 |
Приложение 1 страница
|
|
|
|
Арья
Головы обмакнули в смолу, чтобы приостановить разложение. Каждое утро, когда Арья шла к колодцу за водой для Русе Болтона, ей приходилось проходить под ними. Головы смотрели вдаль, и лиц она не видела, но ей нравилось представлять, что одно из них принадлежит Джоффри. Будь она вороной, то первым делом склевала бы его надутые губенки.
Головы не могли пожаловаться на недостаток внимания. Воронье кружило над воротами, ссорясь из‑ за каждого глаза и взмывая вверх, когда по стене проходил часовой. Порой к пиру присоединялись вороны мейстера, слетая с вышки на своих широких черных крыльях. При их появлении мелочь обращалась в бегство и возвращалась, лишь когда вороны улетали.
«Помнят ли вороны мейстера Тотмура? – думала Арья. – Грустят ли о нем? Зовут ли его и удивляются ли, что он не отвечает? Быть может, мертвые способны говорить с ними на каком‑ то тайном языке, которого живые не слышат? »
Тотмура послали на плаху за то, что он отправил воронов в Бобровый Утес и Королевскую Гавань в ночь, когда пал замок. Люкана‑ оружейника – за то, что ковал оружие Ланнистерам, тетку Харру – за то, что заставила прислугу леди Уэнт работать на них, стюарда – за то, что отдал лорду Тайвину ключи от сокровищницы замка. Повара пощадили (потому что он сварил Ласкин суп, как гласила молва), но красотку Пиа и других женщин, даривших утехи солдатам Ланнистера, забили в колодки. Раздетые донага, обритые, они сидели в среднем дворе, у медвежьей ямы, и всякий мужчина мог попользоваться ими.
Трое фреевских латников как раз этим и занимались, когда Арья шла к колодцу. Она пыталась не смотреть, но слышала, как смеются мужчины. Когда она с тяжелым ведром повернула обратно к Королевскому Костру, тетка Амабель схватила ее за руку, плеснув себе на ноги водой.
|
|
|
– Ты это нарочно сделала, – проскрежетала старуха.
– Чего тебе надо? – Амабель наполовину спятила после того, как Харре отрубили голову.
– Видишь ее? – Амабель показала на Пиа. – Когда твой северянин падет, ты окажешься на ее месте.
– Пусти. – Арья попыталась вырваться, но Амабель только сильнее сжала пальцы.
– Он непременно падет. Харренхолл никого не терпит долго. Лорд Тайвин одержал победу, он движется назад со всем своим войском, и скоро настанет его черед наказывать предателей. И не думай, что он не узнает о твоих делишках. Я еще сама над тобой потешусь, – засмеялась старуха. – Я приберегла для тебя старую метлу Харры – ручка у нее вся расщепленная, в самый раз…
Арья замахнулась ведром. Его тяжесть не позволила ей попасть Амабель по голове, но вся вода вылилась на старуху, и та отпустила ее.
– Еще тронешь – убью! – крикнула Арья. – Убирайся прочь!
Амабель ткнула костлявым пальцем в человека с содранной кожей у Арьи на камзоле.
– Думаешь, с этой падалью на титьках тебе уже ничего не грозит? Ошибаешься! Ланнистеры уже в пути! Увидишь, что будет, когда они сюда доберутся.
Пришлось Арье снова вернуться к колодцу. Если передать лорду Болтону ее слова, ее голова еще засветло окажется рядом с головой Харры. Но Арья ничего не собиралась говорить.
Однажды, когда голов было наполовину меньше, чем теперь, Джендри застал ее около них и спросил: «Любуешься делом своих рук? »
Арья знала, что он злится из‑ за Люкана, к которому был привязан, но все равно это было нечестно.
«Это сделал Уолтон Железные Икры, – возразила она. – И Скоморохи, и лорд Болтон». «А кто выдал им нас всех? Ты со своим Ласкиным супом».
Арья ущипнула его за руку. «Никакой он был не Ласкин – просто суп. Ты же сам ненавидел сира Амори».
