Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Глобальный управляющий класс на авансцене истории




 

Анализ развития глобального экономического кризиса и места в нем России будет заведомо неполным без учета формирования в последние полтора десятилетия качественно нового субъекта глобального развития.

Кардинальное упрощение коммуникаций в ходе глобализации объективно способствует сплочению представителей различных имеющих глобальное влияние управляющих систем (как государственных, так и корпоративных) и обслуживающих их деятелей спецслужб, науки, медиа и культуры на основе общности личных интересов и образа жизни. Образующие его люди живут не в странах, а пятизвездочных отелях и закрытых резиденциях, обеспечивающих минимальный (запредельный для обычных людей) уровень комфорта вне зависимости от страны расположения, а их общие интересы обеспечивают частные наемные армии.

Новый глобальный класс собственников и управленцев противостоит разделенным государственными границами обществам не только в качестве одновременного владельца и управленца (нерасчлененного «хозяина» сталинской эпохи, что является приметой глубокой социальной архаизации), но и в качестве глобальной, то есть всеобъемлющей структуры.

Этот глобальный господствующий класс не привязан прочно ни к одной стране и не имеет внешних для себя обязательств: у него нет ни избирателей, ни налогоплательщиков. В силу самого своего положения «над традиционным миром» он враждебно противостоит не только экономически и политически слабым обществам, разрушительно осваиваемым им, но и любой национально или культурно (и тем более, территориально) самоидентифицирующейся общности как таковой, — и в первую очередь традиционной государственности.

Под влиянием формирования этого класса, попадая в его смысловое и силовое поле, государственные управляющие системы перерождаются. Верхи госуправления начинают считать себя частью не своих народов, а над- и вненационального глобального управляющего класса. Соответственно, они переходят от управления в интересах наций-государств, созданных Вестфальским миром, к управлению этими же нациями в его интересах, в интересах конгломерата борющихся друг с другом глобальных сетей, объединяющих представителей финансовых, политических и технологических структур и не связывающих себя с тем или иным государством, народом, религией. Естественно, такое управление осуществляется в полном пренебрежении интересами обычных обществ, сложившихся в рамках государств, и за счет этих интересов (а порой и за счет их прямого подавления).

На наших глазах и с нашим непосредственным участием мир вступает в новую эпоху, основным содержанием которой становится национальноосвободительная борьба обществ, разделенных государственными границами и обычаями, против все-разрушающего господства глобального управляющего класса. Это содержание с новой остротой ставит вопрос о солидарности всех национально ориентированных сил — ибо традиционная разница между правыми и левыми, патриотами и интернационалистами, атеистами и верующими теряет значение перед общей перспективой социальной утилизации, разверзающейся у человечества под ногами из-за агрессии «новых кочевников».

Практически впервые в истории теряют значение и противоречия между патриотами разных стран, в том числе и прямо конкурирующих друг с другом. Они оказываются незначительными перед глубиной общих противоречий между силами, стремящимися к благу отдельно взятых обществ, и глобального управляющего класса, равно враждебного любой обособленной от него общности людей. В результате появляется объективная возможность создания еще одного, как ни парадоксально, — патриотического Интернационала, объединенного общим противостоянием глобальному управляющему классу и общим стремлением к сохранению естественного образа жизни и суверенитета своих народов.

 

Большой Ближний Восток: кто является актором?  

 

В силу своего неформального, сетевого и слабо структурированного характера глобальный управляющий класс слабо наблюдаем; его деятельность можно отслеживать в основном по косвенным признакам.

Так, как следует из воспоминаний отставных сотрудников ЦРУ, в 1985 году против общего врага — Советского Союза — сложилась новая глобальная сеть — техасско-саудовский клан, способствовавший снижению мировых цен на нефть и тем самым крушению Советского Союза.

В    2003 году активность этого клана проявилась «в негативной форме»: уничтожение Ирака как суверенного светского государства было невыгодно и США, и Саудовской Аравии как государствам, но принесло огромные прибыли тесно связанным друг с другом нефтяным сообществам обоих.

