Чесменская победа

 

Зимой 1769 г. в гавани Кронштадта царило небывалое оживление. Весь Финский залив был скован льдом, но на кораблях, неподвижно стоявших у причалов, шли работы по подготовке к плаванию. Из состава Балтийского флота формировалась эскадра в 15 вымпелов: семь линейных кораблей и восемь других боевых судов. Командующим эскадрой был назначен адмирал Григорий Андреевич Спиридов - один из опытнейших русских моряков, начавший военно-морскую службу при Петре I.

Впервые в истории русского флота балтийским морякам предстояло совершить поход из Кронштадта в Средиземное море.

Этот поход, известный как 1-я Архипелагская экспедиция русского флота, являлся наиболее крупным морским предприятием России в период русско-турецкой войны 1768- 1774 гг.

К этому времени на южных границах страны сохранялось то же положение, которое было в XVII в.: Россия не имела своего флота на Азовском и Черном морях, где продолжали безраздельно господствовать морские силы Турции. Причерноморье, Приазовье, Крым являлись вассальными территориями Османской империи и по-прежнему служили плацдармом для нападения на южные области России. Осенью 1768 г. татарская конница из Крыма вторглась на русскую территорию, открыв этим боевые действия. Причерноморье стало основным театром войны, где русская армия более пяти лет вела упорную борьбу с вооруженными силами султанской Турции.

Эскадра Балтийского флота готовилась к походу к берегам Греции и Архипелага, где разгоралось национально-освободительное движение балканских народов против османского ига.

Поход эскадры вокруг Европы предстоял в условиях сложной международной обстановки. Стремление России добиться выхода к южным морям встречало наиболее враждебное отношение со стороны Франции. Известия о походе русской эскадры были полной неожиданностью для французского правительства2, но в Париже были убеждены, что этот поход обречен на неудачу. Англия, считавшая в тот период Францию своим основным противником, поддерживала Россию и нуждалась в сохранении с ней благоприятных политико-экономических взаимоотношений. Однако и в Лондоне преобладало мнение, что русский флот, пришедший в упадок после Петра, вряд ли способен самостоятельно осуществить какое-либо серьезное дело на море.

«Стремление довести до значительных размеров морские силы России, - высказывал свои соображения английский посол в России, - может быть выполнено лишь с помощью и содействием Англии, а никак не иначе. Но невозможно, чтобы Россия сделалась соперницей, способной внушить нам зависть ни как торговая, ни как военная морская держава. По этой причине я всегда рассматривал подобные виды России весьма для нас счастливыми, ибо до тех пор, пока это будет выполнено, она должна зависеть от нас и держаться за нас. В случае ее успеха, успех этот лишь увеличит нашу силу, а в случае неуспеха - мы утратим лишь то, чего не могли иметь».

Для русских моряков поход вокруг Европы являлся сложным и ответственным испытанием.

До этого времени плавания русских кораблей проходили преимущественно в Балтийском море, чаще всего в Финском заливе. Лишь отдельные торговые суда появлялись за пределами Балтики. Русские корабли в дальнем походе должны были бороться со стихией вдали от своих баз, имея нужду во всем, что необходимо для плавания.

Подчеркивая сложность дальних морских походов, Михаил Васильевич Ломоносов незадолго до Архипелагской экспедиции писал: «Быть гонимым ударами свирепствующего моря, страдать от зноя, жажды, голода, изнуряться лихорадками, встречать смертоносную заразу и даже безумию подвергаться, не зная притом верного прибежища и отдохновения в каком-либо порте, - это то же, что при жизни соприкасаться со смертью». Для моряков эскадры Спиридова трудности похода усугублялись тем, что им предстояло не только совершить переход в пять тысяч морских миль, но и действовать на Средиземном море в боевой обстановке, где от мужества, стойкости и отваги экипажей в боях с неприятелем зависела судьба всей эскадры.

19 июля 1769 г. корабли эскадры Г. А. Спиридова снялись с якоря и вышли из Кронштадта.

Только в первые дни плавания стояла благоприятная погода, но вскоре ветер стал крепчать, а небо заволакиваться тучами! В районе острова Готланд начался шторм, продолжавшийся почти беспрерывно вплоть до выхода эскадры в Северное море. Порывы штормового ветра сбивали корабли с курса. Особенно тяжелым был переход проливом Каттегат. Сложность плавания в этом опасном в навигационном отношении районе усугубилась туманом, который непроницаемой пеленой закрыл все береговые ориентиры. Словно на ощупь, корабли медленно шли вперед.