«Этих я ненавижу еще больше. Сир Амори сражался за своего лорда, а Скоморохи – наемники, продажные шкуры. Половина из них даже на общем языке не говорит. Септон Утт любит маленьких мальчиков, Квиберн занимается черной магией, а твой друг Кусака и вовсе людоед».
|
|
|
Самое худшее состояло в том, что ей нечего было на это возразить. Бравые Ребята занимались в основном фуражировкой, и Русе Болтон поставил перед ними задачу искоренить Ланнистеров. Варго Хоут поделил их на четыре отряда, чтобы охватить как можно больше деревень. Самым большим отрядом он командовал сам, во главе других поставил своих доверенных людей. Рорж со смехом рассказывал о том, как лорд Варго выявляет предателей. Просто возвращается в те места, где бывал, когда служил лорду Тайвину, и хватает всех, кто ему тогда помогал. Многие из таких людей были куплены на ланнистерское серебро, поэтому Скоморохи привозили с собой не только корзины голов, но и мешки денег. «Отгадай загадку! – пристал как‑ то к Арье Шагвелл. – Козел лорда Болтона ест людей, которые кормили козла лорда Ланнистера. Сколько всего будет козлов? » «Один», – ответила Арья. «Ишь ты, ласка‑ то не глупей козла! » – заржал дурак.
Рорж и Кусака были ничем не лучше остальных. Арья видела их каждый раз, как лорд Болтон трапезничал со своим гарнизоном. От Кусаки воняло, как от тухлого сыра, поэтому Бравые Ребята отправляли его на самый конец стола, где он шипел, урчал и рвал зубами мясо. Он принюхивался к Арье, когда она проходила мимо, но Рорж пугал ее еще больше. Он сидел рядом с Верным Утсивоком, но глаз с нее не спускал.
Порой она жалела, что не отправилась за Узкое море с Якеном Хгаром. Она сохранила дурацкую монетку, которую он дал ей, – железную, заржавевшую по ободку. На одной ее стороне были какие‑ то письмена, которые она не могла прочесть. На другой помещалась мужская голова с давно стершимися чертами лица. Он сказал, что это великая ценность, но это, наверное, такая же ложь, как его имя и даже его лицо. Однажды Арья так разозлилась, что выбросила монету, но потом раскаялась и снова отыскала ее, чтобы сохранить, если даже она ничего и не стоила.
Думая обо всем этом, она тащила свое ведро через Двор Расплавленного Камня.
– Нэн, – окликнул ее чей‑ то голос, – поставь ведро и помоги мне.
|
|
|
Элмар Фрей был не старше ее и мал для своих лет. Он катал по неровным камням бочонок с песком и весь раскраснелся. Вдвоем они пару раз прокатили бочонок через двор и поставили торчком. Песок зашуршал внутри. Элмар отковырнул крышку и достал кольчугу.
– Ну как, чистая? – Начищать кольчугу до блеска входило в его обязанности. Как оруженосца Русе Болтона.
– Стряхни песок. Да нет, ржавчина осталась еще кое‑ где, видишь? Давай‑ ка еще раз.
– Займись этим сама. – Элмар мог быть дружелюбным, когда нуждался в помощи, но никогда не упускал случая напомнить ей, что он оруженосец, а она всего лишь служанка. Он любил хвастаться тем, что он сын Лорда Переправы – не какой‑ нибудь там племянник, бастард или внук, а законный сын, и потому непременно женится на принцессе.
Арье не было дела до его принцессы, и она не любила, когда он ею командовал.
– Милорду нужна вода для омовения. Ему поставлены пиявки. Не черные, как обычно, а большие бледные.
Глаза у Элмара сделались как блюдца. Пиявки наводили на него ужас – особенно эти бледные, похожие на студень, пока не наполнялись кровью.
– И то сказать – ты слишком тоща, чтобы толкать такой тяжелый бочонок.
– А ты слишком глуп. – Арья взялась за ведро. – Тебе бы тоже не мешало пиявок поставить. На Перешейке они большие, как поросята. – И она оставила Элмара с его бочкой.
