Понятие и значение третейских судов в Российской Федерации.

Уже в XIX - начале XX вв. стали формироваться три значения, в которых использовалось понятие "третейский суд". Во-первых, термином "третейский суд" обозначался способ защиты гражданских прав. Этот способ рассматривался в качестве альтернативного тем способам, которые подразумевают необходимость обращения за судебной защитой к государственным юрисдикционным органам. Во-вторых, под третейским судом подразумевался орган, организующий третейское разбирательство правового спора. И в-третьих, этим понятием обозначался конкретный состав третейского суда, которым рассматривался переданный на его разрешение спор. Все три указанных значения характерны и для современного употребления термина "третейский суд". Такие же значения вкладываются и в понятие "международный коммерческий арбитраж"с учетом его специфики[11].

Правосудие по гражданским делам в Российской Федерации осуществляется путем разрешения и рассмотрения судами, созданными в соответствии с Федеральным конституционным законом "О судебной системе Российской Федерации", гражданских дел по спорам между различными субъектами гражданского оборота. В качестве таковых судов выступают государственные суды общей юрисдикции и арбитражные суды, которые осуществляют свою деятельность в соответствии с определенной в процессуальном законодательстве подведомственностью рассмотрения дел[12].

В то же время российское законодательство допускает возможность существования и иных юридических механизмов разрешения гражданских споров. Речь идет о третейских судах, которые создаются на территории Российской Федерации в соответствии с Законом РФ "О международном коммерческом арбитраже" (1993) и Федеральным законом "О третейских судах в Российской Федерации" (2002). В литературе отмечается, что легитимация третейского разбирательства является следствием реализации конституционного права "свободы действий граждан и их частной автономии.[13]

В соответствии с законодательством о судебной системе и судоустройстве третейские суды не входят в систему государственных судов, не являются элементами российской судебной системы. Третейские суды являются своеобразным институтом, выполняющим весьма специфическую функцию, направленность которой хотя и отражает необходимость защиты гражданских прав, но в то же время приобретает самобытность в результате особенностей формирования правил и особенностей разрешения споров, осуществляемых негосударственными органами.

Как отмечается в юридической литературе, "данный подход отражает российскую доктрину, рассматривающую эту категорию судов исключительно в качестве альтернативного способа защиты прав. Производный характер третейских судов состоит, во-первых, в том, что их применение ограничено. Это связано как со статусом лиц, способных выступать в качестве участников процесса в третейском суде, так и с характером споров, которые в принципе могут передаваться на рассмотрение в третейский суд. Во-вторых, сама защита гражданских прав в третейском суде может осуществляться только в силу соглашения сторон спора[14].

В то же время, можно сделать вывод о том, что третейские суды входят в юрисдикционную систему государства, поскольку в соответствии с действующим законодательством этим органам предоставлено право разрешать споры о праве.

В последнее время не только у нас в стране, но и в других государствах мира наблюдается тенденция своего рода "юридизации" третейских судов (арбитражей), под которой имеется в виду чрезмерное регулирование деятельности третейских судов, их инкорпорирование в судебную систему. К примеру, третейские суды вполне подпадают под понятие суда, которое формулируется Европейским судом по правам человека: "Заслуживает название суда орган, отвечающий ряду требований: независимость по отношению как к исполнительной власти, так и к сторонам в процессе, продолжительность мандата членов суда, гарантии судебной процедуры.

Вполне справедливы в этой связи вопросы, которые задает профессор И.С. Зыкин: "До какой степени должна идти юридизация арбитража, идет ли она ему во благо? Что есть совершенствование регулирования? Не оборачивается ли оно излишней формализацией арбитража? Если арбитраж все больше становится подобием (хотя и альтернативным) государственных судебных органов, не потеряет ли он свою привлекательность в глазах сторон: гибкость, оперативность, меньший формализм процедуры? Иными словами, не подрывает ли такая тенденция сами причины появления третейского разбирательства[15]? С данными вопросами, задаваемыми И.С. Зыкиным, можно согласиться, отметив, что одна из самых больших опасностей, которая подстерегает систему третейских судов, - это попытка инкорпорировать их в государственную юрисдикционную систему, в систему государственного правосудия.

