 |
Изменения в социальной структуре советского общества
|
|
|
|
| Категории населения | 1939, % | 1979, % |
| Руководители партийных, государственных и прочих учреждений и организаций | 2.5 | 6.0 |
| Служащие и интеллигенция | 14.1 | 19.0 |
| Рабочие | 32.1 | 60.0 |
| Колхозники | 46.2 | 15.0 |
| Прочие | 5.1 | — |
Данные показывают, что тенденции, намеченные еще до войны в результате ускоренной индустриализации страны, как бы выкристаллизовались и привели к формированию нескольких главных элементов социальной структуры общества, каждый из которых, в свою очередь, характеризовался изменениями в образе жизни и менталитете.
Номенклатура
Наиболее интенсивным ростом отличалась группа руководящих работников, или номенклатура, которую многие авторы считают "правящим классом" в Советском Союзе. Ее доля в социальной структуре общества увеличилась в 2,4 раза. Существенно изменились и качественные параметры этого слоя: подавляющая часть его имела высшее образование, которое довольно часто дополнялось вторым дипломом по партийной или управленческой линии или ученой степенью. Практически все руководящие работники были членами партии, что оставалось необходимым условием карьеры и стало уже не более чем простым соблюдением "правил игры", которые состояли в том, чтобы выполнять все необходимые формальности: платить членские взносы, участвовать в партийных собраниях, нести какую-нибудь общественную нагрузку. В моральном плане это была, как сейчас пишут, "жизнь с двойной моралью" — коммунист не мог без последствий открыто критиковать режим, должен был игнорировать отрыв пропагандистской риторики от реальной жизни. Большая часть коммунистов не принимала "близко к сердцу" этот разрыв, рассматривая свое пребывание в партии как необходимый элемент своих служебных обязанностей. Продвижение наверх уже не было, как раньше, связано с обязательным восхождением по партийной лестнице, да это и не представлялось возможным: к концу 1970-х годов КПСС насчитывала 17 млн человек, среди которых 45% имели высшее образование, а число освобожденных партийных работников составляло около 400 тысяч. В таких условиях потенциальных претендентов на продвижение "по партийной линии" было чрезмерно много. С другой стороны, желающих делать "чисто партийную" карьеру с каждым годом становилось меньше, особенно на низовом уровне, где часто приходилось напрямую сталкиваться с людьми, которым все труднее было объяснить продовольственный дефицит и отсутствие улучшений качества жизни. Кроме того, высшая элита страны на рубеже 1970—80-х годов практически прекращает пополняться снизу, становится все более замкнутой, по сути трансформируется в своеобразную касту. Замкнутый и корпоративный характер приобретает система подготовки партийных, профсоюзных и комсомольских кадров, дипломатических работников (Академия общественных наук при ЦК КПСС, Высшая партийная школа, Высшая школа профдвижения, Высшая комсомольская школа, Дипакадемия, Институт международных отношений и пр.).
|
|
|
По своему материальному положению это был самый привилегированный и обеспеченный слой. Реальный уровень жизни номенклатурных работников был намного выше, чем у остальных членов общества, не столько за счет заработной платы, сколько за счет неограниченного доступа к разного рода материальным и духовным благам. Если на низшем уровне речь шла о специальных поликлиниках и санаториях, качественных продовольственных заказах, спецстоловых и спецбуфетах, получении вне очереди более качественного жилья, товаров длительного пользования, то по мере продвижения наверх круг преимуществ значительно расширялся и появлялись "в порядке исключения" новые возможности, например заказывать товары по каталогу из-за границы, получать квартиры не только для себя, но и для детей, обставлять их дорогой мебелью и т.д.
|
|
|
Интеллигенция и служащие
На более низком уровне находилась группа интеллигенции и служащих. Если в процентном отношении она по сравнению с 1939 г. выросла только на 5%, то в качественном отношении в ней произошли весьма существенные изменения. До войны в нее в основном входили работники учета, контроля, плановых и финансовых органов, среди которых только половина имела высшее образование, то уже к началу 1960-х годов высшее образование было у 90% служащих государственного аппарата. К этому времени практически исчезли так называемые специалисты-практики, а оставшиеся обязаны были получить высшее образование по специальности.
