 |
Дейенерис 5 страница
|
|
|
|
Тень. Произошло нечто темное, злое и недоступное пониманию Кейтилин. Эту тень отбрасывал не Ренли. Смерть вошла в эту дверь и задула его жизнь так же быстро, как ветер задул его свечи.
Всего через пару мгновений в шатер ворвались Робас Ройс и Эммон Кью – а казалось, будто прошла половина ночи. Позади толклись латники с факелами. Увидев Ренли на руках у Бриенны, залитой кровью, сир Робар в ужасе вскрикнул, а сир Эммон в расписанном подсолнечниками панцире завопил:
– Ведьма! Прочь от него, гнусная женщина!
– Боги праведные, Бриенна, за что? – спросил сир Робар.
Бриенна подняла на них глаза. Ее радужный плащ, весь мокрый от крови, сделался красным.
– Я… я…
– Ты поплатишься за это жизнью. – Сир Эммон выхватил боевой топор с длинной рукоятью из груды оружия у двери. – Твоя жизнь за жизнь короля!
– Нет! – вскричала Кейтилин Старк, обретя наконец голос, но было уже поздно: кровавое безумие овладело ими, и они кричали громче, чем она.
Зато Бриенна проявила невиданное проворство. Ее собственный меч был далеко, поэтому она выхватила из ножен клинок Ренли и успела отразить удар топора. Сталь, стукнувшись о сталь, высекла иссиня‑ белую искру, и Бриенна вскочила на ноги, бросив мертвого короля. Тело упало на Эммона, и он пошатнулся, а меч Бриенны расщепил деревянную рукоять топора, выбив его из руки рыцаря. Кто‑ то другой швырнул факел Бриенне в спину, но промокший радужный плащ не загорелся. Бриенна, повернувшись, отсекла руку, бросившую факел. Пламя ползло по ковру, раненый громко кричал. Сир Эммон возился с мечом. Второй латник ринулся вперед, Бриенна встретила его, и их клинки зазвенели. Эммон Кью пришел на подмогу, Бриенне пришлось отступить, но она умудрялась отбиваться от них обоих. Голова лежащего Ренли беспомощно откинулась набок, и на ней разверзся второй рот, медленно выбрасывая остатки крови.
|
|
|
Сир Робар, до сих пор медливший, тоже взялся за меч. Кейтилин схватила его за руку.
– Нет, Робар, послушайте меня. Это не она. Помогите ей! Это не она – это Станнис. – Кейтилин сама не знала, как ей пришло на ум это имя, но, произнеся его, поняла, что это правда. – Клянусь вам, вы же меня знаете: это Станнис убил его.
Молодой рыцарь уставился на нее, как на сумасшедшую, побелевшими от страха глазами.
– Станнис? Но как?
– Не знаю. Это колдовство, какая‑ то темная магия: здесь была тень. Тень! – Ей самой казалось, что ее голос безумен, но слова продолжали литься из нее под неутихающий лязг клинков. – Тень с мечом, клянусь. Я видела. Слепы вы, что ли, – эта девушка любила его! Помогите ей! – Кейтилин оглянулась – солдат упал, выронив меч из ослабевших пальцев. Снаружи слышались крики – вот‑ вот сюда ворвется еще больше разгневанных мужчин. – Она невинна, Робар, даю тебе слово, клянусь в том могилой моего мужа и честью женщины дома Старк!
Это его убедило.
– Я удержу их. Уведите ее. – Он повернулся и вышел.
Огонь добрался до стенки шатра. Сир Эммон наступал – желтая сталь против шерстяного камзола Бриенны. Он совсем забыл о Кейтилин, а напрасно: она огрела его по затылку железной жаровней. Он был в шлеме, и удар не причинил ему особого вреда, только повалил его на колени.
– Бриенна, за мной, – скомандовала Кейтилин, и девушка послушалась незамедлительно. Взмах клинка распорол шелк палатки, и они вышли в сумрачный холод рассвета. С другой стороны шатра слышались громкие голоса. – Сюда – только медленно, иначе нас спросят, почему мы бежим. Иди как ни в чем не бывало.
