 |
2. Ожидание
|
|
|
|
Прошел год – квант времени, навечно связанный с орбитальными параметрами Гемы, насильственно отторгнутый от нее вместе с песчинкой‑ сфероидом, но сохраняемый в неприкосновенности не только сверхточными водородными часами Вселенной, но и, в своих дробных долях, биоритмами, да и всем генезисом «гарантов». Не оттого ли понадобились они профессору Орту, что, подобно тому, как время немыслимо без эталона, невозможно обойтись и без личностных эталонов, по которым должно формироваться новорожденное человечество?
Жизнь на сфероиде текла заведенным порядком. Однако мечта о новой Геме, в становлении которой главная роль отводилась ФанОрту и его товарищам, все более утрачивала реальные очертания, отступала, дразня, словно мираж, вместе с безгоризонтным пространством на экране светозара…
Коллективный разум гемян, составивший программу интеллектавтоматов, предвидел, что обнаружить звездную систему, где опасность не угрожала бы людям, – задача невообразимо сложная.
На большинстве планет, пригодных для колонизации человечеством, вероятен конфликт с существующими формами жизни, а он недопустим. И кто знает поэтому, сколько парсеков предстоит преодолеть сфероиду, сколько зигзагов выписать во вселенском пространстве, прежде чем навсегда смолкнут двигатели, работающие по принципу непосредственного преобразования энергии управляемого ядерного синтеза в лучевую энергию, или будут сброшены аварийные паруса из алмазной паутины, терпеливо ждущие своего недоброго часа в забортных контейнерах.
Понимал ли это профессор Орт, а если понимал, то как мог обречь на бесплодное старение полных сил и энтузиазма молодых людей – элиту бывшего Космополиса?
|
|
|
По еще соблюдаемой традиции астронавты каждое утро приходили в конференц‑ зал (когда‑ то здесь был Мемориальный отсек), обменивались новостями, причем выяснялось, за редким исключением, что в точном значении этого слова новостей нет, а есть прогнозы, мнения, соображения… Да и они начинали повторяться. Зачастую не представляло труда угадать, что произнесет очередной оратор. Лишь Эрро и Орена обычно рассказывали о своих действительно новых изысканиях, однако не находили отклика у остальных…
Затем все разбредались по «коттеджам», которые, как и прочие изыски психологов, нуждались в приставке «псевдо».
Тяга к общению заметно убавилась. Не вызывали былого азарта интеллектуальные игры, которым еще год назад предавались с упоением. После нескольких бурных ссор совершенно прекратились диспуты. У большинства наступил нервный спад, появилось безразличие к обязанностям: их искусственность, прежде почти никем не осознаваемая, стала вдруг до отвращения очевидной.
Орена и Эрро не разделяли общего уныния. Но Орене это давалось благодаря вошедшему в привычку жесткому самоконтролю, а Эрро был занят монографией и ни на что другое, казалось, не обращал внимания.
– Вы счастливчик, – однажды сказала ему Орена. – Вам можно позавидовать.
Она не подозревала, что именно так думает о ней Фан‑ Орт…
Наморщив рахитичный лоб и глядя на Орену снизу вверх, Эрро убежденно ответил:
– Мы все счастливчики.
– Так уж и все! Разве вы не видите, какими скучными и угрюмыми мы стали? Почти не разговариваем друг с другом. «Да нет», «здравствуйте – до свидания», таково наше общение.
– А ведь для меня это новость… – озадаченно проговорил Эрро. – Признаться, я ничего не замечал.
– Вы вообще ничего не замечаете, кроме своей науки, – упрекнула Орена.
– Не скажите. Вашу симпатию к Фан‑ Орту заметил даже я.
|
|
|
Девушка вспыхнула.
– Неужели даже вы? Только не думайте о нас плохо, мы с ним просто друзья и…
– А я и не думаю ничего плохого, – улыбнулся Эрро. – Напротив, радуюсь, глядя на вас. Вы назвали меня счастливчиком. Да, я счастлив своей работой. Однако для полноты счастья этого мало. И не вы мне, а я вам должен позавидовать. Вот где истинное счастье!
