Помнитечеловекнеодинрядомсчеловекомобитаютдругие

Впрочем, это же все известно... хотя, почем знать, может быть, тутподразумеваются не только Сверхправители? Джорджа теперь отчаянно клонило ко сну. Давно уже пора по домам,сонно подумал он. Все это очень любопытно, но ничего определенного недостигли, и вообще хорошенького понемножку. Он быстро оглядел всех застолом. Бенни, видно, тоже сыт по горло и хочет спать. Майя и Рупертсидят как в тумане, а Джин... да, Джин с самого начала отнеслась к этойистории чересчур серьезно. Даже не по себе становится, такое у нее лицо:будто ей и покончить с этим страшно - и страшно, что будет дальше. Остается один Ян. Любопытно, как-то он относится к причудам шурина,подумалось Джорджу. Молодой инженер еще не задал ни одного вопроса,ничем не показал, что удивлен хоть одним ответом. Похоже, он изучаетдвижения диска так, словно наблюдает заурядный научный опыт. Руперт очнулся от оцепенения. - Давайте еще один вопрос и на этом кончим, - сказал он. - Ну-ка,Ян? Ты еще ничего не спрашивал. Странно, Ян ни секунды не колебался. Казалось, он давно уже обдумалвопрос и только ждал удобного случая. Мельком глянул на бесстрастного,неподвижного Рашаверака и спросил звонко, отчетливо: - Возле какой звезды находится планета Сверхправителей? Руперт чуть не свистнул от изумления. Бенни и Майя осталисьбезучастны. Джин сидит с закрытыми глазами, похоже, уснула. Рашаверакнаклонился, поверх Рупертова плеча заглядывает в круг. И диск тронулся. Когда он опять замер на месте, настало короткое молчание. Потом Рутспросила озадаченно: - НГС 549672 - что же это значит? Ей не ответили, помешал тревожный возглас Джорджа: - Помогите мне кто-нибудь. Джин, кажется, в обмороке. - Расскажи мне подробнее про этого Бойса, - сказал Кареллен. Понятно, Сверхправитель не изъяснялся именно этими словами, имысли, им высказанные, были гораздо тоньше. Человеческое ухо уловило быкороткий взрыв вибрирующих звуков, что-то вроде стремительной морзянки.У людей накопилось уже немало записей такой речи, по расшифровать языкСверхправителей никто еще не сумел, он был безмерно сложен, да еще этаневероятная быстрота, при которой ни один переводчик, даже овладей оносновами языка, не в силах был бы уследить за обычным разговоромСверхправителей. Попечитель Земли стоял спиной к Рашавераку и пристально смотрел намногоцветную пропасть Большого каньона. В десяти километрах отсюда, нопочти не затуманенные далью, уступчатые склоны сейчас так и горели всолнечных лучах. Далеко-далеко внизу под тем местом, где над краемзатененного откоса стоял Кареллен, тащился по извилистой дороге караванмулов. Странно, думал Кареллен, очень многие люди при каждом удобномслучае все еще ведут себя как дикари. Стоит только пожелать, и они моглибы спуститься на дно ущелья несравненно быстрей и с куда большимудобством. Но нет, они предпочитают трястись по ухабистой дороге,наверняка ненадежной не только с виду. Неуловимое движение руки - и великолепная картина померкла, толькоеще мгновенье взгляду Кареллена чудилась бесконечная глубь. И снова еготеснит действительность, привычный кабинет, обязанности Попечителя. - Руперт Бойс личность своеобразная, - отвечал ему Рашаверак. - Попрофессии он смотритель значительной части Африканского заповедника,заботится о здоровье зверей. Дело свое знает и любит. Поскольку ему надодержать под наблюдением несколько тысяч квадратных километров, онполучил один из тех пятнадцати панорамных обзорников, что мы покапередали людям, - разумеется, как всегда, с ограничителями. Егоэкземпляр, кстати, единственный с передатчиком объемного изображения. Онвполне убедительно доказал, что это ему необходимо, и мы согласились. - Какие у него доводы? - Он сказал, что хочет показываться диким зверям, чтобы привыкали кего виду и не набросились, когда он сам к ним явится. Эта теория вполнеоправдалась - со зверями, у которых важнее не нюх, а зрение... хотя вконце концов его, вероятно, растерзают. Ну и, понятно, мы предоставилиему аппарат еще по одной причине. - Он стал сговорчивей? - Вот именно. Сперва я обратился к нему потому, что у него едва лине лучшее в мире собрание