Бриенна сунула меч за пояс и зашагала рядом с Кейтилин. В воздухе пахло дождем. Королевский шатер позади пылал, выбрасывая высокий столб пламени. Женщин никто не останавливал. Люди бежали мимо них с криками «Пожар! », «Убивают! », «Колдовство! ». Другие, собравшись в кучки, тихо переговаривались. Кто‑ то молился, а молодой оруженосец, стоя на коленях, плакал навзрыд.
|
|
|
Слух передавался из уст в уста, и боевые порядки Ренли ломались. Костры догорали, на востоке брезжил свет, громада Штормового Предела вырисовывалась на небе, как каменный сон, и клубы тумана ползли через поле, убегая от солнца на крыльях ветра. Утренние призраки, называла их старая Нэн, духи, что возвращаются в свои могилы. Теперь и Ренли стал одним из них – как его брат Роберт, как дорогой муж Кейтилин Нед.
– Я ни разу не обманывала его прежде, – тихо сказала Бриенна, идя сквозь суматоху встревоженного лагеря. Ее голос показывал, что она может сломаться в любое мгновение. – Только что он смеялся, и вдруг эта кровь… миледи, я ничего не понимаю. Вы ведь видели, да?
– Я видела тень. Сначала я подумала, что это тень Ренли, но это была тень его брата.
– Лорда Станниса?
– Я почувствовала, что это он. Я знаю, это звучит бессмысленно, но…
Но для Бриенны это имело смысл.
– Я убью его, – заявила она. – Убью собственным мечом моего лорда – клянусь. Клянусь. Клянусь.
Хел Моллен и другие люди Кейтилин ждали с лошадьми. Сиру Венделу Мандерли не терпелось узнать, что стряслось.
– Миледи, весь лагерь точно обезумел, – закричал он, увидев Кейтилин. – Правда ли, что лорд Ренли… – И он осекся, уставившись на залитую кровью Бриенну.
– Он мертв, но мы в этом неповинны.
– Но битва… – начал Хел Моллен.
– Битвы не будет. – Кейтилин села на коня, и весь эскорт последовал ее примеру. Сир Вендел поместился слева от нее, сир Первин Фрей – справа. – Бриенна, коней у нас вдвое больше, чем всадников. Выбери себе какого хочешь и едем с нами.
– У меня есть свой конь, миледи. И доспехи…
– Оставь их. Надо ускакать как можно дальше, пока нас не хватились. Мы обе были с королем в миг его гибели, и нам этого не забудут. – Бриенна молча отправилась выполнять приказ Кейтилин. – Поехали, – скомандовала та, когда все расселись по седлам. – Рубите всех, кто попытается задержать нас.
Длинные пальцы рассвета потянулись через поля, возвращая миру краски. Там, где серые люди сидели на серых конях с теневыми копьями, заблистали холодным блеском десять тысяч наконечников, и знамена налились красным, розовым и оранжевым, стали синими и бурыми, засверкали золотом и желтизной. Здесь была представлена вся мощь Штормового Предела и Хайгардена – мощь, еще час назад принадлежавшая Ренли. Теперь они принадлежат Станнису, поняла Кейтилин, хотя еще об этом не знают. Куда же еще им податься, как не к последнему Баратеону? Станнис победил их всех одним коварным ударом.
|
|
|
«Я законный король, – заявил он ей, сцепив свои железные челюсти, – а сын ваш изменник не в меньшей степени, чем мой брат. Его час еще настанет».
Кейтилин проняло холодом.
Джон
Холм вздымался над лесом, одинокий и видный за много миль. Разведчики сказали, что одичалые называют его Кулаком Первых Людей. Он и правда походил на кулак, пробивший землю и лес, – голый, с каменными костяшками.
Джон въехал на его вершину вместе с лордом Мормонтом и офицерами, оставив Призрака внизу. Волк во время подъема убегал трижды и трижды неохотно возвращался на свист Джона. На третий раз лорд‑ командующий потерял терпение и рявкнул:
– Отпусти его, парень. Я хочу добраться до вершины еще засветло. После отыщешь своего волка.
Подъем был крут и каменист, вершину венчала кое‑ как сложенная стена по грудь вышиной. Им пришлось проехать немного на запад, прежде чем нашелся проем, достаточно широкий для лошадей.
