 |
Бежавшая, словно под действием энергетика, Альбина охнула от неожиданности, не успела затормозить и фактически сама напоролась на меч.
|
|
|
|
Леди Пантера, из угла наблюдавшая за их эффектным махачем, приблизила закономерный итог. Подкравшись к “стерве” с тыла, шерстистая толкнула ее на сверкающее острие клинка, который Ханк изначально доставал не для того, чтобы убить, а просто помахать им. Помахать перед носиком жертвы.
Но, услышав громкую просьбу подруги:
- Давай! Чего ты с ней возишься?
Наемник подумал над тем, чтобы изменить решение.
Бежавшая, словно под действием энергетика, Альбина охнула от неожиданности, не успела затормозить и фактически сама напоролась на меч.
“ Снова все идет к тому, что я совершу убийство. Я не хочу – поэтому Ханк постарался обойтись без самооправдательных интонаций, присущих ему в такие моменты, обойтись малой кровью, такой, которая не привела бы к… окончательному усыплению онкобольной, - И не буду. Право оставлять жизнь или нет – всегда за нами ”
Ханк связал Оливию сверхпрочной бечевкой, найденной в одном из шкафов, связал по рукам и ногам, предварительно надавав по голове, и бросил в просторную кладовку на верхнем этаже. Неуемное зомби норовило выкрутиться, чтобы сделать с мутантом то же, что с мужем – избить чем-то острым, растерзать…
Затем воин без страха вышел из избы, строго оглядев окрестность и приметив про себя:
“ Здесь и вправду всем правит смерть. Все какое-то неживое, убывшее ” – щуря глаза и выжидательно процеживая опасения, иностранец неволей заметил, что один из обитателей глуши стоит от него в двенадцати метрах, то ли неподвижно, то ли покачиваясь.
- С вами все нормально, мистер? – как только Ханк подошел к нему, обитатель свалился, лег ничком на слякотную полужидкую почву.
|
|
|
- Бооооог… - простонал упавший. Затем заткнулся, как Оливия. То ли умер полностью, то ли не до конца.
Доселе мечнику не приходилось изведывать ничего более престранного, чем неподдающаяся никакому объяснению чертовщина, царящая в британской окраине. Может, вирус какой-нибудь, способствующий развитию раковых клеток, и частичному оживлению организма после отключки мозга, может, еще что – было реально поверить во все, только не в действие злых чар, которые, впрочем, относились к метафизике.
Полазив по карманам лежаки, воин нащупал клочок телячьего пергамента и развернул его, чтобы прочесть:
Запись мертвого онколога – 1
Мало что осталось от толпы верных Христу хлеборобов, зато свора “зомби” прорвалась в безопасную зону онкобольных. Как назло, первым им подвернулся мой друг, славный репортер Джонни, с которым мы приехали сюда с намерениями собрать данные, компрометирующие деятельность Повелителей Смерти в этих местах. Вот что я извлек из своих долгих пристальных наблюдений:
1 – существует пятая стадия, которая по каким-то биологическим причинам возникает у больных только в некоторых участках планеты. Таких мест на Земле всего несколько.
2 – рак, настоящий рак, это древнее зло, не убивающее человека полностью. Те формы рака, которыми люди болеют во всех других местах, лишь косвенно относятся к первейшим проявлениям этой поистине ужасной немочи. У поздних упрощенных форм отсутствует демоноидная пятая стадия, лишающая человека способности рационального познания. Все-таки, несмотря на пугающую бледноту, плохую координацию движений, мелкую моторику и чрезвычайную заторможенность, человека на пятой стадии глупо приравнивать к мертвецам, так как кроме центрального отдела нервной системы и фиброзно-мышечного аппарата у него всё функционирует, а пораженные в процессе четырех стадий органы неполно заживают по прошествии сорока-сорока пяти дней.
|
|
|
3 – бойтесь достигших пятой стадии. Эти люди агрессивны, злы, животноподобны, эти люди – нелюди, идущие на поводке у инстинктов. Забудьте, что они ваши родственники, забудьте, что они ваши друзья. Теперь они – безобразные онколо, и их цель – вас убить.
“ Онколо… У этого врача, или кем там является цуцик, плоховато с чувством юмора – сколько Ханк не пытался нащупать у лежуна пульc, у него так и не вышло. Зато в другом кармане завалялась открытая и использованная ампула, наводящая на мысль об осознанном суициде, - Свел счеты с жизнью, чтобы не стать новым… кхм, онколо? Умен мужик, ничего не скажешь ”
Путешествие воина без страха только начиналось. Пройдя сквозь болото и чащу, спустившись в глубокий овраг и увидев вдалеке целую толпушку беспокойных землепашцев, неспешно выполняющих свой хозяйственный долг, чужестранец попытался присмотреться внимательнее, чтобы по их движениям распознать, кто они – во всех смыслах живые и здоровые “валенки”, еще не отведавшие острое блюдо под названием пятая стадия рака, или бесноватые онколо, о которых упоминал в заметке тот самоубивец.
