 |
{532} 26 апреля в Митаве выступает с инсценированными рассказами А. П. Чехова.
|
|
|
|
{532} 26 апреля в Митаве выступает с инсценированными рассказами А. П. Чехова.
28 апреля выступает в Риге с рассказами А. П. Чехова. После спектакля, уезжает в Париж (ЦГАЛИ, 2316. 2. 90, л. 7).
17 мая знакомство с Жоржет Бонер, которая становится его другом и помощницей в попытках создания русского театра. Ж. Бонер и М. Моргенштерн субсидируют Театр Чехова в Париже.
19 мая начались репетиции труппы Чехова на сцене театра «Ателье».
24 мая. И. К. Алексеев — М. П. Лилиной: «До сих пор я не был еще ни на одном спектакле, но был днем у Чехова на репетиции. Репетировали некоторые сцены Эрика и Гамлета. Молодые актеры, некоторые никогда не выступали на сцене. Не знаю, сколько он с ними работает, может быть, два месяца, но уже 1‑ го идут: “Эрик”, “Гамлет”, “Потоп”, “12‑ я ночь”! Конечно, это страшная халтура, но у него нет денег (не для себя, для дела), и он думает заработать их своим выступлением. В труппе у него только трое или четверо настоящих актеров: Крыжановская, Бондырев, Асланов и Громов» (Музей МХАТ, оп. 385).
1 июня на сцене театра «Ателье» первый спектакль труппы Чехова — «Эрик XIV». На спектакле присутствует С. В. Рахманинов.
В статье, подводящей итоги парижского театрального сезона, режиссер Люнье-По обращает внимание на репертуар чеховского театра, на серьезность его творческих мечтаний («L’Avenir», 2 июня).
2 июня играет Эрика.
«Если судить артиста единственно с точки зрения той задачи, которую он сам себе поставил, то нельзя им не восхититься. […] Его исполнение с начала и до конца наполнено сценическим содержанием, каждая фраза интонационно свежа и продумана глубоко, каждый жест не только сопровождает речь, но ее дополняет, а иногда говорит больше, нежели она сама» (В. Ф. Ходасевич. — «Возрождение», 3 июня).
|
|
|
3 июня играет Фрэзера.
«Каждая деталь необыкновенно проста, все сделано как будто из ничего, но все создает сложнейший рисунок. Чехов играет каждым словом, и каждым жестом, и еврейским акцентом, и даже каким-то еврейским голосом, и тем, как руки его бестолково хватаются за предметы, и тем, как трясется пенсне на его носу, и как гордо торчат его усики воспоминание о минувшем благополучии, и как жалко мерцает легкая лысинка — след жгучих страданий маленькой души, и тем, как носит он свой пиджачок, на котором, кажется, пуговицы, карманы — и те играют с Чеховым вместе. И по мере того как разматывается этот бесконечный клубок, который так хорошо разработан, что кажется импровизацией, все ближе становится нам этот Фрэзер, наглый и трусливый, обозленный и нежный, хитрый и простодушный» (В. Ф. Ходасевич. — «Возрождение», 5 июня).
4 июня играет Эрика.
{533} 5 июня играет Мальволио.
Ходасевич в «Возрождении» (7 июня) пишет, что Чехов открыл «какую-то скрытую грусть, вечную боль и ущемленность в комической персоне Мальволио».
10 июня играет Фрэзера. После спектакля принимает участие в вечере, посвященном творчеству И. А. Бунина.
12 июня играет Гамлета.
13 июня выступает в инсценировках чеховских рассказов.
«В чеховском цикле является он на сцене четыре раза — и это суть четыре совершенно разных лица и четыре формы комического трагизма. Он превосходен в словесных интонациях “Утопленника” и, может быть, еще лучше — в мимике и жестикуляции — “Свидания”, особенно в первой сцене, где бутылка, стакан и пивная струя играют с ним вместе. Еще примечательней Чехов в сцене (“Жених и папенька”. — М. И. ) между отцом невесты и женихом, где комизм переходит в буффонаду, а буффонада в какую-то трагическую фантастику. Вообще, эта сценка — один из лучших и самых цельных моментов чеховского театра. […] Но, конечно, наибольшей силы и мастерства достигает сам Чехов в “Торжестве победителя”. В этом монологе (переосмысленном скорее в духе Достоевского, нежели Антона Чехова) особенно замечательны те места, когда Чехов сквозь речь рассказчика показывает и речь Курицына, о котором рассказывает. Чехов не преображается поочередно то в рассказчика, то в Курицына, но именно показывает обоих одновременно, одного сквозь другого, и делает это совершенно изумительно» (В. Ф. Ходасевич. — «Возрождение», 16 июня).
|
|
|
14 и 20 июня играет Гамлета.