– Хорошее место, Торен, – заметил Старый Медведь. – Едва ли мы могли надеяться на лучшее. Разобьем лагерь здесь и подождем Полурукого. – Мормонт спешился, стряхнув с плеча ворона, и тот, громко жалуясь, поднялся в воздух.
С холма открывался широкий вид, но внимание Джона прежде всего привлекла стена, обветренные серые камни с пятнами белого лишайника и зеленого мха. По преданию, Кулак был крепостью Первых Людей в Рассветные Века.
– Древнее место. Крепкое, – сказал Торен Смолвуд.
– Древнее, – подтвердил ворон Мормонта, хлопая крыльями у них над головами. – Древнее, древнее.
|
|
|
– Тихо ты, – проворчал Мормонт. Старый Медведь был слишком горд, чтобы сознаться в своей слабости, но Джона обмануть не мог. Усилия, которые он прилагал, чтобы держаться наравне с молодыми, тяжело сказывались на нем.
– Эту высоту будет легко оборонять в случае нужды, – заметил Торен, направив своего коня шагом вдоль стены. Его подбитый соболем плащ трепетал на ветру.
– Да, она нам в самый раз подходит. – Старый Медведь подставил руку под ветер, и ворон сел на нее, царапая когтями по черной кольчуге.
– А как же вода, милорд? – спросил Джон.
– У подножия холма течет ручей.
– Далеко же придется спускаться, чтобы попить, – и для этого надо будет выйти за стену.
– Тебе лень лишний раз влезть, парень? – спросил Торен.
– Другого такого удачного места нам не найти, – сказал лорд Мормонт. – Воды мы натаскаем и позаботимся, чтобы она всегда была в запасе. – Джон промолчал. Приказ был отдан, и Ночной Дозор разбил лагерь внутри каменного кольца, сложенного Первыми Людьми. Черные палатки выросли на холме, как грибы после дождя, и голую землю устелили одеяла. Стюарды привязывали лошадей, поили их и давали корм. Лесовики взяли топоры и при слабом предвечернем свете пошли запасать дрова на ночь. Строители корчевали кусты, копали отхожие канавы и распаковывали связки устойчивых против огня кольев.
– Чтоб до темноты все дыры в стене были загорожены, – приказал Старый Медведь.
Джон, поставив палатку лорду‑ командующему и позаботившись о лошадях, спустился с холма поискать Призрака. Волк сразу же появился, очень тихий. Только что Джон шел по лесу, крича и свистя, ступая один по шишкам и опавшим листьям, и вдруг рядом с ним возник большой лютоволк, белый, как утренний туман.
Но как только они дошли до стены, Призрак снова отступил. Он настороженно понюхал проем и повернулся назад, словно ему не понравился запах. Джон сгреб волка за шкирку и попытался втащить за кольцо, но не тут‑ то было: волк весил столько же, сколько он, и был гораздо сильнее.
– Призрак, что с тобой? – Это было совсем на него не похоже, но делать нечего – пришлось Джону в конце концов сдаться. – Ну, как хочешь. Ступай охотиться. – Красные глаза волка следили за ним, когда он прошел за обомшелые камни.
Позиция как будто бы сулила полную безопасность. С холма было видно далеко кругом, склоны на севере и западе представляли собой крутые обрывы, а восточный был немногим более доступен. Но по мере того как сгущались сумерки и темнота заполняла прогалы между деревьями, беспокойство Джона усиливалось. Это ведь Зачарованный Лес, сказал он себе. Быть может, здесь водятся привидения, духи Первых Людей. Как‑ никак это их место.
|
|
|
«Перестань ребячиться», – велел он себе, влез на стену и стал смотреть на закат. Река Молочная, текущая на юг, сверкала, как кованое золото. Вверх по течению местность делалась более гористой – густой лес на севере и западе уступал место голым каменным холмам. На горизонте цепь за цепью вставали горы с вечно одетыми снегом вершинами, уходя в серо‑ голубую даль. Даже издали они казались бескрайними, холодными и негостеприимными.