Впереди эскадры находился небольшой пинк «Лапоминк» под командованием капитан-лейтенанта Е. С. Извекова. Вахтенные зорко смотрели вперед, но туманная мгла скрывала все вокруг. В полночь 16 сентября корабль находился у мыса Скаген. В этот момент раздался глухой удар; корабль попал на прибрежный риф, вода хлынула внутрь. По приказу командира моряки стали переходить с корабля на шлюпки, чтобы достичь берега. Но не только о спасении экипажа своего корабля думал Евграф Извеков. Вслед за «Лапоминком» тем же курсом шли другие корабли русской эскадры. Если не предупредить их о грозящей опасности, - неминуема катастрофа, гибель сотен и тысяч людей. Но бедствие было предотвращено.

Среди ночи раздались орудийные выстрелы, перекрывая грохот морского прибоя. Это артиллеристы «Лапоминка» давали сигнал своей эскадре об опасности. Корабли Спиридова изменили курс и благополучно миновали мыс Скаген.

24 сентября основная часть русской эскадры прибыла в порт Гулль, расположенный на восточном побережье Англии. Здесь началось исправление повреждений, полученных во время штормов. Пока продолжались ремонтные работы, возле кораблей постоянно находились толпы любопытных; прибытие русской эскадры вызвало большой интерес. Чтобы посмотреть на корабли и их экипажи, из различных городов Англии специально приезжали сотни моряков, чиновников, дипломатов, торговцев.

После двухнедельной остановки в Гулле корабли Г. А. Спиридова вышли в дальнейший путь. Беспокойный Бискайский залив встретил их неприветливо. Спустя несколько дней вновь разыгрался шторм. На некоторых кораблях оказались сильные повреждения. В дальнем походе выявилась недостаточная прочность корпусов кораблей: во время качки доски обшивки расходились и появилась течь. Плохая вентиляция помещений и отсутствие лазаретов «способствовали массовым заболеваниям команды».

Для экипажей русских кораблей трудности похода были связаны не только со штормовой погодой, но и с неудовлетворительным обеспечением эскадры всем необходимым. Адмиралтейств-коллегия, возглавлявшая подготовку к походу, нисколько не интересовалась нуждами моряков, а старалась лишь избавиться от этого хлопотливого дела, кое-как снабдить корабли и выпроводить их из Кронштадта. Сановники, поставленные Екатериной II но главе руководства «императорского российского флота», больше заботились об иконах и линьках для духовного и телесного «воспитания» матросов, чем об их материальном обеспечении во время дальнего плавания. Матросы испитый ал и большую нужду в свежей пище, питьевой воде и обмундировании. Для ремонта и устранения повреждений па всю эскадру, отправленную в дальний поход, был назначен только один корабельный мастер.

Около месяца длился самый большой переход русских кораблей от берегов Англии до Гибралтара - свыше 1500 миль без единой остановки в портах. Корабли миновали скалистые берега Испании. Перед русскими моряками открывались незнакомые картины южной природы. Но не только южную экзотику видели моряки. Навстречу эскадре попадались иностранные корабли; среди них на этой оживленной океанской дороге было немало «судов-негровозов».

Работорговля в то время считалась одним из наиболее доходных промыслов среди западноевропейских предпринимателей. Пальма первенства находилась у Англии. Ежегодно около 200 английских кораблей вывозили из Африки до 50 тысяч негров. Этот позорный промысел являлся источником колоссальных доходов; рост и процветание крупнейших английских городов были связаны с бурным развитием работорговли. О Бристоле, например, автор местной хроники писал: «Нет в городе ни одного кирпича, который не был бы обагрен кровью рабов. Пышные дворцы, роскошный образ жизни, одетые в богатые ливреи слуги - все это было произведено богатством, нажитым на страданиях рабов, которые покупались и продавались бристольскими купцами».

…В ноябре 1769 г, линейный корабль «Евстафий» под флагом адмирала Спиридова миновал Гибралтар, вступил в Средиземное мире и прибыл в Порт-Магон (о. Минорка).

