Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Решение наших основных задач во время мира.




Обсуждая интерпретацию этих основных задач соот­ветственно во время мира и во время войны, мы сталки­ваемся с проблемой терминологии. Если мы будем про­должать говорить о конкретных ориентирах нашей поли­тики в условиях мира или войны как о «задачах», мы мо­жем столкнуться с семантическими сложностями. Поэто­му исключительно ради ясности введем произвольное различие. Мы будем говорить о задачах только в смысле основных задач, выделенных выше, тех, которые являют­ся общими как для войны, так и для мира. При ссылках же на направляющие ориентиры нашей конкретной по­литики в военное или в мирное время, мы будем гово­рить не о «задачах», а о «целях».

В чем могли бы состоять цели национальной политики США во время мира?

Они логично вытекают из двух главных задач, обсуждавшихся выше.

СОКРАЩЕНИЕ РОССИЙСКОЙ МОЩИ И ВЛИЯНИЯ

Сначала рассмотрим сокращение чрезмерной российс­кой мощи и влияния. Мы видели, что этот вопрос распа­дается на проблему зоны сателлитов и проблему комму­нистической активности и советской пропаганды в уда­ленных странах.

В отношении зоны сателлитов цель политики США в мирное время состоит в создании максимально возмож­ной напряженности в структуре отношений, обеспечива­ющей советское господство, постепенного, при помощи естественных и законных усилий Европы, оттеснения русских с их главенствующей позиции и предоставления возможности этим странам вернуть себе свободу действий. Эта цель может быть достигнута и достигается многими способами. Наиболее впечатляющим шагом в этом на­правлении было оригинальное предложение о Програм­ме Реконструкции Европы, сформулированное в гарвар­дской речи секретаря Маршалла 5 июня 1947 года. Вынуждая русских либо позволить странам-сателлитам всту­пить в отношения экономического сотрудничества с За­падной Европой, что неизбежно усилит связи между За­падом и Востоком и ослабит исключительную ориентацию этих стран на Росиию, либо заставить их остаться вне этой структуры сотрудничества ценой тяжких эконо­мических жертв со своей стороны, мы тем самым вносим серьезное напряжение в отношения между Москвой и странами-сателлитами и без сомнения делаем для Москвы более неудобным и затруднительным поддержание ее непререкаемой власти в столицах сателлитов. Фактически все, что срывает покрывала, которыми Москва пытается замаскировать свою власть, и заставляет русских проявить жестокость и подчеркнуть безобразие своего контроля над правительствами стран-сателлитов, служит дискредитации этих правительств в глазах их собственных народов, увеличивает недовольство этих народов и их стрем­ление к свободному объединению с другими нациями.

Недовольство Тито, для которого напряженность, связанная с проблемой плана Маршалла, несомненно сыграла определенную роль, ясно показало, что напряжение между Советами и сателлитами могут привести к реальному ослаблению и прекращению российского господства.

Таким образом наша цель должна состоять в том, что­бы продолжать делать все, что в наших силах, увеличивая это напряжение, и в то же время создавая возможность правительствам сателлитов постепенно освободиться из-под российского контроля и найти, если они пожелают, приемлемые формы сотрудничества с правительствами Запада. Это можно реализовать искусным использовани­ем нашей экономической мощи, прямой или косвенной информационной деятельностью, приложением макси­мально возможной нагрузки на железный занавес, созда­нием у Западной Европы перспектив и энергии стать в конце того пути, по которому она движется, максималь­но привлекательной для народов Востока, и многими дру­гими средствами, слишком многочисленными, чтобы их все упоминать.

Мы не можем, конечно, сказать, что русские будут спо­койно сидеть и позволят сателлитам таким образом осво­бодиться из-под русского контроля. Мы не можем быть уверены, что на каком-то этапе русские для предотвра­щения такого исхода этого процесса не предпочтут прибегнуть к какому-то насилию: например, к какой-то форме военной оккупации или, возможно, даже к серьезной войне.

Мы не хотим, чтобы они пошли на это; и с нашей сто­роны мы должны делать все возможное, чтобы сохранить гибкость ситуации и способствовать освобождению стран-сателлитов такими способами, которые не нанесут не­поправимого ущерба советскому престижу. Но даже при самых больших предосторожностях мы не можем быть уверены, что они не предпочтут прибегнуть к оружию. Мы не можем надеяться автоматически повлиять на их политику или обеспечить достижение каких-то гаранти­рованных результатов.