Ближе к Кулаку царили деревья. На юге и востоке лес тянулся, сколько видел глаз, переливаясь тысячью оттенков зелени. Красные пятна виднелись там, где чардрево росло среди сосен и страж‑ деревьев, желтые – там, где меняли цвет широколисты. Когда дул ветер, ветви, старше годами, чем Джон, поднимали стон и скрип, мириады листьев приходили в движение, и лес превращался в глубокое зеленое море, колеблемое штормом, вечное и непознаваемое.
«Призрак уж верно там не один», – подумал Джон. Что угодно может двигаться в глубинах этого моря, прячась под деревьями, подкрадываясь к холму сквозь темный лес. Что угодно. Неведомо что. Джон долго стоял на стене, пока солнце не скрылось за зубьями гор и тьма не затопила лес.
– Джон? – позвал Сэмвел Тарли. – Я так и думал, что это ты. Все в порядке?
– Вроде бы. – Джон соскочил вниз. – А у тебя как день прошел?
– Хорошо. Правда хорошо.
Джон не хотел делиться с другом своими опасениями, благо Сэм Тарли наконец‑ то начал обретать мужество.
– Старый Медведь хочет дождаться здесь Куорена Полурукого и людей из Сумеречной Башни.
– Что ж, место как будто подходящее. Крепость Первых Людей. Как ты думаешь, здесь были сражения?
– Конечно, были. Ты готовь птицу, вот что. Мормонт наверняка захочет отправить отсюда весть.
– Я бы всех воронов охотно разослал. Уж очень они не любят сидеть в клетке.
– Ты тоже не любил бы, если б умел летать.
– Если б я умел летать, я был бы уже в Черном Замке и ел пирог со свининой.
Джон стиснул плечо Сэма обожженной рукой, и они вместе зашагали по лагерю. Повсюду зажигались костры, а на небе показывались звезды. Длинный красный хвост Факела Мормонта светил ярко, как луна. Джон услышал воронов до того, как увидел их. Некоторые выкрикивали его имя. И любят же они погалдеть.
Они тоже это чувствуют…
– Пойду‑ ка я к Старому Медведю. Он тоже начинает каркать, если его не покормишь.
Мормонт разговаривал с Тореном Смолвудом и полудюжиной других офицеров.
– А, вот и ты, – проворчал старик. – Принеси‑ ка горячего вина. Холодно что‑ то.
– Да, милорд. – Джон развел костер, взял у обозных бочонок любимого Мормонтом красного вина, наполнил котелок и подвесил его над огнем, а сам стал собирать остальное. Старый Медведь был очень разборчив относительно своего горячего вина. Столько‑ то корицы, столько‑ то мускатного ореха, столько‑ то меда – ни больше ни меньше. Изюм, орехи, сушеные вишни, но лимона не надо – это гнуснейшая южная ересь. Странное дело – ведь утреннее пиво Мормонт всегда пьет с лимоном. Напиток должен быть достаточно горяч, чтобы согреть человека как следует, но не должен обжигать. Джон бдительно следил за котелком.
Занимаясь своим делом, он слышал голоса из палатки. Джармен Баквел говорил:
– Самая легкая дорога в Клыки Мороза – это идти по Молочной вверх до ее истока. Но если мы пойдем этим путем, Разбойник узнает о нашем приближении как пить дать.
– Можно пойти по Лестнице Гигантов, – сказал сир Малладор Локе, – или через Воющий перевал, если он свободен.
От вина пошел пар. Джон снял котелок с огня, наполнил восемь чаш и отнес в палатку. Старый Медведь, щурясь, разглядывал грубую карту, которую нарисовал ему Сэм во Дворце Крастера. Он взял чашу с подноса, сделал глоток и коротко кивнул в знак одобрения. Ворон скакнул ему на руку, сказав:
– Зерно. Зерно.
Сир Оттин Уинтерс отмахнулся от вина.
– Я бы вовсе не стал лезть в горы, – сказал он тонким, выдающим усталость голосом. – Клыки Мороза даже летом не подарок, а уж теперь… если нас там застигнет буря…
– Я пойду туда лишь в случае крайней нужды, – сказал Мормонт. – Одичалые не больше нашего способны жить среди камней и снега. Скоро они спустятся со своих высот, а для войска, какой бы величины оно ни было, путь один – вдоль Молочной. Если так, то наша позиция здесь очень выгодна. Мимо нас они не проскочат.