В середину феврали 1770 г, русские корабли прибыли в Порт-Вмтула, находящийся на южном побережье морей. В это время здесь разгоралось национально-освободительное движение греческого населения против гнета турок-османов. Чтобы использовать свое движение в борьбе против Османской империи, Екатерина II еще до начала военных действий направила в Италию графа А. Орловы, который должен был установить связь с руководителями повстанческих отрядов и оказывать им поддержку. На него же возлагалось общее руководство всеми русскими силами, направленными в Средиземное море, Население Морей с большим энтузиазмом встретило русских моряков, видя в них своих освободителей от османского ига. Ряды повстанческих отрядов пополнялись тысячами добровольцев. Организованные в два отряда (легиона), они развернули боевые действия в глубинной части Морей. В каждый отряд вошло по 15-20 солдат из десантного войска, прибывшего на кораблях Спиридова.

Русская эскадра с основной частью десанта начала осаду приморских крепостей на южном побережье Греции. В конце марта корабли подошли к одному из портов - Наварину. На берег был высажен десант под командованием бригадира морской артиллерии И. А. Ганнибала. Осада этой приморской крепости с суши и с моря закончилась успешно для русских: 10 апреля неприятельский гарнизон капитулировал. Наварин стал базой, где сосредоточились главные силы эскадры Спиридова.

Между тем положение под Наварином становилось все тяжелее. Турецкие войска начали осаду крепости с суши и перерезали магистраль, снабжавшую город питьевой водой. Орлов принял решение оставить крепость. В ночь на 23 мая укрепления Наварина были взорваны; русские корабли взяли на борт десантный отряд и вышли в море.

За неделю до оставления Наварина основная часть эскадры Спиридова вышла на соединение с эскадрой Эльфинстона, и вскоре они встретились у острова Цериго. В это же время командование турецкой эскадры, которая оставалась в Наполи-ди-Ро-манья, приняло решение оставить этот порт и направиться на восток.

Турецкая эскадра вышла из Наполи-ди-Романья. 24 мая вблизи острова Специи она оказалась невдалеке от кораблей Спиридова и Эльфинстопа. В течение трех суток русские и турецкие корабли были в пределах видимости, но штиль препятствовал сближению для бон. Воспользовавшись благоприятным ветром, турецкая эскадра скрылась между островами и ушла в неизвестном направлении. Русские корабли начали поиск неприятеля. Почти месяц они бороздили воды Эгейского моря в погоне за турецкой эскадрой. В середине июня к ним прибыл отряд кораблей, который последним покинул Наварин. Все силы русского флота на Средиземном море соединились вместе; общее командование ими принял Орлов..

23 июня, при подходе к проливу, отделяющему остров Хиос от малоазиатского материка, невдалеке от крепости Чесма, турецкий флот был обнаружен2.

Когда русские корабли приблизились к Хиосскому проливу, стало возможным определить численный состав неприятельского флота. Оказалось, что он насчитывает десятки вымпелов. Это было полной неожиданностью для русских моряков.

Неприятельский флот, находившийся в Хиосском проливе, включал основные военно-морские силы Турции; он состоял из 16 линейных кораблей, 4 фрегатов и множества бригантин, транспортов, галер, шебек и других боевых и вспомогательных судов. На вооружении их было 1430 орудий; экипаж насчитывал до 16 тысяч матросов и офицеров. По сравнению с русской эскадрой, имевшей лишь 9 линейных кораблей, 3 фрегата и 18 других судов (730 орудий), противник обладал двойным превосходством. Соотношение сил было явно не в пользу русских.

Граф Орлов растерялся. Но совершенно иной была реакция основной массы моряков, готовых не щадя жизни сразиться с сильнейшим противником. Энтузиазм экипажей, настойчивые просьбы Спиридова и командиров кораблей убедили главнокомандующего в необходимости решительной атаки. «Увидя оное сооружение (боевую линию неприятельского флота), -докладывал Орлов в Петербург, - я ужаснулся и был в неведении: что мне предпринять должно? Но храбрость войск, рвение всех… принудили меня решиться и, несмотря на превосходные силы (противника), отважиться атаковать - пасть или истребить неприятеля».

Русским кораблям предстояло сражение с флотом, занимавшим выгодную позицию, Неприятельские корабли стояли в полумиле от берега в двух линиях; правый фланг их упирался в небольшой каменистый остров, левый фланг примыкал к берегу. Передовая линия состояла из десяти линейных кораблей, во второй линии находилось шесть линейных кораблей и четыре фрегата; расстояние между ними не превышало 150-200 м. Между основным боевым ядром флота и берегом располагались остальные турецкие суда. Невдалеке от берега был расположен большой укрепленный лагерь, откуда турки пополняли свои запасы. Командующий турецким флотом адмирал Хосамеддин находился на береговом командном пункте, адмирал Гассан-бей - на флагманском корабле «. «Ре ал -Муста фа».