К несчастью, худшие опасения полностью себя оправдали: покачивающиеся из раза в раз, мямлящие с абсолютной нечеткостью и допускающие дефекты произношения через слово, эти деревенщины немногим отличались от “послевосставшей” Оливии. И цвет на лицах селян отсвечивал той же нездоровой землистостью, свидетельствовал о серьезных неполадках в работе кишечника…
“ Такое дуальное чувство, что, даже став их вторым блюдом, их все равно не получится ненавидеть в полной мере ”
Идею отъезда пришлось отложить в шкатулку до установления причины массового заболевания людей, нуждающихся не только в устранении темных кругов под глазами, но и в устранении опухлости. А чтобы что-то разузнать, необходимо двигаться вперед, ни на секунду не задерживаясь на одном месте.
Попытавшись использовать нескрытую туповатость этих дикарей, смекалистый Ханки скрылся в сарайчике, чем-то там погремел, почертыхался и вышел с деревянным корытцем в руках. Такое искусное притворство, думалось, могло создать безукоризненную маскировку.
Помимо всего ранее узнанного, онколо оказались теми еще антропофагами – будучи неизбирательными в питании, зомбаки пожевывали покрытые шерстью лапки своих домашних питомцев, не перебирая кости, а давясь ими. Остатки, от коих они, нажираясь в три пуза, отказывались, доставались собакам, которые навскидочку… болели тем же.
|
|
|
Ханки попытался пройти сквозь одичалую толпу, не вызвав при этом подозрений.
Первые два домика, погребенные под толстым слоем истасканности, имели узорчатые ржавые решетки на окнах. Крыши становились парками развлечения для шумного воронья, под чьим нескромным криком могло треснуть стекло любой плотности. И именно птицы, пернатые шпионы, рассекретили присутствие чужого: троекратно гаркнув, вороны окружили наемника. В воздухе образовалось черное облачко, насчитывающее около тридцати охваченных ярью каркуш.
Скрытные хищники били крыльями, пытаясь заклевать, повредить как можно больше кожи, чтобы здоровых нетронутых участков было как можно меньше. Безрезультатно отмахиваясь от назойливого воронья, мечник утерял видимость, отчего приходилось гадать, каким предметом онколо нанесут первый удар – граблями, лопатой или, может, запустят бензопилу, да распилят торс?
Не сыскав интереса в таких сомнительных ожиданиях, Ханк стал совершать резкие повороты и вслепую размахивать мечом из стороны в сторону. Так бойцу удалось задеть и, вероятно, даже поранить подкравшегося к нему тайком седобородого ареда, с трудом ковыляющего на тоненьких ножках. Прилетело и крезанутой бабенке, снабдившейся громадным тесачищем.
Полученный ментальный урон сознанию кое-как скомпенсировала удачная отместка набегающим онколо. Но звездануть паре попавшихся под руку – одно, другое дело справиться со всей деревней.
“ Мне предстоит убивать. Рано или поздно кто-то из больных наткнется на мой меч, и, мне кажется, моя воля не будет решающим фактором ”
Тем временем вороны уже поистрепали верхний слой кожи. Воину получилось раздавить одну каркалку, двум переломать шею и покалечить еще нескольких соглядатаев. Претерпев потери, летучие вредители отвязались, хоть и оставили после себя нагромождение маленьких царапин.
|
|
|
Отныне за действом двуногих противников следить было значительно сподручнее. Вот только где бы спрятаться? Сражаться с таким кол-вом бездушных упертых истуканов, не пачкая оружие кровью, не представлялось допустимым.
Надежно забаррикадировавшись в одной из архаичных построек, Ханк распахнул первое обнаруженное им окно и обвел глазами местность, чтобы найти, по какой тропинке или дороге можно убежать. Долго высматривая пути отхода, он передергивал плечами из-за криков столпившихся у входной двери дедков, пытавшихся прорваться внутрь.
“ Не люди, а марионетки с нитями, за которые дергает сам сатана ”
Решившись на прыжок, воин учел все возможные последствия и прикинул самые худшие варианты. Но, как только нога иностранца уже коснулась крыши, из двухстворчатого шкафа, стоявшего справа от него, выбежало обезображенное чудище с картофельным мешком на голове и разделочным ножиком. Уродец схватил беглеца за торчащую левую ногу и затащил обратно, в комнату.