Но впервые в явной форме глобальный управляющий класс проявил себя, насколько можно судить, в ходе продолжающейся серии волнений, восстаний и революций на «Большом Ближнем Востоке», в первую очередь в Северной Африке и Сирии. Именно его активность, как представляется, породила бросающееся в глаза противоречие между полной неожиданностью для США событий в Тунисе (которые «дали старт» арабским революциям) и стремительностью их же собственной реакции (от использования материалов Wikileaks  до распространения профессиональных инструкций для революционеров) на события в Северной Африке в целом.

Причина противоречия в том, что в рамках одной и той же государственной оболочки США сегодня действуют два принципиально различных по своим устремлениям, хотя совпадающие по институтам (а порой и по отдельным людям) субъекта: национальная бюрократия и манипулирующий ей и (во многом «втемную») использующий ее как свой инструмент глобальный управляющий класс.

События в Тунисе стали неожиданностью для близорукой, инерционной и во многом «ситуационно реагирующей» на события, а не активно конструирующей их, национальной бюрократии.

Глобальный управляющий класс, насколько можно понять, готовил их — и с восторгом воспользовался началом революционного процесса.

Причины усилий Запада по дестабилизации Большого Ближнего Востока, а теперь и Украины (при всей объективной остроте проблем этих регионов без этих усилий они сохранили бы стабильность) многослойны.

На поверхности мы видим традиционную логику борьбы за ресурсы. Здесь в рамках общей тенденции архаизации налицо возврат к логике колониализма, ведшего войны за непосредственный контроль над территориями, в первую очередь — за нефтью и водой Ливии.

Кроме того, налицо месть Каддафи за социализм, а точнее — за трату ресурсов на обеспечение социальной справедливости. Принципиально важно, что не за теракт в Локерби, — сами ливийцы считали его ответным шагом, но Каддафи откупился от Запада, выдав непосредственных исполнителей, заплатив деньги и допустив в Ливию иностранный капитал. Это ярко характеризует вполне средневековый характер правового сознания лидеров «всего прогрессивного человечества»: заплати выкуп — и живи спокойно!

Но при этом не забывай, что ресурсы твоей страны рассматриваются этими лидерами как принадлежащими «всему человечеству», то есть, в переводе на обычный язык, — глобальным корпорациям, чьи интересы они представляют.

И, когда Каддафи платил тысячу долларов медсестре, а 64 тысячи — молодой семье (хотя, разумеется, реальная жизнь была намного хуже официальной рекламы); когда он почти втрое увеличил свой народ за счет создания для него человеческих условий жизни, когда он обеспечивал почти бесплатный бензин, бесплатное образование, здравоохранение и электричество, — он превращал себя во врага отнюдь не столько Чубайса. Делом развенчивая догмы либеральной пропаганды о том, что бесплатной социальной сферы не бывает, он невольно (ибо в последние годы начал вводить в политику серьезные элементы либерализма, из-за чего его поддержка и ослабла) создавал для нее смертельную угрозу разоблачения ее лжи.

Кроме того, делясь нефтедолларами с народом Ливии в значительно больших масштабах, чем мы видим это в России, он лишал этих нефтедолларов западную финансовую систему. Ведь олигарх или коррупционер, разворовывая деньги народа, выводит их основную часть на Запад, в результате чего они попадают в западную финансовую систему и поддерживают ее существование.

Если же государственный деятель отдает деньги народа самому народу, эти средства остаются в стране и не подпитывают финансовую систему его стратегических конкурентов.

Таким образом, уничтожение «режима Каддафи» было нацелено не только на прямой захват богатств недр Ливии, но и — если это не удастся — на концентрацию доходов от экспорта сырья в руках кучки компрадоров и коррупционеров, которые все равно никуда не денутся и введут эти средства в финансовую систему Запада.