К середине 1980-х годов в стране было около 5 млн студентов, однако возможности трудоустройства по привлекательным для них специальностям резко сузились. Существенно замедлились перспективы служебного продвижения. Его приходилось ждать годами. За каждый мало-мальски высокий пост велась скрытая и упорная борьба. В этот процесс активно вмешивалась номеклатура, назначая сверху "своих" и внося тем самым разлад в производственные коллективы. Молодежь стремилась преодолеть существующие барьеры за счет более качественного и престижного образования. Этим объясняется очень высокий конкурс в наиболее известные московские вузы. Вокруг их приемных комиссий в летний период разгорались настоящие страсти, включались все мыслимые и немыслимые рычаги давления. Нормой становились "позвоночное право", взятки и подкуп.
Довольно близко к номенклатуре по уровню жизни находились либо представители интеллигенции, имевшие высокий общественный статус, — писатели, артисты, крупные ученые, либо лица, непосредственно связанные с распределительной системой и имевшие возможность извлекать весьма высокие доходы (работники исполкомов, строительно-монтажных управлений, потребсоюза и др.). Сюда же по уровню достатка можно отнести работников торговли и снабжения, которые обратили доступ к реальным материальным благам в свою пользу. На протяжении 1970—80 годов в составе советского общества формируются новые группы с высоким уровнем дохода: лица, работавшие на Севере и за границей, которые за несколько лет могли заработать на кооперативную квартиру, обставить ее и обеспечить себе и детям определенный уровень достатка, главным образом, через систему валютных магазинов "Березка", где принимались чеки Внешпосылторга — внутренний эквивалент заработанной за границей валюты.
|
|
|
Всего по реальному уровню достатка к высшим слоям советского общества принадлежало 6—7% населения. Как правило, эти люди имели вполне приличную квартиру, дачу, легковую машину, современную бытовую технику. Они могли лечиться в хозрасчетных платных поликлиниках, если не были на специальном обслуживании, одевались в ателье или "доставали" через знакомых с переплатой одежду и обувь. Престижно стало проводить отпуска на Черном море или в Прибалтике, а с начала 1980-х годов многие стали отдыхать в соцстранах. Довольно спокойная и обеспеченная жизнь позволяла проводить время с друзьями, часто бывать в театре, следить за литературными новинками, посещать художественные выставки. Дети, как правило, учились в спецшколах с углубленным изучением иностранных языков или занимались с преподавателями, для которых подготовка абитуриентов в вузы превращалась в своего рода бизнес с привкусом коррупции. Широкое распространение в эти годы получило обучение детей в музыкальных и художественных школах, часто "для общего развития".
Однако бóльшая часть служащих и интеллигенции по уровню доходов жила довольно скромно. Она делилась на две основные приблизительно равные группы: первая группа имела доход от 100 до 150 руб., вторая от 150 до 250 руб. В первую группу в основном входили молодые специалисты и работники, занимавшие низшие управленческие должности, а также женщины, прервавшие свой трудовой стаж в связи с рождением ребенка или по другим семейным обстоятельствам. Вторая включала практически всех инженерно-технических работников, значительную часть учителей, врачей и преподавателей вузов, научных работников, не имевших докторских степеней, а также младший офицерский корпус вооруженных сил. Таким образом, разница между работниками разной квалификации в материальном выражении была незначительной, сколько-нибудь существенных стимулов повышения профессионального уровня, более активного участия в производственном процессе практически не было.
|
|
|
Что же на практике означали доходы основной массы служащих и интеллигенции? Продукты питания и коммунальные услуги были относительно недороги: так, семья из трех человек тратила на это около 150 руб. без разносолов и спиртного. Основные траты уходили на одежду и обувь, а также бытовую технику. Всего этого остро не хватало, да и стоило довольно прилично. Так, легковые автомобили среднего класса стоили от 2,5 до 6 тыс. руб., холодильник — около 350 руб., цветной телевизор — 700 руб., женские сапоги от 100 до 150 руб., колготки от 5 до 10 руб. Следует заметить, что все это приходилось "доставать из-под полы" или "покупать с рук", что повышало реальные цены на эти товары. В 1980-е годы постоянно переплачивало таким образом за покупки около 80% населения.
