Глава четвёртая

Наутро Куохтли отправился искать указанный старпомом ангар, и там тоже не обошлось без неприятных сюрпризов. Уже перед самым трапом грузового корабля выяснилось, что стоимость питания не входит в цену билета, а лететь придётся пять суток, потому что рейс транзитный, и по пути следования космический дальнобойщик будет делать две остановки. Денег у Куохтли почти не осталось, покупать еду впрок было негде и некогда, пришлось лететь так, как придётся. В результате пришлось есть раз в сутки, на большее средств не хватило. Весь полёт Куохтли старался не вставать с койки, чтобы не подойти к сдаче тестов на профпригодность в полудохлом от недоедания состоянии. Но к моменту прибытия на базу Стального дивизиона денег осталось только на один обед, и было совершенно непонятно, на что питаться на обратной дороге, если работу он не получит.

База Стального дивизиона, подобно базам многих частных военных компаний, находилась на одной из необитаемых лун никому не нужной солнечной системы. Атмосферы на луне не имелось, но невысокой гравитации хватало, чтобы оборудованных маневровыми ускорителями боевых роботов в момент прыжка не уносило в открытый космос. Сама луна являлась спутником такой же мёртвой планеты-гиганта, из-за чего смена дня и ночи происходила неравномерно и зависела как от собственного положения луны на орбите гиганта, так и от положения самого гиганта относительно солнца. Короче, то полгода сверхдлинный день с короткой ночью, то наоборот, а то и вовсе какое-то время не бывает либо того, либо другого. Солнечная система, в которой обосновался Нопалцин, располагалась довольно далеко от ближайших цивилизаций и однозначно была никому не нужна. Потому что порядка трёхсот или четырёхсот тысяч лет назад кто-то полностью выработал все полезные ресурсы на всех здешних планетах и их лунах. Нетронутой осталась только единственная местная планета-гигант в силу огромной гравитации на своей поверхности. Сила тяжести там десятикратно превышала все мыслимые пределы, и заниматься освоением планеты было не только бесконечно опасно, но и бесконечно дорого. Такая планета могла заинтересовать разве что Сияющих или небиологические минеральные цивилизации, но Сияющие не живут вне пространства высоких энергий, и это просто замечательно, а небиологических видов в галактике Теутио Тик’Аль, кажется, было мало. Ну, или, по крайней мере, в этом спиральном рукаве их не имелось совсем, это точно.

Космический дальнобойщик совершил посадку на единственном космодроме дивизиона, к входному шлюзу подвели гермостыкующийся автобус, и наличия скафандра не потребовалось. Это крайне ободрило Куохтли, потому что застрять на борту шаттла, не имея ни денег, ни возможности его покинуть – это было бы уже слишком. Особенно когда до цели осталась пара километров. Получить работу хотелось даже больше, чем есть, а есть хотелось настолько ощутимо, что Куохтли даже не опечалился наличием у Стального дивизиона одного космодрома. Все солидные частные военные компании имели отдельный космодром для боевых вылетов и отдельный – для гражданского сообщения. Такое разделение позволяло более эффективно поддерживать режим секретности и не облегчать конкурентам усилия по сбору разведданных. Но в тот момент Куохтли было не до того. Едва двери шаттла распахнулись, высаживая пассажиров внутри небольшого космопорта, собранного из типовых модульных блоков, он устремился к охране с единственным вопросом: где находится рекрутинговый офис. Охранники устроили ему тщательный досмотр, но оставшись удовлетворены результатом, ткнули пальцем в висящую на стене световую панель-указатель. Рекрутинговый офис находился здесь же, в тупиковом крыле космопорта.

Кроме Куохтли никто из прибывших на грузовике соискателем не являлся. Пассажирская каюта на космическом дальнобойщике была всего одна, и трое его попутчиков сошли с борта судна во время транзитной остановки до прибытия грузовика на базу Нопалцина. Расспросить было некого, и оказавшийся перед запертой дверью рекрутингового офиса Куохтли безрезультатно прождал целый час, после чего вернулся к охране. Те связались с кем-то по мобильной связи, велели вернуться и ждать дальше. Ещё через час за ним приехал офицер-кадровик. Куохтли заполнил электронный опросный лист, после чего его увезли прямиком в ангары боевых роботов. С этого, пожалуй, можно начать отсчёт немногочисленных радостных событий, случившихся в его жизни.