То, что мы прибегаем к политике, которая может повлечь такой исход, вовсе не означает, что мы выбираем курс на войну; и мы должны быть крайне внимательны, чтобы сделать это очевидным и во всех случаях опровергать обвинения такого рода. Дело в том, что из-за антагонистических отношений, которые пока являются основой отношений между Советским правительством и некоммунистическими странами, возможность войны постоянно присутствует, и никакой из курсов, выбранных нашим правительством, не привел бы к заметному уменьшению такой опасности. Политика, обратная вышеизложенной, а именно: согласие с советским господством в странах сателитах и непринятие никаких мер для проти­востояния ему, ни в коей мере не уменьшит опасность войны. Наоборот, вполне логично утверждать, что в долговременном плане опасность войны будет больше, если Европа останется разделенной по нынешней линии, чем в случае, если российская мощь в благоприятный момент будет отодвинута мирным путем, и в европейс­ком сообществе восстановится нормальный баланс.

Соответственно можно констатировать, что наша первая цель в отношении России в мирное время состоит в том, чтобы содействовать и поощрять невоенными средствами постепенное сокращение несоразмерной российской мощи и влияния в нынешней зоне сателлитов и выхода восточноев­ропейских стран на международную сцену в качестве неза­висимого фактора.

Однако, как мы видели выше, наше исследование проблемы остается неполным, пока мы не рассмотрим вопрос о территориях, находящихся в настоящее время внутри советских границ. Хотим мы или нет сделать нашей задачей достижение каких-то изменений границ Советского Союза без войны? Мы уже выше давали ответ на этот вопрос.

Мы должны всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами поощрять развитие в Советском Союзе институтов федерализма, которые позволили бы возродить национальную жизнь прибалтийских народов.

Можно спросить: почему мы ограничиваем эту цель прибалтийскими народами? Почему мы не включаем другие национальные меньшинства Советского Союза? Ответ состоит в том, что прибалтийские народы — это единственные народы, чьи традиционные территории и население в настоящее время полностью включены в Советский Союз, и которые продемонстрировали способность успешно нести ответственность за свою государственность. Более того, мы все еще формально отвергаем законность их насильственного включения в Советский Союз, и поэтому они имеют в наших глазах особый статус.

Затем перед нами стоит проблема разоблачения мифа, посредством которого Москва поддерживает свое чрезмерное влияние и фактически дисциплинарную власть над людьми в странах вне зоны сателлитов. Сначала несколь­ко слов о природе этой проблемы.

До революции 1918 года русский национализм был сугубо российским. За исключением нескольких эксцент­ричных европейских интеллектуалов XIX века, которые даже тогда заявляли о мистическом предназначении русской силы в разрешении болезней цивилизации(Карл Маркс не бьш одним из этих людей. Он не был, как он сам формулировал, «одним из тех, кто верит, что старая Европа может быть оживлена российской кровью». — Примечание Даллеса.), русский национализм не был обращен за пределы России. Наоборот, относительно мягкий деспотизм российских прави­телей XIX века бьш возможно более известен и более осуж­даем в западных странах, чем куда большие жестокости советского режима.

После революции большевистским лидерам удалось путем умной и систематической пропаганды внедрить в широкие круги мировой общественности определенные концепции, весьма способствующие их целям, в том чис­ле следующие: что Октябрьская революция была народ­ной революцией; что советский режим был первым на­стоящим правительством рабочих; что Советская власть определенным образом связана с идеалами либерализма, свободы и экономической безопасности, и что она пред­лагает многообещающую альтернативу национальным режимам, при которых живут другие народы. Таким об­разом в умах многих людей установилась связь между рус­ским коммунизмом и общими трудностями, возникаю­щими в окружающем мире из-за влияния урбанизации и индустриализации или же вследствие колониальных вол­нений.

Таким образом московская доктрина стала до некото­рой степени внутренней проблемой каждого народа мира. В лице Советской власти западные государственные дея­тели сталкиваются с чем-то большим, нежели с очеред­ной проблемой международных отношений. Они сталки­ваются также с внутренним врагом в своих собственных странах — врагом, целью которого является подрыв и в конце концов разрушение их собственных национальных сообществ.