книг по парапсихологии и смежным вопросам. Онвежливо, но решительно отказался выпускать их из рук, пришлось читать унего дома. Я уже перечитал примерно половину его библиотеки. Довольнотяжкое испытание. - Могу себе представить, - сухо сказал Кареллен. - Нашлось средиэтого хлама что-нибудь стоящее? - Да. Одиннадцать бесспорных случаев частичного прорыва и двадцатьсемь вполне вероятных. Но материал отобран односторонне, так что выводовна нем не построишь. И все свидетельства безнадежно запутаны мистикой -вот, пожалуй, главная болезнь человеческого разума. - А как сам Бойс ко всему этому относится? - Выдает себя за человека непредубежденного и настроенногоскептически, но ясно, что он не тратил бы на это столько времени и сил,если бы подсознательно в это не верил. Я так ему и сказал, и онпризнался, что я, пожалуй, прав. Ему хотелось бы найти какое-то вескоедоказательство. Потому он и ставит без конца свои опыты, хотяпритворяется, будто это просто забава. - Ты уверен, он не подозревает, что ты интересуешься всем этим неиз чистого любопытства? - Вполне уверен. В некоторых отношениях Бойс на редкость туп иограничен. Так что его попытки исследовать именно эту область довольножалки. К нему незачем применять какие-то особые меры. - Понимаю. А девушка, которая упала в обморок? - Вот это самое интересное. Почти наверняка сообщение пришло именночерез Джин Моррел. Но ей двадцать шесть лет - судя по всему нашемупрежнему опыту, слишком много, не может она сама стать первым звеном.Значит, тут есть кто-то, с нею тесно связанный. Вывод ясен. Нам осталосьждать всего несколько лет. Надо внести ее в Пурпурный разряд: возможно,она сейчас - самый значительный человек на Земле. - Так и сделаю. А тот молодой человек, который задал вопрос? Наобумспросил, просто из любопытства, или у него была какая-то задняя мысль? - Он попал туда случайно - его сестра только что вышла замуж заРуперта Бойса. Ни с кем из других гостей он прежде не встречался. Яуверен, вопрос не обдуман заранее, а вызван необычной обстановкой, даеще моим присутствием. При этих условиях неудивительно, что он задалтакой вопрос. Его больше всего привлекает астронавтика, он - секретарьнаучной группы в Кейптаунском университете и явно намерен посвятить своюжизнь теории космических полетов. - Любопытно, чего он достигнет. По-твоему, как он сейчас станетпоступать и надо ли нам принять какие-то меры? - Несомненно, при первой возможности он постарается хоть что-топроверить. Но у него нет способа доказать, что его сведения точны, иполучены они столь необычным путем, что едва ли он предаст их гласности.А если они и станут известны, разве это хоть чему-то помешает? - Надо будет взвесить обе возможности. Правда, нам не разрешенообнаруживать нашу базу, но люди никак не могут использовать эти сведенияпротив нас. - Согласен. Получится, что у Родрикса есть какие-то сведения, неслишком достоверные и практически бесполезные. - Похоже на то, - сказал Кареллен. - Но полной уверенности нет.Люди на удивленье изобретательны и зачастую крайне упорны. Недооцениватьих опасно, и в дальнейшем за мистером Родриксом стоит последить. Я этоеще обдумаю.

X x x

Руперт Бойс так и не понял, что же в конце концов произошло. Когдагости разошлись - менее шумно и оживленно, чем всегда, - он задумчивооткатил столик на место, в угол. Винные пары мешали серьезно вникнуть вслучившееся, да и сами события уже немного расплылись в памяти. Смутнопредставлялось, будто произошло что-то важное, хотя и непонятное, -может быть, потолковать с Рашавераком? Нет, пожалуй, это будетбестактно. В конце концов, неловкость вышла из-за новоявленного зятя...Руперта даже взяла досада на Яна. Но разве так получилось по вине этогоюнца? Или еще по чьей-то вине? Руперт виновато подумал, что ведь опытзатеял он сам. Он тут же решил забыть эту историю - и вполне в этомпреуспел. Пожалуй, Руперт все-таки что-то предпринял бы, найдись последнийлисток из блокнота Рут, - но в суматохе он пропал. Ян делал вид, что онни при чем, ну, а Рашаверака в пропаже не упрекнешь... И никто не помнилточно, что же там было написано, только и помнили - какая-тобессмыслица...