Ждать впроголодь, пока провернётся бюрократическая машина, не пришлось – радостное событие номер один. В ангарах его встретила небольшая приемная комиссия в окружении большого количества любопытствующих робовоинов и их механиков. Предъявленные ему боевые роботы последними образцами научно-технологического прогресса, конечно же, не являлись. В его бывшем армейском полку имелись все эти модели и даже больше, нежели здесь. Словом, все представленные машины он знал лучше, чем свои пять пальцев. Благодаря чему он прошёл теоретическую и практико-механическую часть тестов с лёгкостью – радостное событие номер два. Потом были тесты на пилотирование и условно-боевая стрельба, которые он прошёл очень даже достойно, и тактическая часть, которую он не провалил с большим трудом. Но его универсальность компенсировала этот недостаток, и по совокупным результатам тестов он был принят на должность робовоина с присвоением звания «лейтенант», ниже которого у робовоина быть не может – радостное событие номер три. Его зачислили в списки Третьей Стальной Команды майора Яотла и неожиданно выдали очень даже неплохую боевую машину. Восьмидесятитонный штурмовой робот модели «Ксочитл», могучая громадная махина с серьёзной огневой мощью, пусть и несколько потрёпанный – радостное событие номер четыре. После чего ему выдали аванс, и он смог по-людски поесть в офицерской столовой, и стоило это гроши. Пятым и последним радостным событием явилось появление в Третьей Стальной Команде темноокой красотки Чикахуа, случившееся через полтора года, но в тот день Куохтли об этом, понятное дело, не знал.

Зато на следующий день выяснились некоторые подробности относительно его боевого робота, пролившие свет на столь роскошную выдачу достойной ветерана машины никому неизвестному новичку. Робот этот всем дивизионом считался исчадием неудачи и гарантированной гибели, потому что получал в бою попадания точно в кабину, несмотря на то что данный узел являлся самым защищённым модулем боевой машины после силовой установки. За два года существования дивизиона Нопалцина в его кабине погибли шестеро робовоинов, а саму кабинную капсулу меняли трижды. Последний раз – полмесяца назад, потому что от неё и сидевшего внутри оператора остались только оплавленные стены. С тех пор всучить эту машину не удавалось никому, робовоины были готовы потерять работу, лишь бы не садиться внутрь этой гарантированной могилы. И даже тот факт, что все бои, во время которых гибли пилоты данной машины, заканчивались победой дивизиона, воспринимался как некое мистическое подтверждение того, что машина является вестником смерти – ведь в случае проигранного сражения она досталась бы противнику в качестве трофея, но нет, раз за разом смерть возвращает робота в дивизион, дабы продолжать пожинать плоды. В какой-то момент кто-то якобы вспомнил чей-то рассказ о том, как другой кто-то слышал от какого-то снабженца, будто робот этот был куплен за бесценок на чёрном рынке, потому что со своими прежними владельцами, из которых, разумеется, никто не выжил, он участвовал в бою с Сияющими, где его прокляла Высшая Валькирия. Так что теперь каждый, садящийся в кабину этой машины, обречён на смерть, и вообще, даже если робота полностью переплавить и отлить заново вообще в другой модели, хоть в виде портового погрузчика, его операторы будут погибать вечно. Молва дала боевой машине прозвище «Могила», и оно прижилось настолько, что давно уже числилось в официальных документах как индивидуальная опознавательная метка робота, хотя командование всячески пресекало подобные нелепые суеверные россказни, не добавляющие личному составу боевого духа.

