 |
{51} Футуризм. 1. Эго-футуризм
|
|
|
|
{48} 4
Своеобразие человека, то, что делает его особью, подразумевается нами и входит в гораздо более значительное понятие организма. Любовь к организму и организации акмеисты разделяют с физиологически-гениальным средневековьем. В погоне за утонченностью XIX век потерял секрет настоящей сложности. То, что в XIII веке казалось логическим развитием понятия организма — готический собор — ныне эстетически действует, как чудовищное — Notre Dame, есть праздник физиологии, ее дионисийский разгул. Мы не хотим развлекать себя прогулкой в «лесу символов», потому что у нас есть более девственный, более дремучий лес — божественная физиология, бесконечная сложность нашего темного организма.
Средневековье, определяя по-своему удельный вес человека, чувствовало и признавало его за каждым, совершенно независимо от его заслуг. Титул мэтра применялся охотно и без колебаний. Самый скромный ремесленник, самый последний клерк владел тайной солидной важности, благочестивого достоинства, столь характерного для этой эпохи. Да, Европа прошла сквозь лабиринт ажурно-тонкой культуры, когда абстрактное бытие, ничем не прикрашенное личное существование ценилось, как подвиг. Отсюда аристократическая интимность, связующая всех людей, столь чуждая по духу «равенству и братству» Великой Революции. Нет равенства, нет соперничества, есть сообщество сущих в заговоре против пустоты и небытия.
Любите существование вещи больше самой вещи и свое бытие больше самих себя — вот высшая заповедь акмеизма.
A = A: какая прекрасная поэтическая тема. Символизм томился, скучал законом тождества, акмеизм делает его своим {49} лозунгом и предлагает его вместо сомнительного a realibus ad rcaliora[12].
|
|
|
Способность удивляться — главная добродетель поэта. По как же не удивиться тогда плодотворнейшему из законов — закону тождества. Кто проникся благоговейным удивлением перед этим законом, — тот несомненный поэт. Таким образом, признав суверенитет закона тождества, поэзия получает в пожизненное ленное обладание все сущее без условий и ограничений. Логика есть царство неожиданности. Мыслить логически, значит непрерывно удивляться. Мы полюбили музыку доказательства. Логическая связь для нас не песенка о чижике, а симфония с органом и пением, такая трудная и вдохновенная, что дирижеру приходится напрягать все свои способности, чтобы сдержать исполнителей в повиновении.
Как убедительна музыка Баха! Какая мощь доказательства! Доказывать и доказывать без конца: принимать в искусстве что-нибудь на веру не достойно художника, легко и скучно… Мы не летаем, мы поднимаемся только на те башни, какие сами можем построить.
Средневековье дорого нам потому, что обладало в высокой степени чувством грани и перегородок. Оно никогда не смешивало различных планов и к потустороннему относилось с огромной сдержанностью. Благородная смесь рассудочности и мистики и ощущение мира, как живого равновесия, {50} роднит нас с этой эпохой и побуждает черпать силы в произведениях, возникших на романской почве около 1200 года. Будем же доказывать свою правоту так, чтобы в ответ нам содрогалась вся цепь причин и следствий от альфы до омеги, научимся носить «легче и вольнее подвижные оковы бытия».
Осип Мандельштам
«Сирена» Иллюстрированный двухнедельник. 30/I – 1919 г. Воронеж, стр. 69 – 74, год изд. 2‑ й, № 4 – 5.
{51} Футуризм
1. Эго-футуризм
1. Не в первый раз (и не в последний, вероятно), приходится нам оботвечать вопрос:
«в чем сущность и заслуга эго-футуризма? »
И наши критики, не дожидаясь ответа от молчаливых «сосьетеров» нового течения, пытаются отыскать сами эту «таинственную» сущность.
|
|
|
Ищут и не находят, — задача, по-видимому, нелегкая, — приходится втиснуть в рамки устойчивости вечно движущуюся, нетленную Струю Овчей Купели.