- Бог ты мой – заметил Ханки выглядывающие из-под мешка участки кожи, отшелушенные, с сальными выделениями, - Что с тобой, приятель? Съел двадцать килограммов испорченных и дурно пахнущих куриных ножек?
- Б-р-р-р-р-р-р-р-р! – зарычал больной раком (ну, а чем еще?) крепыш, - Бр-р-р-р-р-р-р! – и запустил в чужеземца тесак. Промахнулся.
Двинув подошвой ботинка по закрытой харе несносного фрика, Ханк обеспечил себе прибавку в несколько пунктов рейтинга известности, и теперь уже рассчитывать на свободную и более-менее тихую прогулку по долине ужасов точно не стоило.
Пожалев юродивого, воин не просто не лишил его жизни (хотя здесь более применим термин “существование”), но и не стал больше бить. И если первый блин получился комом, то вторая попытка выйти на крышу и вернуться в лес себя оправдала.
Глава 3 Ужасный город Онколон
Запись мертвого онколога – 2
Я раздобыл укромное местечко на берегу проклятого озера и, дабы оказать достойное сопротивление такому грозному противнику, как лень, решил не сидеть сложа руки. Я взялся перечислять все поведенческие причуды больных на пятой стадии. Так как лучше меня с данной задачей не справится ни один изощрившийся воспитатель, никаких затруднений при составлении экспертного заключения по результатам наблюдения возникнуть не должно.
1 – так как все онколо начисто обделены рационализмом, им остается только имитировать разумную жизнь. Носясь с ружьем по зданьицам и самозащищаясь, я встречал экземпляров, пытавшихся читать книги, смотреть телевизор, слушать радио… Нет, общаться между собой и понимать друг друга онколо способны, но это далеко от человеческого уровня и, честно говоря, смотрится жалко. Этакое простое мышление на уровне примитивной механики, как у людей с синдромом Джона Лэнгдона Хэйдона Дауна. Уж что-что, а предрасположенность к межличностному контактированию не требует большого ума.
|
|
|
2 – некоторые онколо помнят, кем были до пятой стадии, но смутно. И до них очень туго доходит практически любая информация, связанная с прошлым. Например, одна старуха три часа пыхтела над фотографийным альбомом, трогая себя за висок. Снимки были выразительными, четкими, но нечастых колебаний сознания, нужных, скорее всего, для заманивания туристов (я по-прежнему придерживаюсь мнения, что эпидемия входила в планы секты), не хватало, чтобы родить устойчивые ассоциации и взаимосвязи с прежностью.
3 – иррациональность также не отменяет трудового коллективизма. Многие онколо, имевшие военный опыт, частично переняли знания у самих себя. Остерегайтесь бойлолов – боеспособных онколо. Бойлолы наносят травмы острыми предметами, также моим другом были найдены подвешенные вверх тормашками тела с признаками повреждения позвоночного столба.
Добыв еще один кусок пергамента, видимо, выпавший из кармана врача, Ханк сидел в забитом всякой всячиной подвале церкви и грустно покачивался.
Три часа назад.
Какой-то лысый старик, раздетый до пояса, с костлявой грудью, густо поросшей седыми волосами и впалым рыхлым соцнакоплением, все бегал, да грозился поубивать своих куриц. На миг оцепенев, наемник потрудился беззвучно исчезнуть из поля зрения “мертвелого” чучела.
Засохшая рвота с прожилками крови на полу говорила, что недавно здесь кто-то побывал, и этот отблевавшийся, без сомнений, рыщет в поисках жертвы, сверкая глазами и щёлкая желтыми зубками. Мутанту было влом предполагать, какие еще осложнения влечет за собой неизученный пятистадийный рак.
Как бы там ни было, тех неотесанных вандалов, очевидно, не исправит, уже никакая методика. И Ханку, избегающему мокрой расчлененки, бесполезно пытаться наладить с “аборигенами” контакт. Если он хочет помочь людям, помочь Англии, а, возможно, и всему миру, замараться придется, и не единожды. К тому же бойлолы, про которых писал док, должно быть, сильнее и напористей обыкновенных онколо.
“ Какими же отъявленными садистами и монстрами должны быть инициаторы всех этих оргий. Может, все же вернуться? ”
Первое, что пришло на ум при виде красного света в окнах предцерковного зданьица, долго казавшегося безлюдным и одиноким, как и большая часть поселения, это светлая идея поискать средство связи. Вероятность замутить товарищество с кем-нибудь здоровым и вместе свалить постепенно таяла, но копотливо и согласовываясь с душой иностранца.