X x x

Больше всех случай этот повлиял на судьбу Джорджа Грегсона.Навсегда запомнил он ужас, испытанный в минуту, когда Джин рухнула емуна руки. От внезапной беспомощности она вдруг преобразилась, это уже непросто забавная спутница; его мгновенно захлестнули любовь и нежность.Женщины падали в обморок с незапамятных времен (и не всегда нечаянно) -и мужчины неизменно отзывались на это, как надо. Джин лишилась чувствотнюдь не умышленно, но при самом тонком расчете нельзя было быподгадать удачнее. После Джордж понял, что именно в эту минуту решилсяедва ли не на самый важный шаг в своей жизни. Пускай у Джин странныепричуды, а приятели и того чуднее, ему нужна только она. Не обязательносовсем отказываться от Наоми, от Джой, Эльзы или - как бишь ее? - отДениз, но пора завести отношения более прочные. Джин навернякасогласится, она своих чувств никогда не скрывала. Он сам не подозревал, что его заставила решиться еще одна причина.После нынешнего опыта странное увлечение чудачки Джин уже не вызываеттакого насмешливого презрения. Джордж в этом никогда не признается, нотак уж оно вышло - и это разбило последнюю разделявшую их преграду. Он смотрел на Джин - бледная, но спокойная, она откинулась на низкоопущенную спинку кресла. Под флаером тьма, над головой - звезды. Джорджпонятия не имел, где они сейчас, определился бы разве что с точностью дотысячи километров, но не все ли равно. Это уж дело автопилота, ондоставит их домой и совершит посадку - об этом сообщили приборы - ровночерез пятьдесят семь минут. Джин улыбнулась ему в ответ и мягко высвободила руку, которую онсжимал в своих. - Совсем онемели, - пожаловалась она и стала растирать пальцы. - Яуже вполне хорошо себя чувствую, можешь мне поверить. - А все-таки, по-твоему, что случилось? Неужели ты совсем ничего непомнишь? - Ничего... какой-то провал. Я слышала, Ян задал вопрос, и сразу вывсе вокруг меня суетитесь. Наверно, впала в какой-то транс. В концеконцов... Она помедлила - и решила, не стоит говорить Джорджу, что с ней ираньше так бывало. Он ничего такого не любит, пожалуй, расстроишь егоеще сильней, а то и вовсе отпугнешь. - Что "в конце концов"? - спросил Джордж. - Да так, ничего. Интересно, что об этом сеансе подумалСверхправитель. Наверно, он и не ждал, что столько всего услышит. Джин вздрогнула, оживленный взгляд затуманился. - Боюсь я Сверхправителей, Джордж. Не оттого, что они несут зло,никаких таких глупостей я не воображаю. Конечно же, у них добрыенамерения, и они все делают, как считают лучше для нас. А только чего имна самом деле надо? Джордж неуверенно пожал плечами. - Люди об этом гадают с первого дня, - сказал он. - Когда мы будемготовы знать, Сверхправители нам сами скажут - по совести говоря, менялюбопытство не разбирает. И у меня сейчас, знаешь ли, другое на уме. -Он наклонился к Джин, стиснул ее руки. - Слушай, слетаем-ка завтра вАрхив и заключим брачный договор... ну, скажем, на пять лет, а? Джин посмотрела на него в упор - да, то, что написано у него налице, очень приятно. - Давай на десять, - сказала она.

X x x

Ян не торопился. Спеха никакого нет, надо основательно подумать. Ончуть ли не побаивался начать проверку - вдруг возникшая у негофантастическая надежда сразу рухнет. Пока ничего определенного нет,можно хотя бы мечтать. Да и нельзя ничего предпринять, пока не повидал библиотекаряОбсерватории. Эта женщина хорошо его знает, знает, что он изучает и чемувлекается, и наверняка сочтет его просьбу странной. Может, это и нестрашно, но лучше не рисковать. Выждем неделю, тогда представится болееудобный случай. Да, он уж очень осторожничает, но от этого вся затеязахватывает еще сильней, прямо как мальчишку. Притом самое страшное -оказаться смешным, страшней, чем любые помехи и кары Сверхправителей.Нет, если его затея дурацкая, про нее никто никогда не узнает. Для поездки в Лондон у него вполне уважительная причина, об этомдоговорено с месяц назад. Правда, для делегата он еще слишком молод инеопытен, но он - один из трех студентов, которым удалось пристроиться кделегации на съезд Международного астрономического общества. Моглипоехать трое - не упускать же такой случай, да и в Лондоне он не был сдетства. Ян знал, на этом съезде очень немногие из десятков докладовбудут ему сколько-нибудь интересны, даже если он и сумеет их понять. Каквсякий делегат любого ученого конгресса, он станет слушать только то,что может ему пригодиться, а остальное время потолкует с собратьями поувлечению или просто побродит по городу. За последние пятьдесят лет Лондон изменился до неузнаваемости.Теперь в нем не наберется и двух миллионов жителей - и в сто раз большемашин. Он перестал быть важным портом - теперь каждая страна производитпочти все необходимое, и самая система международной торговли сталаиная. В некоторых странах еще делают какие-то вещи лучше, чем в других,но переправляют их по воздуху. Торговые пути, которые некогда вели отодной громадной гавани к другой, а позже от аэропорта к аэропорту, подконец превратились в хитроумную тонкую сеть, она охватила весь мир, нонет в ней каких-то особо важных узлов. Однако переменилось не все. Лондон по-прежнему административныйцентр, средоточие искусства и науки. В этих областях с ним не можетсоперничать ни одна столица континента - даже Париж, как он ни силитсядоказать обратное. Лондонский житель, попади он сюда из прошлого века, исейчас бы не заблудился, по крайней мере в центре. Через Темзуперекинуты несколько новых мостов - но на прежних местах. Не видногромадных прокопченных вокзалов железной дороги, - их выдворили загород. Но здание парламента такое же, как было; Нельсон все так жесвысока взирает единственным глазом на Уайтхолл; и купол собора св.