Рабочие
Бросается в глаза значительное, почти в 2 раза, увеличение за эти годы доли рабочих. Только с 1970 по 1985 г. численность рабочих увеличилась на 16,8 млн человек. Большая часть работающих в промышленности была связана с тяжелыми, рутинными операциями. Так, на рубеже 1970—80-х годов около 40% работающих в промышленности было занято неквалифицированным трудом. Наиболее сильное негативное влияние на ситуацию в промышленности оказывал уравнительный характер заработной платы. Так, если в 1950-е годы разница в оплате квалифицированного и неквалифицированного рабочего была в 3—4 раза, то к середине 1980-х годов она практически нивелировалась. Сложный и квалифицированный труд постепенно терял свой престиж. В целом рабочий в виде заработной платы получал только около трети стоимости созданного им продукта. Все эти факторы только усиливали экстенсивный характер использования трудовых ресурсов, блокировали даже незначительные стимулы к труду, повышению квалификации, освоению новой техники. Но даже при таком весомом увеличении численности рабочего класса за послевоенный период масштабы капитального строительства и гигантомания, "покорение Сибири", строительство БАМа создавали постоянную нехватку рабочих рук в условиях продолжавшегося экстенсивного использования рабочей силы. Руководители предприятий вели постоянную борьбу за рабочих, применяя различные стимулы: премии, надбавки на вредных производствах и в горячих цехах, на комсомольских стройках. Была разработана целая система поощрительных мер: внеочередная покупка легковых автомобилей и и других дефицитных товаров, строительство ведомственного жилья, создание в рамках крупных предприятий своей, более развитой социальной сферы: санаториев, профилакториев, поликлиник, столовых, детских садов и яслей, клубов и т.д. Однако это было временным, искусственно созданным благополучием на "отдельно взятом" передовом производстве. Система организации труда в целом находилась в глубоком кризисе, который требовал серьезных системных изменений.
|
|
|
Колхозники
Политика социально-экономических приоритетов, урбанизация и целый ряд других факторов привели к сокращению численности колхозников практически в 3 раза. Брежневские финансовые вливания в сельское хозяйство не могли спасти положение поскольку система стимулов к труду была совершенно неэффективна. Колхозники стали получать гарантированную оплату за свой труд на основе тарифных ставок работников совхозов, которая никак не была связана с количеством и качеством произведенной продукции. Кроме того, инвестиции в большей части случаев шли "мимо цели". Поддерживался многочисленный слой сельских управленцев, затратные "целевые программы", а 70% сельских тружеников было по-прежнему занято неквалифицированным трудом. Молодые люди, оканчивая школу, понимали, что "за одни и те же деньги на селе надо вставать ни свет ни заря и вкалывать в грязи и навозе, а в городе можно просиживать рабочий день в конторе и ходить в туфлях на каблуках". В этой ситуации выбор в пользу города сохранял свою актуальность.
В целом можно сказать, что в советском обществе 1960 — середины 1980-х годов сложилась социальная структура, характерная для постиндустриального общества, которая по составу профессиональных групп и уровню образования соответствовала тогдашнему мировому уровню и отвечала потребностям научно-технического прогресса. Однако система производственных отношений, сложившаяся в первые годы советской власти и отвечавшая технологическому уровню 1920-х—30-х годов, пришла в столкновение с потребностями общества и стала действовать на него разлагающе. В ситуации нараставшего кризиса организации труда и, как следствия этого, социальных отношений, государство фактически консервировало отжившие производственные отношения, руководствуясь чисто идеологическими догмами.