В опочивальне лорда было полно народу. Квиберн, мрачный Уолтон в кольчуге и поножах да дюжина Фреев – братья, сводные братья и кузены. Русе Болтон лежал на кровати голый. Пиявки сидели у него под мышками, в паху и на бледной груди – длинные, прозрачные, делающиеся розовыми по мере насыщения. Болтон обращал на них внимания не больше, чем на Арью.
– Мы не должны позволить лорду Тайвину запереть нас в Харренхолле, – говорил сир Эйенис Фрей, пока Арья выливала воду в таз для умывания. Седой сгорбленный великан с красными слезящимися глазами и огромными корявыми ручищами, сир Эйенис привел в Харренхолл полторы тысячи мечей от Фреев, но похоже было, что он даже своими братьями командовать не способен. – Замок так велик, что для его обороны потребуется целая армия, которую в случае осады нечем будет прокормить. Сделать большие запасы мы тоже не можем. Вся округа превратилась в пепел, по деревням рыщут волки, урожай сожжен или вывезен. На носу осень, а у нас ничего не запасено и ничего не посеяно. Мы живем фуражировкой, и если Ланнистеры положат ей конец, мы в течение одной луны перейдем на крыс и сапоги.
|
|
|
– Я не намерен подвергаться осаде. – Русе Болтон говорил так тихо, что другим приходилось напрягаться, чтобы расслышать его, и у него в покоях всегда стояла необычайная тишина.
– Что же тогда? – спросил сир Джаред Фрей, тощий, рябой и лысеющий. – Неужели Эдмар Талли так опьянен победой, что хочет дать лорду Тайвину бой в открытом поле?
Ну и что же? Он лорда Тайвина побьет, подумала Арья. Побьет, как побил на Красном Зубце – вот увидите. Никем не замечаемая, она стала рядом с Квиберном.
– Лорд Тайвин за много лиг от нас, – спокойно ответил Болтон. – У него еще много дел в Королевской Гавани, и в Харренхолл он выступит не скоро.
– Вы не знаете Ланнистеров так, как мы, милорд, – гнул свое сир Эйенис. – Король Станнис тоже думал, что лорд Тайвин за тысячу лиг от него, – и поплатился за это.
Бледный человек, чью кровь сосали пиявки, улыбнулся краями губ.
– Я не из тех, кто платит за свои ошибки, сир.
– Даже если Риверран соберет все свои силы и Молодой Волк вернется с запада, разве сможем мы выстоять против полчищ лорда Тайвина? Когда он придет, у него будет гораздо больше войска, чем было на Зеленом Зубце. Не забудьте, что Хайгарден тоже примкнул к Джоффри!
– Я помню.
– Я уже побывал в плену у лорда Тайвина, – сказал сир Хостин – смуглый, с квадратным лицом, – говорили, что он у Фреев самый сильный. – У меня нет желания наслаждаться гостеприимством Ланнистеров снова.
Сир Харис Хэй, родня Фреям с материнской стороны, усердно закивал.
– Если уж лорд Тайвин победил такого опытного воина, как Станнис Баратеон, что тогда говорить о нашем юном короле? – Он обвел взглядом своих кузенов, и некоторые из них выразили свое согласие.
– Кто‑ то должен иметь мужество сказать это, – сказал сир Хостин. – Война проиграна, и нужно это внушить королю Роббу.
Русе Болтон внимательно посмотрел на него своими бледными глазами.
– Его величество побеждал Ланнистеров всякий раз, как сходился с ними в бою.
– Но Север он потерял, – настаивал Хостин Фрей. – И Винтерфелл тоже! Его братья мертвы…
Арья на миг перестала дышать. Мертвы? Бран и Рикон? Что это значит? И что он такое сказал о Винтерфелле? Джоффри не мог взять Винтерфелл – Робб никогда бы ему не позволил. Но тут она вспомнила, что Робба нет в Винтерфелле. Он на западе, а Бран – калека, а Рикону всего четыре года. Ей стоило всех ее сил остаться спокойной и промолчать, как учил ее Сирио Форель. Как будто она неодушевленный предмет. К глазам подступили слезы, но Арья усилием воли отогнала их. Это неправда, это не может быть правдой, это ложь, придуманная Ланнистерами.
|
|
|
– Если бы Станнис победил, все было бы по‑ другому, – грустно молвил Ронел Риверс, один из бастардов лорда Уолдера.