Освоение тайных и неизведанных местностей уже успело пополнить список излюбленных привычек Ханка. Сколько еще понаберется свычек и обычаев – покажет время, ну, а пока что можно смело утверждать, антигерой извлек немалую пользу из сего приключенческого триллера, проведя в провинции чуть больше суток. Дальше – интереснее.
Мутант кавалерийским наскоком достиг второго этажа интересующего его дома. Но, услышав мерзкую гнусавщину, старающуюся походить на компанейский спаенный хохот, создающую нехорошее впечатление о “производителях” смеха, он притормозил.
“ Хэх, это женщина? Мужчина? Или все вместе? ” – увидев женоподобного обрюзгшего пентюха с жидкостными патлами, вышедшего из комнаты, в которой постоянно работал торшер, Ханк раздосадованно прищелкнул языком и утер со лба противную испарину. Патлатик отправился в туалет, посурлять после трапезы)))
Выждав, когда образина скроется за углом коридора с зелеными неновыми обоями, незваный гость зашел в комнату к… его спящей сестренке (лишь одно из предположений, кем уроду приходилась укрытая одеялом малютка), к еще маленькой, но такой же бледной, как ужасный брат.
Подойдя к приоткрытому окну и слегка дотронувшись до занавески, иностранец оглянул троих выпивох, горлопанящих несусветную дребедскую ересь. В этот же момент соня выпрыгнула из кроватки и, взяв в руки торшер, врезала незнакомому дяде. Гнев в девчушке зажегся нестерпимым, опьяняющим пламенем. Мелкая два раза ударила мужчину по голове, затем отбросила светильник и вцепилась в его короткие волосы.
Лампа разбилась, и начался пожар…
Позже к ним присоединился косматый жопарь и, скорчив дебильную рожу, прогудел:
- Ты что вытворяешь, дурёха? Кто это с тобой, уу?
Чтобы подолгу не возиться с каждым внеочередным онколо, Ханк подобрал иной метод, несколько отличавшийся от первоначального – метод убийства, к которому так не хотелось возвращаться.
Вытащив метательный нож, удавшийся истребитель онколо всадил его точно в глаз страхоморды. А девочку…
- Погрейся, так для тебя будет лучше! – скинул с себя и бросил в огонь, замотал в горящее одеяло и, обжигаясь сам, стал ждать, пока чудовище, которое когда-то было нормальным ребенком, отдаст богу душу. Маломерка залилась пронзительным визгом, не прекращавшимся на протяжении трех ужасных минут.
“ Живучие твари ”
После безрадостной победы (если вынужденное детоубийство вообще можно
приравнять к какому-то триумфу) Ханк пришел на место, где несколькими мгновениями ранее кутили мужчины-онколо, чтобы разделаться и с ними. Но, никого там не обнаружив, вернулся… обратно, в подвал церкви. Прилег, подложив руки под голову, и полузакрыл глаза.
Ему снова привиделась Альбина…
Удерживая девушку в грязном здании, Ханк инкриминировал ей намеренное скрытие важных фактов:
- Помоги мне помочь ей. Киса должна поставить точку. Просто признай, что ты неправа, что предала кошечку, скажи это вслух и вуаля!
Получая в ответ то, с чем не мог спорить:
- Ты такое лицемерище, ужас… Оглянись, детка! Ты предал всю команду! Сколько людей, доверявших тебе, погибло! Я видела настоящего воина без страха, захороненного глубоко внутри! Так вот, воин без страха – это трус, который всегда ищет оправдания и виноватых, потому что знает, какое он дерьмо, но боится признать!
- Это трус! ТРУС! ТРУС! ТРУС!
Дремавший на полу Ханк резко вздрогнул и проснулся.
- Что? Где? – эти обвинения показались ему настолько реальными, насколько реально все, что есть наяву. И неспроста! Пригрезившееся не было детищем мозга, а произошло на самом деле.
Дым от пожара виднелся даже издали. Войдя в домик снова, чтобы отыскать наверняка уже сожженные тела двух онколо, и по-человечески похоронить их, наемник застал огненный занавес. Безболезненный проход исключался: длинная, выкрашенная масляной краской лестница пылала уже в четырех местах и потихоньку обваливалась.
“ Эх, опять придется ждать, пока регенерация все не залатает ”
Пройдя через огонь, нахватавшись колющих язычков, почернев и обжарившись, воин без страха выставил опаленные ручища вперед.
