 |
Шрейден пулей вылетел в тёмную комнату, скатился кубарем с лестницы. Доспехи отозвались многократным звоном, разбивая тишину помещения.
|
|
|
|
Преступник подчеркнул небезудачную расстановку событий. Сморд наверняка прикует внимание героев на себя, а он, часом тем, тишком-ладком покинет поле.
Безусловно, это шаг назад сравнительно с прошлыми выступлениями Лорда, ибо у него всегда имелось какое-нибудь “крутое” превосходство. Но если хорошенько призадуматься, всё грамотно взвесить, то станет понятно, что всё могло завершиться куда хуже, куда отвратительнее…
Мстить Героймену? Мстить Нимфе? Зачем? Вероятно, старина Дарейдас вскоре растопчет их (на что злодей и рассчитывал), если уже не растоптал…
Ну, а убирать с дороги Дарейдаса… Лорд не ставил перед собой такой цели. Сейчас ему важнее переговорить с душой Иффилса, вызнать, почему артефакт его подвёл и по возможности развить, усовершенствовать магическую пурпурную защиту!
…Шрейден вышел в коридор, хромой, малость опасаясь, что на него кто-нибудь накинется. Убедившись, что лёгкое покашливание вследствие ушиба грудной клетки не повлекло за собой чёрного исхода, маньяк-воин-программист-предатель-слуга каменных пришельцев прогнал мешающие суждения-догадки и стал двигаться в сторону подъёмника, с помощью которого он попадёт на верхний уровень, где “позаимствует” у Стражей транспорт, тот, что позабористее, и молниеносно умчится за тридевять миров! Ай да план! Ай да интеллект!
“ Вот и всё… А я ещё сомневался, что получится уйти.
Думаю, в этот раз я изменю своим традициям и не стану уничтожать этот штаб. Мне здесь даже понравилось. Впечатлений хватит на неделю, а может, и на месяц…
Подобные испытания, как ничто другое, полезны для нервов. Признаться, я был недалек от превращения в попугая-истеричку. Но сегодняшняя выпалка… подправила меня. Эх, какой же ты всё-таки бесхитростный и глупый, малыш Кэйл. Захотел отомстить за мамашу… Боюсь, этот поезд давно уже уехал. Хотя, да, не спорю, его красные огоньки так и мелькают вдалеке. Так и мелькают…
|
|
|
Но это, пожалуй, единственное, что тебе остаётся, малыш Кайл - ублаготворяться, что ты хотя бы можешь наблюдать свой сором ” – Лорд не хотел упускать удовольствия проверить, мёртв сыночек Айдока или ещё жив, но… сильнее совершенно неперспективных перебранок и замесов с “ряжеными клоунами ” его волновала личная судьба. Создатель великолепного искусственного разума обязан выбраться из этого “болота”, стряхнуть с себя тину попирающих эмоций, пойти вперёд, не оборачиваясь!
Эддору, как и всякому мегаломаньяку, приятен аромат выигрыша. Абсолютного или частичного – не велика важность. Главное, чтобы кто-то из его врагов, в конечном счёте, пострадал. Только в таком случае можно поехидничать.
Дойдя до лифта, жнец остановился, призадумался:
“ Так… ” - что-то показалось ему расходящимся с логикой вещей. Вот только что именно... сообразить удалось лишь со временем. К невезению Вэйда, этого времени хватило, чтобы загнать его точно в западню, из которой злодей не сможет вылезти.
Сморд одним ударом пробил стену штаб-квартиры Стражей! Ему ничего это не стоило…
Шрейден срубил фишку, пускай и с опозданием: кое-кто, обладающий невероятной физической силой, “залечил” брешь в стене корабля. Забил дыру, припаяв к ней лежавшие без предназначения трубы. С этой задачей не справился бы никто, кроме Героймена, а стало быть, Героймен совсем рядом. Вполне вероятно, зеддерианец уже здесь, готовиться отомстить за смерть своей матери. Ждёт особого сигнала внутри себя…
Как бы там ни было в суровой действительности, мегаломаньяк продолжает ощущаться умным, очень опытным, видящим насквозь, не предметы, как какой-то Кэйл Бэннери, а видящим рвения и помыслы всех живых существ,
|
|
|
и адски проницательным…
Но сколь эффективна такая необоснованная самонадеянность, взятая, как будто, с потолка? Разве обострённая форма надменности, эгоистическая ценностная ориентация, оградит мышь от мышеловки? Разве зло прекратит являться злом – стихией, чья власть не выше Древа, посаженного богом, в садике Эдема, и уступает доброте?