Павла все еще высится на Ладгейтском холме, хотя с ним теперь могутпотягаться и здания повыше. И как прежде, маршируют гвардейцы перед Букингемским дворцом. Все это подождет, думал Ян. Была пора каникул, и он с двумя своимитоварищами студентами остановился в одном из университетских общежитии.Район Блумсбсри за последнее столетие тоже не переменился: здесь итеперь полно гостиниц и меблированных комнат, хотя они уже не стоятвпритык друг к другу и не тянутся, как прежде, нескончаемымиоднообразными вереницами покрытых копотью кирпичных стен. Только на второй день съезда Яну выпал желанный случай. Основныедоклады читались в огромном зале заседаний Научного центра, неподалекуот Концертного зала, который больше всего помог Лондону статьмузыкальной столицей мира. Ян хотел послушать первый из сегодняшнихдокладов - говорили, что докладчик камня на камне не оставит отобщепринятой теории образования планет. Быть может, он в этом и преуспел, но когда Ян после доклада ушел,познаний у него не прибавилось. Он поспешил в справочную узнать, какнайти нужные ему комнаты. Какой-то остроумец администратор отвел Британскому астрономическомуобществу верхний этаж громадного здания - члены ученого совета вполнеэто оценили: сверху перед ними открывался великолепный вид на Темзу и навсю северную часть города. Ян сжимал в руке членский билетАстрономического общества, точно пропуск, на случай, если его остановят,но хоть не встретил ни души, без труда нашел библиотеку. Почти час он потратил, пока отыскал то, что требовалось, иразобрался, как пользоваться толстенными звездными каталогами смиллионами данных. Под конец его бросило в дрожь - хорошо, чтопоблизости никого нет, некому заметить его волнение. Он поставил каталог на место, к остальным, и долго сидел нешевелясь, невидящим взглядом смотрел на сплошную стену книг. Потоммедленно пошел прочь, по безлюдным коридорам, мимо кабинета секретаря(теперь там были люди, деловито развязывали пачки книг) и дальше, внизпо лестнице. Лифтом спускаться не стал, хотелось избежать встреч итесноты. Прежде он собирался послушать еще один доклад, но теперь этоуже не важно. Он подошел к парапету набережной и машинально следил, как неспешнотечет к морю Темза, а в мыслях по-прежнему неразбериха. Непростопримириться с таким вот внезапным открытием, если ты воспитан наобщепризнанных научных истинах. Никогда не узнать наверняка, правда лито, что открылось, но уж слишком это убедительно. Ян медленно шел понабережной и перебирал по порядку все, что ему известно. Факт первый: никто из гостей Руперта не мог знать, что он, Ян,задаст такой вопрос. Он и сам этого не знал, слова сорвались с языка,оттого что уж очень необычны были обстоятельства. А значит, никто не могподготовить ответ, не мог заранее об этом думать. Факт второй: НГС 549672 - это уж наверно ничего не говоритнепосвященным и смысл имеет только для астронома. Хотя Полный всеобщийсистематический атлас был составлен столетие назад, о нем знают лишьнесколько тысяч специалистов. И если наобум назвать какой-то номер,никто не сумеет сказать точно, где находится эта звезда. Однако - и этот третий факт стал ему ясен только сейчас -маленькая, незаметная звезда, обозначенная как НГС 549672, находится какраз там, где надо. В самом сердце созвездия Карина, в конце светящегосяследа, который возник перед Яном всего несколько вечеров назад и ушел отСолнечной системы в бездну космоса. Простое совпадение невозможно. Конечно же, НГС 549672 и есть роднаяпланета Сверхправителей. Но если так, рушатся все милые сердцу Янапонятия о научных методах исследования. Ну и пускай рушатся. Надопримириться с фактом: так или иначе, нелепый Рупертов опыт оказалсяключом к неведомому доныне источнику знания. Рашаверак? Пожалуй, вот оно, самое правдоподобное объяснение.Сверхправитель не сидел со всеми за столом, но это неважно. Да и нелюбопытна Яну механика сверхфизических явлений, важно одно - каквоспользоваться их плодами. Насчет звезды НГС 549672 известно очень мало, она ничем невыделяется среди миллионов других. Но в каталоге указаны ее размеры,координаты и тип спектра. Надо будет еще кое до чего доискаться,произвести кое-какие несложные расчеты - и тогда он хотя бы примерноузнает, насколько далека планета Сверхправителей от Земли. Ян повернулся и пошел прочь от Темзы, назад, к сверкающему беломузданию Научного центра, по-немногу лицо его осветилось улыбкой. Знание -сила, а он, единственный человек на Земле, знает, откуда явилисьСверхправители. Сейчас не угадаешь, как воспользоваться этим знанием.Оно будет надежно храниться в памяти и ждать своего часа. Человечество все еще нежилось, согретое летним безоблачным полднеммира и процветания. Неужели когда-нибудь снова придет зима? Немыслимо.