– Но Станнис проиграл, – отрубил сир Хостин, – и наши пожелания ничего тут не изменят. Король Робб должен заключить мир с Ланнистерами. Он должен сложить с себя корону и преклонить колено, нравится ему это или нет.
– А кто ему об этом скажет? – улыбнулся Русе Болтон. – Хорошо иметь так много доблестных братьев в столь тяжелые времена. Я обдумаю все, что вы сказали.
Этой фразой он дал понять, что отпускает их, и Фреи, откланявшись, вышли. Остались только Квиберн, Уолтон и Арья. Лорд Болтон поманил ее к себе.
– Можешь снять пиявок, Нэн, – они достаточно насосались.
– Сейчас, милорд. – Приказы Русе Болтона благоразумнее всего было исполнять незамедлительно. Арье хотелось спросить его насчет Винтерфелла, но она не осмелилась. «Спрошу Элмара, – подумала она. – Элмар мне скажет». Пиявки извивались, когда она снимала их с тела Болтона, – влажные на ощупь, раздувшиеся от крови. Это только пиявки, напомнила себе Арья. Если сжать руку, они лопнут.
– Письмо от вашей леди‑ жены. – Квиберн достал из рукава пергаментный свиток. Он был в одеждах мейстера, но цепи на шее не носил – поговаривали, что он лишился ее за свои занятия некромантией.
– Прочти.
Леди Уолда писала из Близнецов чуть ли не каждый день, и все ее письма были одинаковые. «Молюсь о вас утром, днем и вечером, дражайший милорд, считаю дни и не могу дождаться, когда вы вернетесь на наше ложе. Возвращайтесь ко мне поскорей, и я подарю вам много сыновей, которые заменят вам вашего дорогого Домерика и будут править Дредфортом после вас». Арья вообразила себе пухлого розового младенца, покрытого пухлыми розовыми пиявками.
Она подошла к лорду Болтону с мокрым полотенцем, чтобы обтереть его мягкое безволосое тело.
– Я тоже хочу отправить письмо, – сказал он бывшему мейстеру.
– Леди Уолде?
– Сиру Хелману Толхарту.
Гонец от сира Хелмана прибыл в замок два дня назад. Люди Толхарта взяли замок Дарри, чей ланнистерский гарнизон сдался им после недолгой осады.
– Напиши, чтобы он предал пленных мечу, а замок огню – так приказывает король. После этого пусть объединится с Робертом Гловером, чтобы ударить на восток, на Синий Дол. Это богатые земли, не тронутые войной. Пора им чем‑ нибудь поживиться. Гловер потерял замок, Толхарт – сына. Пусть отыграются на Синем Доле.
– Я подготовлю письмо, чтобы вы приложили печать, милорд.
Арья рада была услышать, что замок Дарри сожгут. Это туда ее привели после драки с Джоффри, и там королева приказала отцу убить волчицу Сансы. Он заслужил, чтобы его сожгли. Но ей хотелось, чтобы Роберт Гловер и сир Хелман Толхарт вернулись в Харренхолл – они уехали слишком быстро, и она не успела решить, может ли доверить им свою тайну.
– Сегодня я намерен поохотиться, – объявил лорд Болтон, когда Квиберн подал ему стеганый камзол.
– Не опасно ли это, милорд? – спросил Квиберн. – Не далее трех дней назад на людей септона Утта напали волки. Явились прямо в лагерь и зарезали двух лошадей в каких‑ нибудь пяти ярдах от костра.
– Как раз на волков я и хочу поохотиться. Я не могу спать по ночам из‑ за их воя. – Болтон застегнул пояс, поправив на нем меч и кинжал. – Говорят, что на севере лютоволки блуждали стаями в сотню голов и больше, не боясь ни людей, ни мамонтов, но это было давно и в другом краю. Странно, что обыкновенные волки так обнаглели.
– В страшные времена случаются страшные вещи, милорд.
Болтон оскалил зубы в подобии улыбки.
– Разве наши времена так уж страшны, мейстер?
