 |
Немного истории
|
|
|
|
Я окончил физико–математический факультет Петроградского университета еще в царское время и потому имею непосредственное представление о положении русской науки, особенно физики, до революции.
Ни одного научно–исследовательского института в России не было. В Академии наук существовали очень маленькие, плохо оборудованные лаборатории. В основном научная работа сосредоточивалась на кафедрах высших школ, где, впрочем, как правило, условия для научной работы были крайне скверными. Я хочу рассказать о положении в физике – в той области науки, в которой я тогда работал.
Академик Н. Н. Семенов
В 1910–1917 годах в Петербурге только в двух высших учебных заведениях – в университете и Политехническом институте – были созданы минимальные условия для научной работы по физике. Преподавательский штат двух физических кафедр в университете состоял, если не ошибаюсь, из трех профессоров, двух приват–доцентов и шести преподавателей. Кроме того, при каждой кафедре работали обычно три молодых стипендиата, оставленных в университете для подготовки к профессорскому званию. На кафедре физики Политехнического института штат был примерно таким же. Преподавателям и исследователям помогали один механик с подмастерьем и два препаратора.
Материально обеспечены были только профессора. Преподаватели получали очень маленькое жалованье. Жить в Петербурге с семьей было трудно (особенно дорого обходилась квартира), поэтому большинство из них загружали себя еще и преподаванием в гимназиях, в реальных училищах. Времени на экспериментальную научную работу поэтому совершенно не хватало.
Если учесть еще и то, что промышленность в царской России была в значительной мере связана с иностранным капиталом, а он не был особенно заинтересован в развитии русской прикладной науки на своих предприятиях в России, то получалось так, что количество активно научно работавших физиков (я не говорю, разумеется, о преподавателях, которые не вели собственной научной деятельности) в дореволюционном Петрограде было не больше 20–30 человек. Во всяком случае, все вместе, собираясь на семинары, помещались в одной небольшой комнате.
|
|
|
Сейчас в СССР есть немало крупнейших, прекрасно оборудованных физических институтов, большие физические отделы в химических институтах Академии наук и институтах промышленности. Много физиков работают в заводских лабораториях. Я не знаю точно, но думаю, что количество активно работающих физиков только в Ленинграде, например, измеряется ныне тысячами.
Как удалось осуществить этот грандиозный сдвиг за сравнительно небольшой отрезок истории? Решающим было то обстоятельство, что Советское правительство и Коммунистическая партия тотчас после Октябрьской революции поставили вопрос о быстром развитии науки в стране как один из главнейших. И это в годы, когда страна была объята пламенем гражданской войны, когда народное хозяйство было разрушено, когда холод и голод царили в городах молодой республики.
В то тяжелое время, в 1918–1920 годах, когда само существование нового общественного строя подвергалось опасности, Советская власть создала в Ленинграде и Москве целый ряд научно–исследовательских институтов, причем в первую очередь не узкоприкладных, а чисто научных – по основным разделам естествознания. При Народном комиссариате просвещения было организовано Главное управление по науке. Оно возглавило эту большую работу. Так в Ленинграде возникли тогда Физико–технический институт академика А. Ф. Иоффе, Оптический институт академика Д. С. Рождественского, Радиевый институт В. И. Вернадского и В. Г. Хлопина. При Академии были созданы Математический институт академика В. А. Стеклова и Физиологический институт академика И. П. Павлова. Зародились тогда и многие другие научные учреждения. Подобная картина наблюдалась и в Москве.
|
|
|
В. И. Ленин отчетливо понимал, что надо быстрейшим образом развивать широкий фронт передового естествознания, которое должно было стать теоретической основой развития техники и промышленности буду–щей великой страны социализма. Каким даром предвидения, какой мудростью и твердостью надо было обладать, чтобы направить в то тяжелое время немногочисленные силы ученых на создание большой теоретической науки, а не только на решение многочисленных частных технических задач, которые ставило перед наукой разрушенное народное хозяйство страны.