Сказать, что данная информация совсем не смутила Куохтли, было бы преувеличением. Но за девять лет армейской службы предрассудки крестьянской юности сильно поблекли, зато логика и опыт подсказывали, что не могли сразу шесть робовоинов оказаться совсем никакими специалистами в своём деле. Проблема могла быть в боевой машине, и, хотя механики дивизиона проверяли её после каждого ремонта и не нашли дефектов, это ещё не означало, что таковых нет. Поэтому Куохтли первым делом попросил у майора Яотла разрешение на детальную проверку робота своими силами. Яотла это особо не впечатлило, он сказал, что каждый, кто «ложится в “Могилу”», пытается винить во всём робота, но робот в порядке. Дело тут в элементарном личном невезении и некотором неудачном стечении обстоятельств. Поэтому Куохтли даётся на всё про всё неделя, после чего майор не желает больше слышать никакого нытья на тему мнимых дефектов «Могилы». Ибо каждый робовоин должен регулярно присутствовать на тренировках по тактике и боевому слаживанию, а Куохтли – особенно. Потому что в дивизионе он новичок и ни с кем не работал, да и с тактикой у него неважно. На этом разговор был окончен.

Всю выделенную ему неделю Куохтли перебирал «Могилу» и в поисках скрытых дефектов дважды разбирал боевого робота едва ли не по винтику. Первые двое суток он даже не спал, потом остался спать прямо в ремонтном ангаре, в разложенном кресле оператора, снятым с кабинной капсулы на время ремонта. Из-за этого его соседи по общежитию, в течение трёх суток не видевшие нового соседа в его постоянно запертой комнате, решили, что новый оператор «Могилы» испугался проклятия своего робота и дал дёру. Они доложили Яотлу, и тот объявил розыск по всей базе, благо за это время с базы не улетали корабли. До глобальных потрясений не дошло лишь потому, что когда о ведущихся поисках узнал персонал офицерской столовой, начальству было доложено, что Куохтли регулярно приходит есть, хоть делает это вне общепринятого времени. В итоге за ним пришли в ремонтные ангары, нашли копающимся в начисто разобранной «Могиле», посчитали ненормальным и оставили в покое. Но отыскать суть проблемы ему в тот раз так и не удалось. Куохтли, основываясь на опыте испытателя и результатах собственного расследования, грешил на несколько важных агрегатов, получивших нестандартный износ по непонятным причинам. В технической карте «Могилы» имелась явно не вся информация о судьбе машины, что подтверждало слухи о приобретении её на чёрном рынке. Похоже, робот был украден с какой-нибудь военной базы или склада и продан нелегально. Поэтому полной истории его поломок и повреждений не сохранилось, но по состоянию узлов высококвалифицированный механик мог сделать вывод о многих из них.

В общем, Куохтли взял на заметку весь список потенциальных причин, оставил половину кабинного оборудования в полуразобранном состоянии с ворохом подключённых напрямую контрольно-измерительных приборов и приступил к плановым занятиям. Полмесяца с роботом ничего не происходило, и ему даже сильно влетело от Яотла за полуразобранную кабину в ходе строевого смотра, проводившегося перед общедивизионными учениями. Майор подверг его штрафу с видимым удовольствием, заявив, что спешит воспользоваться представившейся возможностью получить деньги с робовоина, жить которому осталось недолго. Самое обидное было в том, что остальные робовоины тоже повеселились изрядно, и Куохтли стал объектом плоского стёба и дурацких шуточек. Спорить с начальством себе дороже, за девять лет армейской службы это правило он усвоил, но погибать не по своей вине Куохтли не собирался. Не для этого он рисковал, ставя на карту свою судьбу. В общем, разобранную кабину Куохтли собрал, повинуясь приказу, и продемонстрировал Яотлу в канун учений. И на свой страх и риск тайком разобрал её той же ночью, вновь понатыкав везде контрольно-измерительных приборов. Правда, на следующий день в Ремонтной Команде возник переполох в связи с исчезновением такого количества оборудования, но было уже поздно – дивизион выдвинулся к месту проведения учений.

И чутьё опытного специалиста Куохтли не подвело. В разгар учебного боя, имитирующего плотный огневой контакт с противником в условиях максимальной подвижности, сработали сразу несколько контрольных устройств. Куохтли так увлёкся снятием столь важных показаний, что упустил момент и проиграл текущий поединок едва ли не в сухую, словно сидел в операторском кресле второй раз в жизни. В эфире стоял гвалт из язвительных смешочков на тему «Могилы» и живого трупа в ней, а Яотл пообещал подумать, что с ним сделать: оштрафовать на всю зарплату или ходатайствовать перед Нопалцином об увольнении не то за некомпетентность, не то за безалаберность. Досталось ему тогда изрядно, но Куохтли стоически стерпел все насмешки и после учений ещё две ночи провозился с разбором выявленных дефектов.