– Лето позади, и в стране четыре короля.
– Один король может быть страшен, но четверо? – Болтон пожал плечами. – Нэн, мой меховой плащ. Комнаты к моему возвращению должны быть чисто убраны, – сказал он, когда она застегнула пряжку. – И позаботься о письме леди Уолды.
– Слушаюсь, милорд.
Лорд с мейстером вышли из комнаты, даже не взглянув на Арью. Она положила письмо в очаг и поворошила поленья кочергой. Пергамент съежился, почернел и воспламенился. Если Ланнистеры что‑ то сделали Брану и Рикону, Робб их всех убьет. Никогда он не преклонит колено, никогда и ни за что. Он никого из них не боится. Хлопья пепла полетели в трубу. Арья, присев на корточки перед огнем, смотрела на них сквозь пелену горячих слез. «Если Винтерфелла и правда больше нет – значит мой дом теперь здесь? И я уже не Арья, а просто служанка Нэн – на веки вечные? »
Следующие несколько часов она провела за уборкой. Она вымела старый тростник и разбросала по полу свежий, душистый, заново развела огонь в очаге, поменяла простыни и взбила перину, вылила ночную посуду в отхожее место и вымыла ее, отнесла охапку грязной одежды прачкам и принесла из кухни корзину сочных осенних груш. Управившись со спальней, она спустилась на полпролета вниз и стала убираться в большой горнице – просторной, полной сквозняков, величиной с зал иного мелкого замка. Свечи совсем догорели, и Арья сменила их. Под окнами стоял огромный дубовый стол, за которым лорд писал свои письма. Она сменила свечи и там, сложила книги, привела в порядок перья, чернильницу и воск.
Поверх бумаг лежал большой потрепанный пергамент. Арья стала сворачивать его, и ей в глаза бросились краски: голубизна озер и рек, красные пятнышки, обозначающие замки и города, зеленые леса. Она развернула карту снова и увидела под ней надпись: «Области Трезубца». Карта показывала местность от Перешейка до Черноводной. Вот Харренхолл, у верхушки большого озера, – а Риверран где? Арья нашла и его. Не так уж далеко…
Закончив свою работу еще до середины дня, Арья отправилась в богорощу. Ее обязанности в качестве прислужницы лорда Болтона были легче, чем при Визе или даже при Кролике, хотя теперь от нее требовалось одеваться, как паж, и мыться чаще, чем ей бы хотелось. Охотники еще не скоро вернутся, и у нее будет время поработать иглой.
Она рубила березовые ветки, пока расщепленный конец ее деревяшки не позеленел.
– Сир Грегор, – приговаривала она при этом. – Дансен, Полливер, Рафф‑ Красавчик. – Она отпрыгнула, покачалась на пятках и принялась за сосновые шишки. – Щекотун, Пес, сир Илин, сир Меррин, королева Серсея. – Перед нею вырос дубовый ствол, и она ткнула в него острием, бормоча: – Джоффри, Джоффри, Джоффри. – Кружевная тень листвы падала на нее. Вся в поту, она остановилась. Она ободрала до крови правую пятку, поэтому стала под сердце‑ деревом на одной ноге, отсалютовала мечом и сказала старым богам Севера: – Валар моргулис. – Ей нравилось, как звучат эти слова.
Идя через двор к бане, она увидела, что над вышкой снижается ворон. Вот бы узнать, откуда он прилетел и какую весть принес. Может быть, это Робб пишет, что слухи о Бране и Риконе оказались ложными?
Арья прикусила губу в порыве надежды. Будь у нее крылья, она бы полетела в Винтерфелл и посмотрела сама. И если бы это оказалось правдой, она просто полетела бы дальше, мимо звезд и луны, и увидела бы все чудеса из сказок старой Нэн: драконов, морских чудищ и Браавосского Исполина – и не возвращалась бы назад, пока сама не захотела.
Охотники вернулись ближе к вечеру с девятью убитыми волками. Семеро взрослых серо‑ бурых зверей, сильных и свирепых, с обнаженными в смертном оскале желтыми зубами, – и двое волчат. Лорд Болтон приказал сшить себе из шкур одеяло.