Труп патлатого парняги достаточно обуглился, чтобы стать нераспознаваемым. Огнеустойчивый Ханки закинул его на свои натруженные плечи. Заодно он прихватил и девчонку, развернув сожженное одеяло. Останки с противным шмяканьем вывалились на то, что сталось с ковром, и сию секунду были подобраны расчувствовавшимся киллером, вынесены на улицу.
“ Вас убил не я, а тот, по чьей вине вы заболели ”
Мистеру нетленному пришлось долго искать лопату, потом столько же – пространство, подходящее для удобного погребения. Согласно канонам христианства, обряд предания земле может совершаться и в храме, и на кладбище, если туда усопшего сопровождает священнослужитель, коим “чернобыльский” ублюдок ни в коей мере не являлся, а значит, никакой речи о полноценных цивилизованных похоронах идти не могло. Но он был рад тому, что хоть чем-то помог им. Хоть как-то…
Закончив, Ханк сломал лопату надвое…
А в это время за мутантом негласно следил единственный трезвомыслящий обитатель выселка – француз-выходец из богатой дворянской семьи, получивший уроки гуманизма и мужества еще в далеком детстве. В данный момент тайный охотник на нечисть не спускал наемника с прицела, готовый выстрелить в любую секунду.
- Что мне с тобой делать, чудо? Валить или… - боепозиция, с которой Базиль Калиньи в красной футболке и фирменном кожаном жилете вел свое наблюдение через дальномерный тепловизор, не могла похвастаться удобством, и это существенно сказывалось на терпении лягушатника, - Дать еще погулять, дождаться, пока тебя покромсают, либо… заразят?
Базиля завела сюда отнюдь не какая-то дальняя тропка, а присяга, данная по требованию души. Разумеется, имея мозги, причем, прошедшие все курсы института, он и четверти не выболтал таксисту. Неизменность, опоясывающая француза, простирающаяся вокруг него, никуда не сдвинулась.
Стреляный снайпер, побывавший в различных горячих точках, привыклый к любым формам насилия, сильно удивился увиденному: тело, чью поверхность на девяносто процентов покрывали ожоги, начало белеть, генерировать новые здоровые ткани. Вскоре Ханк избавился от всех черных точек.
На продырявленном пирсингом языке тут же повисли национальные ругательские фразы и словарь французского мата.
- Вау, вот так зрелище – стрелку не хватило простого восхищения удивительным созданием.
“ Не-е-е-е-т, бьюсь об заклад, эта хрень, какой бы силищей не обладала, никак не связана с грязными ухищрениями ордена – как и не удалось избежать эмоционального надрыва, - Прибережем тебя на потом, приятель. Предвижу, из нас получится несокрушимый дуэт, при сбалансированном кооперативе ”
Сработавшее сарафанное радио поставила на уши весь Онколон (новое название деревни, что-то типа города онкобольных, города онколо).
Коротышка Велдон, относящийся к иностранцам с психопатийным презрением, накрыл стол по особо важному случаю и созвал “красивую” родню: десны наружу, вечно открытые рты у мужчин, вылезающие из носа волосёнки, жировые отложения у непропорциональных “принцесс” делали трапезников в каком-то роде карикатурным отблеском от нормального социума. Буквально все члены велдоновского сообщества ходили в трофических язвах-базалиомах (рак кожи), ходили и падали на ровном месте, зализывали гниющие места…
- Что вы все сегодня какие-то медленные сволочи… - Велдон позиционировал себя как горячий сторонник валлийского традиционализма и не терпел, когда кто-то опаздывал на трапезу, - Жрать давайте, бестолочи, уууу… - но за речью следить карлик не мог. Он уже не тот кавалер, каким его знали при жизни без рака, - А то остынет. Греть повторно вам никто не буууудет, учтите!
И со всех сторон посыпались согласные возгласы:
- Жрать!
- Жрать!
- Жрать!
Вдруг кто-то, затолкав в дрожащий ротик больше, чем позволяло нынешнее физическое состояние, вылил практически все содержимое желудка наружу. Это отличился старший племянник хозяина, которого заставили вытирать стол. Парню досталось от болезни больше остальных родственничков Велдона, его печень сплошь состояла из рака, а почки начисляли каждая по три метастаза.
- Убирай, сучонок.
Базиль Калиньи с профессиональной опаской приоткрыл входную дверь дома Велдона, отважился переступить порог и вошел на цыпочках. Преисполненный отвращения всегда найдет повод поморщиться, так и француз, не выносящий “аромата” просроченной продукции, нашел еще один повод придраться к онколо.