- Эй! – Шрейдена крикнула женщина-рии. Эмилайн Тёрнер, вышедшая к нему вместо Героймена, - Ну, что, не ждал нашей новой встречи, козёл? А я уж соскучилась по твоей тупой маске!
Она стояла в натуральном виде, в безбелье, в чём мамка родила! Что удивительно, ей не было холодно. Ни капельки. Верно, хотение надрать кому-то задницу, набить сраку, было до того повелительным, что с лёгкостью подавляло любой дискомфорт.
Прежде Шрейдену не доводилось лаяться с обнажёнными дамами.
Убийца Миркура Фрэнджа потешно скривил голос:
- Погоди… ты же голая! Я не буду сражаться с тобой. Что за стыд? А ну, оденься…
Эмилайн:
- Одеться? Ха! Так, я чего-то недопоняла… Какая-то консервная банка будет мне указывать, что я должна делать? Ты вообще в своём уме, такое говорить? Хочешь, чтобы я тебя заживо сожгла тут? Не вопрос! Я могу! Только тебе это вряд ли понравится. Ты будешь ныть, я знаю…
Шрейден:
- Можешь. Кто ж спорит… Только какой в этом смысл? Логичнее будет перейти ко мне, начать сражаться на моей стороне! Вместе мы добьемся всего, чего только душа пожелает! Вселенная окажется в наших руках! Всевозможные миротворческие организации по типу Стражей преклонят колени! Непокорные умрут…
Эмилайн, усмехаясь во весь рот:
- Ты чего…? Пфф! Подумал, что я на это куплюсь! Вот на это дерьмо…??? Нет, вы посмотрите только! Какие козлы тугодумы, однако!
Шрейден, не теряя надежд заманить рии:
- Не осуждаю я тебя, не осуждаю… Худого слова вслед не пророню. Так или иначе, моё предложение останется в силе. По крайней мере, пока я живой и Бэннери меня не раскатал!
Эмилайн, изобразив лёгкое недоумение, вытянув губы в длинную трубочку:
- Хм… Вот этого как раз я обещать и не могу. К тому же он у тебя за спиной. Да-да. Поворачиваться очень не советую. Хотя, даже если ты не повернёшься, это мало что поменяет. Все одно. Тебе трындец!
|
|
|
“ ???????? ” – шок, потрясший Вэйда, когда тот ощутил на себе зложелательный, оценивающий взгляд Героймена, не подлежал описанию. Злодей как будто бы уменьшился, померк в тени полубога!
Лицо, сплошь обсеянное чёрными синяками и красными полосками, лицо без левого глаза, лицо, не выражающее ничего определенного за вычетом, может быть, ярости, врезалось в шлем. Фашуга-Шрейден, для которого пора сюрпризов только началась, опять вомчался спиной в ближайшую дверь, опять покатился по лестнице…
Там, где, в итоге, оказался Лорд, было светло, из-за электричества. С виду – просторный подвалишка, правда, заставленный крупными бочками, литров на двести каждая, и каким-то любопытным агрегатом с небольшой приборной панелью и цилиндрами механических датчиков под стеклом. С агрегатом, вырабатывающим постоянный яркий ток…
Шрейден, кажись, смирился, что все его бросают, как мяч, и, не изменяя собственной желчной природе, своей подлости при непременном намерении причинить Кэйлу Бэннери боль, не внешнюю, так внутреннюю, поведал о давнем конфликте, разгоревшемся между ним и (!!!) человеком, который в будущем стал лидером повстанческого движения на иссушенных землях Зеддера, вдохновил своё войско, объединил его и превратил из скопища одиночек в команду, в единое целое, и повёл людей на войну, против армий Технэка!