– У волчат‑ то мех будет помягче, милорд, – заметил один из его людей. – Из них выйдет пара славных рукавиц.
Болтон взглянул на знамена над воротами.
– Как нам любят напоминать Старки, зима близко. Пусть будут рукавицы. – Увидев Арью, он сказал: – Нэн, подашь мне штоф подогретого вина с пряностями. Я прозяб в лесу – смотри, чтобы оно не остыло. Ужинать я буду один. Ячменный хлеб, масло и свинина.
– Слушаюсь, милорд. – Так отвечать было умнее всего.
Когда она пришла на кухню, Пирожок пек овсяные лепешки. Еще трое поваров готовили рыбу, а поваренок поворачивал над огнем кабанью тушу.
– Милорд требует ужин и горячее вино, чтобы запить его, – горячее, а не теплое, – объявила Арья.
Один из поваров вымыл руки, взял котелок и налил в него густого сладкого красного вина. Пирожку велели отмерить пряности, и Арья стала ему помогать.
– Я сам, – пробурчал он. – Я и без твоей указки знаю, как вино сдабривать.
«Он тоже меня ненавидит – или боится». Арья отошла, скорее опечаленная, чем рассерженная. Приготовив еду, повара накрыли ее серебряной крышкой, а штоф закутали в толстое полотенце. На дворе уже смеркалось. Вороны кружили над головами на стене, как придворные вокруг короля. Один из часовых открыл перед ней дверь в Королевский Костер.
– Надеюсь, это не Ласкин суп, – пошутил он.
Росе Болтон, сидя у огня, читал толстый, переплетенный в кожу том.
– Зажги несколько свечей, – приказал он, перевернув страницу. – Здесь становится темно.
Арья поставила поднос у его локтя и пошла исполнять приказание. Комната наполнилась мерцающим светом и запахом гвоздики. Болтон перелистнул еще несколько страниц, закрыл книгу, сунул ее в огонь и стал смотреть, как она горит. Пламя отражалось в его бледных глазах. Старая сухая кожа вспыхнула мигом, и желтые страницы зашевелились, словно их листал призрак.
– Больше ты мне сегодня не понадобишься, – сказал лорд, не глядя на Арью.
Ей следовало бы уйти тихо, как мышка, но что‑ то ее удержало.
– Милорд, – спросила она, – вы возьмете меня с собой, когда покинете Харренхолл?
Он уставился на нее так, словно это его ужин вдруг заговорил с ним.
– Разве я разрешал тебе обращаться ко мне с вопросом, Нэн?
– Нет, милорд, – потупилась она.
– В таком случае тебе не следовало этого делать – так или нет?
– Так, милорд.
Он усмехнулся:
– Хорошо, на этот раз я тебе отвечу. Когда я вернусь на север, то передам Харренхолл лорду Варго. Ты останешься здесь, вместе с ним.
– Но я не… – начала она.
– Я не привык, чтобы меня допрашивали слуги, Нэн. Может, тебе язык отрезать?
Она знала, что он способен сделать это с той же легкостью, как другой – стукнуть собаку.
– Нет, милорд.
– Значит, больше ты голоса не подашь?
– Нет, милорд.
– Хорошо, ступай. Я закрою глаза на твою дерзость.
Арья оставила его, но спать не пошла. Когда она вышла на темный двор, часовой у двери кивнул ей и сказал:
– Гроза идет. Чуешь, как пахнет?
Резкий ветер рвал пламя факелов, поставленных на стене рядом с головами. На пути в богорощу Арья прошла мимо башни Плача, где еще недавно жила в страхе перед Визом. После взятия Харренхолла Фреи забрали ее себе. В окно слышались сердитые голоса спорящих мужчин. Элмар сидел на крыльце один.
– Что случилось? – спросила Арья, увидев слезы у него на щеках.
– Моя принцесса, – прорыдал он. – Эйенис сказал, что мы обесчещены. Из Близнецов прилетела птица. Мой лорд‑ отец говорит, что мне придется жениться на ком‑ нибудь другом или пойти в септоны.
«Нашел о чем плакать, – подумала она, – о какой‑ то дурацкой принцессе».