“ Ну, и вонючка же стоит здесь. Хоть вешайся, хоть прыгай в пропасть ”
Не забывая об основных целях и задачах ордена, агент (в Великобританию Базиля отправило американское правительство, чтобы разгадать загадку мистической пятой стадии рака и по возможности добыть оборудование) нарочно настраивал внимание цепляться за газетенки, журналы, листки, за все бумажное, что может вмещать информацию.
Беспримерный случай: заполучив секрет Велдона, единственного разумного онколо, Калиньи надеялся методом шантажа договориться с шибздиком и получить к ночи свободную от монстров пристань, чтобы переплыть через озеро, попасть в замок секты. Но лживый недомерок, во всем искавший выгоду, не удосужился поднапрячь старые мускулы и договориться с дежурящими у пристани больными, за что вот-вот понесет законную кару. Французы, а в особенности французы-агенты, не просят уродливых дважды!
- Почему возле места причаливания до сих пор пасутся эти фрики! Ты мне что обещал, старичок?
Своим внезапным появлением господин Калиньи нарушил семейное обжорство и испортил аппетит всем жевавшим и чавкающим.
- Эммм… - Велдон быстро выплюнул все, что недавно уместилось во рту, - Бог приходил, не в одиночку, естественно, а в сопровождении свиты. Бог не хочет, чтобы прозревшие переводили лексикон на грешников…
Для благорассудительного агента, способного рассудить любую нестандартную сделку, оправдания валлийца были низким заискиванием перед аферистами.
- Скажи, ублюдочное существо, а сотрапезники знают, что ты… задержался на четвертой стадии и еще не умирал…? – то, что выпалил меркантилистический француз, породило резонанс в семье уродов, - А ведь впереди остановка сердца, оживление, привыкание организма к новым стандартам и много чего интересного… - но, собственно, на это и был расчет, - Хотя, рискну предположить, твои же сродники разделаются с тобой раньше, чем болезнь.
Полно высказавшись, Базиль направился к выходу из велдоновского убежища, но, еще не достигнув двери, услышал звон битых тарелок, косноязычные ругательства, угрозы, затем загорелись тревожные сиплые крики. По-видимому, карлика разодрали в клочья собственные родственники. Видимо, их, еле догадавшихся, что происходит, взбесила неискренность домовладыки, и уроды не придумали лучшего варианта, кроме как вычеркнуть Велдона из списка живых!
Умно разобравшись с обманщиком, Базиль вернулся в свое гнездилище, где он прятал целый оружейный арсенал, с винтовками, ножами, гранатами и различными спецустройствами, доставшимися от нанимателей. Утренняя стрельба по бойлолам, вошедшая в привычку лягушатника, задавала настрой и тон всему ансамблю, а также придавала уверенности в четком выполнении всех поставленных задач, узловых и второстепенных.
“ Шикарный дождь. Шикарная месть Велдону. Утром пойду расчищать пристань. Эх, как же все шикарно… ’
Не забыл агент и про странное создание, умеющее залечивать серьезные повреждения кожи. Так как чувак вряд ли британских кровей, и уж точно не один из тупоголовых онколо, которые могут разве что тянуть время и невежливо бросаться топориками, союзничек из него выйдет какой нужно. Тем более, в замке, где опасностей намного больше, чем в окаянной деревне, пробиваться через орды зараженных (всего лишь теория, Базиль не имел ни малейшего понятия, какая жизнь там кипит) практичнее, имея под рукой надежного напарника.
Запись мертвого онколога – 3
История религиозных движений неотделима от истории цивилизации и не менее увлекательна своими взлетами и падениями, войнами и подвигами, открытиями и приключениями. Подробней я напишу о религии чуточку позже, когда дело дойдет до Повелителей Смерти, то есть, когда я раздобуду больше разъяснительных сведений и переварю уже найденные. Мозаика из фактов не дает полноценной картины, это разбросанные фрагменты, которые еще нужно суметь связать. А вдруг они разнородны? В общем, не буду торопиться.
Итак, вот, что я выяснил, убив самку онколо, напавшую на меня ́сегодняшней ночью, и изучив тело:
1 - температура тела – один из самых красноречивых показателей состояния организма и его здоровья. У больных в Онколоне температура вечно повышена, потому что с ними происходит приблизительно то, что происходило на четвертой стадии, те же деструктивные процессы, только протекающие менее болезненно.
2 – живучесть, какой могут похвастаться 40% больных на пятой стадии, выражается в повышении костной прочности. Я склонен полагать, что это - эффект вмешательства извне. Опыты, эксперименты и тому подобное. Кто-то заинтересованный, кто-то из ордена, по всем вероятиям, имеет планы на этих несчастных и грезит превратить сборище онколо в свою личную армию. Остается пожелать безумцу удачи. Поглядим, каким будет дефинитивный результат.
