Записки сумасшедшего Повесть (1833)

Записки сумасшедшего Повесть (1833)

Титулярный советник Аксентий Иванович Попришин, сорока двух лет, ведет свои дневниковые записи на протяжении четырех с лиш­ним месяцев.

В дождливый день вторника третьего октября 1933 г. Попришин

в своей старомодной шинели отправляется, припозднившись, на не­любимую службу в одно из отделений петербургского департамента в надежде разве что получить от казначея наперед немного денег из жалованья. По дороге замечает подъехавшую к магазину карету, из которой выпархивает прелестная дочь директора департамента, где он служит. Герой нечаянно подслушивает разговор дочкиной собачон­ки Меджи с собачкой Фиделькой, принадлежащей двум проходящим мимо дамам. Удивившись сему факту, Поприщин вместо службы от­правляется за дамами и узнает, что они живут в пятом этаже дома Зверкова, что у Кокушкина моста.

На следующий день Поприщин, очинивая перья в кабинете ди­ректора, случайно встречается с его дочерью, которой все более оча­ровывается. Он даже подает ей упавший на пол платок. В течение месяца его нескромное поведение и грезы относительно этой молодой особы становятся заметны для окружающих. Начальник отделения даже выговаривает ему. Тем не менее Поприщин тайно проникает в дом его превосходительства и, желая вызнать что-нибудь о барышне, вступает в разговор с собачонкой Меджи. Последняя от разговора ук­лоняется. Тогда Поприщин отправляется в дом Зверкова, поднима­ется на шестой этаж (ошибка Гоголя! ), где живет со своими хозяйками собачка Фиделька, и похищает из ее угла ворох мелких бу­мажек. Это оказывается, как и предполагал Поприщин, перепиской двух подруг-собачонок, из которой он узнает для себя много важного: о награждении директора департамента очередным орденом, об уха­живании за его дочкой, которую, оказывается, зовут Софи, некоего камер-юнкера Теплова и даже о самом себе, совершенном уроде вроде «черепахи в мешке», при виде которого Софи не может удер­жаться от смеха. Эти записки собачонок, как и вся проза Гоголя, полны упоминаний о множестве случайных персонажей, вроде некое­го Бобова, похожего в своем жабо на аиста, или Лидиной, которая уверена, что у нее голубые глаза, в то время как у нее они зеленые, или собаки Трезора с соседнего двора, любезной сердцу пишущей эти письма Меджи. Наконец Поприщин узнает из них, что дело у Софи с камер-юнкером Тепловым явно идет к свадьбе.

Несчастная любовь вкупе с тревожными сообщениями газет окон­чательно повреждают рассудок Поприщина. Его волнует попытка уп­разднить испанский престол в связи со смертью короля. А ну как он,

Поприщин, и есть тайный наследник, то есть лицо знатное, из тех, что любят и почитают окружающие? Чухонка Мавра, которая служит Поприщину, первой узнает эту потрясающую новость. Через три с лишним недели прогула «испанский король» Поприщин заходит к себе на службу, перед директором не встает, на бумаге ставит под­пись «Фердинанд VIII», после чего пробирается в директорскую квар­тиру, пытается объясниться с Софи, делая при этом открытие, что женщины влюбляются в одного черта. Напряженное ожидание По-прищиным испанских депутатов разрешается наконец их приездом. Но «Испания», в которую его отвозят, весьма странная земля. Там множество грандов с выбритыми головами, их бьют палками, капают на темя холодную воду. Очевидно, что здесь правит великая инквизи­ция, которая и мешает Поприщину делать великие, достойные его поста открытия. Он пишет слезное письмо матушке с мольбой о по­мощи, но шишка под самым носом у алжирского бея вновь отвлека­ет его бедное внимание.

И. Л. Шевелев

Невский проспект Повесть (1834)

Два молодых человека — поручик Пирогов и художник Пискарев — ухлестывают вечером за гуляющими по Невскому проспекту одино­кими дамами. Художник следует за брюнеткой, лелея на ее счет самую романтическую влюбленность. Они доходят до Литейной и, поднявшись на верхний этаж ярко освещенного четырехэтажного дома, оказываются в комнате, где находятся еще три женщины, по виду которых Пискарев с ужасом догадывается, что попал в публич­ный дом. Небесный облик его избранницы никак не соотносится в его сознании ни с этим местом, ни с ее глупым и пошлым разгово­ром. Пискарев в отчаянии выбегает на улицу. Придя домой, долго не мог успокоиться, но лишь задремал, как в дверь стучит лакей в бога­той ливрее и говорит, что дама, у которой он только что был, присла­ла за ним карету и просит немедленно быть у нее в доме.

Пораженного Пискарева привозят на бал, где среди танцующих дам всех прекраснее его избранница. Они заговаривают, но ее куда-то ув­лекают, Пискарев тщетно ее ищет по комнатам и... просыпается у себя дома. Это был сон! Отныне он теряет покой, желая увидеть ее хотя бы во сне. Опиум позволяет ему обрести возлюбленную в своих грезах. Однажды ему представляется его мастерская, он с палитрой в руках и она, его жена, рядом. А почему бы нет? — думает он, очнув­шись. Он найдет ее и женится на ней! Пискарев с трудом отыскива­ет нужный дом, и — о чудо! — именно она открывает ему дверь и мило сообщает, что, несмотря на два часа дня, только проснулась, по­скольку ее лишь в семь утра привезли сюда совершенно пьяной. Пис­карев говорит семнадцатилетней красавице о пучине разврата, в которую она погружена, рисует картины счастливой трудовой семей­ной жизни с ним, но она с презрением отказывается, она смеется над ним! Пискарев бросается вон, где-то бродит, а вернувшись домой, запирается в комнате. Через неделю, выломав дверь, находят его с перерезанным бритвой горлом. Хоронят беднягу на Охтинском кладбище, и даже его приятеля Пирогова нету на похоронах, по­скольку и сам поручик, в свою очередь, попал в историю. Малый не промах, он, преследуя свою блондинку, попадает в квартиру некоего жестянщика Шиллера, который в этот момент, будучи сильно пьян, просит пьяного же сапожника Гофмана отрезать ему сапожным ножом нос. Помешавший им в этом поручик Пирогов, наткнувшись на грубость, ретируется. Но лишь для того, чтобы, вернувшись наут­ро, продолжить свое любовное приключение с блондинкой, оказав­шейся женой Шиллера. Он заказывает жестянщику сделать себе шпоры и, пользуясь случаем, продолжает осаду, возбуждая, впрочем, в муже ревность. В воскресенье, когда Шиллера нет дома, Пирогов является к его жене, танцует с ней, целует ее, и как раз в этот мо­мент является Шиллер с другом Гофманом и столяром Кунцом, тоже, кстати, немцем. Пьяные рассерженные ремесленники хватают пору­чика Пирогова за руки, за ноги и сотворяют над ним нечто столь гру­бое и невежливое, что автор не находит слов, чтобы это действие описать. Лишь черновая рукопись Гоголя, не пропущенная в этом месте цензурой, позволяет нам прервать свои догадки и узнать, что Пирогова — высекли! В бешенстве поручик вылетает из дома, суля жестянщику плети и Сибирь, по меньшей мере. Однако по дороге,

зайдя в кондитерскую, съев пару пирожков и почитав газету, Пиро­гов охладился, а отличившись вечером у приятелей в мазурке, и вовсе успокоился. Такое вот странное, непонятное происшествие. Впрочем, на Невском проспекте, под обманным, неверным светом фонарей, уверяет нас автор, все — именно таково...

И. Л. Шевелев