– А я слышала, что мои братья умерли, – призналась она.
– Да кому до них дело, до твоих братьев? – презрительно спросил Элмар.
Она с трудом удержалась, чтобы не стукнуть его.
– Хоть бы твоя принцесса тоже умерла, – сказала она и пустилась бежать, чтобы он ее не поймал.
В богороще она нашла свой деревянный меч и опустилась на колени перед сердце‑ деревом. Его красные листья шелестели, и красные глаза смотрели прямо в нее – глаза богов.
– Скажите, что мне делать, о боги, – помолилась она.
Ответа долго не было – только ветер, журчание воды и шорох листьев. Потом из‑ за богорощи, из‑ за необитаемых башен и высоченных стен Харренхолла, с вольных просторов мира, донесся одинокий волчий вой. У Арьи на миг помутилось в глазах, и по коже побежали мурашки. Ей почудился голос отца, едва слышный: «Когда выпадет снег и дуют белые ветры, одинокий волк умирает, но стая живет».
– Но у меня нет стаи, – прошептала она чардреву. Бран и Рикон мертвы, Санса у Ланнистеров, Джон ушел на Стену. – И меня тоже больше нет. Я теперь Нэн.
– Ты Арья из Винтерфелла, дочь Севера. Ты говорила мне, что можешь быть сильной. В тебе течет волчья кровь.
– Волчья кровь. – Теперь она вспомнила. – Да, я буду сильной. Сильной, как Робб. – Втянув в себя воздух, она обеими руками взяла деревянный меч и с громким треском переломила его о колено. – Я лютоволк, и мне не нужны деревянные зубы.
В ту ночь, лежа на своей колючей соломе, она слушала шепчущие голоса живых и мертвых и дожидалась восхода луны. Только этим голосам она теперь и доверяла. Она слышала собственное дыхание и волков – теперь их была целая стая. «Они ближе, чем тот, кого я слышала в богороще. Они зовут меня». Она вылезла из‑ под одеяла, натянула камзол и босиком спустилась по лестнице. Русе Болтон был человек осторожный, и вход в Королевский Костер охранялся днем и ночью – пришлось выбраться через узкое подвальное оконце. На дворе было тихо – огромный замок спал, погруженный в свои призрачные сны. Ветер выл в трещинах башни Плача. В кузнице огни были потушены и двери заперты на засов. Арья снова пролезла в окно. Джендри делил постель с двумя другими подмастерьями. Арья долго сидела на корточках в темноте, пока не уверилась, что он – тот, что с краю. Тогда она зажала ему рот и ущипнула его. Должно быть, он спал не очень крепко, потому что сразу открыл глаза.
– Пошли со мной, – прошептала она и убрала руку от его рта.
Сначала он как будто не понял ее, но потом выбрался из‑ под одеяла, прошлепал голый по комнате, влез в грубую холщовую рубаху и спустился за ней с чердака. Спящие подмастерья даже не шевельнулись.
– Ну, чего тебе еще? – проворчал Джендри.
– Меч.
– Мечи под замком у кузнеца – я тебе сто раз говорил. Это для твоего лорда Пиявки, что ли?
– Для меня. Возьми молот и сломай замок.
– Чтобы мне потом руку сломали? Если не хуже.
– Не сломают, если убежишь со мной.
– Ага, убежишь. Поймают и убьют.
– Смотри, как бы хуже не было. Лорд Болтон мне сказал, что оставляет замок Кровавым Скоморохам.
Джендри откинул черные волосы с глаз.
– Ну и что?
– А то, что, когда Варго Хоут станет лордом, он отрубит ноги всем слугам, чтобы не убежали. И кузнецам тоже.
– Сочиняешь, – фыркнул он.
– А вот и нет. Лорд Варго сам так сказал – я слышала. Что отрубит каждому одну ногу – левую. Ступай на кухню и разбуди Пирожка – тебя он послушает. Нам понадобится хлеб или лепешки – что‑ нибудь. Ты возьмешь мечи, а я добуду лошадей. Встретимся у калитки в восточной стене, за башней Призраков. Там никто не ходит.