На военном совете, состоявшемся на русской эскадре, было решено атаковать противника, подойдя к нему с севера. В исходной позиции для атаки эскадра должна была занять линию баталии2. Авангард был поручен адмиралу Спиридову, кордебаталия - графу Орлову, арьергард - адмиралу Эльфинстону.

На рассвете 24 июня 1770 г. при тихом попутном ветре русская эскадра двинулась в Хиосский пролив. Корабли шли под всеми парусами, на ходу занимая места в боевой линии. Головным встал линейный корабль «Европа» под командованием капитана 1-го ранга Ф. А. Клокачева, за ним - флагманский корабль Спиридова «Евстафий», далее шел корабль «Три святителя» под командованием капитана 1-го ранга С. П. Хметевского. Вслед за авангардом следовали корабли «Иануарий», «Три иерарха», «Ростислав»; замыкали боевую линию арьергардные корабли «Не тронь меня», «Святослав», «Саратов».

Когда до неприятеля оставалось примерно три кабельтова, раздался грохот артиллерийской канонады: это турецкие суда открыли огонь по приближающейся русской эскадре. Под обстрелом сотен вражеских орудий русские корабли продолжали сближение с противником, не отвечая на его огонь, Около полудня передовой корабль «Европа» приблизился к боевой линии неприятельского флота на 50 м и первым открыл ответный огонь. Капитан 1-го ранга Клокачев стремился еще ближе подвести свой корабль, однако близость подводных камней заставила его повернуть и на время выйти из линии.

Головным кораблем авангарда стал «Евстафий» под флагом адмирала Спиридова. На него обрушился сосредоточенный огонь сразу нескольких турецких судов. Но флагман уверенно шел вперед, подавая пример всей эскадре. Воодушевляя моряков на бой с врагом, на верхней палубе с обнаженной шпагой стоял адмирал Спиридов. На кораблях гремели боевые марши. Музыкантам был отдан приказ: «Играть до последнего!.. »

Приблизившись к боевой линии противника на дистанцию «пистолетного выстрела», «Евстафий» повернулся бортом и открыл по противнику сокрушительный огонь, Основной удар русские артиллеристы сосредоточили по турецкому адмиральскому кораблю «Реал-Мустафа».

Вслед за флагманом в бой вступали остальные корабли русской эскадры. К исходу первого часа дня сражение стало общим.

Корабль «Три святителя», следовавший за «Евстафием», начал исключительно меткий огонь по турецким кораблям, нанося им серьезные повреждения. Но обстрел врага не ослабевал. Во время маневрирования в русский корабль попило несколько снарядов, которыми были перебиты брасы8; корабль стило относить прямо в середину вражеского флота, между двумя его боевыми линиями. Положение стало очень опасным, так как корабль оказался среди многих турецких судов, которые со всех сторон обстреливали его, При малейшей ошибке и неточности в маневрировании он мог столкнуться с вражескими кораблями или сесть на мель, Однако капитан 1-го ранга Хметевский умело руководил маневрами корабля. Несмотря на то, что в разгаре боя он был ранен в голову осколком ядра, он не покинул своего боевого поста и продолжал управлять огнем по врагу.

От неприятельского обстрела на корабле «Три святителя» появились подводные пробоины, были повреждены мачты. Но русские моряки продолжали вести бой на самой близкой дистанции, Находясь между двумя линиями турецких кораблей, они обстреливали их сразу с обоих бортов. Около 700 снарядов обрушили артиллеристы «Трех святителей» на турецкие суда. «В расстоянии не более десяти сажень, - отмечал капитан 1-го ранга Хметевский в своем дневнике, - заставили неприятеля молчать, так что многие турки побросались в воду».

Корабль «Иинуарий» под командованием капитана 1-го ранга Н. А. Борисова, проходя вдоль неприятельской боевой линии, посылал снаряды поочередно по нескольким вражеским кораблям. Сделав поворот, он вновь прошел к противнику, занял позицию против одного из кораблей и сосредоточил по нему огонь. В кильватер «Иануарию» следовал корабль «Три иерарха» под командованием бригадира С. К. Грейга. Он подошел к другому турецкому кораблю, стал на якорь и также начал ожесточенную канонаду, На близком расстоянии русские моряки поражали врага не только орудийным, но и ружейным огнем. Турецкий корабль не выдержал обстрела и стал сниматься с якоря, чтобы спасаться бегством, Но во время этого маневра он развернулся кормой к кораблю «Три иерарха». Такое положение делало турецкий корабль наиболее уязвимым, так как на корме находилось лишь несколько ретирадных пушек. Пока турецкому кораблю удалось отойти, он был «разбит до крайности», Столь же большие повреждения получили другие турецкие корабли, сражавшиеся с «Ростиславом» под командованием капитана 1-го ранга В. Ф. Лупандина и «Европой» под командованием Ф. А. Клокачева.