- Это было ещё до твоего несчастного рождения… (кашель с надрывом, два вздоха) ты слышишь? Твой прадед не одобрил мой проект. Из-за него и кучки невежд-лицемеров, трусливо отрицавших эволюционный прогресс, меня отстранили. ОТСТРАНИЛИ! Выставили меня сумасшедшим, козлом отпущения! Мои задумки были аннулированы! Отчаявшись, я покинул Зеддер… Я думал, что никогда не вернусь. Но не-е-е-е-е-е-т! Какое там… Я вернулся с подкопленными силами, со свежими идеями! Первым делом добрался до пульта управления автономной системой Технэк… Я знал, как запустить свою крошку. Я перешёл к настройкам с помощью запасного кода доступа, который несколько лет хранился в моей памяти, словно выжидая, чтобы стать извлечённым! – даже, будучи побитым, побеждённым, фактически сдавшимся Лорд не думал прекратить своё злорадство. Ему это нравилось: говорить то, из-за чего у других возникают колики в сердце, - В исследовательском центре поднялась жуткая паника, тревога! Шум-гам! Какие-то женщины кричали, что робот ни с того, ни с сего выстрелил в сотрудника. Я, дело понятное, живо дунул к выходу. Машины никого не пощадили. Центр оказался зачищен за какие-то несколько минут… Представь всё это, Кэйл. Ты представил? Да. Именно так я уничтожал твою планету. День за днём! Месяц за месяцем! Роботы стреляли! Стреляли по детям! Стреляли по их матерям! Стреляли… Ты ощущаешь этот раздирающий гнев, Кэйл? О, ты сейчас, по-видимому, испытываешь то, что испытывал я, осиротев. Ничего, Кэйл. В глубине все мы одинаковые. Брось эти сказки про добро и нравственность! Их не существует! Эти понятия придуманы слабаками, которые боятся эволюционного прогресса, как огня, поскольку знают, что не переживут его! Поскольку лицемеры и невежды… Я, конечно, не горжусь, что убил твою мать. Наоборот. Я считаю, что концовка моей предыдущей физической жизни не должна была соприкасаться с жизнью твоей. Благодари за это сморда! Если бы не я, он послал бы кого-нибудь другого! Виноват ли я, что согласился? Ну… наполовинку, возможно, и да! Но зато ты стал сильным! Стал Геройменом! Я тебя создал! Я – истинный отец Героймена! Это тот редкий случай, когда скверный человеческий поступок послужил чему-то наивысшему, чему-то благому… Если так рассуждать, то выходит, что ты, Кэйл - моё изобретение, как тот же Технэк! Как и…
|
|
|
Когда вырастешь, Кэйл, то не вспомнишь моего лица. К тому времени я уже умру, а ты станешь взрослым. Тебя будут окружать секреты, и только душа поможет их разгадать.
Ты родился не таким, как все, сынок. Отец знает, что твой дар - превосходство над слабостями!
Я всегда буду рядом с тобой с тобой, Кэйл! В твоем сердце!
ОЖИДАНИЕ. ПОТРЯСЕНИЕ.
ИСХОД
- Эмм… - Лорд Шрейден закрыл глаза и затем быстро открыл их. Что могло произойти за какие-то пару мгновений, что всё его тело, весь организм, весь скелет, перезагрузился, от первой до последней страницы, от звонка до звонка. Только мегаломаньяк, губитель миллионов, опустил глаза вниз, посмотрел на живот свой. Зияющая рана - открытая глубокая рана, на которую невозможно смотреть без чувства ужаса. Мрачно-рдяное пятно с вывороченными кусочками плоти.
|
|
|
Неужто Кэйл таки решил его убить? Неужели Героймен изменит взгляды, опустится до казни, приравнится по принципам к карателям и мстителям?
Что-то не сходится… Вэйд в это не верил.