Потребительская революция
Забота о "повышении благосостояния народа" с середины 1960-х годов приобрела весьма уродливую форму, которая выражалась в повышении денежных доходов населения, достижении "социальной однородности общества" через искусственное "подтягивание" низкооплачиваемых слоев к среднему уровню заработной платы. Все это делалось чисто административными методами, без какого-то бы то ни было экономического обоснования. В результате довольно значительные слои обрели некоторый достаток. Большую часть общества охватила поистине потребительская революция: пожалуй, впервые за послевоенные годы жизнь складывалась спокойно и уже не так бедно, как прежде.
На рубеже 1960—70-х годов стало престижным не просто добротно и качественно, но еще и модно одеваться. Особым спросом пользовались импортные, "привозные" вещи: джинсы, дубленки, батники, мохеровая пряжа, косметика и т.п. Энергия людей была нацелена на обустройство домашнего очага. Тем более что для многих это была первая отдельная квартира после долгих лет в коммуналке. Мебель, ковры, хрусталь, посуда, холодильники, стиральные машины, телевизоры — все пользовалось спросом, сметалось с прилавков магазинов буквально в считанные часы. Торговля реагировала на ситуацию: к концу месяца для выполнения плана товарооборота обычно "выбрасывали" заветное. На мебель, ковры, бытовую технику с начала 1970-х годов стали "записываться" и "отмечаться", то есть потенциальные покупатели создавали списки, которые сами же контролировали и в которых отмечались каждую неделю. Такая очередь тоже была своеобразным товаром на "черном рынке": ее можно было продать иногда по цене, равной половине стоимости желанного ковра или телевизора. Поэтому вокруг магазинов "промышляло" определенное количество дельцов, которые зарабатывали на этом немалые деньги.
В первой половине 1970-х годов разрыв между объемом денежной массы и ее товарным покрытием стал постоянно увеличиваться. Наступил товарный голод, который поначалу носил структурный характер и распространялся на особо престижные товары и предметы длительного пользования. С годами, впрочем, дефицит затронул практически всю сферу товаров и услуг. Необеспеченность денежной массы товарами вела к росту цен. Начали действовать отрицаемые наверху скрытые инфляционные механизмы, которые усиливались год от года. Официально периодически дорожали только "товары повышенного спроса": ковры, бытовая техника, легковые автомобили. Несколько раз проводилось официальное повышение цен на золото, которому предшествовали слухи, в результате которых к дню подорожания ювелирные магазины полностью опустошались. Наиболее болезненно воспринималось подорожание кофе и других предметов импорта, которое мотивировалось снижением мировых цен на нефть при одновременном "неурожае в Африке на кофе и какао-бобы". Такая "верхушечная" официальная инфляция вела в действительности к росту цен и на большинство других товаров, усилению товарного голода, росту спекуляции.
Уродливая система распределения несла в себе социальный конфликт, который год от года углублялся. Люди "по определению" были поставлены в неравные условия в смысле доступа к предметам потребления. Суть состояла в том, что в процессе "добывания" заветного дефицита деньги играли, конечно, существенную, но часто не основную роль. Основные усилия были сосредоточены на поиске необходимых знакомых, "связей", часто работавших по принципу "ты — мне, я — тебе", "блата", по которому можно было с определенной переплатой сделать все: найти хорошего врача или педагога, "умаслить" строптивого чиновника, пристроить ребенка в вуз и т.д. Но наиболее сильным влиянием пользовались рычаги давления сверху, когда в обход всех правил в самые престижные вузы поступали "позвоночные" сынки и дочки, одним звонком по кремлевской "вертушке" улучшались жилищные условия, не говоря уж о возможности посетить базу или специальный распределитель и спокойно выбрать все, за чем буквально "давились" в очередях обычные граждане. Даже в этой уродливой системе потребления товаров и услуг, основанной на родственных узах, завязывании "нужных" знакомств, постоянных взятках и переплате, номенклатура шла "напролом", играла по своим правилам, нарушая принцип "равного блата". Год от года это все больше и больше бросалось в глаза.
|
|
|