В центре сражения по-прежнему находился корабль Спиридова «Евстафий», продолжавший ожесточенную артиллерийскую дуэль с турецким адмиральским кораблем. Флагманский корабль русской эскадры вел огонь с такой короткой дистанции, что его ядра пронизывали оба борта турецкого корабля. Но от вражеского обстрела мачты, реи, паруса «Евстафия» были также сильно повреждены; течением его стало сносить в сторону турецких судов.

Когда «Евстафий» вплотную сблизился с «Реал-Мустафой», между кораблями началась перестрелка из ружей и пистолетов. Еще мгновение, и на палубу турецкого флагмана бросились на абордаж русские матросы. «Все корабли, - писал впоследствии Орлов, - с великой храбростью атаковали неприятеля, все с великим тщанием исполнили свою должность, но корабль адмиральский «Евстафий» превзошел все прочие; англичане, французы, венецианцы и мальтийцы - свидетели в сем действии - признавались, что они никогда не представляли себе, чтоб можно было атаковать неприятеля с таким терпением и неустрашимостью». Один из английских очевидцев, говоря о доблести русских моряков в единоборстве с турецким адмиральским кораблем, писал: «Во время этой лихой абордажной схватки и команда и офицеры дрались, как львы, и явили бесчисленное количество примеров отменной храбрости и мужества».

Русские шаг за шагом теснили упорно сопротивлявшегося противника. Один из смельчаков бросился к турецкому флагу, но был дважды ранен. Несмотря на тяжелые ранения, он не выпустил флага и доставил его Спиридову. Турецкий адмирал Гассан-бей выбросился за борт и был спасен одной из турецких шлюпок. Вскоре громадный корабль был почти весь взят, неприятель оттеснен к корме и на нижние палубы. Но неожиданно на корме показался огромный столб дыма и пламени.

Находившиеся на палубе «Реал-Мустафы» русские матросы старались погасить распространявшийся на нем пожар. Однако пламя быстро распространялось по кораблю, охватывая мачты и паруса. Пылающая мачта турецкого корабля обрушилась на «Евстафий». Искры рассыпались по кораблю; на палубе появились языки пламени. Огонь проник в крюйт-камеру, где хранились запасы пороха и снарядов. «Евстафий» взорвался. Спустя несколько минут над морем раздался второй взрыв: это взлетел на воздух «Реал-Мустафа».

После взрыва флагманских кораблей в Хиосском проливе наступило минутное затишье. К месту их гибели понеслись шлюпки, чтобы взять на борт плававших среди обломков моряков. Но спасти удалось немногих: командира корабля капитана 1-го ранга Круза, мичманов Пущина и Шубина, штурмана Сергеева, матросов Курнлова, Васильева, Белозерова, Янкина - всего около 70 человек. Вместе с ними русские моряки спасали и турецких матросов с «Реал-Мустафы».

Адмирал Спиридов незадолго до взрыва перенес свой флаг на ближайший фрегат и оттуда продолжал руководить боем. Неприятельские корабли продолжали ожесточенную пальбу, но с каждой минутой их сопротивление ослабевало. Под ураганным огнем русской эскадры турецкие корабли один за другим стали покидать свои места и отходить в Чесменскую бухту.

Чесменская бухта, расположенная на малоазиатском берегу Хиосского пролива, представляла собой удобную естественную гавань. Высокие крутые берега закрывали ее от ветров, а батареи, расположенные при входе в бухту, служили сильной защитой со стороны моря. Командующий турецким флотом Ибрагим Хосамеддин рассчитывал, что русская эскадра не сможет атаковать его флот после ожесточенного сражения в Хиосском проливе и поэтому полностью положился на неприступность позиции у Чесмы, отвергнув предложения о выходе в море с целью дальнейшего отрыва от русской эскадры.

Между тем на русской эскадре вечером 24 июня, сразу же после отступления противника в Чесменскую бухту, собрался военный совет, на котором были обсуждены итоги дневного боя и принят план дальнейших действий. Наблюдение за расположением и состоянием неприятельского флота,, укрывшегося в Чесме, явно показывало, что он сильно поврежден, деморализован, а корабли очень сильно скучены. «В бухте они, - писал С. П. Хметевский о турецких кораблях, - так затеснились, что друг друга давили». На военном совете было решено не давать врагу передышки и атаковать его непосредственно в Чесменской бухте.