Уничтожение этого мифа о международном коммуниз­ме представляет собой двойную задачу. Во взаимодействие вовлечены две стороны, поскольку оно осуществляется между Кремлем с одной стороны и неудовлетворенными интеллектуалами (именно интеллектуалы, а не «рабочие», составляют ядро коммунизма вне СССР) с другой. Для решения этой проблемы недостаточно заставить замол­чать агитаторов. Гораздо важнее вооружить слушателей против атак такого рода. Есть некая причина, по которой к московской пропаганде так охотно прислушиваются, почему этот миф с такой готовностью воспринимается далеко от границ России. Если бы эти люди слушали не Москву, то нашлось бы что-то еще, столь же экстремис­тское и столь же ложное, хотя, возможно, менее опасное. То есть задача уничтожения мифа, на котором покоится международный коммунизм, не только подразумевает дей­ствия по отношению к лидерам Советского Союза. Она также требует чего-то по отношению к несоветскому миру, и более того, к тому конкретному обществу, частью кото­рого являемся мы сами. Насколько мы сумеем устранить растерянность и непонимание, на почве которых процве­тают эти доктрины, насколько мы сможем устранить ис­точники горечи, приводящие людей к иррациональным и утопическим идеям такого рода, настолько мы преуспеем в разрушении зарубежного влияния Москвы. С другой стороны, мы должны признать, что лишь часть международного коммунизма вне России обусловлена влиянием окружающих обстоятельств и может быть соответственно откорректирована. Другая часть представляет нечто вро­де результата естественных биологических мутаций. Она порождается наследственной склонностью к «пятой колонне», которой подвержен определенный малый процент членов любого сообщества, и отличается отрицательным отношением к собственному обществу, готовностью следовать за любой противостоящей ему внешней силой( Теперь-то нам вполне ясен этот туманный намек. — Ред. ). Этот эле­мент всегда будет присутствовать в любом обществе и ис­пользоваться не слишком щепетильными аутсайдерами; единственная защита от опасного злоупотребления им — отсутствие стремления со стороны могущественных режимов использовать эту несчастную особенность человеческой природы.

К счастью, Кремль к настоящему времени сделал для развенчания собственного мифа гораздо больше, чем смогли бы сделать мы сами. В этом смысле югославский ин­цидент возможно наиболее впечатляющий случай; но и вся история Коммунистического Интернационала полна примеров сложностей, с которыми сталкивались нероссийские лица и группы в своих попытках следовать мос­ковским доктринам. Кремлевские лидеры настолько пре­небрежительны, настолько безжалостны, властны и ци­ничны в тех требованиях соблюдения дисциплины, кото­рые они предъявляют своим последователям, что лишь немногие способны выдерживать их власть достаточно долго.

Ленинско-Сталинская система основана главным образом на власти, которую отчаявшееся меньшинство заговорщиков всегда может обрести, по крайней мере вре­менно, над пассивным и неорганизованным большинством человеческих существ. По этой причине кремлевские ли­деры в прошлом бьши мало обеспокоены тенденцией сво­его движения оставлять за собой устойчивый шлейф быв­ших последователей, утративших иллюзии. Их цель была не в том, чтобы сделать коммунизм массовым движени­ем, а в том, чтобы работать с малой группой безупречно дисциплинированных и полностью заменимых последо­вателей. Они всегда были терпимы к уходу тех людей, которые оказывались не в состоянии вынести их особые требования к дисциплине.

В течение долгого времени этот метод довольно непло­хо работал. Получить новых рекрутов было легко, и Партия жила за счет постоянного процесса естественного отбора, оставлявшего в ее рядах только самых фанатично предан­ных, наиболее лишенных воображения, самых тупых и беспринципных.

Случай с Югославией поставил большой вопроситель­ный знак на том, насколько хорошо эта система станет работать в будущем. До сих пор ересь могла безопасно подавляться либо полицейскими репрессиями в пределах Советской власти, либо отработанными методами отлу­чения и убийства за ее пределами. Тито показал, что в случае лидера-сателлита ни один из этих методов не яв­ляется безусловно эффективным. Отлучение коммунис­тических лидеров, находящихся вне эффективного ради­уса действия Советской власти, обладающих собственной территорией, полицией, военной силой и дисциплини­рованными последователями, может расколоть все ком­мунистическое движение так, как ничто иное, и нанести наиболее тяжелый урон мифу о всемогуществе и всеведе­нии Сталина.

Таким образом условия благоприятствуют тому, чтобы с нашей стороны сконцентрировать усилия на извлече­нии преимуществ из советских ошибок и возникших тре­щин, поощрять постоянное разложение структур мораль­ного влияния, при помощи которого кремлевские власти управляли людьми далеко за пределами достижимости советских полицейских сил.

Поэтому мы можем сказать, что наша вторая цель по отношению к России в мирное время заключается в том, что­бы информационной активностью и любыми другими имею­щимися в нашем распоряжении средствами подорвать миф, при помощи которого люди вдали от российского военного влияния удерживаются в подчинении Москве, добиться того, чтобы весь мир увидел и понял, что представляет собой Советский Союз, и сделал бы логичные и реалистические выводы из этого.

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...