правовых обязательствах одна сторона, обязанная совершить в пользу другой стороны определенные действия, всегда называется должником, в то время как другая сторона, в пользу которой они совершаются и которая вправе требовать их совершения, именуется кредитором (ст. 307 ГК). Поэтому следует согласиться с утверждением, что кредиторская задолженность образуется по любому договору (подряда, перевозки) при неисполнении должником своих обязанностей Таким образом, предметом преступления является кредиторская задолженность в крупном размере (в соответствии с примечанием к ст. 169 УК[5] — в сумме, превышающей 250 тыс. руб.), возникшая из неисполнения любого договора. Однако подобная точка зрения не является господствующей: некоторые авторы сужают понятие кредиторской задолженности до рамок только кредитного договора, другие, наоборот,  чрезмерно расширяют, включая в нее не только задолженности по обязательствам из договоров, но и из причинения вреда. Как представляется, в первом случае не учитываются положения гражданского законодательства об обязательственном праве и ущемляются интересы тех субъектов, которые стали участниками иных, не кредитных отношений, поскольку они лишены права защищать свои интересы и в уголовно-правовом порядке. Второе из приведенных суждений вопреки содержанию гражданско-правового договора, порождающего взаимные обязанности сторон в соответствии с его условиями, подразумевает правоотношения, возникающие из деликтов, которые загодя, до их совершения, не могут быть предметом сделки.
    Сумма кредиторской задолженности определяется судом в порядке гражданского судопроизводства. При возбуждении уголовного дела она вновь не определяется, но, как представляется, важно отметить, что в состав кредиторской задолженности могут включаться и проценты за пользование денежными средствами вследствие их неправомерного удержания, уклонения от их возврата либо иной просрочки в их уплате (ст. 395 ГК)[6].
   Предметом преступления также является и ценная бумага (государственная облигация, облигация, вексель, чек, сберегательная книжка на предъявителя и другие документы, отнесенные законами РФ к ценным бумагам), удостоверяющая имущественные права, осуществление или передача которых возможна только при ее предъявлении (ст. 142 ГК РФ). Она должна соответствовать установленной форме и содержать обязательные реквизиты. Размер ценных бумаг в денежном выражении в уголовном законе не установлен, что следует признать упущением со стороны законодателя. Вместе с тем, поскольку держатель ценной бумаги выступает в качестве кредитора по отношению к лицу или организации, выдавшей ценную бумагу (должнику), можно сделать вывод, что крупный размер кредиторской задолженности, указанный в законе, применим и «к случаям злостного уклонения от оплаты ценных бумаг». В целях исключения различного толкования положений диспозиции ст. 177 УК ее, следуя правилам грамматики, следовало бы изложить таким образом, чтобы оценочный признак «крупный размер» относился и к ценным бумагам.
   Уклонение от погашения кредиторской задолженности в законе характеризуется как «злостное» и заключается в бездействии лица, т.е. в невыполнении обязанностей, возложенных на должника решением суда. Такое бездействие может сопровождаться совершением иных поступков, которые должны обеспечить внешнюю невозможность исполнения судебного решения, например сокрытие имущества, передача его третьим лицам, уничтожение или фальсификация документов, содержащих сведения о наличии и движении денежных средств или иного имущества, но в таком случае содеянное представляет «смешанное» бездействие. Нельзя согласиться с тем, что «бездействие специального субъекта носит активный характер». Злостность как признак состава носит оценочный характер и не раскрывается в уголовном законе. При его определении следует прежде всего учитывать, имелись ли у должника в наличии материальные средства для погашения задолженности или оплаты ценных бумаг. Отсутствие имущества исключает возможность привлечения лица к уголовной ответственности. Разные авторы, исследовавшие проблему уклонения от уплаты кредиторской задолженности, в основном при определении содержания понятия злостности делают упор на введение в заблуждение судебного пристава относительно имеющегося имущества, сокрытие как имущества, так и самого должника, неисполнение судебного решения после назначения повторного срока. Неприемлемым следует признать определение злостности как «сознательное невыполнение должником судебного решения о погашении кредиторской задолженности». Поскольку наличие злостности в конечном итоге напрямую связано с моментом окончания преступления, то разные авторы, исследовавшие проблему уклонения от уплаты кредиторской задолженности, предлагают различные трактовки определения злостности. Так, злостность будет иметь место: по истечении промежутка времени, достаточного для того, чтобы погасить кредиторскую задолженность или оплатить ценные бумаги; со дня, следующего за вступлением в законную силу соответствующего судебного акта. На приведенные выше характеристики злостности можно было бы опираться только в том случае, если бы не существовало специальной процедуры исполнения судебных решений, требования к проведению которой необходимо учитывать при решении вопроса о привлечении лица к уголовной ответственности по ст. 177 УК. Поэтому, как представляется, необходимо обратиться к Федеральному закону от 2 октября 2007 г. N 229-ФЗ «Об исполнительном производстве», в котором подробно регламентируется порядок исполнения судебных решений. Именно с учетом положений этого нормативного правового акта[7] можно дать определение злостности, потому что приведенный выше Закон практически полностью исключает неисполнение судебного решения в части погашения кредиторской задолженности благодаря активной деятельности судебного пристава-исполнителя.
