 |
Замечания. О саногенной установке. (из письма В. Лаутербаху. В ответ на его вопросы). Пример осуществления терапии поведением
|
|
|
|
ЗАМЕЧАНИЯ
В зависимости от особенностей пациента и его жизненной ситуации этапы лечения проникают друг в друга, сопровождают друг друга или, напротив, начиная с третьего этапа, отделены друг от друга большим или меньшим отрезком времени.
Тем не менее, элементы третьего и четвертого этапов всегда сопровождают первый этап.
О саногенной установке
(из письма в. Лаутербаху
в ответ на его вопросы)
Я не приступаю к лечению, не диагностировав установку, и при отсутствии саногенной установки не начинаю второго этапа терапии. Не создав саногенной установки, я не умею вылечить.
Чрезвычайно редко я отсылаю домой пациента с непонятыми им или неразделяемыми рекомендациями. В лечении он всегда мой понимающий соратник, а оппонент только до принятия программы действий.
Последние замечания будут существенны для ответа на вопрос о случаях, когда во время «опыта» «пациент все равно переживает страх».
В ряде случаев для создания установки на выздоровление (то есть с первого этапа лечения) оказывается необходимым разрешение внешнего конфликта, а в особо сложных случаях разрешение внутреннего конфликта и коррекция (эффективное соподчинение) основных установок личности. В этих случаях задача оказывается иногда весьма сложной и не всегда разрешимой (речь идет о неврозе у истерического психопата).
Подготовительный и первый этапы у большинства пациентов проводятся в основном в первую - вторую встречу, которые длятся от сорока минут до двух часов и следуют одна за другой с интервалом в семь дней.
Второй этап, при наличии установки на выздоровление, после выявления мобилизующих значимых целей, начинается на первом приеме и длится от двух до шести недель. При этом врач встречается с пациентом еженедельно один - два раза.
|
|
|
Беседа заключается в устном и (или) письменном отчете пациента о его поведении, в анализе и разъяснении его ошибок и совместной с пациентом постановке новых задач.
Эта беседа длится не более 30 минут.
Принципиальная тактика поведения, при возможности, обсуждается и объясняется в группе пациентов из трех-пяти человек.
ПРИМЕР ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ ТЕРАПИИ ПОВЕДЕНИЕМ
О практическом использовании методики попытаюсь рассказать на конкретных примерах, обсуждая по ходу особенности тех или иных приемов.
НАБЛЮДЕНИЕ № 199
Мужчина 35 лет. Инженер-электрик. Образование высшее. В последние два года инвалид 2-й группы. Женат.
Обратился ко мне 22 января 1971 года со следующими жалобами. Навязчивый страх острых предметов. Страх сойти с ума, покончить с собой, взять на руки сына и ударить его об пол. Часто эти навязчивости сменяются абстрактными представлениями о том, что «столб упадет», «стена рухнет», «перекрытие не выдержит»...
Иногда отвлекается от этих навязчивостей мудрствованием типа: «что бывает за пределом бесконечности». Пытаясь себе это представить, еще больше взвинчивается.
Навязчивые мысли и страх сопровождаются напряжением скелетной мускулатуры, особенно мышц спины, шеи. Нервно сжимает руки в кулаки. Дыхание становится прерывистым, учащается. Он покрывается холодным потом. Особенно влажнеют ладони. Испытывает сердцебиение.
Во время беседы пациент постоянно покашливает, испытывает чувство недостатка воздуха, ощущает ком в горле, боли в области сердца.
Соматически: «асептический уретрит». На ЭКГ синусовая тахикардия, диффузные изменения миокарда. В остальном -без особенностей.
В связи с навязчивостями два года не работает. Почти не выходит из дома, так как чувствует себя плохо в обществе посторонних. Любитель шахмат - перестал играть даже с соседом.
|
|
|
Дома спрятал от себя все острые предметы. Топор запер в подвале. Не берет на руки ребенка, не остается с ним наедине. Получив направление к психотерапевту семь (7/) месяцев назад, «не мог» прийти. «Бросало в пот, дрожь» и так далее.
Дома - на положении больного. Жена переживает за него, заботится о нем. Она и привела его в диспансер: «сам не смог бы! ».
Практически все время тратит на бесполезную «борьбу» с навязчивостями, страхом. Старается «взять себя в руки», «отвлечься», «переключиться», «сосредоточиться на другом», «внушить себе».
- Понимаю, что все это глупость, нелепость, а выгнать из головы не могу!
Остается бездеятельным и, несмотря на свое «понимание», даже не пытается действовать вопреки страху: не прятать ножей, играть с ребенком, встречаться с людьми и так далее.
Все его внимание сосредоточено на попытках волевым усилием устранить навязчивые переживания «в себе», но не их причину в практической деятельности.
От действий он уходит в общие рассуждения, старается доказать безосновательность страха и успокоить себя.
Попытки действовать вопреки страху усиливают его.
Усиливаются вегетативные проявления. Страх становится как бы немотивированным - мотив теряет значение. Одновременно теряет значение и критика к страху: «страшно и все... не могу... потом... завтра..., а вдруг это случится!.. ».
Когда причины, побуждающие действовать, устраняются, пациент успокаивается, с досадой бичует себя за нерешительность и снова доказывает себе логическую необоснованность своих страхов. Но это - слова, за которыми нет чувства. Они звучат неубедительно.
У пациента нет собственного утешительного опыта. Он с момента появления страха никогда его не преодолевал, не действовал ему вопреки.
В связи с этим, попытки стимулировать решительность пациента новыми логическими доказательствами бесперспективны. У него достаточно таких доказательств. Он их ищет. Заведомо согласен с ними. Хочет им следовать, но не может! Они не приносят ему уверенности, а только побуждают предпринимать заведомо обреченные на неудачу попытки подавить страх.
Каждая из таких попыток убеждает пациента в несостоятельности, «безволии», «фатальной непреодолимости» страха. Каждая усиливает страх и ослабляет противостоящую ему личность. Укрепляет неверие в собственные силы.
|
|
|