- Ты… Нет. Ты не можешь… Ты не можешь… Это совсем не то, что я когда-то изобрёл… Героймен не может кого-то убить, поскольку Героймен – то немногое хорошее, что осталось во мне. Если ты забыл, то я освежу твою память. Однажды ты уже убил меня, будучи младенцем, хоть и вышло это, скажем, неумышленно…
Бэннери стоял, потихоньку вытаскивая пальцы из пробитого туловища Шрейдена, вынимая руку из царства чужих органов. Хотя лицо полубога оставалось мирным и дружелюбным, в общем, таким, как и прежде, в голосе его чувствовалась чёрствость, которой стоило подчиниться сей же час.
- Почему не могу? Я могу. Я уже… тебя убил. Ты же видишь? Ты видишь, к чему привела наша вражда? К смерти моих друзей, к твоей смерти… А всё могло закончиться не так. Ты допускаешь это?
“Поскольку Героймен – то немногое хорошее, что осталось во мне” – эти слова, молвленные Вэйдом без старого сарказма, заключали ощутимый сюжетный подтекст: Героймен и Лорд Шрейден похожи друг на друга, хотя бы биографиями. Они оба потеряли матерей в юном возрасте. Оба мотивируются этой потерей. Но там, где проносится Бэннери, заботясь о поддержании счастья в своём мире, о защите других, Лорд сеет смерть, смотря на жизнь сквозь призму эгоизма.
- Нет. Не убил. Меня ещё можно спасти. И ты не упустишь такой возможности. Я знаю, не спорь. Спорить глупо. Ты ведь Кэйл, ты сын своей мамули. Иди, кстати, к ней. Она тебя обнимет. Иди… Ступай к маме! Сообщи, что она скоро улыбнётся! Сообщи, что ты улыбнёшься! Вы улыбнётесь всей семьёй, за праздничным ужином, разливая напитки! – Лорд Шрейден не был бы собой, не начни издеваться по-новой. Даже, вися на волоске от кончины, даже истекая, он противно щерился. Извращенный маньяк и безумец, возомнивший себя невесть кем, не подлежащий никакому исправлению!
- Мамочка согреет тебя, Кэйл! Мамочка согреет тебя… Иди к ней!
Слишком много крови, Лорд потерял много крови, так много крови…
И боли тоже много…
- Иди! Ты ведь не оставишь мамашу в одиночестве!
Крошку-доброту в старину,
Весёлые звёзды кормили из рук
И было тепло-о-о-о, и светло-о-о-о,
И пение птиц разливалось вокруг.
- Ты же не оставишь ведь её?!!! Свою дохлую мамашу!!!
А нынче грустна, холодна
Плывет во Вселенной одна доброта,
Без тепла привык быть небосвод,
Но песенки эти как прежде слышны
И так же их космос поёт, но только внутри,
В центре тёплой любви-и-и-и-и-и-и.
- Не оставишь же её, Кэйл!!!
А сверху мороз, тишина...
Ах, бедная наша малютка, “одна”.
Отсыпься для жизни, щепотка добра.
- Ну, что, Кэйл? Оставил мамочку таки…? Доволен, небось, да? Хороший же сыночек из тебя… Никого не можешь спасти! Ни на что не годен! Всех кругом подводишь… Всех подставляешь! Ай-яй-яй!
Героймен, для которого мерзкое тарахтение психа-аморала, коим был Шрейден, потеряло всякий вес, не обижался, не оскорблялся и больше не чувствовал гнев. Зеддерианец возымел неслыханное самообладание. Пока раненый юродствовал, он снова стал собой, разъединившись с идеей убийства, распрощавшись с прочими порочностями. Однако ему, ребёнку, некогда потерявшему мать, нашлось, что добавить к ранее сказанному.
- В одном ты прав точно. Переходить черту я не стану. Но не из-за того, что мне тебя жаль. Не поэтому. Я не хочу пачкаться! Вот в чём причина… - а добавил Бэннери много чего, оказавшись не таким уж и бесхитростным, не таким простодушным, каким его видел злой Лорд. Позади Кэйла стояла Эмилайн Тёрнер, голая Эмилайн Тёрнер, с нетерпением ждавшая, когда Кэйл отойдёт, чтобы она, наконец, поджарила “козла”, исполнив задумку первостепенной важности, - Но за неё я не уверен. Прости. Ей я указывать не буду, да и не смогу...