Новые научно–исследовательские институты были поначалу в общем невелики и малолюдны, так как в царской России по каждой отрасли знания работало считанное число ученых. Первой задачей было собрать всех этих ученых – многие из них во время гражданской войны рассеялись по стране. Далее надо было обеспечить их материально, хотя бы настолько, чтобы поддержать их здоровье и дать им возможность плодотворно работать. Для этой цели по предложению В. И. Ленина была создана комиссия по улучшению быта ученых. Через сеть Домов ученых она обеспечивала снабжение научных работников продуктами, одеждой, топливом. И вместе с тем организация таких домов способствовала творческому общению ученых.
Если не ошибаюсь, в 1921 году был создан новый организационный центр развития науки – Научно–технический отдел Высшего Совета Народного хозяйства (ВСНХ). При этом отделе стала возникать в начале 20‑ х годов дополнительная разветвленная сеть научно–исследовательских институтов промышленности. Эти институты впоследствии превратились в цитадель советской научно–технической мысли и положили начало бурному расцвету нашей техники. Если до 1921–1922 годов исследовательские институты ютились в помещениях вузов и пользовались скудным старым оборудованием, то с этого времени началось строительство специальных помещений для институтов и оснащение их новейшими приборами.
|
|
|
Несмотря на острый недостаток валюты, правительство выделяло значительные средства для закупки за границей научного оборудования. Я помню, как в ту пору академик А. Ф. Иоффе поехал в Германию, чтобы закупить приборы для Физико–технического института. Он привез первоклассное оборудование, по тем масштабам‑ – в большом количестве, и наши нужды были полностью удовлетворены.
С 1923 года многие ученые, особенно молодые, стали систематически направляться для усовершенствования в тогдашние передовые научные центры Западной Европы.
Все эти мероприятия Советской власти вызвали в среде наших ученых, как молодых, так и старых, необычайное воодушевление. Перед ними открылись широкие возможности для проявления научной и организаторской инициативы. Они увидели необъятные горизонты применения науки на благо страны, на благо людей.
Совсем молодые люди ставились во главе отделов и лабораторий, а иногда и во главе целых институтов. Мне было 24 года, когда я стал заведовать лабораторией электронных явлений в Физико–техническом институте, и 26 лет, когда меня назначили заместителем директора этого института.
Самой трудной в то время была проблема быстрого увеличения кадров ученых – их было тогда столь мало, что они никак не могли бы обеспечить успех большого дела. И поистине чудесно, как в течение менее чем десяти лет эту проблему удалось решить.
В 1920 году – все еще среди голода и холода – начала восстанавливаться работа вузов, и со всей страны, из самых разнообразных слоев населения, потянулась в институты и университеты влюбленная в науку, способная молодежь. Из этой–то молодежи мы отбирали наиболее талантливых юношей, и обычно уже со второго курса они, параллельно с учебой, начинали работать в качестве младших научных сотрудников в исследовательских лабораториях.
В 1921–1924 годах моя лаборатория в Физико–техническом институте состояла сплошь из таких студентов.
Я горжусь, что отбор был сделан мною хорошо. Из десяти студентов, которые работали у меня в 1924 году, двое сейчас являются действительными членами и трое – членами–корреспондентами Академии наук СССР, а двое–действительными членами Академии наук Украинской ССР. Понятно, что такие люди могли уже в 19–20 лет сосредоточивать значительную часть своих сил на научной работе: на учебу им достаточно было тратить минимум времени. К окончанию вуза, в возрасте 22–24 лет, это были уже опытные научные работники. Многие из них сразу же посылались на год в лучшие лаборатории Западной Европы, после чего под их руководством начинали работать новые группы способных студентов второго и третьего курсов. Таким образом, происходил необычайно быстрый рост кадров института.
|
|
|
В 1931 году был создан под моим руководством новый институт, и я смог его целиком укомплектовать своими учениками. Странно подумать, что в 1920 году, получив приказ организовать лабораторию в Физико–техническом институте, я был один, а всего через десять лет, в 1931 году, у меня уже был коллектив из 50 подготовленных мною хороших, активных ученых!
Так быстро росли кадры во всех лабораториях Физико–технического института, да и во многих других институтах, организованных в стране на рубеже 20‑ х годов.