Но все же постараемся и мы проникнуть в ее изменчивую глубину, сделаем попытку запечатлеть фазы ее переливов.
2. Как принять растяжимое слово «эго-футуризм»? Как постигнуть это широкое «Я — Будущее»? Нашим критикам угодно принимать его, как «Меня оценят и признают в Будущем», «Будущее мое за мной». Однако, почему же Будущее именно за эго-футуристами? Ведь будущим обязан жить каждый индивидуум, не говоря уже об артисте.
Ведь все «живут». «Живут» прошлым, настоящим, будущим. В прошлом нет жизни. Им не живут — доживают.
Настоящему присуща буржуазная спячка, именуемая в житейском обиходе спокойной, трезвой жизнью.
{52} Все-таки и на кладбище прошлого и на болоте настоящего яркими, быть может, нездоровыми, опасными огнями вспыхивает Будущее.
Говорим — нездоровыми для трезвых благонамеренцев, заранее предугадывая радостные вопли наших книжных репортеров («критики» то ж), разжевывавших все, что угодно и подавившихся (эго) футуризмом. (Беда с катаральными желудками, привыкшими к приличной тепленькой стряпне! ) В какой неописуемый восторг должны придти эти господа, узнав, что (слабые пока еще) маяки Будущего — нездоровые огни.
Что же делать, если все, неукладывающееся в благопристойный «шар» господина Буржуа, нездорово и сумасшедше. Эго-футуризм прессой так и принят: — «сумасшествие»! Просмотрите все периодические издания России за 1912 – 1913 гг. и вы не найдете буквально ни одного самого захудалого листка, который не посвятил бы для эго-футуризма пяток-другой «сумасшедших», «идиотов» и т. д.
Оставим эту оценку, однако, на совести и на порядочности нашей прессы (если таковые есть у нее). Прессе, ведь, «лучше знать»! «Критике» тоже.
Раз первой нравится роль жвачного лгуна и шулера, то отчего второй не выдавать свою безмозглую болванку за череп психиатра?
Итак, наш толмач для публики — пресса, приняла эго-футуризм («сумасшествие! ») за «Я — Будущее»! Не правда ли, как глубоко, проникновенно и… обычно!
Никто из наших компетентных братцев Александров и Владимиров не знает, что эго-футуризм появился необычно, — это была «нечаянная радость» (Игоря Северянина) поэта которого в бытность его эго-футуристом поносила поголовно {53} вся наша «критика» и теперь лишь, за спиной у Брюсова и Сологуба, вежливо просит:
|
|
|
— «Добро пожаловать»!..
Это тоже одно из характернейших явлений нашей «материальной этики! » Уста, хулившие и плевавшие, прикладываются к ручке новоявленного патент-таланта, лишь чуть подул противный ветер.
Вот единственное доказательство «галиматийности и смехотворности» эго-футуризма, которое мы можем представить.
Нам скажут:
— Эго-футуристы лишились своего «лидера».
Да, Игорь Северянин печатно отказался от эго-футуризма, но отказался ли от него эго-футуризм, — это вопрос.
Мы не хотим сказать, что эго-футуристы ждут второго «пришествия» Игоря Северянина. Двери Возврата закрыты для него навсегда. Их нет уже, они замурованы и, в то же время, выше явлен новый вход, — он не для бывших. Да, и Игорю Северянину не чувствуется необходимости в этом входе:
— Мавр сделал свое дело!
Северянин оборвал нить своего Эго-Северянизма, ибо тот эго-футуризм, который был до ухода «мэтра» «школы», — есть только Эго-Северянизм.
3. Следовательно:
«Эго-футуризм» (1911 – 1912 г. ) есть «Я (Северянин) — Будущий», хотя целые четыре фамилии вершили «скрижали» «Академии Эго-Поэзии»:
«Предтечи»: 19 Эго 12 К. М. Фофанов и Мирра Лохвицкая.