ОЖИДАНИЕ. ПОТРЯСЕНИЕ.
ИСХОД
Только Шрейден вздохнул, только утешился, что останется в живых, как кисти Эмилайн, выжавшей из себя весь потенциал древней силы, вначале покраснели, а затем превратились в два огненных шарика! Красотка ошалела в боевом смысле и приготовилась вколотить Вэйда в гроб, “прибрать мелкий мусор” в подвале генераторами.
- Это тебе за Миркура и Джерри! Гори в аду, ничтожество!
Мигом ранее.
Только Шрейден вздохнул, только утешился…
- Нет, не надо! Я исправлюсь! У меня просто отняли мою маму! Не-е-е-е-е-е-е-е-е-т!
Гигантский язык пламени, выскочивший из рук осерженной рии, стиснул Лорда в смертельных объятиях. Злодей, как ни старался, не смог даже пискнуть. Энергия генераторов, энергия огня, энергия Иффилса в “отходящем” злодее – столько видов энергий в одном месте, в одном время. Такого ещё не случалось, никогда-никогда!
Эми ловила кайф от своей мести, не стыдясь, что поступает жестоко.
- Насколько я помню, ты стремился обладать тем, что неподвластно простым смертным? Теперь в тебе достаточно всего! Всего понемножку! Жри, козёл! ЖРИ!!!
Пурпур сошёлся с электричеством, и к ним пристроился огонь. Вся триада “энергий”, триумвират вещественных стихий, растерзали Эддора Вэйда на обрывки.
На кровавые мясные обрывки, вскоре разлетевшиеся по всему помещению!
Мясо и кровь…
Запашок поджаренного гамбургера? Этот запах показался Огоньку сверхъестественным…
Она перестаралась, она о-о-чень устала…
- Вот, собственно, и всё… - повернулась она к Кэйлу, когда уже не было ни генераторов целёхоньких, ни целёхонького Лорда, когда вся аппаратура в “подрумяненном” отсеке искрилась и мигала, потихоньку доживая свой век, - И никаких к дьяволу встреч, никаких к чёрту компромиссов. Теперь ты, надеюсь, усвоил, как следует действовать? Учись, пока жива, бойскаут, и смотри… не наложи в штанишки, часом! Тебе ведь уже не восемь лет, правильно…
Очаровательная и одновременно опасная натура Эми Тёрнер, неприкрашенная зыбкой смущённостью, поставила Бэннери в пень. Тот, чьи руки теперь по локоть в крови Лорда, широко открыл рот, но закрыть, увы, не получилось. Это был ещё один сюрприз, ещё одна иглистая внезапность. Моментами Кэйлу становилось неприятно от уяснения, что его подруга, его ЗЕМНАЯ напарница, горазда на такие страшные художества.
Отбрасывая благую мотивацию, преступление остаётся преступлением, ну, а то, что сделала Эми, то, что она позволила себе – за гранью допустимого. Бэннери не смог с ней согласиться, как бы себя ни уламывал, как бы ни старался под неё подстроиться…
- Я не хочу больше общаться с тобой, извини… - это заявление, оглашенное хроническим пацифистом Кэйлом настолько мягко, что поверить в его серьёзность получится лишь с величайшим трудом, почти ударило Эми. Ударило по голове, по затылку, - Его жизнь была в наших руках. Эддор бы никуда не ушёл! Но ты, считай, подставила меня. Из-за тебя я ощущаю себя кем-то, кто не многим гуманнее Эддора. Стоит только обратить внимание на способ, выбранный тобою… Тут вообще без комментариев! Нет уж, я в такие игры не играю, и участвовать я в этом не хочу. Не хочу и не буду. Прости. Мне… жаль, веришь ты или нет. Но… я не могу. Правда, прости. Может, я и наивен, может, я не понимаю всю ответственность при работе командой. Но зато я такой, какой я есть. Я уже не смогу измениться и начать принимать эту жизнь как-то ещё…
Спустя минуту произошло то, чего Кэйл точно не хотел. Тёрнер сильно задело это высказывание. Дуясь на Бэннери, поднимая брови и руками всплескивая, Огонёк чуть было не воспламенилась, опять.