Если коротко, то «Могила» ещё в свою покрытую мраком контрабандистской тайны бытность армейской машиной получила в каком-то бою повреждение силовой установки. Повреждение оказалось серьёзным и требовало либо полной замены установки либо крайне нестандартного её ремонта. Армейское командование, судя по всему, располагало механиками очень высокого класса, а также кучей разнообразных битых запчастей – тот бой явно был победным и очень тяжёлым. В общем, тогдашнее руководство приняло решение о ремонте. Высококвалифицированные специалисты собрали одну силовую установку из разных узлов двух повреждённых, одна из которых была мощнее штатной. Механики провели поистине хирургическую операцию вкупе с ювелирной точностью, неразрывно встроив более мощный узел в состав старой силовой установки, но данная операция повлекла за собой изменение энергетических характеристик и, соответственно, изменение предъявляемых ими требований.

Секрет оказался в том, что общая мощность силовой установки не изменилась, и тесты это подтверждали. Но во время серьёзного боя, в момент пиковой загрузки, силовая установка начинала накапливать излишки и с определённой периодичностью выдавала их в мощный импульс. Зафиксировать который штатным оборудованием было невозможно. Наверняка военные после ремонта установили в кабине нештатное, гораздо более дорогое контрольное оборудование и усилили вооружение боевой машины согласно возросшим возможностям. Куохтли даже нашёл на внешнем каркасе «Могилы» давние следы от креплений мощного орудийного модуля, не положенного данной модели боевого робота. Судя по отметинам и местам их расположения, это была импульсная пушка – очень мощное тяжёлое оружие ближнего боя, рассчитанное на очень нечастые, но зато очень разрушительные выстрелы. И не приходилось сомневаться, что в официальной технической карте все эти изменения и особенности были зафиксированы вплоть до мелочей.

Но после кражи «Могила» попала к торговцам чёрного рынка без своей ремонтно-инженерной истории, и ушлые дельцы быстро получили с машины двойную прибыль: особо не разбираясь, просто сняли всё нестандартное дорогостоящее оборудование и продали его отдельно. А позже продали и самого робота. Новые владельцы, как и сами чёрные торговцы, ни о каких особенностях «Могилы» не знали, посему, что вполне логично, остались довольны стандартным оснащением и отправили робота в сражения. Где и начались проблемы. Точнее, проблема была всегда одна: если «Могила» вступала в тяжёлый бой, в котором её силовая установка врубалась на максимальную мощность, то спустя положенное время накапливался излишек энергии. Но слить его было некуда, и силовая установка неожиданно для робовоина мгновенно перегревалась до критического состояния. И происходило то, что приводило к гибели операторов, а именно три усиливающих друг друга катастрофических эффекта одновременно складывались воедино.

Во-первых, лавинообразный перегрев силовой установки превышал возможности штатной маскировочной системы, или, проще говоря, робот, словно магнит, начинал притягивать к себе вражеские ракеты с тепловым наведением. «Во-вторых» было ещё хуже, чем «во-первых»: определив катастрофический перегрев силовой установки, автоматика борьбы за живучесть производила аварийное отключение второстепенных систем, пытаясь предотвратить угрозу взрыва. То есть робот принудительно переходил на самый малый ход, попутно вырубая системы дальнего обнаружения, активной противоракетной защиты и много всего прочего. Короче, машина становилась хорошей медленно ползущей мишенью, лишённой маневренности, противоракет и полноценного тактического обзора. И финальным гвоздём в крышку гроба становилось то, что мощная орудийная установка, та самая, нестандартная, должна была располагаться точно перед кабиной, это было однозначно видно по слабым следам, оставшимся от того дальнего монтажа. Её блок, словно дополнительный стальной щит, накладывался прямо на бронеплиту, за которой находилась кабинная капсула. Что, по идее проводивших модернизацию армейских специалистов, не только увеличивало огневую мощь робота, но и усиливало защиту кабинной капсулы. Той орудийной установки на «Могиле» давно не имелось, зато шины токопровода, искусно проложенные прямо внутри стального каркаса боевой машины, никуда не делись и шли к месту крепления отсутствующего импульсного орудия в обход кабинной капсулы. А так как согласно всем нормам шин было две, основная и дублирующая, то подводились они с двух сторон, словно опутывая кабину.