Вот когда подлинно наступил век разума, который слишком рано, два споловиной столетия назад, приветствовали вожди Французской революции. Насей раз так оно и есть. Конечно, и процветание не обходится без изъянов, но с ними охотнопримирились. Только глубокие старики понимают, что телегазеты, которыекаждый принимает у себя дома, в сущности, изрядно скучны. Не сталопотрясений, о каких когда-то возвещали кричащие заголовки. Нет большетаинственных убийств, что ставят в тупик полицию и вызывают в миллионахсердец бурю благородного негодования, под которым зачастую прячетсязависть. Если уж и случится убийство, тайны не будет: довольно повернутьнекий диск - и перед глазами заново разыграется все преступление сначала до конца. Поначалу существование столь прозорливых инструментовизрядно перепугало законопослушных граждан. Сверхправители успелиизучить очень многие, но не все завихрения человеческой психологии, иэтого испуга они не предвидели. Пришлось разъяснить людям, что никто изних не сможет подглядывать и подслушивать секреты соседа, а надсчитанными аппаратами, переданными в человеческие руки, установленстрогий контроль. К примеру, телепередатчик Руперта Бойса работаеттолько в пределах заповедника, и действие его касается только Руперта иМайи. Серьезные преступления изредка бывают, но газеты мало имизанимаются. В конце концов, воспитанному человеку вовсе не хочетсячитать про чужие грехи. Люди работают теперь в среднем всего часов двадцать в неделю, но ужв полную силу. Труда однообразного, чисто механического больше почти несуществует. Слишком ценен человеческий разум, нелепо тратить его на то,что могут выполнить две-три тысячи транзисторов, несколько фотоэлементовда печатные схемы общим объемом в кубический метр. Иные заводы неделямиработают самостоятельно, и ни одна живая душа туда не заглядывает. Делолюдей - обнаружить неисправность, принять решение и составить план новыхпредприятий. Все остальное выполняют роботы. Появись столько досуга в прошлом веке, перед человечеством всталибы головоломные задачи. Теперь почти все их решило образование, ведьбогатому и разностороннему уму не грозит скука. Нынешний уровенькультуры когда-то показался бы невероятным. Не то чтобы человек кактаковой стал разумнее, но впервые каждый может развить все способности,какие дала ему природа. Почти у каждого есть не один дом, а два, в разных концах света.Обжиты прежде недоступные приполярные области, и немало народу каждыеполгода кочует из Арктики в Антарктиду и обратно, всему предпочитаядолгий день полярного лета. Другие переселились в пустыни, в горы и дажена дно морское. На всей Земле нет такого места, где наука и технологияне могли бы создать самое удобное жилище тому, кого уж очень тудапотянет. Иные особенно экзотические уголки дают пищу немногим волнующимсообщениям в газетах. Даже в самом упорядоченном обществе не миноватьизредка несчастных случаев. Быть может, это добрый знак - что иныесмельчаки готовы рискнуть, а то и погибнуть, лишь бы устроить себеуютную виллу под самой макушкой Эвереста или полюбоваться видом сквозьструи водопада Виктория. А потому каждый раз кого-нибудь откуда-нибудьвызволяют. Это стало своего рода игрой, чуть ли не спортом для всейпланеты. Всякий может потакать своим прихотям, ведь на это хватает ивремени, и денег. Когда упразднены были армии, человечество разом сталопочти вдвое богаче, а возросшая производительность довершила дело. Ипросто смешно сравнивать жизненный уровень человека XXI века с тем, какжилось кому-либо из его предков. Все необходимое стоит ничтожно мало идается людям даром, как прежде государство предоставляло им бесплатнодороги, воду, уличное освещение и канализацию. Можно поехать кудавздумается, лакомиться самыми изысканными яствами и не платить за это нигроша. Право на это ты заслужил, потому что и сам работаешь для общегоблага. Находятся, конечно, и трутни, но людей, у которых хватало бы силыволи на жизнь совершенно праздную, куда меньше, чем думают. А обществунесравненно легче прокормить таких паразитов, чем содержать армиюконтролеров на транспорте, продавцов, кассиров и всех прочих, кто, еслирассуждать с точки зрения мирового хозяйства, только тем бы и занимался,что переписывал бы всякую всячину из одного гроссбуха в другой. Подсчитано, что почти четверть своих сил человечество отдает разнымвидам спорта - от такого сидячего, как шахматы, до смертельно опасноговроде планирующих перелетов на лыжах через горные долины. Это привело кразным непредвиденным последствиям, так, исчез профессиональный спорт:слишком много оказалось блистательных спортсменов-любителей, и при новыхэкономических условиях прежняя система безнадежно устарела. После спорта важнейшей областью приложения сил стали всевозможныевиды развлечений. В прошлом больше ста лет очень многие верили, чтоглавное место на Земле - Голливуд. Теперь они могли бы утверждать это сгораздо большим основанием, но, безусловно, львиную долю фильмов 2050года в 1950-м сочли бы чересчур мудреной и попросту не поняли.Как-никак, прогресс: не всем теперь командует касса. Но среди несчетных забав и развлечений на планете, которая, похоже,готова превратиться в одну огромную площадку для игр, иные люди все ещенаходят время опять и опять задаваться извечным вопросом, на который нетответа:

ЧТО ЖЕ ДАЛЬШЕ?

