 |
Соотношение подлинного и вымышленного в романе
|
|
|
|
«Собор Парижской богоматери» особо интересен и значителен тем, что, будучи романтическим по стилю и методу, это произведение венчает собой ту борьбу за художественную правду, за объективное воскрешение прошлого, которую вел романтизм прогрессивный, демократический.
Все то, что было характерным для драматургии Гюго, можно обнаружить, и в «Соборе», поскольку роман этот - произведение той же эпохи, что «Марьон Делорм», «Кромвель», «Эрнани». В романе наличествуют и преувеличения, и игра контрастами, и поэтизация гротеска, и обилие исключительных, мелодраматических положений в сюжете. Сущность образа раскрывается у Гюго не столько на основе развития характера, сколько в противопоставлении другому образу, контрастному уже по самому замыслу писателяля.
Противоречивость исторической действительности в «Соборе Парижской богоматери», так же как и в драмах, передана методом контрастных характеристик действующих в романе лиц. Но внутренняя логика романтического искусства Гюго приводит к тому, что и взаимоотношения между резко контрастирующими героями приобретают исключительный, преувеличенный характер, благоприятствующий возникновению тех эффектов, которые принято называть мелодраматическими. Так, Эсмеральда в своей прелести и воздушности противопоставлена мрачному фанатику Клоду Фролло, с одной стороны, и безобразному Квазимодо - с другой. И момент контраста еще углубляется, когда дело доходит до взаимоотношений, до самого действия романа: в развитии сюжета клирик Фролло, проникнутый богословской ученостью, отрешенный от мира, от плоти, оказывается одержимым неистовой, животной страстью к Эсмеральде, а забитый, уродливый Квазимодо весь просветлен бескорыстной и преданной влюбленностью в нее. На том же контрасте основаны и взаимоотношения между Эсмеральдой и Фебом. Только противопоставлены здесь не физически прекрасное и физически уродливое, а свет и мрак в другом плане - внутреннем: глубина любви, нежность и тонкость чувства у Эсмеральды - и ничтожность, пошлость фатоватого дворянина Феба.
|
|
|
При всем этом, однако, в «Соборе Парижской богоматери» гораздо больше непосредственного, прямого исторического реализма, чем в драмах того же периода Прежде всего здесь в значительной мере снята метафизичность противопоставления: добро - зло. «Зло» в романе имеет определенный адрес и достаточно конкретные признаки. Это феодальный порядок. Все неудачи и несчастья героев весьма четко обоснованы условиями и обстоятельствами конкретной исторической действительности. Судьба Квазимодо исключительна по нагромождению ужасного и жестокого, но это ужасное и жестокое обусловлены эпохой и положением Квазимодо. Звонарь Квазимодо символизирует собой исполинскую народную мощь. Несмотря на внешнее уродство, в нем сосредоточена страшная сила, внутреннее величие, моральная правота, он - символ величия народной души, ее гуманных порывов и устремлений.
Клод Фролло - это воплощение средневековья с его мрачным изуверством и аскетизмом, но он уже затронут духом сомнения, увлечен новыми веяниями, возникающими на рубеже двух эпох - средневековья и Возрождения. Фролло начинает осознавать бесплодность средневековой «науки» и веры, бессмыслицу вечных обетов. Злодеяния Клода Фролло оказываются его несчастьем, порожденным тем искажением человеческой природы, за которое ответственны религиозное мракобесие и извращенный аскетизм средневекового католичества, ответственны властвующие над ним идеологические нормы феодального строя.
В еще большей степени правдивы такие образы, как Феб де Шатопер и в особенности персонажи и обстоятельства исторического фона: сюда относятся все массовые сцены - представление мистерии, «двор чудес», суд над Эсмеральдой, мятеж, затем характеристика фламандцев, короля Людовика XI. Здесь, в обрисовке короля, очень убедительно сочетание жестокости, высокомерия с религиозностью средневекового человека, циничным юмором и политическим произволом.
|
|
|
Уже в «Соборе Парижской богоматери», первом большом романе Гюго, мы обнаруживаем тот метод художественного обобщения, который так ярко покажет свои возможности в «Отверженных», «Тружениках моря», «Человеке, который смеется». Опираясь на реальное, исходя из него, Гюго сгущает краски, преувеличивает, так сказать - продолжает тенденции реально-исторического настолько, что типизация у него переходит в своеобразную символизацию. Но существенно и важно то, что создаваемые им образы-символы ни на одно мгновение, не отрываются от реальности. Так, Клод Фролло оказывается символом извращенной, задавленной феодальным порядком человечности в той мере, в какой он, реальный клирик XV века, со всей своей ученостью, суевериями и предрассудками, не может дать выход естественным человеческим страстям. Так, Эсмеральда - опоэтизированная «душа народа», и ее «воздушная прелесть» рождается от преувеличения, от символизации; но вся условность образа снимается чертами реальной наивности, непосредственности и простоты, которые и придают ему немеркнущее значение, а также и тем, что личная трагическая судьба Эсмеральдьг - это возможная в данных исторических условиях судьба любой реальной девушки из народа.