В юридической литературе высказывалась точка зрения, согласно которой правосудие осуществляется не только государственным судом, но и иными юрисдикционными органами (в том числе и третейскими судами). Эта теория имеет давние традиции и восходит еще к советским работам по процессуальному праву. Сюда же фактически примыкает позиция, высказываемая М.Э. Морозовым: "Вывод о том, что третейское разбирательство не является правосудием, сделан только исходя из действующего на данный момент законодательства. Если же попытаться разобраться в сути данного явления, то такой вывод уже не будет так очевиден. Поскольку такой орган, как третейский суд, вполне органично вписывается в систему органов, осуществляющих правозащитную деятельность, то и его деятельность вполне можно признать правосудием, хотя и не от имени государства, но в порядке, им предусмотренном[16].

Профессор Е.А. Суханов также полагает, что третейский суд осуществляет правосудие, обосновывая это тем, что он является органом судебной защиты гражданских прав[17].

Таким образом, можно сделать вывод, что в данном случае ставится знак равенства между понятиями "правосудие" и "защита гражданских прав". В то же время необходимо отметить, что отождествление этих двух понятий не совсем корректно как с теоретической, так и с практической точки зрения. Для примера можно сказать, что защита гражданских прав может осуществляться и в порядке самозащиты, однако самозащита при этом не превращается в правосудие.

Хотя система третейского судопроизводства и близка по направленности своей деятельности системе государственных судов, но она не может быть инкорпорирована в эту систему, поскольку третейское разбирательство все-таки основывается на несколько иных принципах. Третейское разбирательство в подавляющей своей части строится на изъятиях из процессуального права, на тех изъятиях, которые диктуются усмотрением сторон. Это обстоятельство стало основанием для вывода, который делается А.В. Цихоцким: "Третейское разбирательство - не правосудие, а посредничество, основанное на гражданско-правовом договоре об установлении прав"[18]. Вместе с тем справедливо суждение, высказанное Е.Ю. Новиковым: "Представляется не вполне корректной логика, согласно которой определение правовой природы и содержания третейского разбирательства сводится к выбору между правосудием и оказанием юридических услуг"[19].

Неслучайно, что Конституционный Суд Российской Федерации обратил внимание на вышеизложенные обстоятельства. Так, в определении Конституционного Суда Российской Федерации от 13 апреля 2000 г. № 45-О "Об отказе в принятии к рассмотрению обращения Независимого арбитражного (третейского) суда при Торгово-промышленной палате Ставропольского края о проверке конституционности ст. 333 Гражданского кодекса Российской Федерации" указывается: "Как следует из ст. 125 (ч. 4) Конституции Российской Федерации и п. 3 ч. 1 ст. 1 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" в системной связи со ст. 118 (ч. 3) Конституции Российской Федерации, Конституционный Суд Российской Федерации проверяет конституционность закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле, по запросам судов, входящих в судебную систему Российской Федерации, которая устанавливается Конституцией Российской Федерации и федеральным конституционным законом. Между тем ни Конституция Российской Федерации, ни Федеральный конституционный закон "О судебной системе Российской Федерации" не относят третейские суды, каковым является Независимый арбитражный (третейский) суд при Торгово-промышленной палате Ставропольского края, к судебной системе".[20]

Именно вследствие указанных причин третейские суды рассматриваются в качестве квазисудебных органов, которые наряду с иными аналогичными учреждениями в той или иной степени реализуют полномочия судебной власти. Это обусловлено тем, что правосудие как особая государственная деятельность имеет определенную специфику, которая не может быть воспринята системой третейских судов.