- Постой, это что сейчас было вообще? Что я только что услышала? Я отомстила за наших друзей, предприняла то, что ты, по идее, должен был предпринять ещё тогда, чтобы никто из нашей команды больше не погиб! Тот же Уильям! Я остановила убийцу. ОСТАНОВИЛА. Понимаешь? Нет. Ты нифига не понимаешь. Все вы нифига не понимаете! Ты крайней выставляешь меня. Меня! Выставляешь убийцей! И думаешь… что? Что поступаешь больно совестно? Поступаешь по-мужски? Ну, да. Чувственный наш Кэйл, который никого не убивает! Кристально-чистый! Хоть пушинку одуванчиков сдувайте с него! Посмешище, вот кто ты!!! Думается, зря я вообще напрягалась! Спасала тебя… - Эми дала своей эмоции свободу, её захватило ранимость. Эми разоралась, Эми разревелась. Блаженно ругающая Кэйла и пускающая слюни вперемешку со слезами, ранимая, эмоциональная Эми, - Не касаясь частностей, к чёрту иди теперь! Не хочу больше НИЧЕГО! Не хочу иметь с тобой ничего общего! ВСЁ! С меня довольно беспочвенных упрёков! Живи в одиночестве, раз хороший такой… А ко мне не лезь! Не подходи! Как будто мы с тобой и не знакомились даже, и не знаем друг друга! Так будет лучше…
Кэйл попытался её успокоить, даже попытался приобнять её за талию, однако, благодаря навыку, выработанному годами тренировок, она (удержавшись, чтобы опять не закричать) непринуждённо пресекла все попытки и с размаху прописала ему звонкую пощечину.
- Прощай… - сказала Эми.
А затем Эми развернулась и ушла...
По пути её встретили “выползшие” из укрытия бульдог Плюх и селезень Рональд. Первый заливисто прогавкал, отмечая грудь, более плоскую, чем ему представлялось, но при всём при этом не менее пьянящую, а второй посмеялся над разбухшим пенисом первого.
Эмилайн находилась в состоянии, которое трудно охарактеризовать, имея даже писательские навыки: убитость и опущенность, абсолютное больное безразличие. Она шла, иногда заглядывая в прямоугольное окно в борту корпуса Штаба Стражей Порядка, наблюдая, как издали мелькают десятки космических судов, медленно подлетающих к Штабу.
Очевидно, кто-то додумался связаться с союзниками и вызвал подкрепление. Скоро здесь будет горячо. Начнутся масштабные разборки всех со всеми. Старшие по званию возьмутся выяснять, что именно случилось, почему их организация понесла подобные потери, а сообщили об этом только сейчас.
…Эми от всего устала. От всего! Её измученная душенька просила только одного – полного покоя. Тишины, каких-нибудь нежных прилагательных… Плывущего тумана над рекой светлых эмоций, пеленающего лессирующий слой унылой жизни.
Женщина, которая никогда никому не жалуется, ни при каких обстоятельствах = сильная женщина.
Сильная Эми…
Вечность – диво, не меняющее правды. Вечность её подтверждает:
сильные люди – величайшая редкость, но и такие порой попадаются.
Sometimes there came such moments as today when she suddenly felt intolerable emptiness, even not emptiness, but silence, not despair, but immovability as if in her without any special malfunctions everything has stopped. Then she felt desire to get short-term joy from the outside, desire to be a detached onlooker of others work or greatness. Not to possess, and only to be given; not to work but only to react; not to create, and to admire. Ayn Rand, " The Atlas has straightened shoulders "
(Иногда наступали такие моменты, как сегодня, когда она внезапно чувствовала невыносимую пустоту, даже не пустоту, а безмолвие, не отчаяние, а неподвижность, будто в ней самой без каких-либо особых неполадок все остановилось. Тогда она ощущала желание получить кратковременную радость извне, желание быть сторонним наблюдателем чужой работы или величия. Не обладать, а лишь отдаваться; не действовать, а только реагировать; не создавать, а восхищаться. Айн Рэнд, "Атлант расправил плечи"
Глава
десятая.