{54} I. Восславление Эгоизма.
1) Единица — Эгоизм.
2) Божество — Единица.
3) Человек — дробь бога.
4) Рождение — отдробление от Вечности.
5) Жизнь — дробь вне Вечности.
6) Смерть — воздробление.
7) Человек — эгоист.
II. Интуиция. Теософия.
III. Мысль до безумия. Безумие индивидуально.
IV. Призма стиля, реставрация спектра мысли.
V. Душа — истина.
Ректориат:
Игорь Северянин.
Константин Олимпов (К. К. Фофанов). Георгий Иванов. Грааль Арельский.
Скрижали не говорят нам ничего нового. Тоже общее в литературе покорство, от коего не спасся даже теософ Игорь Северянин, ибо поскольку он талантлив, даже гениален, как поэт, постольку он и его коллеги скверные богоискатели.
|
|
|
И если из его поэзы «Рядовые люди» мы черпаем одно лишь ценное указание на семена к признанию эго-бога (ноябрьские 1912 г. — доктрины Игоря Северянина), то из скрижалей можно взять с скрепленным сердцем только, что «эго-футуристы 1912 г. » (будем звать их эго-северянистами в отличие от эго-футуристов Ассоциации 1913 г. ) признают: а) восславление Эгоизма, б) Интуицию-Теософию, в) душу в качестве Истины и г) Мысль до Безумия; ибо лишь Безумие (в корне) индивидуально и пророчественно.
{55} 4. Игорь Северянин отряс от себя свои «дурманы» и «мэтрство» («Мой мозг прояснили дурманы»… «Не ученик и не учитель»…) — но они дороги ему и близки.
Иначе он не поместил бы весь цикл «Эго-футуризм» в своей первой настоящей книге «Громокипящий Кубок».
Здесь собраны лучшие вещи его, писанные в период остракизма, безукоризненные и бальмонтно-солнечные — «до восторга».
Не потому ли и боимся мы, что кубок Северянина выпит до дна, о чем боялись его покинутые соратичи?! («Засахаре Кры». У. — «Петербургский Глашатай» 1913 г. ).
Возможно, что в прологе «Эго-футуризм» говорят два «будущих я» (Северянина):
а) Северянин, прежний поэт, печатающийся с 1903 г., но обретающий известность лишь в 1911 г., когда он «прогремел на всю Россию и когда его уже приветствуют» хотя и «порой» только.
б) С уверенностью следует согласиться с откровением Игоря Северянина, предвидящим в 1911 г. «грядущего Поэта» (т. е. себя), который:
Близок! близок!
О в запоет, он воспарит!
Всех муз былого в одалисок,
В своих любовниц превратит.
И который, действительно, покорил литературу через два года, в 1913 г., изданием в приличном «Грифе» своих поэз.
5. Только тот поэт — Поэт, во власти коего ключи к вратам Грядущего.
Только тому критику принадлежит право на этот титул, если он ищет в мусорной куче запыленные таинственные гроздья жемчуга и не боится их признать за таковые.
{56} И только те издания — Издания Нового, Несказанного, коп являются органами отверженных и гонимых индивидуалистов (каждый талант индивидуален).
Игорю Северянину приходится закрыться в своем издательстве с 1913 г. У него три тома поэз. И лишь за то, что он прогрессировал, пытался сказать новое слово, только за то, что «шел своей дорогой» — его замалчивала и травила круговщина.
Найти ли тут издателя, который дал бы возможность поэту выступить перед широкой аудиторией?!
Хорошо еще, что Северянин — эго-футурист. Он верует, он ломит судьбу, — ему приходится быть «волком» («Я — волк, а критика — облава»), хорошо еще не выть, — другой на его месте давно бы взвыл и отправил бы и себя и свое творчество ad patres.
|
|
|
Ноябрьские «доктрины» Северянина дали новость — междоусобицу между ним и Олимповым.