Русская эскадра расположилась перед бухтой, заблокировав в ней весь неприятельский флот. Бомбардирский корабль «Гром» был выдвинут вперед от линии русских кораблей и начал обстрел бухты с дальней дистанции. Бригадиру морской артиллерии И. А. Ганнибалу была поручена подготовка брандеров для атаки неприятеля.

На следующий день брандеры были подготовлены; их снарядили из небольших парусных шхун, наполненных порохом и смолой; в команды назначили матросов, добровольно вызвавшихся на трудное и опасное дело. По эскадре был отдан боевой приказ. В нем требовалось: «Около полуночи подойти к турецкому флоту в таком расстоянии, чтобы выстрелы могли быть действительны не только с нижнего дека, но и с верхнего». Из-за узкого входа в бухту для атаки неприятельского флота предназначалась не вся русская эскадра, а отряд из четырех линейных кораблей и двух фрегатов.

Турецкое командование непрерывно усиливало защиту Чесменской бухты. На береговые батареи, расположенные у входа, с кораблей свозились орудия. Неприятельская артиллерия вела обстрел русской эскадры. Но подготовка русских кораблей к атаке не ослабевала. К вечеру 25 июня командиры кораблей доложили о готовности к бою.

Около полуночи на флагштоке линейного корабля «Ростислав» мелькнули три фонаря; это был сигнал приготовиться к атаке. Линейные корабли «Европа», «Не тронь меня», «Ростислав», «Саратов», бомбардирский корабль «Гром», фрегаты «Африка» и «Надежда» с четырьмя брандерами при легком северном ветре стали сниматься с якоря. В полночь они подошли к входу в бухту. Вначале их подход оставался незамеченным для противника, однако при приближении к береговым батареям турки обнаружили их. На вражеских батареях и кораблях прозвучал сигнал боевой тревоги.

Русские корабли под жестоким обстрелом неприятеля шли вперед. Впереди находился линейный корабль «Европа» под командованием Клокачева; он уверенно двигался навстречу огненной лавине неприятельских снарядов, миновал береговые батареи, приблизился к входу в Чесменскую бухту и вступил в бой с неприятельским флотом.

Вслед за «Европой» к Чесменской бухте прорвались корабли «Ростислав», «Не тронь меня», «Саратов» и также начали обстрел неприятельского флота; фрегаты «Африка» и «Надежда» расположились у входа в бухту и стали действовать по береговым батареям. «С большим воодушевлением, - писал участник сражения, - шли наши суда в гавань навстречу целому морю огня с неприятельских судов и батарей, Став на якорь, они взяли на прицел самые крупные из неприятельских кораблей, и их ядра, как дождь, стали барабанить по турецким судам, а бомбы летали по воздуху как сказочные метеоры».

Разгорелся ночной бой. На расстоянии всего 200 метров от вражеской эскадры русские корабли вели беспрерывную канонаду. Вскоре на одном турецком корабле в середине неприятельского флота загорелся грот-марсель2, огонь пошел кверху по мачтам и реям: весь корабль занялся пламенем и взлетел на воздух. Его горевшие обломки «неслись в воздухе с огнем и падали на стесненно стоявшие прочие неприятельские корабли». Почти в ту же минуту загорелись еще два корабля, после чего «в ужаснейшем смятении один от другого все прочие объяты были пламенем»

Около двух часов ночи, когда взорвалось два неприятельских корабля, наступил момент для атаки брандеров. Бригадир Грейг с линейного корабля «Ростислав» дал ракету. Брандеры устремились вперед. Стрельба с русских кораблей временно затихла. Когда Ибрагим Хосамеддин заметил приближение небольших судов со стороны русских кораблей, он предположил, что это дезертиры, пытающиеся перейти на его сторону. Но вскоре турецкие военачальники поняли опасность; по брандерам был открыт сильный огонь, а наперехват им направились турецкие галеры.

Первые три брандера не достигли поставленной цели. Один из них был перехвачен турецкими галерами, другой сел на мель, третий был преждевременно пущен по ветру. Только экипаж под командованием лейтенанта Дмитрия Ильина блестяще выполнил боевое задание.