«Что Чехов осуществит тот образ, который он по-своему задумал, образ живой, страстный, человеческий и трагический, было ясно не только по тому, что Чехов делал на сцене, но и по тому напряженному вниманию, с которым публика следила за каждым его словом, движением, жестом. Все чувствовали, что творимое Чеховым действие значительно и глубоко» («Последние новости», 14 июня).
«Труппа собирается в длительное турне по Прибалтике, в Чехословакию, в Польшу и Норвегию. […] Последние спектакли в Риге имели исключительный успех, и десятки представлений “Ревизора”, “Потопа” и Чеховского спектакля прошли с аншлагом. […] В Париже усиленно посещали театр скандинавские журналисты, и теперь получены приглашения в Копенгагенский и Стокгольмский королевские театры. Получены приглашения в Италию. Были и предложения перейти на французскую сцену, но Михаил Александрович от таких предложений отказался: он находит, что русский театр за рубежом может существовать. Знаменитый шведский актер Ларсен не пропускал ни одного спектакля» («Последние новости», 20 июня).
Июнь. Играет Эрика — 1, 2, 7 (у. ); Фрэзера — 3, 6, 8, 10, 14 (у. ), 15, 17, 21; Мальволио — 5, 7, 9, 11, 19; Гамлета — 12, 14, 16, 20; инсценированные рассказы А. П. Чехова — 13, 18, 21 (у. ).
{534} 1 июля. И. К. Алексеев — К. С. Станиславскому: «… гастроли продолжались три недели, закончились они плохо: долгами, в которые залез Миша. […] Теперь Миша уехал отдыхать на воды и лечить голос, который натрудил. […] Если у него останутся средства, он будет продолжать свои спектакли в Париже и на будущий сезон. Если… а нет, то неизвестно. Конечно, то, что он показал публике, ни в коей мере не удовлетворяет его самого. Он не мог осуществить свои планы. […] Кроме того, он помогал Бондыреву, который бедствовал, Асланову, Громову с женой, которые бы без сто театра сидели бы без дела. […] Он отличный актер, но плохой режиссер и никудышный администратор» (Музей МХАТ, оп. 481).
|
|
|
Июль проводит в Бурбуле. Несколько дней гостит на даче у Рахманинова в Клерфонтене.
Из воспоминаний Ф. Ф. Шаляпина: «Когда в числе гостей бывал в Клерфонтене Михаил Александрович Чехов, Сергей Васильевич всегда просил его рассказать про Станиславского и МХТ. “Ох, обожаю я это”, — говорил он смеясь. Самыми его любимыми из этих рассказов были комические эпизоды из жизни театра с участием Станиславского, причем Чехов тут же неподражаемо имитировал своего учителя» (Воспоминания о Рахманинове. В 2‑ х т. Т. 2. М., 1967, с. 295).
25 июля. С. В. Рахманинов — Е. И. Сомову: «Вы спрашиваете меня про М. А. Чехова. Я его видел на сцене, где он производит великолепное впечатление, и видел его здесь, в “Павийоне”, где он прожил несколько дней; и тут он произвел очень милое впечатление» (Лит. наследие, т. 2, с. 309).
Август — сентябрь живет в Гитранкуре.
А. Г. Бергстрем — А. И. Кириленко: «Когда я жил во Франции, Чехов снимал виллу под Парижем, там мы все вместе жили коммуной и проделывали массу упражнений под его руководством. Это было очень интересно! » (ГЦТМ, 424. 241).
17 октября. И. К. Алексеев — М. П. Лилиной: «Миша начал репетиции в своем театре, и работают они там с 2 – 7, и с 9 – 11. Я хожу на репетиции. У них совсем новое предприятие: в расчете на иностранную публику они стараются избегать слова, заменив простой занимательной фабулой и ярким действием. […] Мне их работа интересна, потому что в ней много музыки, все построено на ритмическом действии и потому близко к опере. […] Тема пьесы, сочиненной самим Чеховым и Громовым, заимствована из русских сказок» (Музей МХАТ, оп. 395).
6 ноября генеральная репетиция сказки «Дворец пробуждается» для прессы.
9 ноября премьера спектакля «Дворец пробуждается». Постановка Чехова, он же играет Ивана-царевича.