Насколько глубокой и исторически правдивой может быть такого рода символизация, видно уже из того, какой художественной убедительностью обладает знаменитый образ собора, ибо в романе собор - это подлинное действующее лицо. Он у Гюго - символ средневековья, олицетворение народной художественной культуры. Он охраняет Квазимодо и Эсмеральду и сбрасывает со своих башен изувера и убийцу Фролло.
Все действие романа сосредоточено вокруг собора, играющего огромную роль в жизни и судьбах Фролло и Квазимодо.
В романе очень важно, что Квазимодо любит собор, любит волшебную музыку колоколов. Эта любовь Квазимодо как бы поддерживает и обосновывает все рассуждения Гюго о соборах, об архитектурном облике средневекового Парижа. Гюго, враг и обличитель феодализма, вовсе не зачеркивает средневековья как определенного периода в истории народа. Он принимает средневековую культуру во всем, что эта культура имела в себе народного, для него искусство средних веков прекрасно постольку, поскольку в нем сквозит начало общенародное, общечеловеческое. Силою творческого воображения Гюго стремился воссоздать ту правду истории, которая явилась бы поучительным наставлением для современности. В свою очередь, современность властно вторгалась па страницы его исторического романа. Так, в мыслях и суждениях несколько модернизированного средневекового поэта Гренгуара проступает эклектическая философская система Виктора Кузена, читавшего в 20-х годах курс истории философии в Сорбонне; о Гренгуаре Гюго не без иронии говорит, что он был «истый эклектик» и «принадлежал к числу тех возвышенных и твердых, уравновешенных и спокойных духом людей, которые умеют во всем придерживаться золотой середины, всегда здраво рассуждают и склонны к либеральной философии».
|
|
|
Борьба, которую повел Гюго против смертной казни, выступив в 1829 году с повестью «Последний день приговоренного к смерти», была продолжена им и на страницах романа «Собор Парижской богоматери». Эта идея раскрывается в сцене прощания Гудулы со своей дочерью Эсмеральдой у подножия эшафота и в злобно-лицемерных рассуждениях Людовика XI, охотно тратившего огромные суммы на постройку тюрем и содержание палачей.
Указывая на немеркнущее достоинство памятников средневековья, созданных трудом талантливого народа, романист выступил против варварского их разрушения, упрекая своих современников в непочтительном отношении к национальному достоянию.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Поэтический талант Гюго ярко проявился в образной, колоритной речи, в обширном лексическом материале, использованном писателем не только для того, чтобы передать «дух эпохи», но и для того, чтобы заставить своих деклассированных героев употребить свойственные им и исторически засвидетельствованные арготизмы, слова и обороты, которые автор, в противовес господствующим предрассудкам о «допустимых» и «недопустимых» в литературном творчестве выражениях, смело, широко и щедро вводит в поэтический обиход. Знаменитая сцена шествия воров, увечных и бездомных нищих Парижа может служить великолепной иллюстрацией этого творческого приема Гюго.
|
|
|
В истории развития французской романтической литературы «Собор Парижской богоматери» занял важное место. В нем были развенчаны монархические принципы и католические верования. Обращаясь к средневековью, Гюго отмечал, что и в давние времена существовала вражда между монархией и народом, что народ воплощал в себе могучую национальную энергию, дававшую ему возможность бороться и побеждать мрачные силы прошлого.
В результате дальнейшего» развития исторического романа во Франции возникают такие выдающиеся произведения, как «Пармская обитель» Стендаля (1839) и «Саламбо» Флобера (1862).
ЛИТЕРАТУРА
1. Гюго В. Собрание сочинений: В 15 т. - М., 1953. - Т. 2.
2. Андреев Л.Г., Козлова Н.П., Косиков Г.К. История французской литературы: Учебник для филологических специальностей вузов. - М., 1987.
. Зенкин С.Н. Работы по французской литературе. - Екатеринбург, 1990.
. Мешкова И.В. Творчество В. Гюго: Книга 1. - Саратов, 1974.
. Николаев В.Н. В. Гюго: Критико-биографический очерк. - М., 1955.
. Трескунов М. Виктор Гюго: Очерк творчества. - 2-е изд, доп. - М., 1961.
|
|
|