Итог всего этого был печален: лишённая возможности сброса излишков энергии силовая установка резко и непредсказуемо перегревалась, в следующую секунду следом за ней перегревались шины токопровода и вырубалась противоракетная защита. Робот мгновенно становился лёгкой добычей для вражеских ракет с тепловым наведением, которые били точно в самое горячее место машины. Которое находилось между двумя раскалёнными шинами нестандартно смонтированного токопровода – то есть прямо в кабину. И если бой был действительно жарким, то кабинная капсула в считаные секунды собирала столько ударов, что генератор защитного поля сгорал, не выдерживая запредельной перегрузки, и капсула уничтожалась вместе с оператором прежде, чем срабатывала система автоматического катапультирования. Если, конечно, к тому моменту вообще оставалось что-то, подлежащее катапультированию. Вот так, всё одновременно и сложно, и просто, зависит от точки зрения. Только что теперь с этим делать?

Данный вопрос заставил Куохтли серьёзно задуматься. Первый порыв – доложить обо всём начальству – охладел очень быстро. Ему поверят, это бесспорно. Зная, где и что искать, его выводы в состоянии подтвердить любой неплохой механик. Но что будет дальше? Если начальство решит, что возиться с роботом сейчас нет времени, то «Могилу» поставят на склад, а ему выдадут какое-нибудь устаревшее ведро, как обычно и происходит с новичками. И совершенно неизвестно, что произойдёт раньше: он на этом ведре погибнет в бою с современными машинами противника или дослужится когда-нибудь до нормального робота. Что в Третьей Стальной Команде будет сделать не так-то легко. Потому что майор Яотл падок на лесть и деньги, и без этих двух позиций рассчитывать на его благосклонность бесполезно. Но денег у Куохтли нет, чтобы их заработать, требуется время, а это не пара месяцев. Лестью тоже особо не подмажешь, потому что он уже проштрафился, и любой подхалимаж сейчас только ещё ниже опустит его в глазах майора и сослуживцев. Среди последних, кстати, жополизов собралась целая группа. Все они ветераны получше Куохтли и постоянно трутся вокруг майора, не горя желанием подпускать к кормушке новичков.

Отсюда выходит, что если «Могилу» не поставят на склад, а модернизируют согласно рекомендациям Куохтли, то данный робот станет эксклюзивной машиной с повышенными относительно своих аналогов боевыми характеристиками. То есть желающих пересесть на такую машину может оказаться достаточно. Итог тот же: робота у Куохтли отбирают и передают кому-то из своих, а он садится на ведро. На котором и гибнет. Надеяться на то, что дурная слава «Могилы» отвадит абсолютно всех – глупо. Не все робовоины суеверные болваны, кто-то запросто может захотеть проверить расчёты, после чего поймёт всё не хуже самого Куохтли. Получается, что докладывать начальству обо всём, что он обнаружил, лучше не стоит. Могучая боевая машина закреплена за ним только потому, что все остальные как огня боятся окутывающих её суеверий.

Но если не восстановить «Могилу» до необходимого состояния, она гарантированно станет для него вполне реальной могилой, как это уже было с шестью предыдущими операторами. Единственный выход – установить всё необходимое в порядке личной инициативы. В частных военных компаниях любой наёмник может модернизировать свою машину по своему усмотрению, лишь бы его боевая эффективность от этого увеличилась. Вот только личная модернизация проводится за свой счёт. Хочешь – плати и модернизируй. Не хочешь – воюй на стандартной модели, она именно для этого и создана. Конечно, если ты на хорошем счету у командования, то тебе могут установить что-нибудь за счёт компании, нужно только грамотно обосновать эту необходимость. Что в переводе на язык текущих реалий означает «грамотно зализать зад майору Яотлу». Таких возможностей у Куохтли нет. Остаётся лишь надеяться, что ему повезёт не погибнуть до того, как он накопит достаточно денег на тяжёлую импульсную установку. А это ни много ни мало пара лет службы на текущем жалованье, при условии отсутствия штрафов и предельно аскетичной жизни. Учитывая, что за два года «Могила» сменила шестерых операторов…