Под огнем сотен неприятельских орудий брандер Ильина пересек бухту, подошел к турецкому флоту и сблизился с большим 84-пушечным линейным кораблем. Ильин зажег фитиль и, пересев в шлюпку со своей командой, направил горящий брандер к борту неприятельского корабля. Отойдя от него на небольшое расстояние, он приказал гребцам остановиться, чтобы убедиться в успешности атаки. Только после того, как был замечен огромный пожар на неприятельском корабле, подожженном брандером, Ильин возвратился к своей эскадре.

Успешная атака Ильина усилила поражение неприятеля. От горящих обломков взорванных судов турецкие корабли загорались один за другим. Взлетели на воздух корабли Патрон-бея и Сафер-бея, вслед за ними последовали взрывы других судов. Вся Чесменская бухта была озарена пламенем.

Когда рассвело, с русской эскадры направился отряд баркасов и шлюпок, чтобы, «ежели возможно, вывести из залива несколько кораблей и других судов». Одна из шлюпок приблизилась к турецкому линейному кораблю «Родос». Матросы взобрались на палубу вражеского корабля и стали выводить его из огненного океана. В другой стороне бухты матросы овладели пятью турецкими галерами.

Утром 26 июня в Чесменской бухте взорвался последний турецкий корабль. Экипажи неприятельского флота и гарнизон приморской крепости оставили Чесму и бежали в Смирну.

Русский флот одержал полную победу. В результате сражения неприятель потерял все корабли, находившиеся в составе его эскадры. После сражения адмирал Спиридов писал: «Честь всероссийскому флоту! С 25-го на 26-е неприятельский военный турецкий флот атаковали, разбили, разломали, сожгли, на небо пустили, потопили, в пепел " обратили… а сами стали быть во всем Архипелаге господствующими».

В честь одержанной победы все моряки русской эскадры были награждены медалью с краткой, но многозначительной надписью; «БЫЛ».

Многие участники сражения были представлены к боевым наградам: капитан 1-го ранга Ф. А. Клокачев  «за храбрую атаку во время сожжения неприятельского флота», капитан-лейтенант П. Е. Карташев - «за отличную храбрость во время атаки, когда он, отправясь в середину зажженного неприятельского флота, взошел на корабль «Родос» с крайнею неустрашимостью и при взятии оного и выведения из порта мужественно поступал», капитан-лейтенант И. М. Перепечин - «за неустрашимое вытерпление от турецкого флота огня».

Выдающаяся победа при Чесме ярко показала возросший уровень русского военно-морского искусства. Победить сильного противника после тяжелого и длительного перехода вокруг Европы, на незнакомом театре военных действий, в отрыве от своих баз могли только моряки, в совершенстве овладевшие морским делом, умело владеющие оружием, способные мужественно вести напряженную борьбу на море, невзирая ни на какие трудности. Победоносный исход сражения явился результатом замечательного ратного подвига всех экипажей русских кораблей: они настойчиво осуществили поиск неприятеля, обнаружили его и нанесли сокрушительное поражение.

В Чесменском сражении проявился флотоводческий талант адмирала Г. А. Спиридова и высокое боевое мастерство командиров кораблей С. К. Грейга, Ф. А. Клокачева, С. П. Хметевского и др. Сторонник активной наступательной тактики, адмирал Спиридов правильно оценивал стратегическую и тактическую обстановку на каждом этапе боевой деятельности русской эскадры и разрабатывал боевые решения, в наилучшей степени обеспечивающие эффективное воздействие по противнику. Несмотря на численное превосходство сил неприятельского флота, Спиридов твердо и уверенно повел русские корабли в бой, обеспечил управление ими в ходе сражения и последовательное выполнение боевых задач по разгрому противника.

Такие характерные особенности тактического мастерства Спиридова, как нанесение сосредоточенного удара по вражескому флагманскому кораблю, использование артиллерии как главного оружия флота, непрерывность боевого воздействия по противнику от первого этапа сражения (в Хиосском проливе) до его окончательного завершения (в Чесменской бухте), явились наглядным примером его флотоводческого искусства. Особенностью этого сражения было также искусное сочетание всех способов морского боя: артиллерийских ударов, брандеров и абордажа. В течение всего пребывания на Средиземном море русские, моряки оказывали помощь национально-освободительной борьбе народов, порабощенных Османской империей. Совместно с греками, сирийцами, египтянами экипажи кораблей участвовали в осаде турецких крепостей и содействовали повстанческим отрядам в борьбе против турецких гарнизонов.