3 – еще кое-что о пока неясных мне метаморфозах. Собаки, пережившие клиническую смерть, простые беспородистые дворняги сильнее волков и тех же доберманов. Задумка природы? Не думаю. Здесь опять же не обошлось без козней секты.
Ханк прочел третью записку врача-самоубийцы, неосознанно ступив на территорию Базиля. Он неспешно, но верно шел к цели…
Несвойственная здешнему менталитету ухоженность помещений в доме выделилась среди всего, что видел иностранец этой ночью. В одной из комнат играл старинный патефон, вяло прокручивалась пластинка с композициями Баха, на белой двери висело расписание дня по часам, отпечатанное на машине, до чего сельский шортгорн никогда бы не додумался. В краткое мгновение подтверждения лишь одна мысль успела пронестись в голове у мутанта:
“ Можно произносить слово супер вслух, потому что, наконец-то, пообщаюсь с кем-то здоровым и дееспособным? ”
Осмотрев весь нижний этаж, Ханк вздумал подняться вверх по лестнице. Мало ли, хозяева находятся там, спят, а, может, готовятся к завтраку. Но…
- Еще одно движение, крепыш, и имей в виду, тебе не поможет твое чудо-заживление. Усек? – кто-то приставил к его виску пистолет со взведенным курком и снятым предохранителем, - Будь паинькой, не шевелись и следуй инструкциям. Ясно изъясняюсь? - конечно же, это был не кто иной, как Базиль Калиньи, удалец и отважник, бравый рискователь. А кто еще может угрожать предрасположенному к мгновенной регенерации странному чуваку, носящемуся по деревне с мечом? Онколо не в счет, они больные…
Первые секунды под прицелом наемник хотел возразить, но, подумав, что достойное противодействие таки куда лучше любого пышнословия, воплотил теорию в жизнь: резко, неразмашисто, но больно ударил грозителя локтем в солнечное сплетение, дернул сзади за куртку и отобрал пистолет. Не выхватил из руки, а взял запасной, который лежал в кармане француза вместе с разрешением на ношение оружия. Теперь они оба угрожали друг другу стволами:
- Я бы не советовал – Ханки насмешливо поцокал языком, - Я-то вылечусь, а вот насчет тебя очень не уверен. И это не примитивная попытка самовосхвалиться, а правда, которая может, как понравиться, так и огорчить. В зависимости, каково твое мнение о жизни и смерти…
Раскумекав принципиальную безвыигрышность, оскорбленный француз засунул самозарядную беретту обратно.
- Что далее? Прикажешь проникнуться рабской угодливостью, а потом пришпандоришь гвоздями к стенке… и медленно прикончишь рассказами о том, как попал сюда? – от своих коллег Калиньи всегда отличался высоким уровнем разговорчивости, чем частенько надоедал, - Ты кто, кстати, милок?
- Возьму-ка себе ствол – не отвечая, сказал Ханк, - Уж довольно давно огнестрел не использовал. Все только мечи, кулаки, да ножи. Подобное однообразие начинает пресыщаться…
Мелодия Баха все еще играла. Пластинка крутилась, бередя старые раны, будя воспоминания о лучших временах деревнишки. Назойливо тыча правдинкой, это очень сильное произведение, заставляющее задумываться о месте человека в природе и истории,
помогало услышать отсылки народа к своему славному прошлому: что входило в число актуальных приоритетов до прихода нового бога, до страшной болезни, до осеннего прошлогодья…
Лучшее настроение для семейного портрета – когда показывается любовь и привязанность членов семьи друг к другу. И такие фотографии, доказывающие человеческое начало у деревни, пылились в каждом втором доме. Теперь куда не глянь, всем на все плевать, люди растеряли ориентиры, а их картина жизнепространства сузилась до минимального уровня, чтобы замечать только еду и охрану земель от чужеземцев.
На протяжении двух месяцев боговеров обманывали лживыми доктринами, такими, как путь к телесному бессмертию через обряд посвящения. И хотя далеко не все заболели раком добровольно (протестники могли уйти, покинуть село и зажить припеваючи где-нибудь в другом месте нормальной жизнью), от навязанного мировоззрения никто не смог спастись. Наслышанные о чудодейственном эликсире долголетия, о том, что глава ордена скрывает от грешного мира, крестьяне помешались на желании добиться доверия высшего общества.