“ Ты давно уже идёшь тяжёлым шагом по этой дороге. И дело не во времени и не в количестве гадов, которые потанцевали на девчоночьем сердце, а в том, что ты просто смирилась уже. А теперь скажи мне, как любить человека, который, если что, переживет расставание спокойно? И тут зарождается вопрос, а нужен ли ты был этому человеку?
Я уверена, Джон пожертвовал собой не ради моего спасения, а потому что я была ему недостаточно нужна. Так ли это, или я ошибаюсь – неважно. Главное то, что я сейчас чувствую, а чувствовать я могу лишь одно – несносную боль ”
“Как долго можно молчать и не показывать все то, что на самом деле бесит в человеке, с которым ты идешь сейчас за руку. Оооо, поверь, долго. И мне дается это без напряга, что, к сожалению(Только прикиньте, идёт такой, на понтах, весь такой из себя, вешает мне на уши лапшу. Я улыбаюсь, хоть и через силу, чтобы не чувствовать себя совсем уж пессимисткой, а он кайфует… Видимо, считает меня последней дурочкой, раз мне нравится его мерзкая ложь. Дабы не разбить своё сопливое сердечко раньше времени, я иду и слушаю. Не поверите, этот человек заливает про светлое завтра, про то, что будет исправляться ради меня. Врёт и не краснеет. Типа, вечер приятный. Типа, мой ребёнок уснёт, и прекрасная ночь плавно перескочит в не менее прекрасное утро. И тут как раз и навязывается эта тревожная отвратительная мысль: тебя точно зовут Нэнси, а не тупой идиоткой, которой легко вертеть, потому что она, типа, симпатичная? Но не-не, я уже взрослая девочка, я лучше промолчу. И да, завтра я тоже буду молчать, когда он наберёт мой номер. Всем бы иметь такие стальные нервы, как у меня, да только вряд ли они кому-то пригодятся, поскольку мучаюсь лишь я одна. Мне отвелась участь великомученицы ”
Не, мамуля, у меня опять не получилось. Я так и не нашла себя, я все так же в вечных поисках кого-то на меня похожего. Все не то, все не так. Какой год на дворе, а я так и не наварила себе кастрюлю счастья. Мне уже двадцать семь, а я так ничему и не научилась, все живу прошлым... Всё хорошо, на миг показалось, но все их души – театр и фальшь. Да и надоедают за неделю. Кого-то слишком мало, кого-то, наоборот, много чересчур. Приедается...
И после каждого кастинга, словно слепая, таскаю цветы на свою могилу чувств. Иногда ржу, как ненормальная, а иногда реву в подушку. Но суть-то не в этих театральных душах, дело во мне.
Тебя уже не вернуть, моя мамочка. Да и ребёнка моего тоже, чувствую, ничто не вернёт. Я совсем… совсем… одна. Но даже это не главная проблема. Не моё одиночество…
Главная проблема, пожалуй, в том, что я теряю рассудок. Мне буквально немного осталось. Чуть-чуть… И история Нэнси Гарднер будет дорассказана устами сатаны ”
С раннего утра Нэнси уместила в себе больше таблеток, чем было нужно. Говоря честно, это первая ночь за новый месяц, когда она хоть сколько-то спала. Именно спала, а не симулирована сон.
Но стало ли ей легче? Отнюдь, не намного. Улучшения, если и произошли, то очень несущественные. Нельзя хорошо себя чувствовать, не зная, где твой малыш. Не зная, что с ним, не зная элементарно, жив ли он ещё,
или уже всё. Ребёночек мёртв, и скоро к тебе придут люди из полиции, оповестят о кошмаре…
- Господи, за что мне всё это. За что… - Нэнси, получавшая какую-никакую поддержку лишь в общении с Ричардом Стайлондом, поймала такси и направилась к нему. В гости.
Ей нужно было кое-что ему рассказать. У девушки появились тревожные теории относительно местонахождения Алана. Догадки, которые нельзя упускать из внимания, вырывались наружу.