В общем, Куохтли в ту пору пришлось нелегко. На первое боевое задание он попал через месяц, и каждую секунду бросал взгляд на смонтированный самостоятельно датчик накопления импульса силовой установки, трясясь от избыточного адреналина. К счастью, та операция не была сложной, и всё обошлось. Третья Стальная Команда атаковала лагерь каких-то не то повстанцев, выполняя контракт с диктатором, не то гвардию диктатора, выполняя контракт с повстанцами, Куохтли так и не понял. Команду высадили в горной местности одной из планет созвездия, поставили задачу и бросили в бой. Яотл отправил вперёд воздушную разведку, которая напоролась на плотный зенитный огонь и потеряла половину беспилотников, но картинку с воздуха всё-таки обеспечила. Тим-лидер провёл отвлекающую атаку и нанёс главный удар основными силами, в составе которых Куохтли следил за левым флангом. Три десятка многотонных боевых монстров быстро взломали оборону противника, за час превратив базу в дымящиеся руины, после чего на месте действия высадилась пехота заказчика. Ещё два часа Третья Команда прикрывала зачистку, находясь в готовности подавить противника, если таковой обнаружится в многочисленных развалинах, потом поступила команда на эвакуацию. За всю операцию Куохтли вёл огонь лишь трижды, не загрузив силовую установку даже на пятьдесят процентов. Основную работу сделали ветераны Яотла. Они же получили премии. Куохтли удовольствовался тем, что остался жив, чему был несказанно рад.

Ещё через месяц дивизион получил контракт на участие в войне на той же планете, только в другом полушарии. Там выясняли отношения две страны, каждая из которых прибегла к услугам наёмников. В первом же бою передовое подразделение дивизиона было в полном составе уничтожено превосходящими силами противника, и полковник Нопалцин бросил в сражение всех, лично возглавив управление войсками. Куохтли впервые оказался в настоящей заварухе и раз десять едва не погиб безо всяких перегревов силовой установки. Неделю стояла непрекращающаяся резня, из которой боевые машины выводились исключительно для дозаправки и пополнения боекомплекта, во время которых можно было пару часов поспать. Потом медслужба вкалывала робовоинам стимулирующую химию, и роботы возвращались в бой. Первые пять суток Куохтли выживал исключительно благодаря высоким навыкам пилотажа и знанию особенностей большого количества боевых машин. Где-то выручала маневренность, где-то запас хода, где-то превосходство в защите. Вести массированный огонь ему не удавалось – тут бы выжить под сплошным ливнем из вражеских ракет, боеголовок, лазерных лучей и плазменных потоков.

На шестые сутки, сразу после дозаправки, Куохтли неожиданно бросили на верную смерть: Яотл отрядил его в заслон и приказал сдерживать наступление противника до особой команды полковника Нопалцина. Вместе с Куохтли в заслон попали двое новичков, пришедших в дивизион ещё позже его. Оба были на жутко поношенных роботах вчерашнего поколения, что только усиливало охвативший Куохтли страх. Помимо них в заслоне участвовал десяток прыгающих танков и мощная самоходная ракетная установка, предназначенная для ведения огня издали, с закрытых позиций. Командовать заслоном назначили одного из новичков, и тот вполне резонно сделал «Могилу» основной огневой мощью своего куцего подразделения. Куохтли понял, что у него есть все шансы не пережить этот бой, но горько пожалеть о своей несчастной судьбе не успел – противник нанёс удар.

Сначала в воздухе появилась авиация, от которой удалось отбиться благодаря слаженным действиям, всё-таки боевой робот предназначен для прямого контакта с врагом и сжечь его с воздуха довольно тяжело. Потом последовал ракетно-артиллерийский удар с дистанции в сорок километров, ответить на который было нечем, и силы заслона, как могли, прятались среди городских руин. Что было совсем непросто, учитывая размеры роботов в сравнении с высотой остовов рухнувших небоскрёбов. В ходе артналета заслон потерял половину прыгающих танков, вторую половину завалило обломками зданий. Пока роботы пытались разгрести завалы и освободить технику, на горизонте появились боевые машины противника. Враги атаковали прыгающими танками, которые в городских развалинах чувствовали себя превосходно, и десятком старых боевых роботов. Началось маневрирование с одновременным обменом дальними ударами. Уничтожить противника на дистанции не удалось, враги потеряли лишь несколько танков, и спустя десять минут среди руин закипел ближний бой.