Современная, постмодернистская надстройка традиционной стратегии захвата ресурсов заключается в том, что, если все пойдет наперекосяк, и освоение ресурсов станет невозможным, это не причинит управляющей группе сколь-нибудь заметных неудобств: она просто сменит стратегию, несколько отклонив фокус концентрации своих сил.

Дело даже не в том, что контроль за ресурсами в информационный век важнее их использования, и тот факт, что нефть не принесет прибыли конкурентам, важнее того, что она вообще никому не принесет прибыли.

Прежде всего, она принесет прибыль в качественно новом, информационном смысле: изъятие ресурсов из оборота, создав дефицит, повысит цены — и повысит спрос на доллар, продлив функционирование их все менее контролируемой закачки в мировую экономику.

Но преследование этой выгоды является лишь частным случаем новой стратегии глобального управляющего класса — хаотизации.

Исчерпание стратегии «управляемого хаоса» и ее трагический провал в Ираке оказался плодотворным: он показал возможность и эффективность качественно новой стратегии «неуправляемого хаоса», которую мы видим в Северной Африке и которую мы еще увидим не только в Сирии, но и в Израиле и, возможно, после Сирии — в России.

Логика проста: «в мутной воде можно поймать более крупную рыбу», хаос дает больше возможностей скачком наращивать власть и богатство, а главное — резко менять траекторию и саму логику развития целых обществ. Эмансипация же глобального управляющего класса от стран его происхождения (кроме, возможно, Швейцарии, Ватикана, Люксембурга, Монако и некоторых подобных государственных образований) снимает всякие ограничения на провоцирование хаоса: до яхты Абрамовича «Пелорус» с ее подлодкой и собственным ПВО не дотянутся ни ливийские солдаты, ни японская радиация.

И в этом отношении союз США с радикальными исламистами (которые составляли основу ливийских повстанцев с северо-востока Ливии — региона, где на полторы тысячи человек населения приходится один известный Западу боевик «Аль-Каиды») рационален. Ведь именно исламистские боевики — лучшие хаоти-заторы современного мира. Именно поэтому первым признаком этого союза стала «засветка» в американских СМИ переговоров, которые вел вице-президент Чейни еще в апреле 2006 года.

Пока единственной явной неудачей «новых кочевников» стал Алжир: ужас его управляющей системы перед исламским фундаментализмом дал ей иммунитет перед протестами. А ведь развитие его по тунисскому или египетскому вариантам прервало бы поставки газа в Европу, посадило бы ее на «голодный паек» и, вынудив европейцев самим делить друг друга на страны «первого» и «второго» сорта, безжалостно ограничивая доступ последних к энергии, положило бы конец европейскому проекту.

Но «арабская весна», оборачивающаяся «исламской зимой», не закончена. Вероятно, попытки дестабилизации Алжира еще впереди, а если вторая после Югославии и создания раковой опухоли в виде Косова и косовской оргпреступности попытка торпедирования европейского проекта окончится неудачей, — придет время следующих. Пока же силы сосредоточены на Сирии, где под видом повстанцев сложилась качественно новая военно-политическая сила — не связанные с той или иной страной исламские боевики, своего рода «Иностранный легион» радикального ислама, легитимизированный Западом и пользующийся его всемерной поддержкой, а также на Ираке, где создан прообраз будущего халифата — ИГИЛ, и на отданной нацистам на растерзание Украине.

 

Последствия «исламской зимы» для России  

 

Обычно при оценке последствий исходят из сугубо бухгалтерских оценок. Считают потери по обещанным, но не заключенным ливийцами военным контрактам, по контракту на строительство железной дороги и иным проектам. Потом говорят: «Но зато из-за напряженности нефть подорожает или не подешевеет». А потом вспоминают, что цена нефти мало связана с благосостоянием народа, так как основную часть нефтедолларов выводит на Запад криминальная бюрократия.

Такой подход, как и всякий бухгалтерский, драматически неполон. Прежде всего, прямая и явная военная поддержка Западом радикальных исламистов против какого-никакого, но законного и признанного тем же Западом режима откровенно пугает. Особенно если вспомнить массированную информационную (и не только) поддержку, оказывавшуюся тем же Западом исламским террористам в их борьбе против России во время первой и даже второй чеченских войн.

Новая зона нестабильности, особенно Ливия и Ирак, при поддержке Запада легко может стать новой глобальной площадкой для подготовки исламистских боевиков, — неким подобием того, чем была Чечня в годы своей фактической независимости, после подписания предательского Хасавюртовского мира.

Бить «руку кормящую» боевики побоятся, — а значит, Россия может занять в списке их целей заметное место и стать следующим объектом их глобальной атаки после Сирии. Если учесть состояние отечественных «правоохранительных» органов, приходится констатировать: дестабилизация Большого Ближнего Востока (особенно вкупе с воцарением в Афганистане Талибана и возможным превращением таджикской диаспоры в «пятую колонну» Ирана) вполне может аукнуться России новой террористической войной.

Но главное и уже очевидное последствие агрессии — фактически окончательная отмена международного права.

И в Югославии в 1999, и в Афганистане в 2001, и в Ираке в 2003 году это было именно «попрание норм», которое вызывало масштабный протест, в том числе и на самом Западе. «Попрание норм» — значит, было что попирать.

В ходе «исламской весны» никакого протеста не возникло — значит, попирать было уже больше нечего.

Агрессия США и их сателлитов против Ливии показала (а агрессия против Сирии подтвердила): можно просто придумать конфликт, высосать его из пальца — и на этом основании начать «вбамбливать страну в каменный век».

Можно купить или напугать послов страны, чтобы они остались на ПМЖ и сделали все требуемые заявления, фальсифицировать события при помощи постановочных съемок (которые транслируют глобальные телеканалы, игнорируя реальные новости) и голословно обвинить руководителя суверенного государства в чудовищных зверствах. При этом признавая легитимным руководителем нового ливийского государства бывшего министра юстиции — который, если Каддафи действительно творил какие-то беззакония, должен был нести ответственность за них первым после Каддафи.

Впрочем, даже министр обороны США Гейтс был вынужден признать, что признаков преступлений Каддафи против мирного населения, о которых трубила и западная, и российская пропаганда, не удалось обнаружить ни разведкой, ни самыми изощренными способами технического наблюдения. Разумеется, это отнюдь не остановило пропаганду. Как сказал один из руководителей глобального телеканала, «У нас нет цензуры — у нас есть редакционная политика». После чего помедлил и пояснил: «Она эффективней».

Агрессия против Ливии показала: можно полностью фальсифицировать реальность и на основе этой фальсифицированной реальности протащить через Совет безопасности ООН нужную резолюцию — с грубейшим нарушением регламента (достаточно указать, что представителю Ливии даже не было дано слова! ) А затем, когда законное руководство страны возопит о прекращении огня и приеме международных наблюдателей, можно спешно напасть на нее — чтобы наблюдатели не успели прибыть и зафиксировать чудовищную ложь глобальной пропаганды. Напасть, кстати, в прямое нарушение Устава ООН, требующего создания для подобных операций международного командования под эгидой ООН и с грубым превышением мандата, — но возмущаться этим уже некому.

Вот в этом отсутствии субъекта протеста — если, конечно, не считать спешно уволенного и разжалованного Медведевым посла России в Ливии Чамова, — и заключается качественная новизна, качественно более высокий цинизм ситуации, который можно определить термином «исчезновение международного права».

Не «попрание», а «исчезновение»: разница велика.

Это исчезновение опасно для России реализацией древнеримского правила «Горе побежденным» и созданием ситуации, когда единственным способом защиты от бомбардировок является не просто наличие ядерного оружия и средств доставки, но и готовности их применить.

Это конец нераспространения: теперь лидера, пытающегося обзавестись собственным ядерным оружием, нельзя обвинить ни в чем, кроме разумной предусмотрительности.

В самом деле: почему никто не смеет тронуть пальцем многократно проклятых Западом Северную Корею и Иран? Потому что у первой есть ядерная бомба, а у второго — радиоактивные материалы, которые могут быть использованы в «грязной» бомбе, и, главное — есть решимость применить это оружие.

А почему Ливию превращают в новое Сомали? — потому что полковник Каддафи в свое время отказался от создания своего ядерного оружия и не построил даже обычной военной промышленности. Аналогичная судьба и по той же причине на наших глазах постигает Сирию и Украину.

Для России особенную опасность в этих условиях приобретают отечественные либералы, непосредственно перед нападением Запада на Ливию заявившие о том, что ядерное оружие России является помехой для модернизации. Это производит впечатление серьезной, фундаментальной информационной подготовки к отказу России от ядерного оружия для ее подчинения внешнему диктату.

Хотя такую позицию, даже при всем желании, нельзя назвать предательством.

Ведь ключевая часть либералов по всему миру осознает себя частью не своей страны, а глобального управляющего класса. Для них предательство — это защита интересов страны и народа их биологического происхождения от притязаний этого класса, в частности, глобальных монополий.

А уничтожение своей страны и своего народа вполне может оказаться для них почетным долгом, исполнением которого они будут искренне гордиться до конца своих дней.

Формула будущего проста: «терпите либералов? — готовьтесь к бомбежкам! »

 

За ушко да на солнышко?  

 

Но что нового происходит в мире? Что и почему заставило проявиться почти в явном виде глобальный управляющий класс именно сейчас?

Ответ очевиден: мировой экономический кризис. Глобальный рынок породил глобальные монополии: их некому регулировать, им не с кем конкурировать, — и они, как им и положено, загнивают.

Вся мировая финансовая система под истошные крики о намечающемся выходе из кризиса качается на грани глобальной депрессии, в пропасть которой одинаково страшно заглядывать и профессиональным оптимистам, и «соловьям Апокалипсиса».

Страшным звоночком во время паники по поводу Фукусимы стало прямое предупреждение США в адрес японского государства, чтобы оно и не думало продавать американские гособлигации.

Это уже не пугающий рост доли краткосрочных бумаг — это прямое ограничение ликвидности, балансирующее, по сути дела, на грани технического дефолта. Недаром крупнейшим кредитором правительства США стала ФРС.

Стандартным, позитивным выходом из ситуации загнивания монополий в отсутствие источника внешней конкуренции является технологический рывок, который ослабляет степень монополизации. Но именно поэтому монополии стремятся сдержать технологический прогресс — и надгосударственный всеобщий глобальный управляющий класс выполняет эту функцию. Человечество, поколение назад мечтавшее о космосе и бесплатной энергии, сегодня может рассчитывать лишь на ЗО-телевизор, очередной айфончик и диет-колу.

А раз быстрый позитивный выход через технологический рывок невозможен, — наиболее вероятна попытка негативного выхода через либеральную экономию на спичках и ограничение потребления «лишнего населения», что означает сваливание в депрессионную спираль.

Глобальный монополизм непосредственно проявляется через нехватку спроса. Сталкиваясь с ней в условиях, когда генерировать спрос путем увеличения денежной массы становится из-за чрезмерного объема денег уже невозможно, глобальные монополии начинают инстинктивно сокращать издержки. В глобальном масштабе это сокращение потребления населения, которое потребляет больше, чем производит.

Это средний класс, становящийся ненужным из-за распространения сверхпроизводительных постиндустриальных технологий.

После его утилизации, на его костях нынешняя, пусть и несовершенная, демократия превратится в информационную диктатуру, основанную на массовом формировании сознания людей.

И путь к этому не так уж и далек.

Давайте проверим сами себя: за счет управления нашим сознанием при помощи информационных потоков большинство из нас твердо знает, что Каддафи злодей — потому, что глобальные СМИ обвинили его в массовых бомбежках собственных мирных городов и преступлениях по отношению к мирному населению. При этом мы прекрасно знаем, что на самом деле ничего этого не было, а нефтедоллары делились с населением более справедливо, чем, например, в сегодняшней России, но «осадок остается»: наряду с осознанием лживости обвинений подсознательно мы ощущаем, что Каддафи плох, и защищать его стыдно.

Таково действие современных информационных технологий даже на критическое, осведомленное и не шокированное личными несчастьями сознание. В ходе же «зачистки» среднего класса Запада это сознание будет лишено критичности современной системой образования, запутано информационными атаками и приведено в пластичное состояние личными шоками — разорением.

В глобальном плане массированное формирование сознания приведет к завершению начинающегося сейчас процесса расчеловечивания, расцивилизации: к отказу от суверенитета и самосознания личности, этого главного достижения эпохи Просвещения, и возврату к слитно-роевому ее существованию.

Массовое зомбирование, позволяющее создать ощущение полноценного потребления у человека, почти не имеющего возможности покупать (движение к этому можно наблюдать, например, в современной Прибалтике и Восточной Европе в целом), делает ненужной и рыночную экономику.

 

Благотворительность — лучший бизнес?  

 

Крупнейшие капиталы предчувствуют, а возможно, и предвидят будущее: в их среде наблюдается отказ от собственно рыночной активности в пользу ^издания новых правил и стандартов в виде новых культур.

Перенос значительной частью богатейших людей (от Гейтса до Потанина) своей активности в сферу благотворительности совсем не обязательно является формой «ухода от дел», хотя благотворительная оболочка действительно эффективно защищает капитал от налоговых расследований.

Но главное в другом: благотворительность как форма организации деятельности целых направлений некоммерческих организаций является стратегическим бизнесом, стратегическим инвестированием, — не в конкретные производства, а в создание новых стандартов, смыслов, идей и структурообразующих организационных конструкций.

Это самый рентабельный бизнес, качественно новая сфера массовой глобальной конкуренции; СМИ — лишь инструменты трансляции, навязывания, экспансии новых смыслов.

Непосредственно этот переход вызван кардинальным изменением систем управления.

Значение бизнеса по формированию стандартов и стратегий резко выросло в условиях перехода от иерархических систем управления к сетевым. Данный переход никогда не закончится, реальное участие в конкуренции будут принимать сочетания тех и других. На низшем уровне находятся непосредственно действующие сетевые организации, направляемые и отчасти конституируемые иерархическими структурами, находящимися на втором уровне глобального управления. Но сами они — лишь исполнители воли, приводные ремни сетевых структур, какими являются сгустки глобального управляющего класса.

Степень иерархизации мира резко снизилась — причем как внизу, так и на верху управленческой (и социальной) пирамиды: господа действительно вполне диалектически оказались подобием рабов (а занимающие промежуточное положение менеджеры «выпали из контекста», что сулит в будущем массу интересных социальных коллизий вроде братания владельца корпорации со студентом-протестантом через голову топ-менеджмента; впрочем, популярные в США сюжеты с эстрадным комиком, ставшим или едва не ставшим президентом, могут быть эхом и этой коллизии тоже).

В практическом плане снижение степени иерархизации систем управления означает снижение роли старых, внешних для личности, административных рычагов и рамок управления — и потребность в появлении новых рычагов и рамок. Поскольку в рамках сетевой структуры субъект действия ограничивается и направляется не приказами, а собственными представлениями и «духом комьюнити», новая система управления должна управлять в первую очередь его мотивациями и общими правилами.

Она должна формировать стандарты поведения, принципы («что такое хорошо и что такое плохо») и основные смыслы, определяющие состав и приоритеты повестки дня, на основании которой действует и субъект, и организация.