Ян прислонился к зверю, уперся ладонями в шершавую, точно древеснаякора, кожу. Оглядел громадные бивни, круто изогнутый хобот - искусныйтаксидермист увековечил слона в позе то ли воинственной, то лирадостной. Любопытно, какие не менее странные существа с каких неведомыхпланет станут однажды разглядывать этого выходца с Земли? - Много еще зверья ты послал Сверхправителям?- спросил он Руперта. - По крайней мере пятьдесят штук, но этот, конечно, самый крупный.Великолепен, правда? То была в основном мелкота - бабочки, змеи,мартышки и прочее в том же роде. Хотя нет, в прошлом году я им отправилбегемота. Ян невесело усмехнулся. - Страшноватая мысль, но я подозреваю, что в их коллекции ужеимеется живописная компания чучел [Homo Sapiens]. Интересно, ктоудостоился сей чести? - Наверно, ты прав, - преспокойно отозвался Руперт. - Это было бынесложно устроить через больницы. - А вдруг бы нашелся желающий на роль живого экспоната? - задумчивопродолжал Ян. - Разумеется, при условии, что потом его вернут домой. Руперт засмеялся, но не без сочувствия. - Ты что же, вызываешься добровольцем? Передать Рашавераку? Минуту-другую Ян обдумывал это почти всерьез. Потом покачалголовой. - М-м... нет, не надо. Я просто думал вслух. Они наверняка мнеоткажут. Кстати, ты часто видишь Рашаверака? - Он у меня был месяца полтора назад. Ему как раз попалась книга,за которой я давно охотился. Очень мило с его стороны. Ян медленно обошел кругом чучело великана, поражаясь мастерству, скаким навсегда остановлен этот миг могучего порыва. - Понял ты наконец, чего он ищет? - спросил Ян. - Право же, этоплохо сочетается - в науке Сверхправители достигли таких высот, аинтересуются сверхъестественным. Руперт подозрительно покосился на зятя - уж не насмехается ли тотнад его увлечением? - По-моему, Рашаверак это объясняет вполне правдоподобно. Его какантрополога занимают любые стороны нашей культуры. Не забудь, им спешитьнезачем. Они могут вникать в любую мелочь, нашим ученым целой жизни нехватит на такие исследования. Вот Рашаверак перечитал всю моюбиблиотеку, и едва ли ему это стоило особого труда. Может быть, это и есть объяснение, но Яна оно не убедило. Порой он.подумывал доверить Руперту свою тайну, но мешала прирожденнаяосторожность. При новой встрече с другом Рашавераком Руперт, пожалуй,проболтается - чересчур велик будет соблазн. - Между прочим, ты сильно ошибаешься, если думаешь, что это такойуж большой экспонат, - неожиданно сказал Руперт. - Посмотрел бы, над чемработает Салливен. Он взялся изготовить двух самых больших тварей -спермацетового кита и гигантского спрута. И притом в схватке не нажизнь, а на смерть. Вот это будет картинка! Ян молчал. В мозгу вспыхнула дикая, невероятная мысль, нельзя жедумать о таком серьезно. И однако... как раз потому, что это так дерзко,вдруг да получится... - Что с тобой? - встревожился Руперт. - Стало дурно от жары? Ян опомнился. - Нет, ничего, - сказал он. - Я только хотел понять, как жеСверхправители подберут такую игрушку. - Ну, просто какой-нибудь их грузовой корабль спустится, откроетлюк и втянет эту махину внутрь. - Так я и думал, - сказал Ян.