Не надо думать, что наши 25‑ летние научные руководители тех лет были какими–то неполноценными людьми в науке. Нет, в те годы рост знаний и опыта у представителей талантливой молодежи был поразителен. Все они к этому возрасту имели уже по нескольку печатных работ, порою обладавших существенно пионерским значением в масштабе всей мировой науки. На эти работы широко ссылались в своих трудах иностранные ученые.
В нашей лаборатории были подготовлены основополагающие работы по теории разветвленных химических цепных реакций, теории теплового взрыва, тепловой теории пробоя диэлектриков, теории молекулярных пучков, по первому применению масс–спектроскопии в химии и многие другие.
Дело требовало, однако, не только стремительного роста научных кадров. Перед учеными стояла задача быстрого создания в стране сплошного фронта науки. Одного только углубления работы по отдельным направлениям, которыми занимались к моменту революции немногочисленные опытные ученые, было мало. К высокой чести этих ученых, надо сказать, что они с самого начала осознали необходимость стимулировать в руководимых ими институтах создание новых направлений, отличных от их собственных научных интересов. При этом они всячески поддерживали инициативу молодежи.
Так, А. Ф. Иоффе был крупнейшим специалистом по механическим и электрическим свойствам кристаллов. Однако в Физико–техническом институте эта тематика разрабатывалась только в личной лаборатории А. Ф. Иоффе и в лаборатории И. В. Обреимова, в других же лабораториях начали развиваться такие направления теоретической и прикладной физики, как теория металлов, рентгеновские лучи, ядерная физика, электронные явления и химическая физика, агрономическая физика, физические основы электроники, радиотехники и вакуумной техники, физика тепла и теплотехника, акустика…
|
|
|
Впоследствии, когда эти направления окрепли, они стали начиная с 1930 года выделяться в самостоятельные институты. Так возникли институты химической физики, теплотехнический, агрофизический и ряд других. Подобный процесс шел в других местах. Создавался сплошной фронт теоретической и прикладной науки в стране.
Параллельно шел и другой процесс. Первоначально вся наука концентрировалась главным образом в Москве и Ленинграде. Однако с 1930 года начали появляться научные институты и на периферии. Часто они возникали путем отпочкования от мощных столичных институтов. Так, в конце 20‑ х и начале 30‑ х годов из состава Ленинградского физико–технического института переезжали в другие города целые коллективы наиболее талантливой молодежи для создания там дочерних физико–технических институтов – Харьковского, Свердловского, Томского.
Каждый такой институт опирался на физикомеханические факультеты местных вузов. Первый физико–механический факультет был создан по инициативе академика А. Ф. Иоффе в Ленинградском политехническом институте еще в 1919 году и служил постоянным источником кадров для лабораторий Физико–технического института. Этот факультет соединял высокий теоретический уровень подготовки по физике, механике, математике с изучением основ инженерных наук. Его выпускники, уходя в промышленность, несли туда новейшие физические знания. Широкая научная образованность позволяла им с успехом создавать новую технику.
Таким образом, в течение 20‑ х годов на основе малочисленных школ очень небольшой группы ученых дореволюционной России в Советском Союзе создалась широко разветвленная наука. Выросла целая армия молодых инициативных ученых, глубоко преданных делу социализма, разрабатывающих самые разнообразные области теоретических и прикладных знаний. В те годы был заложен фундамент советской науки, которая в своем последующем развитии привела к выдающимся успехам, ныне признанным всем миром. На Западе многие плохо знают этот первоначальный период развития нашей науки и поэтому так удивляются нашим современным достижениям.
Чудесным и поистине романтическим был этот период становления нашей науки. Непередаваем был порыв молодежи к знаниям, непостижима та умственная и физическая выносливость, которая отличала эту молодежь и обеспечивала быстрый рост ее творчества. В науку шли молодые люди из тех слоев общества, которые в прошлое время не могли и мечтать об образовании, – молодые рабочие, крестьяне, подмастерья и пастухи… Тяжелые условия жизни, голод и холод первых послереволюционных лет были им нипочем и каким–то удивительным образом не мешали им учиться и работать. Когда они начинали трудиться в исследовательских институтах, они умели сочетать творческую научную работу со студенческой учебой. Мало того, в те времена в институтах еще не было вспомогательного штата, и они выполняли многие работы, связанные с чисто физическим трудом.
Вот несколько картинок из тех времен.
|
|
|