     Судебный пристав-исполнитель возбуждает исполнительное производство и устанавливает пятидневный срок для добровольного исполнения должником содержащихся в исполнительном документе требований (п. 12 ст. 30 Закона), за исключением тех случаев, когда он уже указан в самом исполнительном документе (п. 13 ст. 30 Закона). Одновременно с этим должник уведомляется о том, что по истечении установленного срока может быть осуществлено принудительное исполнение требований, вытекающих из решения суда.
     В случае неисполнения в установленный срок исполнительного документа, содержащего требования о взыскании денежных средств с должника, судебному приставу-исполнителю предоставлено право поставить вопрос о привлечении его к административной ответственности (ст. ст. 113 и 114 Закона) по ст. 17.8 («Воспрепятствование законной деятельности судебного пристава») или ст. 17.14 («Нарушение законодательства об исполнительном производстве») КоАП РФ[8].        Как представляется, в приведенных случаях имеет место «простое» уклонение от исполнения возложенных обязанностей. Если и после принятых мер должник не исполняет судебное решение, можно сделать вывод, что в его действиях содержатся признаки злостности, т.е. уголовно наказуемого деяния.
Вместе с тем такой вывод  не безупречен.

Вместе с тем нельзя согласиться с теми авторами, которые предлагают такой способ разрешения проблемы, как исключение из диспозиции ст. 177 УК признака злостности и замены его на более нейтральное понятие — «непогашение» кредиторской задолженности.[9] Подобное нововведение породит коллизию между нормами административного законодательства, вступит в противоречие с положениями Федерального закона «Об исполнительном производстве», поскольку такое деяние представляет простое уклонение и требует иной реакции в соответствии с действующим законодательством, нежели привлечение к уголовной ответственности. Фактически такая новелла полностью исключит возможность уголовного преследования.
   Состав рассматриваемого преступления — формальный. Оно окончено по истечении установленного срока для исполнения судебного решения и установления признаков злостности, содержание которых рассмотрено выше. Но при этом необходимо учитывать, что в соответствии со ст. 20 Закона установленный судебным приставом-исполнителем срок может быть продлен по заявлению лица, участвующего в исполнительном производстве; возможно также предоставление отсрочки или рассрочки исполнения судебного решения (ст. 37 Закона).
    Исполнительное производство может быть приостановлено в случае предъявления иска об освобождении имущества от ареста и в ряде других случаев, предусмотренных ст. 40 Закона, поэтому отсчет «злостности» может быть скорректирован.
    Вызывает возражение точка зрения о признании состава данного преступления в качестве материального (хотя, естественно, крупный размер кредиторской задолженности — это и размер понесенных убытков), так как речь в уголовном законе идет не о причинении ущерба в крупном размере, а об уклонении от исполнения возложенной судом обязанности. Тем более что реальный ущерб может и не наступить в результате своевременных действий судебного пристава-исполнителя.
    Трудно согласиться с теми авторами, которые относят злостное уклонение от погашения кредиторской задолженности к числу длящихся преступлений, хотя на первый взгляд это кажется правильным. В нашем случае можно опираться на те характеристики, в соответствии с которыми оно «начинается с момента совершения преступного действия (бездействия) и кончается вследствие … наступления событий, препятствующих совершению преступления (например, вмешательство органов власти)»[10]. Как следует из этого определения, длящееся преступление имеет протяженность во времени. Но преступление, предусмотренное ст. 177 УК, характеризуется не просто уклонением, умысел на совершение которого возникает и реализуется сразу же после вынесения решения суда о необходимости погасить имеющуюся задолженность, а злостностью, которая наступает или устанавливается после определенной системы действий (или смешанного бездействия) лица. Как только определяется наличие признаков злостности, преступление можно признавать оконченным, несмотря на то, что правоохранительные органы начинают свою деятельность гораздо позже.