– Может, им это и ни к чему. Их тысячи, а нас вместе с людьми Полурукого будет триста. – Сир Малладор взял у Джона чашу.
– Если дойдет до боя, нам тем более нельзя терять эту позицию, – заявил Мормонт. – Мы укрепим оборону. Ямы, колья, колючки на склонах, все бреши в Стене заделаем. Джармен, поставь наблюдателями самых глазастых своих ребят. Пусть станут кольцом вокруг нас и вдоль реки тоже, чтобы сразу предупредить о приближении врага. Рассади их на деревьях. Кроме того, начнем таскать воду, чтобы запасти как можно больше. Выроем цистерны. Это даст людям занятие и пригодится впоследствии.
– Мои разведчики… – начал Торен Смолвуд.
– Твои разведчики будут ограничиваться этой стороной реки, пока не подойдет Полурукий, а там поглядим. Я не хочу больше терять людей.
– Может быть, Манс‑ Разбойник собирает свое войско в дневном переходе отсюда, а нам и невдомек, – возразил Смолвуд.
– Мы знаем, где собираются одичалые. Крастер сказал нам. Я его не люблю, но не думаю, что он солгал нам в этом.
– Воля ваша. – Смолвуд надулся и вышел. Остальные допили вино и более учтивым манером последовали за ним.
– Принести вам ужин, милорд? – спросил Джон.
– Зерно, – крикнул ворон. Мормонт ответил не сразу, да и то вопросом на вопрос:
– Нашел твой волк сегодня какую‑ нибудь дичь?
– Он еще не вернулся.
– Свежее мясо нам бы пригодилось. – Мормонт запустил руку в мешок и дал ворону пригоршню зерна. – По‑ твоему, я не прав, что удерживаю разведчиков здесь?
– Рассуждать не мое дело, милорд.
– Отвечай, когда спрашивают.
– Если разведчики будут оставаться в виду Кулака, я не вижу, как они найдут моего дядю, – признался Джон.
– Они его и так не найдут. Этот край слишком велик – что для двухсот, что для десяти тысяч. – Ворон принялся клевать с ладони Мормонта. Когда зерно кончилось, Старый Медведь перевернул руку.
– Но вы же не откажетесь от поисков?
– Мейстер Эйемон говорит, что ты умный парень. – Мормонт пересадил ворона на плечо. Тот склонил голову, поблескивая бусинками глаз.
Джон понял, что это и есть ответ.
– Мне кажется… кажется, что легче одному человеку найти двести, чем двумстам одного.
Ворон издал скрипучий вопль, а Старый Медведь улыбнулся в седую бороду.
– Такое количество людей и лошадей оставляет след, с которого даже Эйемон бы не сбился. Костры на этом холме должны быть видны от самых Клыков Мороза. Если Бен Старк жив и свободен, он придет к нам сам, не сомневаюсь.
– Ну а если… если он…
– Мертв? – подсказал Мормонт.
Джон неохотно кивнул.
– Мертв, – сказал ворон. – Мертв, мертв.
– Он все равно придет к нам. Как пришли Отор и Яфер Флауэрс. Я боюсь этого не меньше, чем ты, Джон, но мы должны и это принять в расчет.
– Мертв, – крикнул ворон, встопорщив крылья, громко и пронзительно. – Мертв.
Мормонт погладил его черные перья и зевнул, прикрыв рот рукой.
– Не буду я ужинать, пожалуй. Лучше отдохну. Разбуди меня, как рассветет.
– Спокойной ночи, милорд. – Джон собрал пустые чаши и вышел. Где‑ то слышался смех, и жалобно пела волынка. В середине лагеря трещал большой костер, и пахло мясной похлебкой. Джон, не в пример Старому Медведю, проголодался и пошел на огонь.
Дайвен разглагольствовал с ложкой в руке:
– Я знаю этот лес, как никто, и вот что скажу вам: не хотел бы я оказаться в нем один нынче ночью. Не чуете разве?