Для русских моряков было характерно исключительно гуманное отношение к местному населению. Занимая некоторые острова в Архипелаге для устройства временных баз для своих кораблей, они уважали национальное достоинство не только греков, но и турок. «Русские, - писала «Триестская газета» 13 сентября 1770 г., - своим человеколюбием и справедливостью приобретают в Архипелаге общую к себе любовь». «Деятельность на Средиземном море русской эскадры, - писал С. Г. Горшков, - которая в течение нескольких лет поддерживала свою боеспособность собственными силами, и одержанные сю блестящие победы над более многочисленным флотом противника явились замечательным примером длительных действий крупного морского объединения в полном отрыве от отечественных баз. Этот отряд Российского флота поднял авторитет России на международной арене и привлек к русским горячие симпатии всех народов Средиземноморья».

В Греции, Сирии, Египте одно за другим вспыхивали восстания против османского ига. Чесменская победа русского флота дала новый толчок к расширению национально-освободительного движения в странах Средиземноморья, вдохновила их народы на борьбу с османскими поработителями.

Чесменская победа вызвала исключительно широкие отклики в Европе и Азии. Крупнейший боевой успех балтийских моряков был настолько очевиден, что скептицизм и пренебрежительное отношение к русскому флоту сменились более трезвыми оценками со стороны крупнейших морских держав. В столицах европейских государств весьма внимательно изучали донесения и отчеты о Чесменском сражении, полученные от своих агентов и дипломатов.

Британское Адмиралтейство уже в июле 1770 г. получило обстоятельный отчет, в котором содержался полный перечень кораблей русской эскадры, имена их командиров, состояние экипажей и описывалась боевая деятельность русских моряков от прибытия к берегам Греции до битвы при Чесме. Высоко оценивая итоги этой крупнейшей морской баталии, автор отчета указывал: «Одним ударом была уничтожена вся морская сила Оттоманской державы…».

Английский посол в Петербурге лорд Каскарт, сообщая в Лондон о Чесменской победе, особо отмечал «храбрость, распорядительность и решительность, показанные русским адмиралом, офицерами и матросами при столь новых для них обстоятельствах». В другом письме он характеризовал это сражение как «великое событие, могущее повлечь за собою важные последствия».

Порта была настолько ошеломлена разгромом своего флота, что стала считать весьма реальной угрозу самой столице Османской империи. Под руководством французских военных специалистов началось спешное укрепление Дарданелл.

Для наблюдения за русским флотом в Средиземное море двинулись военные корабли под флагами крупнейших морских держав. Первой прибыла французская эскадра, за ней - английская, голландская, датская…

Разгром турецкого флота при Чесме оказал сильное влияние на стратегическую обстановку. Значение этой выдающейся победы русского флота определялось прежде всего тем, что в военно-стратегическом плане она была связана с борьбой русской армии за выход к Черному морю.

Когда балтийские моряки сражались с турецким флотом на Средиземном море, русская армия добилась крупных успехов на главном театре военных действий - в Северном Причерноморье и на Дунае. В кампанию 1770 г. войска под командованием фельдмаршала П. А. Румянцева разгромили неприятельскую армию при Ларге и Кагуле; вслед за этим пали турецкие крепости Аккерман, Бранлов, Килия, Бендеры. Продолжая наносить удары по турецким войскам, русская армия в 1771 г. овладела Крымским полуостровом. В последующих кампаниях войска под командованием А. В. Суворова взяли Туртукай и одержали крупные победы в других сражениях.

Действия русского флота в Средиземном море оказывали важное влияние на борьбу с турецкими вооруженными силами на главном театре военных действий. Удары по военно-морскому флоту Османской империи в ее глубоком тылу ослабляли военную мощь противника, сковывали и отвлекали его силы в Архипелаг, лишали возможности сосредоточивать все силы и средства на главном театре.

Благоприятная, обстановка, сложившаяся на Черном море, создала возможность приступить к возрождению русского флота на Азовском море. С 1768 г. развернулось строительство кораблей в тех местах, где 70 лет назад строились боевые суда для Азовских походов - в Воронеже, Таврове и других городах на Дону и его притоках. К весне 1771 г. было построено 12 парусных кораблей и 58 канонерских лодок. Новая Азовская флотилия вскоре включилась в боевые действия на юге.

Главной задачей флотилии являлось освобождение Азовского моря и содействие русской армии в борьбе за Крым. «Операции вашей флотилии, - писал фельдмаршал П. А. Румянцев руководителю строительства кораблей на Азове контр-а

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: