Могла ли идти речь о гигантской водоросли?

МОГЛА ЛИ ИДТИ РЕЧЬ О ГИГАНТСКОЙ ВОДОРОСЛИ?

Чтобы рассматривать совокупность всех свидетельств, относящихся к этой встрече, следует добавить к уже рассмотренным документам письмо, которое другой офицер «Дедала» отправил десять лет спустя в газету «Тайме», опровергая одного из капитанов торгового флота по имени Фредерик Смит, рассказ которого лондонская газета напечатала 12 февраля 1859 года на первых полосах. О чем же сообщил капитан Смит?

Капитан пишет, что 28 декабря 1848 года, то есть чуть позднее случая с «Дедалом», его корабль «Пекин» попал в штиль в районе Южной Атлантики недалеко от того места, где произошла описанная выше встреча. Он и его люди заметили примерно в 800 метрах очень странный предмет больших размеров. «С помощью бинокля, — говорит капитан, — мы могли ясно различить огромную голову и шею, покрытую лохматой, всклокоченной гривой». Экипаж единодушно решил, что это морской змей. Чтобы удостовериться в этом, капитан приказал спустить шлюпку, в которую сели его помощник и четверо матросов. С собой они взяли тонкий длинный линь — «на всякий случай». Нам не известны детали того, каким образом чудовище было поймано, но мы узнаем, что охотникам понадобилось около получаса, чтобы доставить пленника к кораблю. С помощью талей, закрепленных на рее, добыча была поднята на борт. «Предмет казался слишком гибким и был сплошь покрыт подобием вьющихся волос длиной до 45 сантиметров, так что только через некоторое время стало очевидно, что это был кусок гигантской водоросли длиной 6 метров и диаметром 10 сантиметров».

Не будем слишком акцентировать внимание на этой истории, также как и не будем обсуждать размеры найденной водоросли. Некоторые бурые водоросли семейства ламинарий в южных морях могут достигать 300 метров и более. В 1886 году капитан Джон Стоун, командир корабля «Клевер», встретил на широте экватора экземпляр Macrocystis pyrifera, от одного до другого конца которого они плыли более 500 метров. Но трудно поверить, что капитан Смит отправил своих людей преследовать то, что они приняли за морского змея, вооружив их снаряжением, годным лишь для ловли плотвы. И сомнительно, что матросы с легким сердцем согласились бы отправиться с такими снастями, если бы они хоть немного сомневались относительно природы того, что они должны были поймать.

Правда, скорее всего, состоит в том, что капитан Смит вскоре понял свою ошибку и решил узнать, что же за предмет он принял за морского змея, и отправил за ним шлюпку с людьми, приказав выловить его и доставить на корабль. После этого он заключил, вероятно, что объект, который ввел его в заблуждение, естественно, мог обмануть и остальных, в частности капитана и команду «Дедала». Что, впрочем, свидетельствует лишь о том, как мало скромности в этом человеке. Но можно обвинить капитана Смита и в более тяжком грехе, так как, возможно, он совсем и не пережил того, о чем рассказал. Действительно, задолго до него капитан Гарриман с торгового судна «Бразилия» рассказал о том, как стал героем похожей истории. Если быть точным, это случилось 24 февраля 1849 года, то есть почти два месяца спустя после случая с «Пекином», но Гарриман не стал ждать десять лет, чтобы об этом поведать. Его сообщение появилось в номере лондонской «Сан» от 9 июля 1849 года.

Описания происшествий, данные Смитом и Гарриманом, настолько похожи, что нам простительно заподозрить одного в том, что он списал у другого. Маловероятно, чтобы два торговых судна попали в штиль почти в одном и том же месте, в один и тот же сезон (лето 1848 — 1849 гг. в Южном полушарии); что оба капитана заметили примерно в полумиле от корабля что‑ то, что они приняли за морское чудовище; что была послана шлюпка в погоню; что они оба удостоверились в том, что речь идет о пучке гигантских водорослей, когда добыча была поднята на борт; и наконец, что они оба выбросили их, не дойдя до берегов Англии, — это, конечно, слишком замечательная цепь совпадений.

Что отличает приключение капитана Гарримана от случая капитана Смита, так это то, что первый отправился на встречу с предполагаемым чудовищем, сам вооружившись солидным гарпуном, и убедился в ошибке, уже подплыв на более короткое расстояние. Эти детали придают рассказу Гарримана отпечаток правдивости, на что повествование капитана Смита не может рассчитывать.

Как бы то ни было, но то, что кто‑ то попал пальцем в небо, еще не означает, что, обжегшись на молоке, надо дуть на воду. Сам капитан Гарриман не решился сделать тех обобщенных выводов, к которым с легкостью пришел его коллега Смит: то есть заявить, что морской змей, встреченный экипажем «Дедала», тоже, и без всякого сомнения, просто пучок водорослей.

ТРЕТЬЯ ДЕТАЛЬ В НАШЕ ДОСЬЕ

Наглое нападение на морского змея со страниц «Тайме» сразу же получило энергичный отпор в виде нижеприведенного письма главному редактору:

«Я прочитал в вашей вчерашней газете сообщение, касающееся животного, называемого в обществе „морским змеем“. Из него вытекает заключение, что предмет, наблюдавшийся с борта корабля „Дедал“, был не чем иным, как морской водорослью. Я имею честь решительно заявить, что объект, встретившийся на пути корабля флота Ее Величества, был живым существом, которое передвигалось с большой скоростью в воде против движения волн и под углом к очень свежему ветру. Скорость его была такой, что грудь его поднималась из воды, когда он несся, делая не менее 10 миль в час ( 18 км/ч ).

Первым желанием капитана Мак‑ Куа было повернуть и начать его преследование. Но, оценив ситуацию, он понял, что мы не сможем ни пересечь ему путь из‑ за направления ветра (не забывайте, что речь идет о парусном корабле), ни догнать его, принимая во внимание его скорость. Нам не оставалось ничего другого, как наблюдать за ним в бинокли как можно дольше, пока он приближался к нам и затем удалялся. В момент наибольшего сближения с кораблем он находился не далее чем в 200 метрах, его глаз, пасть, ноздри, цвет и форма могли быть ясно различимы всеми находившимися на борту.

Мы все были поражены тем, что увидели, хотя среди нас были моряки, которые уже по тридцать — сорок лет занимались этим ремеслом, избороздили большую часть морей и океанов и повидали разных чудес. Капитан первый воскликнул: «Это, должно быть, животное, которое называют „морским змеем“, — и к этому выводу мы все присоединились.

Со своей стороны могу сказать, что мне он показался больше похожим на ящерицу, чем на змею. Его движение было прямолинейным и равномерным, как если бы движущей силой были ласты или плавники, а не колебания тела.

Начиная с того момента, как мы его увидели, и до того, как он скрылся из поля зрения, прошло минут десять, ведь мы двигались в противоположных направлениях, а ветер свежел и волнение усиливалось».

Под письмом стояла подпись: «Офицер корвета „Дедал“.

Этим письмом заканчивается ряд свидетельств в деле морского змея «Дедала». Все три свидетельства сходятся в основных чертах при описании встречи с неизвестным животным. То, что они немного различаются, описывая само существо, совершенно естественно. Когда капитан Мак‑ Куа говорил о животном, похожем на «огромную змею», он наделял ее и чем‑ то вроде «плеч»; лейтенант Драймонд более осторожно говорил, что оно ему напоминает большую змею или огромного угря, а безымянный офицер считал, что существо больше походило на ящерицу. В этом нет никакого противоречия: речь ведь идет о животном, которое со стороны могло напоминать змею, но не обязательно должно было ею быть. В «Литерери газетт» от 21 октября 1848 года какой‑ то эрудит не упустил возможности напомнить произведения Понтоппидана и привести обширные выдержки из его классического труда о морском змее вместе с сопровождавшими их иллюстрациями и сделать следующие выводы:

«Нам остается только подчеркнуть бросающееся в глаза сходство описаний капитана Мак‑ Куа и Понтоппидана. Можно подумать, что бравый капитан прочитал старого датчанина и скопировал его — так похожи его описание и темно‑ коричневой головы, и светлого горла, и шеи, покрытой чем‑ то,, напоминающим лошадиную гриву или пучок водорослей, — все это почти в одних и тех же выражениях с древним историком».

Корреспондент английской литературной газеты указывал, надо отдать ему должное, и на отличия в рассказах капитана Мак‑ Куа и Понтоппидана: «Движения животного не были извивающимися или змееобразными! В этом случае, вероятно, оно должно было обладать мощными ластами? Должно же было что‑ то приводить его в движение».