Этим занимаются некоммерческие (в значительной степени аналитические, так как среди «сетевых исполнителей» тоже достаточно НКО) организации, оплачиваемые через благотворительность, — и потому благотворительность стала важнейшей формой стратегического инвестирования.

Рыночные отношения заменяются отношениями по формированию глобальным управляющим классом стандартов, норм и правил, — и это во все большей степени чувствуется и в России.

 

Либеральный клан: египетский вариант для России  

 

Медведев производит сильное и устойчивое впечатление не более чем «фронтмена» рвущегося к власти в России либерального клана. Скорее всего, он не играет самостоятельной роли и может быть заменен после выполнения «непопулярных» мер в стиле 90-х (о возврате которых грезят либералы) или даже до них, в случае своей неспособности проводить в жизнь интересы либерального клана, — например, на Кудрина (попытка вырастить ему «антисистемную» замену в виде Навального была осознана правящей бюрократией и потому пока потерпела неудачу).

Либеральный клан един в своих официальных и формально «оппозиционных» группах (признак этого — свободный приход либеральных оппозиционеров вроде Н. Белых на государственную службу и сохранение чиновников вроде Кудрина в элите после их перехода в оппозицию) и, насколько можно судить, представляет собой туземную обслугу глобального управляющего класса.

Ставка на Медведева выглядит как ставка на «своего парня», какими бы недостатками он ни обладал, в противовес засидевшемуся и надоевшему своей недостаточной прозападностью «авторитаристу».

Этот выбор полностью аналогичен тому, который глобальный управляющий класс сделал в Египте.

Мубарак был самым проамериканским и произраильским из всех возможных лидеров Египта, — но он надоел и стал выглядеть недостаточно либеральным по сравнению с каким-нибудь аль-Барадеи (о котором в разгар революции вспомнили ровно на полдня). И верность Западу не помогла Мубараку, — а полная недееспособность либералов, которые оказались ничем на фоне как армии, так и абсолютно чуждого им народа, стала для глобального управляющего класса хотя и неприятным, но в итоге мелким и ничего по сути дела не решающим сюрпризом…

Позиция глобального управляющего класса амбивалентна, как и везде: придет к власти «свой парень» и будет делать, что скажут — хорошо. А если он не удержит стабильность, и возврат политики в стиле 90-х окунет страну в хаос — для глобального управляющего класса тоже нет ничего страшного: в мутной и кровавой воде ловится более крупная рыба.

Приходится констатировать: угроза неизбежного в случае новой русской смуты установления китайского контроля над Сибирью, хорошо воспринимаемая представителями американской национальной бюрократии, в отношении представителей глобального класса не работает. Они мыслят не столько материальными ресурсами, сколько информационными потоками и эмоциями. Вероятно, скачкообразное расширение Китая для них, качественно повысив глобальную напряженность, сулит новые прибыли.

Да, в этом случае США потерпят стратегическое поражение, — но, весьма возможно, глобальному управляющему классу их уже не жалко.

Конечно, китайское руководство, в отличие от американского, не манипулируемо и самостоятельно, — но смена поколений (в результате которого, как в Израиле, «отмороженные» патриоты сменяются получившими западное образование и нацеленными на бонусы менеджерами) меняет ситуацию.

Возможно, глобальный управляющий класс просто вырос, и скорлупа американского национального правительства стала для него нестерпимо тесной.

А может быть, он просто совершает ошибку: ведь, освободившись от государства как такового, он освободился и от части государственных аналитических возможностей, — и его совокупный интеллект, вне зависимости от его масштабов, утратил важнейшее качество — системность.

Но, вне зависимости от причин, результат бесспорен: сегодня именно глобальный управляющий класс сталкивает не только мир в пропасть глобальной депрессии, но и Россию — в хаос новой смуты. Правда, в отношении нашей страны он делает это в полном единстве с правящей бюрократией, неутолимо перерабатывающей биомассу (которую она по праздникам торжественно именует «населением») в личные и временно легализуемые на Западе богатства.

 

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...