– Все не так просто, – призналась Орена. – Порой мне бывает страшно… Не за себя, за него. Он томится от безделья, однако заняться чем‑ нибудь полезным не хочет. Меня не слушает, упрямства и самомнения ему не занимать. Чуть что не по нраву, замыкается в себе.
– Вы же его любите?
– Да, очень. Но как помочь, не представляю. Посоветуйте, а?
– Боюсь, мой совет покажется вам банальным, – покачал головой Эрро. – Таков он и есть, ничего лучшего не предложишь. Будьте терпеливы и внимательны, не жалейте тепла. Фан‑ Орт незаурядная, очень сложная и контрастная личность. В нем избыток силы и, как ни парадоксально, бессилия. А это ведь антагонистическое противоречие! Оно и определяет его характер…
– Несчастливый характер, – вздохнула Орена. – Только Фан в этом не виноват. Таким его сделал отец, профессор Орт.
Эрро нахмурился.
– Я знаю, – сказал он. – И поверьте, у меня есть основания сочувствовать вам. Утешения здесь не помогут. Но разве счастье бывает безмятежным? Если да, то недолго… Обычно за него приходится бороться. Впрочем, я опять изрекаю сплошные банальности…
– Тем не менее, спасибо вам за них, – поблагодарила Орена. – Вот уж не думала, что смогу перед кем‑ либо исповедаться… Вы необыкновенный человек! Я постараюсь следовать вашему совету.
Эрро покраснел.
– Необыкновенный… Не смейтесь надо мной, Орена. Думаете, я не знаю, что вы обо мне думаете? Рахитичный уродец, по загадочной причине затесавшийся в сообщество гармонически развитых молодых людей!
– Никогда я так не думала, – возмутилась Орена. – Возможно, если бы не Фан…
– Вот видите, и я не лишен комплексов, – смущенно проговорил Эрро. – Что же касается общего уныния… Вскоре ему придет конец.
– Чтобы утверждать это, нужно быть оракулом.
– Вряд ли я им когда‑ нибудь стану. Но как астрофизик, могу сделать прогноз: нас ожидают перемены.
|
|
|
– Расскажите подробнее! – взмолилась Орена.
– Выдумывает книжный червь, – отмахнулся Фан‑ Орт, когда Орена поделилась с ним новостью.
Однако через месяц на экранах светозаров стала видна едва уловимая искорка. С каждым днем яркостная отметка увеличивалась в диаметре, превратилась сначала в сверкающее пятнышко, затем в световой диск.
Впервые за годы раздалось жужжание сигнального зуммера, начали пульсировать предупредительные сигнальные лампы. Голос автоматического информатора предупредил:
– Всем занять противоперегрузочные кресла. Приготовиться к маневру!
– Я с тобой, – подхватил Орену под руку Фан‑ Орт.
– Иди к себе, у меня ведь только одно защитное кресло, – попыталась высвободиться Орена.
– Обойдусь. Любой маневр для меня пустяк!
– Ну, смотри!
Перегрузка оказалась на удивление тяжелой. Орена пожалела, что так часто пренебрегала тренировками.
Сдерживая стон, она скосила глаза на Фан‑ Орта. Тот сидел в обычном, не противоперегрузочном, кресле выпрямившись, разведя могучие плечи. И хотя лицо астронавта окаменело от перегрузки, оно было одухотворено, как никогда прежде. Им нельзя было не любоваться…
– Впервые за долгие месяцы Фан‑ Орт испытывал необычайный подъем духа. Это была его стихия – стихия силы и мужества. В ней, и только в ней, он мог проявить свои лучшие, уникальные качества, быть тем, кого так трудно и настойчиво создавал профессор Орт, – сверхчеловеком.
– Теперь ты видишь, на что я способен, – уловив восхищенный взгляд Орены, глухо выговорил Фан‑ Орт.
Перегрузка помешала ей ответить. И только потом, после отбоя, она сказала с нежностью:
– Я горжусь тобой! Но прошу тебя: пожалуйста, будь скромнее!
На этот раз, когда Фан‑ Орт обнял ее, она не отстранилась.
|
|
|