– Я знаю эту калитку. Она охраняется, как и все прочие.
– Ну и что? А про мечи ты забыл?
– Я не говорил, что пойду с тобой.
– Но если пойдешь, то возьмешь мечи?
– Ладно, – нахмурился он. – Возьму.
Вернувшись в Королевский Костер тем же путем, Арья прокралась по винтовой лестнице вверх. В своей каморке она разделась догола и оделась заново – в две смены белья, одну поверх другой, теплые чулки и самый чистый свой камзол. Это была ливрея лорда Болтона с нашитой на груди эмблемой – ободранным человеком из Дредфорта. Она завязала башмаки, затянула тесемки шерстяного плаща и, тихая как тень, снова двинулась вниз. У двери в горницу лорда она прислушалась и медленно приоткрыла ее. Внутри было тихо.
Карта так и лежала на столе, среди остатков Болтонова ужина. Арья туго скатала ее и сунула за пояс. Лорд оставил на столе свой кинжал – она и его прихватила на случай, если Джендри не хватит смелости взять меч.
Какая‑ то лошадь тихо заржала, когда она вошла в конюшню. Все конюхи спали. Арья растолкала одного ногой. Наконец он сел и осведомился сонно:
– Чего еще?
– Лорд Болтон велит оседлать трех лошадей.
Парень поднялся, вытряхивая солому из волос.
– В такой‑ то час? – Он поморгал, пялясь на ее камзол с эмблемой. – На кой ему лошади ночью?
– Лорд Болтон не привык, чтобы его допрашивали слуги. – Она скрестила руки на груди.
Конюх все не сводил глаз с ободранного человека – он знал, что это значит.
– Трех, говоришь?
– Угу. Одну да еще двух. Охотничьих – быстрых и надежных. – Арья помогла ему с седлами и уздечками, чтобы не будить кого‑ то еще. Она надеялась, что ему ничего за это не будет, – хотя вряд ли. Самым трудным было провести лошадей через замок. Она держалась в тени крепостной стены, где только возможно, чтобы часовые наверху ее не заметили. «А если и заметят, что с того? Я чашница самого лорда». Ночь была осенняя, холодная и сырая. С запада шли тучи, застилая звезды, и башня Плача скорбно завывала при каждом порыве ветра. Дождем пахнет. Арья не знала, хорошо это для побега или плохо. Никто ее не увидел, и она никого не встретила – только серая кошка кралась по стене богорощи. Она зашипела на Арью, вызвав воспоминания о Красном Замке, об отце и Сирио Фореле.
– Я бы могла поймать тебя, если б захотела, да только мне некогда. – Кошка снова зашипела и скрылась.
Башня Призраков из пяти громадных башен Харренхолла пострадала больше всех. Она стояла, темная и заброшенная, за развалинами септы, где последние триста лет молились только крысы. Там Арья стала дожидаться Джендри и Пирожка. Ей казалось, что она ждет уже долго. Лошади щипали траву, проросшую среди разрушенных камней, а тучи между тем окончательно закрыли звезды. Арья достала кинжал и стала точить его, чтобы занять руки. Длинными плавными взмахами, как учил ее Сирио Форель. Этот звук ее успокаивал.
Она услышала их задолго до того, как увидела. Пирожок тяжело дышал, а потом еще споткнулся впотьмах, ободрал ногу и стал ругаться так, что половине Харренхолла впору проснуться. Джендри шел тише, но мечи, которые он нес, звякали.
– Я тут, – поднялась Арья. – Тихо, не то услышат.
Мальчишки пробирались к ней через каменную осыпь. У Джендри под плащом была промасленная кольчуга, а за спину он повесил свой кузнечный молот. Круглая красная рожица Пирожка выглядывала из‑ под капюшона. В руке он нес мешок с хлебом, а под мышкой – большой круг сыра.
– У этой калитки стоит часовой, – тихо прошипел Джендри. – Говорил я тебе.
– Стойте тут с лошадьми. Я его уберу. Как услышите, что я зову, идите быстрей.
– Ты ухни по‑ совиному, – сказал Пирожок.
– Я не сова, а волк. Я завою.
|
|
|