Все пункты «доктрин», кроме объединения контрастов (призвание эго-бога), являются популяризацией, разжижением квинтэссенции «скрижалей».
Самые слабые места эго-футуристов — заимствования и веяния.
Вряд ли надо оспаривать влияния западных футуристов на русских «вселенцев».
Несомненно, что русский (эго-футуризм) как слово и творчество — плод западных веяний.
Но, вопреки принятому мнению, влияние итало-французских футуристов на эго-северянистов невелико. Зато заметны их симпатии к Америке:
… «не знаю скверных, не знаю подлых:
все люди правы»
… «Я презираю, благословляя»…
Это — Северянин.
{57} Сравните:
«… Корни всего, что растет, я рад и готов поливать…»
Это — у Уитмена, канонизированного г. К. Чуковским в первого футуриста и которого, как Э. Верхарна, итало-французские футуристы считают лишь предтечей.
В прозе эго-футуристов-северянистов (а. № 2 – П. Глашатай, 1912; б. Оранжевая Урна, 1913) влияние Уитмена более чем неоспоримо…
Северянин и Олимпов завели полемику.
Оба работали, оба наговорили в манифестах друг другу дерзостей и разошлись в разные стороны.
Казалось, тому хрупкому, несформировавшемуся «нечто от футуризма» грозит падение: Северянин ушел, Олимпов, как оказалось, почти непродуктивен.
Эго-футуризму суждено было вспыхнуть под видом Интуитивной Ассоциации, объединенной «Грамотой».
1. Эго-футуризм — непрестанное устремление каждого эгоиста к достижению возможностей будущего в настоящем.
2. Эгоизм — индивидуализация, осознание, преклонение и восхваление «Я».
3. Человек — сущность. Божество — тень человека в зеркале Вселенной.
Бог — природа. Природа — Гипноз. Эгоист — Интуит. Интуит — Медиум.
4. Созидание Ритма, и Слова.
Ареопаг:
Иван Игнатьев. Павел Широков. Василиск Гнедов. Дмитрий Крючков.
От северянинского эго-футуризма остались лишь буквы, вывески, — в них зажила новая энергия, иной силы и окраски. {58} Вместо вялого северянинского всеоправдания («Я равнодушен, порой прощаю, порой жалею»), затрепетал новый лозунг:
Борьба!
Разве жизнь не сплошная борьба?
Даже в нашей крови ведут непримиримую борьбу вечные враги — кровяные шарики, и не будь этой борьбы — тело умерло бы.
Игорь Северянин «верил», но вера без дел мертва: его поэзные брошюры — залпы по мусору «опушки». С одного «верой» он остался бы и посейчас на прежнем месте, писал бы заурядные стишки — и не было бы воспрославленного «мэтра», хотя эго- (или какой другой) футуризм пришел бы и без него рано или поздно.
6. Эго-футуризм — живое, а не мертворожденное дитя. Он произведен на свет естественным путем в то время, когда к рождению всяческих «акмеизмов» созван был «сбор всех частей».
Когда Игорь Северянин творил свой эго-футуризм, он менее всего думал о нем и о его судьбе. Для поэта «гения» «несносна поступь бездушных мыслей, как зола».
Не являют ли собой такую эолу «акмеисты»?
Замыслы бывшего «Цеха поэтов» более чем ясны. Горсточке художников, половина коих людей с именем, угрожает опасность остаться за бортом. Идут волны времени — близится очередной девятый вал. Испепелившуюся душу жгут неостывшие еще угли желаний бытия. Необходимо, во что бы то ни стало воспламенить их хотя бы искусственным способом.
Куда и как полетит бедный Пегас в акмеистской узде? Риск очутиться в разрушенных конюшнях реализма сильнее неприятности попасть в «озеро-замок» эго-футуризма.
Назад-вперед? Назад-вперед? — и будешь качаться на одном месте.
{59} И Игорь Северянин, и эго-северянисты, и эго-футуристы «непосредственно сумеют познать неясное земле», «придти к снегам недоступных вершин»[13], ибо «в них юное вдохновение и отсутствие рабов»[14].
Непосредственность и непрестанность их оценены по до-достоинству более поздней московской «кубо-футуристической» «фракцией», намеревающейся «идти слепо без цели, идти в неизвестное, отдавшись свободному исполнению»[15].
Московские футуристы делают вид слепых.
Не они ли громогласили, что «каждый должен изобрести свою грамматику, дабы оставить после себя свой собственный отпечаток».
Правда, у них зоркие и осторожные поводыри, великолепно сознающие, что их задача выполнима только тогда, когда глаза их будут открыты для одного — именно для своего «эго» — «Я».
7. Насколько подвинулись мы в самосознании, красноречивит брошюра д‑ ра Е. П. Радина: «Душевное настроение современной учащейся молодежи».
«… Оказывается — ужасается критик “Современного Мира” (№ 4, 1913) — что почти половина современного студенчества (47, 7 %) должна быть причислена к индивидуалистам».
Сейчас мировой прогресс беременен социализмом, и задача всех не препятствовать благополучному разрешению процесса. Ибо следующим братом новорожденного будет анархизм.
Было бы очень… наивно удивляться возникновению в Европе и у нас (эго)-футуризма.
Он, как и всякое литературное течение, знамение времени, которое грядет.
Давайте же посмотрим достижения эго-футуризма.
{60} Футуристы итало-французские имеют своей задачей современность и механичность творчества.
Ничего подобного мы не находим у Игоря Северянина. Отбросив его полонезы, канцонетты и вальсирующие фетовскими па поэзы, мы найдем у него иногда современность, тонко и остро переданную, но с малым оттенком «Ego», ибо темы Игоря Северянина старые, и лишь в некоторых (преимущественно в тех, которые мы слышали, но не читали) есть доза и «эго» и «футуризма» (как такового). Не знаем, какая судьба ждет эти opus’ы Северянина. С эгофутуризмом официально порвано, автор их идет теперь в «застенчивые долы», и, быть может, поэтому путь его сольется с путем «акмеистов-первобытников».
«Порывисто», «безразумно нейдут и остальные эго-северянисты» (двое из них Георгий Иванов и Грааль Арельский ушли в акмеизм); Иванов — худосочная копия М. Кузьмина и Блока, Арельский — Северянина, Лохвицкой — И. Эренбурга. Они вовремя осознали свою эго-футурную неуместность и поступили дипломатично и небесполезно для себя. 8. Эго-футуризм, как эго-футуризм, возникает лишь на «могиле» Северянина — эго-футуриста.
За Ассоциацией мы можем указать заслуги:
а) Движение и игнорирование темы в прозе.
б) Обновление и игнорирование метра стиха.
в) Сдвиг в области рифмы.
г) Эго-призму.
д) Современность.
е) Механичность.
Все вышеперечисленное взято нами в усечении приблизительности, ибо opus’ы эго-футуристов, вследствие своей «массивности» трудно разлагаемы.
Движение в прозе мы можем проследить в opus’е И В Игнатьева «следом за…» («Вей, но выслушай», «П. Глашатай», {61} 1913 г., ц. 50 к. ). … сердце простужено Подождите вы меня узнаете скорой бы счет Падает Как в лифте ехать или не. Хочу Отдаться. Доминику; Пишешь пишешь, а денег не платят. Окажите, какая птица и нашим и вашим зажгите электричество — «Всецело Ваш» не думает мне известно он открещи порода дает себя «Витязь»!!! Виязь Wi барышня будьте пожалуйста четыреста Шопенгауэр в шагрене сорок четыре двадцать девятять двадцать десять двадцать одиннадцать двадц…
Достаточно? Сдачи не надо…
Игнорирование темы иллюстрируется Василиском Гнеловым, большим мастером в области эго-футуристической прозы.
|
|
|
