 |
Красная кнопка
|
|
|
|
Мопс
В молодости мы безразличны к семейным реликвиям. Ценить их начинаем с возрастом. И многих не досчитываемся…
Единственная вещица, сохранившаяся у меня от предков, – фарфоровый мопс. Он чем‑ то похож на будду. Двух бронзовых будд я приобрел по случаю лет десять назад, поддавшись моде на старину, а скорее из‑ за неосознанного желания приобщить прошлое к своей повседневности.
Что мы знаем о прошлом? Я имею в виду не историю и не собственную жизнь с ее радостями и печалями, ошибками и озарениями, а прошлое рода. Можно посмеиваться над аристократом, кичащимся многовековыми ветвями генеалогического древа, или над владельцем породистой собаки, выучившим наизусть ее родословную, но… сколько поколений предков сумеем насчитать мы?
Бронзовые будды, невозмутимо застывшие в позе лотоса, и через сто лет останутся чужим прошлым. А старый верный мопс, с достоинством смотрящий на меня сквозь стекло серванта, это мое фамильное прошлое, минувший день моих не столь уж дальних предков, о которых мне известно так мало… Многие годы я не замечал его, а он, с отбитой и не очень старательно приклеенной лапой, терпеливо сидел, храня верность моему очагу.
Я машинально передвигал мопса с места на место, вынимая и ставя обратно рюмки. И однажды почувствовал на себе его пристальный взгляд…
У него были круглые оранжевые глаза с черными точками зрачков, обведенных тоненькими черными концентрическими кружками, мощные надбровные дуги, овальные розовые ушки, низкий покатый лоб с вздувшейся наискось жилой, приплюснутый широкий черный нос, выпяченные щеки и отвислый подбородок старого, полного, страдающего одышкой джентльмена.
|
|
|
Был он белый, коренастый, основательный. Один его глаз в упор смотрел на меня, другой, чуть кося, бесстрастно созерцал пространство…
На груди мопса крест‑ накрест сходились голубые ленты перевязи, увенчанной пышным бантом. Мопс не был безделушкой: на спину ему взвалили плетеную фарфоровую корзину – спичечный короб.
Принадлежал мопс моей прабабке Агафье Григорьевне и служил ей верой и правдой. Она курила и, зажигая фосфорную спичку, чиркала ею по рифленой стенке короба…
Прабабушка в молодости была крепостной. Прадед Федор влюбился в нее и выкупил у помещицы. Ребенком я видел дагерротип: суровый мужчина в военном сюртуке с эполетами. Запомнилась надпись на обороте: «Старуха, храни и жди! » Прадед был военным врачом и умер на поле боя во время русско‑ турецкой войны.
Вот и все, что я знаю о патриархах своего рода. Их руки прикасались к мопсу, он знает гораздо больше, чем я, и когда‑ нибудь расскажет… Потомкам.
Красная кнопка
Он представил себя четырехзвездным генералом: только генерал мог нажать Красную Кнопку. Впрочем, на минуту Брегг усомнился в этом. Генералы не убивают, а лишь приказывают убивать. Спусковой крючок нажимает солдат, реже лейтенант, еще реже полковник и почти никогда сам генерал. И все же… Какой из них, подумал Брегг, устоит перед соблазном войти в историю, даже если ему уготована роль Герострата?.. Так что все верно: спусковой крючок – солдату, Красная Кнопка – генералу!
Брегг волновался, указательный палец плясал на чуть вогнутой (для удобства) кнопке. Рядом хрипло дышал Монро.
– Может быть, вы? – беззвучно прошептал Брегг.
Монро скорее угадал, чем расслышал.
– Увольте, Эвальд, это ваше право! Ну, с богом!
Брегг мешкал, мысленно (в который раз! ) воспроизводя алгоритм непоправимого: волевой импульс, кнопка утоплена, в иерархии электронных цепей началась игра потенциалов… Игра, в которой все предопределено заранее.
|
|
|
Триггеры, триггеры, триггеры… Ноли, единицы, единицы, ноли… Счет открыт! Срабатывают схемы совпадений, селекторы запускающих стробов. Тянутся в космос нити Ариадны – невидимые оси равносигнальных радиозон. Разверзлись недра, выползают монстры‑ ракеты. Из вулканов клубятся дымы… Загрохотал первый кратер, расплющил ослепительную струю выхлопа. Грузно, медлительно, словно в страшном сне, оторвалась от земли пирамида Хеопса и, на глазах обретая стремительность, ушла ввысь… За ней вторая, третья, сотая…
Самое трудное – принять решение? Кому как… Трумэн, отдав приказ о бомбардировке Хиросимы, со вкусом отужинал. А пилот, сбросивший атомную бомбу, сошел с ума…
– Я не могу, Анри… – растерянно признался Брегг. – Даже мысль об этом приводит в ужас. Есть вещи, с которыми не играют. Нельзя поминать имя бога всуе…
– Что с вами, Эвальд? – прохрипел Монро. – Если не мы, то они… Абстрагируйтесь от цели. Представьте, что это обыкновенная математическая задача. В конце концов, так оно и есть. Не будьте же кисейной барышней!
– Математическая задача: как отправить к праотцам миллиарды человек…
– Черт возьми, – взорвался Монро, – не подозревал, что вы такая впечатлительная натура! Подвиньтесь.
– Я сам… Помолчите… Сейчас… О‑ о‑ о…
– Молодчина! Хотите виски?
– Идите к дьяволу, Анри! Я чувствую себя Каином, только что убившим брата своего Авеля… Мерзко! Отвратительно!
– Ну будет вам, – проворчал Монро с неожиданной нежностью. – Хороший вы парень… Если бы все были такими… Потерпите немного! Главное сделано. Результат будет в реальном масштабе времени самое большее через час.
– Миллион лет истории и час агонии, – простонал Брегг.
– Хотели бы наоборот?
* * *
– Вы чудовище, Эвальд! – ликовал Монро. – По сравнению с вами Тамерлан и Аттила слепые щенки. Одним движением пальца уничтожить человечество! Ведь нас уже не существует. Мы в раю!
– Или в аду, – мрачно проговорил Брегг. – Мне не нравятся ваши шутки, Анри.
– А если серьезно… Вы гений, Эвальд. Горжусь знакомством с вами! И до вас ученые предупреждали, предостерегали, заклинали. Но лишь вам удалось доказать. Вы в мельчайших деталях промоделировали ядерную войну, документально воссоздали самоубийственную цепь событий, которые последуют за нажатием Красной Кнопки. Кто теперь решится толковать об ограниченной атомной войне, о превентивном ударе? Первая же ракета, и конец всему – разуму, жизни, самой Земле…
|
|
|
– Я решил математическую задачу, Анри… Всего лишь задачу, здесь вы совершенно правы. Могу добавить, что исходные данные предоставили вы, генерал Монро…
– Теперь уже бывший генерал…
– Задача решена… Но почему такая пустота в сердце? Почему мне так больно, Анри? И так обидно за человечество…
– Выше голову, Эвальд! Завтра весь мир…
– Мы все откладываем на завтра, Анри…
* * *
– Завтра может быть поздно, – подумал однофамилец знаменитого математика четырехзвездный генерал Брегг.
Он тяжело опустился в кресло и нащупал Красную Кнопку. Ее поверхность была чуть вогнутой и хорошо контактировала с пальцем…
|
|
|