X x x

Это было похоже на рубку космического корабля. По стенам сплошьизмерительные приборы и какие-то инструменты; и ни одного окна, толькобольшой экран перед креслом пилота. Судно могло взять шестерыхпассажиров, но сейчас Ян был единственный. Он неотрывно смотрел на экран, ловил каждую подробность проходящегоперед глазами удивительного, неведомого мира. Да, столь же неведомого,как все, что он, может быть, повстречает за россыпью звезд, если удастсяего сумасшедшая затея. Сейчас он вступает во владения чудовищ, чтопожирают друг друга во мраке, не потревоженном с начала времен. Тысячилет люди плавают над этим царством тьмы, оно лежит не глубже чем вкилометре под килем корабля, а меж тем до нынешнего столетия человекзнал о нем меньше, чем о видимой стороне Луны. С поверхности океана пилот опускался к еще неизведанным глубинамЮжной впадины Тихого океана. Ян знал, он ориентируется по незримымкоординатам, прочерченным звуковыми волнами расставленных на дне океанамаяков. Но пока дно еще так далеко от них, как земные равнины отплывущих в небе облаков... Видно было очень мало, локаторы подводной лодки понапрасну шариливокруг. Наверно, волнение, поднятое двигателями, распугало рыбупомельче; из любопытства подойдет близко разве что какая-нибудьгромадина, вовсе не ведающая страха. Маленькая кабина содрогалась от скрытой в ней мощи - от мощи,способной выдержать безмерную тяжесть водной толщи над головой Яна,создать и хранить пузырек света и воздуха, в котором могут существоватьлюди. Если эта мощь откажет, подумал Ян, они станут пленникамиметаллического гроба, зарытого глубоко в ил на дне океана. - Пора определиться, - сказал пилот. Он пробежал пальцами по переключателям, двигатели умолкли,подводная лодка мягко замедлила ход и наконец замерла. Она парила вравновесии, словно воздушный шар в небе. Гидролокатор мигом установил, где они находятся. - Сейчас опять включим моторы, только сперва послушаем, нет ли чегоинтересного, - заметил пилот, оглядев все свои приборы. Из динамика в тишину маленькой кабины хлынул низкий ровный гул. Янне мог различить отдельных звуков. Все они сливались в сплошнойоднообразный шум. Ян знал, это разом подают голос мириады морскихтварей. Будто он оказался в сердце лесной чащи, где кишмя кишит жизнь, -только в лесном хоре он распознал бы хоть чьи-то голоса. А здесь всложной звуковой ткани не ухватишь ни единой ниточки. Все чуждо,незнакомо, никогда ничего похожего не слышал... прямо волосы дыбомстановятся. А ведь это все тут же, на его, Яна, родной планете... Дикий вопль прорезал зыблющуюся толщу шума, как молния - грозовуютучу. Быстро перешел в надрывающее душу рыдание, в отчаянный, понемногузатихающий вой, и замер, а через минуту где-то дальше отозвался ещеодин. И следом пронзительная визгливая разноголосица, будто сорвался сцепи сам ад... пилот поспешил приглушить звук. - Господи, это еще что? - выдохнул Ян. - Жуть, а? Это киты, идут косяком километрах в десяти от нас. Язнал, что они где-то недалеко, подумал, может, захочешь послушать. Яна пробрала дрожь. - А я-то думал, в море тишина! Отчего они так орут? - Наверно, беседуют друг с дружкой. Салливен тебе все объяснит, мнеплохо верится, но, говорят, у него есть вроде как знакомые киты, он ихузнает по голосу. Э, да у нас гость! На экране появилась какая-то рыбина с громадной, немыслимой пастью.Видно, и сама большущая, впрочем, Ян уже знает, о размерах поизображению судить трудно. Откуда-то из-под жабр у рыбины свисаетдлинный ус, на конце его - непонятное расширение, подобие колокола. - Сейчас мы видим в инфракрасном свете, - сказал пилот. - Попробуемобычную картинку. Рыбина исчезла бесследно. Осталась одна лишь яркая, фосфорическисветящаяся висюлька. Затем вдоль туловища вспыхнули огненные точки, истранное создание мелькнуло перед глазами все целиком. - Это морской черт, а светится у него приманка - завлекает всякуюрыбешку. Фантастика, верно? Одного не пойму - отчего на эту удочку неидет большая рыба и сама его не слопает? Только не до вечера же намждать. Смотри, сейчас я включу двигатели, и он удерет. Кабина опять задрожала, лодка скользнула вперед. Большая светящаясярыбина разом вспыхнула всеми огнями, неистовым сигналом тревоги, - и,точно метеор, умчалась в непроглядную бездну. Еще двадцать минут медленного погружения - и невидимые пальцылокатора нащупали первые приметы океанского дна. Далеко внизу под лодкойпроходила гряда невысоких, на удивленье мягко очерченных округлыххолмов. Если когда-то были у них выступы и неровности, их давно сгладилнепрестанный дождь, падающий с водных высей. Даже здесь, посреди Тихогоокеана, вдали от огромных устьев рек, что постепенно смывают почвуматериков, никогда не прекращается этот дождь. Его рождают иссеченныебурями склоны Анд, и тела миллиардов погибших существ, и пыльметеоритов, что веками скитались в космосе и наконец обрели покой.