Гренн молча пялил на него глаза, Скорбный Эдд сказал:
– Я чую только дерьмо двухсот лошадей да еще похлебку. Одно на другое похоже, если принюхаться хорошенько.
– Схлопочешь сейчас, «похоже». – Хейк налил миску варева Джону.
Похлебка была густая, с ячменем, морковкой и луком. Кое‑ где попадались кусочки разварившейся солонины.
– А ты что чуешь, Дайвен? – спросил Гренн.
Лесовик отправил ложку в рот. Свои зубы он вынул. Лицо у него было морщинистое, пальцы скрюченные, как старые корни.
– Сдается мне, что пахнет тут… холодом.
– Зубы у тебя деревянные и башка тоже, – сказал Хейк. – У холода запаха нет.
Есть, подумал Джон, вспомнив ночь в покоях лорда‑ командующего. Он пахнет смертью. Ему вдруг расхотелось есть. Он отдал свою миску Гренну, который явно нуждался в лишней порции – у парня зуб на зуб не попадал.
Ветер усилился. К утру землю покроет иней, и палаточные растяжки задубеют. В котелке еще оставалось немного вина. Джон подбросил топлива в огонь и разогрел питье. В ожидании он сгибал и разгибал пальцы, пока по руке не побежали мурашки. Первая стража заняла посты вокруг лагеря. Вдоль всей стены мигали факелы. Ночь была безлунная, но с множеством звезд.
Из мрака донесся звук, слабый и далекий, но легко узнаваемый: волчий вой. Голоса стаи поднимались и опадали – от этой жуткой унылой песни у Джона встали дыбом волосы на затылке. При свете костра он увидел пару красных глаз, глядящих на него из темноты.
– Призрак, – изумленно выдохнул Джон, – так ты пришел все‑ таки? – Белый волк часто охотился всю ночь, и Джон не ожидал увидеть его до рассвета. – Что, охота плохая? Иди сюда.
Лютоволк беспокойно обошел вокруг костра, понюхал Джона, понюхал ветер. Мяса ему, похоже, сейчас не хотелось. «Когда мертвые встали, Призрак знал. Он разбудил меня, предостерег». Джон в тревоге поднялся на ноги.
– Там что‑ то есть? Ты что‑ то чуешь, да? – Дайвен сказал, что чует холод.
Лютоволк скакнул прочь, остановился, оглянулся. «Хочет, чтобы я шел за ним». Подняв капюшон плаща, Джон оставил тепло костра, двинулся мимо палаток, мимо загона с лохматыми лошадками. Одна из них тревожно заржала, когда около пробежал Призрак. Джон ласково пошептал ей, потрепал по морде. Стена была близко – ветер свистел, проникая в ее трещины. Услышав оклик часового, Джон вышел на свет факела.
– Мне надо принести воды для лорда‑ командующего.
– Ну давай, только быстро. – Съежился под черным плащом, нахлобучив капюшон от ветра – даже не посмотрел, есть у Джона ведро или нет.
Джон протиснулся боком между двумя острыми кольями, Призрак пролез внизу. Факел, воткнутый в трещину, под ветром выбрасывал бледно‑ рыжие языки. Джон взял его, выйдя за стену. Призрак понесся вниз по холму. Джон последовал за ним чуть медленнее, светя себе факелом. Звуки лагеря затихли позади. Ночь была черна, склон крут, каменист и неверен. Оплошаешь – и можно запросто сломать лодыжку… или шею. «Что я, собственно, делаю? » – спросил себя Джон, спускаясь вниз.
Под ним стояли деревья, воины в броне из коры и листьев. Молча сомкнули ряды – ждут команды, чтобы двинуться на холм. Черные… зелень проглядывает, только когда свет факела попадает на них. Слышалось слабое журчание воды по камням. Призрак скрылся в подлеске. Джон двинулся за ним, прислушиваясь к ручью и к шелесту листьев. Одни ветки цеплялись за плащ, другие, сомкнувшись над головой, заслоняли звезды.
Волк лакал из ручья.