«Едва ли не впервые приходится видеть русские сказки в столь мрачном, можно сказать, кошмарном обрамлении, и как далеки вопли и стоны персонажей отчетного спектакля от золотых петушков и песен поселян заповедного Берендеева царства! Погоня полублаженного Ивана-царевича за Красой ненаглядной, {535} его страшная, трагическая борьба с Кащеем и всеми злыми силами, его муки смертные, этот добродушный косолапый Леший, помогающий ему в его борьбе и умеющий только звериным мычанием выражать свои чувства, наконец, жуткая фигура Еремки, укравшего корону и Красу ненаглядную и дико отплясывающего во дворце, — все это полно для нас какого-то неожиданного нового значения» («Иллюстрированная Россия», Париж, 14 ноября).
|
|
|
19 ноября. И. К. Алексеев — М. П. Лилиной и К. С. Станиславскому: «Я был очень занят в период последних репетиций. Теперь начались спектакли, и день у меня освободился. Провалилась эта затея даже без треску. Русская пресса обложила, французская умеренно похвалила и подпустила иронию: упомянула о славянском изобразительном гении, о первобытной прелести спектакля и о галлюцинационнон дикости некоторых сцен, пожалев, что все усилия и краски были приложены не к какой-нибудь шекспировской или еврипидовской трагедии. А публика, та и другая, не идет; в зале не больше ста человек, бывает, что и 50» (Музей МХАТ, оп. 397).
Спектакль «Дворец пробуждается», объявленный по 24 ноября включительно, из-за отсутствия сборов снимается.
С 20 по 27 и 29 ноября идет Вечер инсценированных рассказов А. П. Чехова.
«Из новых постановок мы увидели инсценировки двух чеховских рассказов: “Шампанское” и “Ведьма”». В «Ведьме» Чехов «дал совершенно новый образ смешного, влюбленного в свою жену дьячка; по-своему изобразил бедную и скучную жизнь, даже глаза у него были не такие, как всегда. Правда, в рассказе дьячок не укутывает заботливо плечи жены и не целует украдкой ее роскошную косу, но эти подробности прибавляют к образу дьячка такую человеческую трогательную теплоту, что охотно прощаешь выдумку актера и режиссера. Вообще все отступления, все вставки Мих. Чехова так хороши, что победителя нельзя судить» («Последние новости», 20 ноября). Из воспоминаний Жоржет Бонер: «Дьячок укрывается с головой, но все время под одеялом движется и издает звуки — рычание и кашель. Потом успокаивается. Вновь начинается движение одеяла. Образуется гора — это голова. На секунду видны рыжие волосы, потом один глаз. Одеяло надувается и снова опадает. Это похоже на вздохи больного животного. И вдруг становятся понятны глухие муки ревности старого человека. И прежде чем он сбросит одеяло и покажется, мы поймем, что он переживает» (ЦГАЛИ, 2316. 3. 61).
|
|
|
28, 29 (у. ) и 30 ноября играет Фрэзера.
С 1 по 7 и 16, 17 декабря играет Фрэзера.
6 (у. ), 8, 9, 10, 11, 12, 13 (у. и в. ), 14 и 15 декабря играет в инсценированных рассказах А. П. Чехова «Забыл», «Ведьма», «Цилиндр». «В первой из этих картинок артист изображает господина, который вошел в нотный магазин и забыл, какую пьесу дочь поручила ему купить. Совсем особенный тип забывчивости: он не оттого забыл, что голова загромождена, нет — {536} это какая-то “вымытая” память, выстиранные мозги, в которых просто ничего нет. Эти белые глаза не то что “бездонные”, а просто в них нет дна. В техническом отношении я бы сказал, что самое интересное (не только в этой роли, а в Чехове вообще) — это накопление мелких подробностей, но таких, на которые он как будто не обращает внимания, такие мелочи, которых он лишь касается и, не останавливаясь на них, точно забывает о них. Такую роль играют в данном случае те картонки и узелки, которые его загромождают: он их то складывает, то снова берет, то держит одну какую-нибудь в руке и как будто ищет, куда ее пристроить, но никуда не пристраивает, а продолжает держать на весу. Это дает впечатление, что рука “забыла” то, что хотела сделать. Такая огромная работа в мелочах, подпольная работа в области не фактов, а намеков. В этом секрет насыщенности роли, когда даже то, что кажется случайным, не может “говорить” иначе чем по роли, ибо роль проникла в плоть и кровь. В “Ведьме” артист дал образ дьячка скорее “по Достоевскому”, нежели чеховский: жуткий, сумасшедший, печальный тип “духовного звания”. В “Цилиндре”, собственно, и действия нет — картинка в лицах. Сидит несколько человек перед сценой (что происходит, не видать, но слышно немножко музыки, пения), а перед ними человек в цилиндре (Чехов). На него нарекания, что он заслоняет, и требования снять “шапку”. Обида, величественное безразличие к толпе. Замечательное создание: чванство совершенно пустое, как будто этот лоснящийся цилиндр высосал и переселил в себя все то, что было в этой убогой голове. Страшно становится перед человеческим ничтожеством, когда смотришь на некоторые создания Михаила Чехова» (С. М. Волконский. — «Последние новости», 10 дек. ).