Деятельность третейских судов направлена на разрешение переданных на их рассмотрение споров, вытекающих из гражданских правоотношений, и принятие по результатам такого рассмотрения актов, имеющих юридическое значение. Осуществляется эта деятельность исключительно в процессуальных формах. Однако порядок формирования процессуальных норм, на основании которых действуют третейские суды, имеет существенные особенности. Источником соответствующих процессуальных форм выступают как нормы действующего законодательства, так и те нормы, которые установлены соглашением сторон, передающих спор на разрешение третейского суда. Регламентация процедуры, процессуального порядка деятельности третейского суда направлена на то, чтобы обеспечить права лиц, спор которых передан на разрешение третейского суда. Вне установленной процедуры деятельность третейского суда осуществляться не может. Всякое действие, совершенное в рамках третейского процесса третейским судом и лицами, участвующими в третейском разбирательстве, имеет процессуальный характер и может быть реализовано только в рамках определенной процедуры. Именно это является одним из признаков юрисдикционного характера деятельности третейского суда.[21]

Вместе с тем в некоторых случаях, в отсутствие норм, которыми была бы непосредственно урегулирована соответствующая процедура, третейский суд вправе прибегнуть к использованию в процессе разбирательства дела не предусмотренных законодательством средств. Так, в соответствии с п. 3 ст. 19 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации" в части, не согласованной сторонами, не определенной правилами постоянно действующего третейского суда и настоящим Федеральным законом, правила третейского разбирательства определяются третейским судом. Однако самостоятельное определение правил третейского разбирательства, а также применение прямо не предусмотренных процедурных средств не должно вступать в противоречие с общими параметрами третейского процесса и волеизъявлением лиц, передавших рассмотрение спора третейскому суду. Именно при таком условии можно говорить, что применяемые третейским судом в таком случае процедурные средства имеют процессуальный характер, хотя и не имеют при этом непосредственного нормативного источника в виде законодательного акта или соглашения сторон. Другими словами, использование процедурных средств должно соответствовать принципам третейского разбирательства, являющимся наиболее обобщенными правовыми идеями, оплодотворяющими третейский процесс. Эта идея, помимо прочего, основана на принципе диспозитивности, который является наиболее значимым источником движения третейского процесса. Такой подход используется в регламентах, регулирующих деятельность наиболее авторитетных российских постоянно действующих третейских судов.

К примеру, в соответствии с Регламентом Третейского суда Института частного права, если "по какому-либо процедурному вопросу нет указаний ни в законодательстве, ни в документах, регламентирующих деятельность настоящего Третейского суда, Третейский суд обладает усмотрением, допустимым по тому закону, который может быть в данном случае применим для обеспечения справедливого, быстрого и окончательного рассмотрения спора" (ст. 1). Такой подход не является чем-либо особенным. Подобного рода норма содержится в ст. 1 Регламента Третейского суда Российского союза юристов, в ст. 2 Положения о третейском суде при Ассоциации экспедиторов Российской Федерации, в ст. 1 Регламента Третейского суда для разрешения экономических споров при Торгово-промышленной палате Чувашской Республики, в ст. 2 Регламента Третейского суда при Санкт-Петербургской торгово-промышленной палате.[22]

Еще более радикально эта идея (идея самостоятельности и самоинициативности третейского суда при определении правил арбитражного разбирательства) выражена в Законе РФ "О международном коммерческом арбитраже". В соответствии с п. 2 ст. 19 упомянутого закона в отсутствие соглашения сторон о процедуре ведения третейского разбирательства третейский суд может вести арбитражное разбирательство таким образом, какой он считает надлежащим (при условии соблюдения положений настоящего закона).

В свою очередь такие подходы основаны на рекомендациях Комиссии ООН по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ), которая в качестве рекомендаций разработала Комментарии по организации арбитражного разбирательства. Согласно указанному документу приветствуются те законы, регулирующие процедуру арбитражного разбирательства и арбитражные регламенты, которые допускают широкую свободу и гибкость действий третейского суда при проведении арбитражного разбирательства.

На основании вышеизложенного, можно говорить о третейском процессе как о совокупности норм, установленных как законодательством, так и соглашением сторон и направленных на урегулирование процедуры рассмотрения и разрешения гражданско-правового спора третейским судом.

В данном случае имеется ввиду комплексный правовой институт, источником формирования которого являются нормы различных отраслей права - гражданского права, гражданского процессуального права, арбитражного процессуального права, международного права и норм, порождаемых договоренностью между заинтересованными по делу сторонами.[23]

В рамках комплексного института третейского разбирательства аккумулируются отношения, регулируемые нормами различной отраслевой принадлежности. При этом целостность и автономность этого правового института обеспечивается специфическим характером регулируемых отношений, объединенных одной предметной отраслью регулирования.