– Призрак, – позвал Джон, – ко мне, быстро. – Волк поднял голову, зловеще светя красными глазами, вода стекала у него по морде, как слюна. Что‑ то страшное было в нем в этот миг. Он шмыгнул мимо Джона, понесся между деревьями. – Призрак, погоди. – Но волк его не слушал. Белый, он исчез во мраке, предоставив Джону выбирать – снова лезть на холм в одиночку или следовать за ним.
Джон сердито углубился в лес, держа факел как можно ниже, чтобы разглядеть камни и корни, сами лезущие по ноги, и ямки, где можно свихнуть ногу. Через каждые несколько футов он звал Призрака, но ветер, рыщущий между деревьями, уносил его голос. Это безумие, думал он, уходя все дальше. Он уже собирался повернуть назад, когда увидел белый проблеск впереди справа, по направлению к холму, и устремился туда, ругаясь вполголоса.
Он почти нагнал волка, потерял его снова и остановился перевести дух среди кустов, колючек и каменных осыпей у подножия холма. Мрак обступал его факел со всех сторон.
Скребущий звук заставил его обернуться. Он пошел в ту сторону, пробираясь между валунами и терновником. За поваленным стволом он опять увидел Призрака. Лютоволк яростно рыл землю, выбрасывая ее вверх.
– Что ты там нашел? – Джон опустил факел, осветив круглый холмик мягкой земли. Могила. Но чья?
Он стал на колени, воткнув факел в землю. Рыхлая песчаная почва легко поддавалась пальцам. Здесь не было ни камней, ни корней. Что бы ни лежало там внизу, это положили сюда недавно. На глубине двух футов его руки нащупали ткань. Джон ожидал и боялся найти труп, но это было что‑ то другое. Под тканью чувствовались мелкие, твердые, неуступчивые предметы. Запаха не было, могильных червей тоже. Призрак сел, наблюдая за Джоном.
В земле лежал круглый узел около двух футов в поперечнике. Джон подцепил его пальцами за края и вытащил – внутри при этом что‑ то звякнуло. «Клад», – подумал он, но содержимое узла не походило на монеты, а звук был не металлический.
Джон разрезал кинжалом истрепанную веревку и развернул ткань. Содержимое высыпалось на землю, сверкая темным блеском. Джон увидел дюжину ножей, листовидные наконечники копий, многочисленные наконечники стрел. Он взял в руки клинок – легкий как перышко, черный и блестящий, без рукоятки. При свете пламени тонкая оранжевая линия по краям указывала, что нож остер, как бритва. Драконово стекло. Мейстеры называют его обсидианом. Может, Призрак открыл древний тайник Детей Леса, укрытый здесь тысячи лет назад? Кулак Первых Людей – место старинное, вот только…
Под драконовым стеклом лежал рог зубра, оправленный в бронзу. Старый боевой рог. Джон вытряхнул из него грязь и наконечники стрел, а после потер между пальцами угол ткани. Хорошая шерсть, толстая, двойная основа. Отсырела, но не сгнила. Она не могла долго пролежать в земле. И она темная. Джон подтянул ее ближе к факелу. Не просто темная – черная.
Не успев еще развернуть ткань, Джон понял, что держит в руках плащ черного брата Ночного Дозора.
Бран
Элбелли нашел его в кузнице, где Бран качал мехи для Миккена.
– Мейстер зовет вас в башню, милорд принц. От короля прилетела птица.
– От Робба? – Бран, придя в волнение, не стал дожидаться Ходора и позволил Элбелли внести его наверх. Элбелли тоже здоровяк, хотя не такой большой, как Ходор, и далеко не такой сильный. Когда они добрались до комнат мейстера, он стал весь красный и запыхался. Рикон был уже тут, и оба Уолдера тоже.
Мейстер Лювин отпустил Элбелли и закрыл за ним дверь.
– Милорды, – сказал он торжественно, – мы получили известие от его величества, где есть и хорошие новости, и дурные. Он одержал великую победу на западе, разбив армию Ланнистеров в месте под названием Окскросс, и занял несколько замков. Он пишет нам из Эшмарка, бывшего поместья дома Марбрандов.
Рикон дернул мейстера за полу.
– Робб собирается домой?
– Боюсь, не теперь еще. Впереди у него новые сражения.
– Это он лорда Тайвина побил? – спросил Бран.