Don ' t admit him close. You will get used, you will fall in love, will trust, and he will take and will leave, even without having warned.
Elchin Safarli. If you knew...
(Не подпускай его близко. Ты привыкнешь, влюбишься, доверишься, а он возьмет и уйдет, даже не предупредив. Эльчин Сафарли. Если бы ты знал...)
Ричард принял дорогую гостью, предложив чай и разрешив не разуваться, авось, в доме предостаточно грязи и вряд ли туфельки Нэнси усугубят положение. Гарднер с порога отказалась от десерта и поведала ему историю своей дружбы с Лэтсом Грандом. Для Ричарда, естественно, это вылилось в сюрприз, в довольно негативный. Управляющий отдела New Technologies не мог сказать чего-то хорошего об этом господине и вполне поддерживал идею, что именно Адвокат стоит за киднеппингом.
- Но… как такое возможно? Насколько я знаю, Адвоката убили. Случилось это на одном мероприятии, в швейцарских горах…
Нэнси отрицательно покачала головой, заново всплакнула и объяснила ему звонко-громким дёргающимся тоном:
- Да-да, всё верно, убили! Но инопланетные технологии, принадлежавшие тем, кому Гранд подчинялся, вернули его к жизни! И вот теперь я не знаю что делать! Не знаю… А вдруг это не Лэтс забрал мою кровинку, и я зря пытаюсь повесить на него всех собак?
Одним весомым аргументом Ричард убедил бедняжку не пытаться выгораживать признанных преступников и тем более как-то жалеть их.
- Человек, создавший вокруг себя такую репутацию, всегда будет первым подозреваемым во всех чужих бедах, во всех преступлениях. Этот человек виноват сам. Ну, а ваша ошибка лишь в том, что вы сразу мне не сообщили. Тянули до последнего… Нельзя было так! Хотя с другой стороны и вас можно понять. Вы стремитесь находить в людях добро и, что самое главное, находите, порой закрывая глаза на недостатки. Это по праву прекрасное качество, доступное далеко не всем, но иногда приводящее к тому, что нами пользуются…
- Боже… - ещё сильнее заплакала девушка. В этих слезах смешалось всё, и сожаление, и отвращение к себе, как к негодной матери, и некая странная примесь спокойствия и паники, - Какая же я дура… Это я допустила! Я позволила собой манипулировать! Из-за меня теперь мой малыш бог знает где!
Считая своим долгом нормализовать подвешенное состояние шефа, Ричард едва не поклонился.
- Если хотите, я буду молиться за вашего сына. Ну и, само собой, я начну что-то предпринимать уже сегодня. Сперва обзвоню кое-каких людей. Это мои полезные знакомые. Разумеется, я буду регулярно вам докладывать о том, как всё проходит, чтобы вы всегда были в курсе.
Проведя пальчиком в районе ресницы, Нэнси быстро-быстро кивнула.
- Хорошо… - её некогда громкий голос стал еле слышным.
Not without reason say: open gate when disaster is coming. And if indeed all goes wrong way? Then it is already not just popular wisdom. Haruki Murakami. The vampire in the taxi
(Недаром говорят: пришла беда — отворяй ворота. Ну а если и впрямь все идёт наперекосяк? Тогда это уже не просто народная мудрость. Харуки Мураками. Вампир в такси)
“ Когда-то давно я вытащил котёнка с дерева. Питомца моей сестры занесло на старый белый дуб у реки Эльбо. Беспрестанные мольбы испуганной вынудили меня прийти на помощь… ”
Лэтс Гранд находился там, где Нэнси ему позволяла находиться – в личном кабинете генерального директора. Как всегда, стоял у окна, обозревал дождливый город, чьё унынье – в свинцовом небосводе. Как всегда, чего-то ждал и время от времени щёлкал клавиатурой мобильника.
Сколько звезд на небе, Сколько рыб в воде, сколько сладких мыслей – мыслей о мести.
Адвокат недобро улыбнулся.
“ Ха-ха ”
Получасом позднее. Окрестности Лос-Анджелеса. Дом, где жила Эстер Барджман.
|
|
|