15 декабря закрывается зимний сезон Театра Чехова.
18 декабря дает прощальный концерт. Читает монолог Мармеладова и играет сцены из 3‑ го и 4‑ го актов «Ревизора».
1 января. И. К. Алексеев — К. С. Станиславскому: «Потуги очистить театр от пошлости и поставить его в уровень с совершающимися в наши дни потрясениями, а может быть, и над ними, делал Миша. […] Конечно, вся его затея с самого начала была обречена на провал. В этот раз его театр продержался всего два месяца и дал огромный убыток. […] Теперь труппа его распущена. Громов пытается найти учеников, но вряд ли он их найдет. Остальные все без дела. Сам Миша живет с Ксенией Карловной у своего мецената (швейцарцы). Он грустен, озабочен, но не унывает и говорит, что хотя бы и в восемьдесят лет он никогда не устанет начинать заново. […] На Париж он больше не рассчитывает и хочет начинать теперь не с больших постановок, а с маленького дела, со студии. Он говорит, что ты ему так и советовал всегда, но он тебя не послушался и набил {537} себе шишку на лоб. Меня судьба его театра очень интересует, потому что, если работать за границей в театре, то только с ним; все остальное пошлость и бездарность. Чехов и в чудачествах и ошибках остается талантливым и смелым. У него есть чему поучиться» (Музей МХАТ, оп. 485).
31 января в Москве, в МХАТ 2‑ м, состоялось совещание «О творческом методе театра».
Из выступления А. И. Чебана: «Необходимость и целесообразность создала коллективную режиссуру, и Чехов всячески поддерживал и помогал атому сам, помогал настолько, насколько хотели этого режиссеры, в той или иной комбинации. Актеры всегда этого хотели. Чехов в процессе роста режиссеров всегда был очень активен как мастер сцены, но в то же время ни разу не писал своей фамилии ни в программах, ни в афишах. Чехов, вслед за Вахтанговым, возненавидел натурализм и бытовизм в театре, возмечтал о классике, о трагедии, о фантастике, тем более что в те годы современная драматургия только лишь нарождалась и художественное ее качество было очень невысокое, имел очередную постановку — “Гамлет” и намечал в будущем классический репертуар: “Фауст”, “Юлий Цезарь”, “Смерть Иоанна Грозного”, “Дон Кихот”, “Сказку” как музыкальную пантомиму. Чехов новел занятия с труппой по развитию техники актера для классического репертуара. Он повел занятия по ритмике движения, о чем, между прочим, имеется много вахтанговских записей. […] Тут были занятия по имитации в борьбе с натуралистическим переживанием. Были на репетициях занятия рабочим жестом, открывающим эмоции актера в том или ином куске роли». А. И. Чебан подводит итог тому, что он «получил от Чехова как художник сцены: 1) тренировку себя, как актера, как инструмента, на занятиях; 2) вкус к юмору в ролях и в жизни; 3) понятие о ритме как об ощущении целого; 4) вкус и технику к образности, страстность в ролях и единство противоположностей в ролях — комического и трагического; 5) вкус и технику речи — звучание и скульптура речи; 6) вкус и технику в четкости движений — скульптурность; 7) сознание и видение того, что я делаю на сцене, чувство публики; 8) осознание репетиционного режиссерского процесса в целом и в его этапах» (ГЦТМ, 424. 36).
Январь. Ведет переговоры с директором Театра русской драмы в Риге А. И. Гришиным о возможности своей работы в Риге (см. наст. изд., т. 1, п. 127).
28 февраля приезжает в Ригу.
1 марта рижская газета «Сегодня» публикует интервью с Чеховым, где он делится планами своей работы в Национальном театре и Театре русской драмы. О своей работе в Париже он сказал: «Я поставил ряд спектаклей в Париже в своем театре, где попытался пойти по новому пути. Этот опыт научил меня очень многому, гораздо большему, чем я думал. Конечно, были допущены ошибки, но этот опыт и эти ошибки еще более укрепили меня в том, что я стою на истинном пути».
|
|
|