– Нет. Вражеским войском командовал сир Стаффорд Ланнистер. Он был убит в бою.
Бран никогда не слыхивал о сире Стаффорде Ланнистере и готов был согласиться с Уолдером Большим, когда тот сказал:
– Лорд Тайвин – единственный, кто чего‑ то стоит.
– Напиши Роббу, чтобы ехал домой, – сказал Рикон. – Волка пусть тоже привезет и отца с матерью. – Рикон знал, что лорд Эддард умер, но иногда забывал об этом… нарочно, как полагал Бран. Его брат очень упрям для четырехлетнего.
Бран порадовался победе Робба, но и обеспокоился тоже. Он помнил, что сказала Оша в тот день, когда Робб выступил с войском из Винтерфелла: «Он идет не в ту сторону».
– К сожалению, ни одна победа не обходится без потерь. – Мейстер Лювин повернулся к Уолдерам. – Милорды, ваш дядя Стеврон Фрей был в числе тех, кто расстался с жизнью при Окскроссе. Робб пишет, что он получил рану в бою. Ее не считали тяжелой, но через три дня сир Стеврон умер в своей палатке во время сна.
– Он был уже старый, – пожал плечами Уолдер Большой. – Шестьдесят пять, кажется, ему было. Слишком старый для сражений. Он всегда говорил, что устал.
– Устал ждать, когда дед умрет, вот что, – фыркнул Уолдер Малый. – Выходит, наследник теперь – сир Эммон?
– Не будь дураком, – сказал его кузен. – Сначала идут сыновья первого сына, а потом уж второй сын. Следующий в ряду – сир Риман, потом Эдвин, Уолдер Черный и Петир Прыщ. А после Эйегон и все его сыновья.
– Риман тоже старый. Ему уже за сорок как пить дать. И животом хворает. Думаешь, лордом будет он?
– Лордом буду я. Пусть и он побудет – мне все равно.
– Стыдитесь, милорды, – оборвал их мейстер Лювин. – Неужели вас не печалит кончина вашего дяди?
– Печалит, даже очень, – сказал Уолдер Малый.
Но это была неправда. Брану стало тошно. «Их блюдо понравилось им больше, чем мне мое». Он попросил у мейстера разрешения уйти.
– Хорошо. – Мейстер позвонил. Ходор, должно быть, был занят на конюшне, и на зов пришла Оша. Она была сильнее Элбелли и без труда снесла Брана на руках вниз.
– Оша, – сказал Бран, когда они шли через двор, – ты знаешь дорогу на север? К Стене и… еще дальше?
– Дорогу найти нетрудно. Держи путь на Ледяного Дракона и на голубую звезду в глазу всадника. – Она прошла в дверь и стала подниматься по винтовой лестнице.
– И там все еще живут великаны и эти… Иные и Дети Леса?
– Великанов я видела сама, о Детях слыхала, а Белые Ходоки… зачем тебе знать?
– А трехглазую ворону ты не видела?
– Нет. Да не больно‑ то и хотелось, – засмеялась она. Оша открыла ногой дверь в спальню Брана и посадила его на подоконник, откуда он мог видеть двор.
Всего через несколько мгновений после ее ухода дверь открылась снова и вошел, незваный, Жойен Рид с сестрой Мирой.
– Вы слыхали про птицу? – спросил Бран. Жойен кивнул. – Это был не ужин, как ты говорил, а письмо от Робба, и мы его не ели, но…
– Зеленые сны порой принимают странную форму, – признал Жойен. – Не всегда легко понять правду, заключенную в них.
– Расскажи мне другой свой сон. О том плохом, что должно прийти в Винтерфелл.
– Так милорд принц теперь верит мне? И прислушивается к моим словам, какими бы странными они ему ни показались?
Бран кивнул.
– Сюда придет море.
– Море?!
– Мне снилось, что вокруг Винтерфелла плещется море. Черные волны били в ворота и башни, а потом соленая вода перехлестнула через стенку и заполнила замок. Во дворе плавали утопленники. Тогда, в Сероводье, я еще не знал их, но теперь знаю. Один – это Элбелли, стражник, который доложил о нас на пиру. Еще ваш септон и кузнец.
|
|
|