Здесь, во мраке вечной ночи, слой за слоем закладывается основа будущихматериков. Холмы остались позади. По карте Ян видел, это - пограничная стражапросторной равнины, которая раскинулась на такой глубине, что ее недостигал луч локатора. Лодка продолжала плавно спускаться. На экране понемногувырисовывалась новая картина; глядя под непривычным углом зрения, Ян несразу разобрал, что это такое. Потом понял - они приближаются кподводной горе, выступающей со скрытой далеко внизу равнины. Изображение стало отчетливей: на близком расстоянии локаторыработали лучше и стало видно ясно, почти как при обычном свете. Янразличал мелкие подробности, видел, как среди скал преследуют друг другастранные рыбы. Вот из почти незаметной расщелины медленно выплылазловещего вида тварь с разинутой пастью. Молниеносно, неуловимо дляглаза метнулось длинное щупальце и увлекло отчаянно бьющуюся рыбунавстречу гибели. - Почти пришли, - сказал пилот. - Через минуту увидишь лабораторию. Лодка медленно шла над скалистым отрогом, выступающим у подножьягоры. Взгляду уже открывалась равнина; до океанского дна осталоськаких-нибудь несколько сот метров, прикинул Ян. И увидел примерно вкилометре впереди скопище шаров, поставленных на треножники исоединенных между собой трубчатыми переходами. Все это с виду оченьнапоминало резервуары химического завода и в самом деле построено былопо тому же принципу. Разница лишь та, что здесь надо было выдержатьдавление не изнутри, но извне. - А это что? - ахнул Ян. Дрожащим пальцем он показал на ближайший шар. Причудливые разводы,покрывающие шар, оказались сплетением гигантских щупалец. Лодка подошлаближе, и стало видно, что щупальца ведут к большому мясистому мешку, скоторого смотрят в упор громадные глаза. - Это, наверно, Люцифер, - невозмутимо сказал пилот. - Опять егокто-то подкармливает. Он щелкнул переключателем и склонился над приборной доской. - Эс-два вызывает лабораторию. Я подхожу. Может, отгоните своеголюбимчика? Ему тотчас ответили: - Лаборатория - к Эс-два. Ладно, пришвартовывайтесь. Люци самуступит дорогу. На экране ширилась округлая металлическая стена. Перед Яном впоследний раз мелькнуло громадное, усеянное присосками щупальце идернулось прочь от лодки. Раздался глухой удар металла о металл, потомнегромкий скрежет, царапанье-это рычаги захвата нащупывали контакты нагладком яйцеобразном корпусе лодки. Через несколько минут ее притянуловплотную к стене станции, металлические руки сомкнулись, прошли вдолькорпуса лодки и повернули огромный полый винт. Вспыхнул сигнал "давлениеуравнено", люки отворились - доступ в глубоководную лабораторию номеродин наконец открыт. Профессора Салливена Ян застал в тесном, не ведающем порядкапомещении - оно, видимо, было сразу и кабинетом, и мастерской, илабораторией. Салливен заглядывал через микроскоп внутрь чего-то вродемаленькой бомбы. Вероятно, в этой капсуле, под привычным для себядавлением во многие тонны на квадратный сантиметр, беззаботно плавалкакой-нибудь житель океанских глубин. - Ну-с, - промолвил Салливен, с трудом отрываясь от микроскопа, -как поживает Руперт? И чем мы можем вам служить? - Руперт процветает, - ответил Ян. - Шлет вам привет и наилучшиепожелания и передает, что рад бы вас навестить, да только у негоклаустрофобия. - Ну, тогда, конечно, ему тут было бы неуютно, ведь над нами пятькилометров воды. Кстати, а вас это не беспокоит? Ян пожал плечами. - Это же все равно, как лететь на стратолайнере. Если что-то пойдетнаперекос, конец и там и тут один. - Здравая мысль, но странно, только очень немногие так рассуждают. Салливен подкрутил что-то в микроскопе, потом испытующе глянул наЯна. - Рад буду показать вам лабораторию, - сказал он, - но, признаться,я удивился, когда Руперт передал вашу просьбу. Человек, думаю, в мечтахвитает среди звезд, откуда у него вдруг интерес к нашим делам? Может, выошиблись дверью? - Он необидно усмехнулся. - Признаться, никогда непонимал, чего ради всех вас тянет в небеса. Пройдут столетия, пока мыразберемся тут, в океанах, все нанесем на карты и разложим по полочкам. Ян перевел дух. Хорошо, что Салливен начал первый, это облегчаетзадачу. Хоть ихтиолог и сострил насчет не той двери, между ними многообщего. Не так уж трудно будет перекинуть мостик, заручиться сочувствиеми помощью Салливена. Это человек с воображением, иначе он не дерзнул бывторгнуться в подво

⇐ Предыдущая12

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: