Изменения в рабочем классе

Нехватка рабочих восполнялась за счет села. В результате оргнаборов к 1950 г. было достигнуто превышение довоенного уровня по числу занятых в промышленности на 2,5 млн человек, а в строительстве на 0,8 млн. Дефицит рабочей силы был постоянным на протяжении всей пятилетки и даже усилился после перехода к строительству "гигантов" индустрии. На рубеже 1940—1950-х годов. 60% рабочих составляли вчерашние колхозники, что вело к постоянным трудностям в организации труда из-за низкой квалификации кадров. Авралы и штурмовщина сочетались с постоянными простоями, особенно типичными для сырьевых отраслей с высокой долей ручного труда и низким уровнем механизации. На этом фоне "дни повышенной добычи угля" выглядели полным анахронизмом.

Условия труда и быта почти ничем не отличались от условий военного времени, до 1948 г. продолжали действовать чрезвычайные указы с большими сроками уголовной ответственности за опоздания и прогулы. Реконструкция промышленных предприятий зачастую шла одновременно с производственным процессом, работали под открытым небом, цеха не отапливались, жили в палатках и времянках. Рабочие уходили с предприятий даже несмотря на действовавшие с 1940 по 1948 г. чрезвычайные меры, по которым паспорта у них забирались и хранились в отделах кадров. Текучесть кадров, "дезертирство" с производства, брак, нарушения трудовой дисциплины были постоянным явлением.

Отмена предвоенных "драконовских" указов весной 1948 г. стала символом перехода к мирной жизни. В то же время отмена карточек существенно подорвала материальное положение рабочих. На этом фоне гораздо сильнее стало проявляться недовольство "уравниловкой" в оплате труда. Перевыполнение плана, как правило, вело к снижению расценок, а "передовики" вызывали ненависть своих товарищей. Предпринятая попытка организовать очередной почин, которым в конце 1940-х годов стало движение скоростников, потерпела неудачу. Инициатор почина, прославленный в одночасье на всю страну ленинградский токарь Г.Борткевич за счет увеличения скорости оборотов станка и использования резцов собственного изготовления перевыполнил норму в 14 раз. Реальная зарплата, начислявшаяся в таких случаях, была в 2 раза меньше заработанного, и движение постепенно пошло на спад. Любая инициатива нарушала планы, производственный процесс лихорадило. Все сильнее обострялось противоречие между интенсивностью труда и отсутствием материальной заинтересованности в его результатах.

К началу 1950-х годов все усиливающееся недовольство рабочих вызывает отсутствие возможности реально влиять на организацию производственного процесса. Бесконечные пустые собрания, решения, "спущенные по инстанции" сверху, вызывали постоянное раздражение. Навыки обращения со сложной техникой формировали качественно иной тип личности, отторгавший словоблудие, формальную демократию и запрограммированность решений. Разрыв между характером труда и формами его организации увеличивался.

Интеллигенция

Квалифицированные и имеющие среднее образование рабочие, в основном горожане, в условиях нехватки кадров и наращивания мощностей имели возможности для быстрого карьерного роста. С 1947 по 1953 г. 1,5 млн рабочих пошли учиться в вузы и техникумы. Именно они в основном пополняли ряды технической интеллигенции. Ее потенциал во многом сдерживался рамками зашоренного директивной экономикой производственного процесса, тормозившего внедрение рацпредложений и изобретений.

В интеллектуальной и научной среде серьезным сдерживающим фактором был идеологический контроль, волна которого начала нарастать с лета 1946 г. Поставить интеллигенцию "на службу коммунистического воспитания масс" призывали новые общественно-политические журналы "Партийная жизнь" и "Культура и жизнь". Настороженность власти вызывали бывшие фронтовики, вернувшиеся на вузовские кафедры, в научные институты, лаборатории, журналистику. Благодаря личным качествам и авторитету они быстро продвигались по служебной лестнице, не боялись задавать вопросы и критиковать. Именно они стали объектом усиленного внимания и контроля партийных органов. Среди творческой интеллигенции эти задачи должны были выполнять аппараты творческих союзов, роль которых после войны возросла. Вот как характеризовал ситуацию в Союзе писателей СССР поэт И.Сельвинский:

Как случилось, что в стране, всей своей культурой несущейся к вершинам коммунизма, могла возникнуть в литературном быту такая атмосфера, о которой просто неудобно говорить с большой открытой трибуны? Случилось это вследствие небрежного руководства Союзом Писателей со стороны агитпропа ЦК нашей партии. Вместо того чтобы иметь в поле зрения всю писательскую общественность, агитпроп еще во время войны начал выделять из нее десяток литераторов со "связями" и, превратив их в литературное начальство, расставил на всех участках литработы. Одни и те же люди являются заправилами в ВССП, и в журналах, и в альманахах, и в редсоветах издательств, и, наконец, в Комитете по Сталинским премиям. Естественно, что всесильные эти люди за счет взаимных амнистий имеют полную возможность утверждать себя и только себя, самым решительным образом искореняя своих соперников. В результате эта группа, поставленная агитпропом над писательской общественностью, оторвалась от нее и превратилась в касту, глубоко ненавистную писателям.