   Возвращаясь к преступлению, предусмотренному ст. 177 УК, злостное уклонение, т.е. неисполнение предписанной решением суда обязанности, имеется налицо даже тогда, когда возбуждено уголовное дело, если не была произведена принудительная реализация имущества и удовлетворены требования кредиторов. Но эта злостность в гражданско-правовом смысле и обязанность погасить кредиторскую задолженность также остаются в рамках гражданского законодательства, преступление же было окончено в момент установления признаков злостности и более не существовало в пространстве, не было длящимся.
    В научных работах высказывается суждение, в соответствии с которым задолженности в отношении нескольких кредиторов и по разным договорам даже при достижении суммы, превышающей 250 тыс. руб., не дают оснований для применения уголовно-правовых санкций. С таким выводом следует полностью согласиться, так как в ст. 177 УК говорится о неисполнении решения суда, которое всегда индивидуально определенно как по отношению к истцу, так и к ответчику, поэтому нет правовых оснований для сложения всех сумм задолженностей при наличии нескольких кредиторов. Решения суда выносятся в разное время, поэтому умысел на уклонение от погашения кредиторской задолженности возникает у лица также в разное время и в отношении определенного кредитора, а в зависимости от этого и злостность уклонения во времени также будет определяться по-разному. Иное решение не учитывало бы принцип субъективного вменения. Подход «суммирования» избран законодателем при подсчете крупного и особо крупного размера неуплаченных налогов, что, на наш взгляд, также противоречит принципам уголовного права и критикуется отдельными учеными, так как предполагает переход на позиции объективного вменения. Если лицо злостно уклоняется от исполнения решения суда в отношении нескольких взыскателей и при этом каждое деяние характеризуется наличием крупного размера в отношении образовавшейся задолженности, то каждый конкретный случай подлежит самостоятельной квалификации по ст. 177 УК, а окончательное наказание должно назначаться по правилам совокупности преступлений.
     Действия, направленные на создание условий для уклонения от погашения кредиторской задолженности в крупном размере или от оплаты ценных бумаг (например, подделка документов), будучи, по сути, приготовлением, ненаказуемы на основании положений ч. 2 ст. 30 УК, но могут быть квалифицированы при наличии соответствующих обстоятельств по ст. ст. 327, 292 или по ст. ст. 201 или 285 УК.
     Субъективная сторона анализируемого преступления характеризуется виной в виде прямого умысла.
     Субъектом преступления может быть признан как любой вменяемый гражданин, достигший возраста 16 лет (в том числе индивидуальный предприниматель), так и руководитель любой коммерческой или некоммерческой организации, на которых судебным актом возложено погашение задолженности, обусловленной наличием гражданско-правового договора.
     Содержание понятия «руководитель организации» можно уяснить путем системного толкования норм ГК РФ и иных нормативных правовых актов, принимаемых в соответствии с ним, поскольку оно не раскрывается полностью в Гражданском кодексе. Так, законодатель упоминает о «руководителе филиала и представительства» (ст. 55 ГК РФ); говорит о текущем руководстве деятельностью ООО, осуществляемой коллегиальным и (или) единоличным исполнительным органом (ст. ст. 91, 103 ГК РФ); устанавливает, что доверенность от имени юридического лица выдается за подписью его руководителя или иного лица, уполномоченного на это учредительными документами (ст. 185 ГК РФ).
    Применительно к унитарному предприятию в законе определяется, что «органом унитарного предприятия является руководитель, который назначается собственником либо уполномоченным собственником органом и им подотчетен» (ст. 113 ГК РФ). «Учредитель утверждает устав дочернего предприятия и назначает его руководителя» (ст. 114 ГК РФ).
    В отношении предприятия как формы юридического лица закон указывает, что собственник имущества, находящегося в хозяйственном ведении, назначает директора (руководителя) предприятия (ст. 295 ГК РФ), т.е. в данном случае происходит отождествление директора и руководителя предприятия.
     В соответствии со ст. 2 Федерального закона от 21 ноября 1996 г. N 129-ФЗ «О бухгалтерском учете» руководителем организации признается руководитель ее исполнительного органа либо лицо, ответственное за ведение дел организации[11].
Таким образом, можно прийти к выводу, что под руководителем организации применительно к содержанию ст. 177 УК следует понимать либо директора, либо любое другое лицо, которому делегированы полномочия руководителя и которое таким образом выступает в гражданско-правовых отношениях как от имени юридического лица, так и от имени руководителя организации. Иные сотрудники организации, способствовавшие злостному уклонению от погашения кредиторской задолженности, должны нести ответственность в качестве организатора, пособника или подстрекателя к совершению исследуемого преступления.