Дурынд предупредили, что, возможно, обессмертятся не все, но это лишь – проверка их одержимости, их вдохновения, их нового пути!
Вдруг француз замер, увидев какое-то смутное пятно, движущееся за спиной Ханка, а потом уловив звук чьих-то быстрых шагов:
- Ты слышал?
- Нет – качнул плечами воин, - Я почуял – и обнажил меч, отбросил ножны.
Быстро сдружившиеся, они отметили необычную активность в доме. После небольшой
прогулки по коридору, не увенчавшейся успехом (оставалось вероятность, что наиболее ловких и упругих бойлолов посылали на разведку), после мини-проверки новоиспеченные союзники решили переместить добро Калиньи в какое-нибудь другое “не спаленное” место.
- Искренне говорю, восемь дней здесь сидел – выпучил глазища обескураженный агент, - Спал, доедал запасы пищи. Не представляю, как…
- Тише! – дернул его за руку Ханк, - Кто-то, кто пронюхал твое убежище, совсем рядом с нами. Не делай лишних движений…
Возможно, воин без страха ошибся, учитывая, что даже по прошествии семи минут никто так и не объявился. Устав ждать не пойми чего, Калиньи ударил ладонями по обоим коленям:
- Знаешь, в случае нападения убогих я и сам за себя постою. Если ты умеешь то, чего не умеют другие, это еще не повод за всех дергаться! – и попятился к выходной двери, открыл ее, но… вновь замер.
На входе, словно манекен, лежало бездыханное тело плешивого таксиста. Колото-резаные раны в чистом виде отдавали свежестью и дождем. Становилось очевидно, мужичонка вел неравную борьбу с одним или несколькими взбешенными уродцами. Тотчас подоспела смелая, но закономерно вытекающая из предшествующих рассуждений мыслишка:
- Плакал наш отъезд – ее озвучил Ханки, так как француз пока пребывал в состоянии легкой растерянности и от него исходили не относящиеся к делу подробности, косвенные сторонние намеки, скрывающие суть, и бормотание. Такое бывает с теми, кто когда-либо наступал на труп…
О водителе позаботились: занесли в дом, немного почистили загрязненную одежду, вымазанную во всем, в чем только можно, уложили на диван в уютной каминной и накрыли одеялом с головы до пят. Наемнику казалось, этот джентльмен с очень оригинальной манерой вождения мог знать что-то полезное об онколо, следовательно, иметь максимально четкие представления о том, как должна была развиваться жизнь в задрипанном поселке, но, к их общему невезению, мертвецы предпочитают отмалчиваться (хотя это утверждение спорно).
Рукастый Калиньи порылся в паспортном документе британца, нашел возрастные данные и имя/фамилию порезанного:
- Аарен Кортес, пятьдесят восемь лет, не состоит в браке. В паспорте отметки, во всяком случае, нет...
- Точно не твой родственник? – ни к селу шутнул Ханки, - Ой, прости, совсем забыл, откуда ты родом…
Француз сделал замечание:
- Брось, неиронично же… - и, прекратив тиранить рвань карманья шлепнутого мистера Кортеса, перезарядил любимую беретту.
Через пять часов.
Ханк явился с небольшой прогулочки. Разведывал местность рядом с пристанью, чтобы знать, сколько бойлолов и прочих онкомонстров придется обезглавить для обеспечения свободного прохода. Мутант подобрел к окну: дождь так и не унялся. Стеклянный звон и стук капель о козырьки продлились всю ночь…
Посылая обретенного союзника на задание и зная, что придется нехило изгваздаться, мистер Калиньи учитывал специализацию и социальный статус друга: выродок без прошлого с нигилистическим уклоном, наемный умерщвлятель, чистильщик. Субъект с такой характеристикой не затруднится устранить пару десятков онколо. Убедившись в умелости Ханка оставаться живым и невредимым, беспокойная французская душонка Калиньи поостыла, к нему возвратилась чемпионская флегма, с которой агент начинал задание.
Перед выходом из убежища воин без страха порекомендовал захватить автоматический карабин M4, приведя приятеля в полную боевую готовность и предуведомив, что до пристани шагать не меньше получаса и велико вероятие нарваться на неприкаянных онколо, выгуливающих прожорливых псин. Движимые инстинктивным побуждением четвероногие отродья стерегут лесную чащу, и никого не подпускают ближе, чем на сотню метров.
Положившись на сноровку грозы всего Онколона, Калиньи запасся героизмом.
- А что если эти бойлолы, или как тут принято называть жизнестойких фриков, продемонстрируют демонстрацию силы, к которой мы не готовы? – но все же опасал
|
|
|