Совокупная огневая мощь противника превосходила возможности заслона значительно, и вскоре боевой робот командира попал под сфокусированный огонь и взорвался вместе с робовоином. Второй соратник Куохтли командования на себя не принял, сам Куохтли тоже на это не решился, не имея углублённых познаний в тактике, и некоторое время они выживали вдвоём как бог на душу положит. Потом противник сумел взять в огненные клещи и второго напарника. Куохтли понял, что враги целенаправленно отстреливают сначала более слабые цели, чтобы как можно быстрее снизить плотность противодействия, а потом всей толпой разберутся и с ним. Если остаться одному, то гибель неминуема, и Куохтли ринулся в отчаянную атаку, пытаясь разблокировать напарника. Пришлось прекратить маневрирование и выйти из-под защиты руин лоб в лоб с ближайшим роботом врага. Куохтли ударил по нему из всего, что имелось, противник ответил тем же, и окружающая действительность превратилась в полыхающее огнём и вспухающее фонтанами взрывов сотрясающееся безумие.

«Могила» превосходила машину противника по всем параметрам, и лобовой схватки враг выдержать не смог. Его развороченный множеством ударов робот неуклюже завалился на бок и вспыхнул, быстро теряя подвижность. Куохтли устремился к следующему противнику, и это ускорение стало финальной каплей. Самодельная система контроля за силовой установкой сообщила о лавинообразной перегрузке силовой установки, и аварийная автоматика вырубила половину систем. «Могила» споткнулась, переходя с ускорения на едва ползущий шаг, противоракетная защита отключилась, сетка радара дальнего обнаружения погасла, и блок оповещения о ракетной атаке истерически запищал тревожным зуммером. Куохтли с ужасом понял, что сейчас боеголовки всех вражеских ракет захватывают цель, которой является его горячая кабина, и, потеряв ощущение реальности от нахлынувшего первобытного страха, истово захотел только одного – выжить.

Повинуясь необъяснимому наитию, он с совершенно невероятной скоростью отключил аварийную блокировку ходовой части, и, каждую секунду рискуя взорваться, помчался к следующему вражескому роботу, лихорадочно переводя взгляд с экранов маршевого обзора на дисплей блока оповещения о ракетной атаке и обратно. Триста метров «Могила» преодолела быстрее, чем должна была согласно ТТХ, и Куохтли врезался в исторгающую потоки плазмы вражескую машину. Противник столкновение выдержал, но разорвать клинч не успел. Не меньше сотни тепловых ракет, выпущенных остальными врагами, ударили в него вместо «Могилы». Вражеский робот взорвался, отталкивая от себя «Могилу», и Куохтли помчался к следующему противнику.

Охвативший сознание страх вкупе с пронзительными зуммерами панически пылающих сигналами тревоги датчиков, сообщающих о новых ракетных атаках и повреждениях, заполнил всё вокруг, словно подгоняя «Могилу» и придавая ей скорости. Теряя куски бронелистов и катастрофически перегружая генератор защитного поля, Куохтли носился от врага к врагу, прикрываясь бьющими в упор роботами противника от массированных ракетных залпов. Устаревшие боевые машины врага уступали «Могиле» в скорости и маневренности и по счастливому стечению обстоятельств были вооружены в основном ракетными подвесками. Мощные защитные системы «Могилы» выдержали ещё два смертельных объятья, и очередной взрыв вражеского робота закончился разрушением генератора силового поля и серьёзным повреждением ходовой части. «Могила» замерла возле дымящегося остова взорвавшегося робота противника, прямо посреди открытого места, и Куохтли понял, что сейчас его расстреляют прицельно и не торопясь, словно на полигоне. И любой выстрел с его стороны мгновенно вызовет взрыв катастрофически перегретой силовой установки. Стремясь опередить смерть, он судорожно рванул рычаг отстрела кабинной капсулы, но катапультирования не произошло. Вместо этого одним аварийным сигналом на пульте стало больше, и Куохтли с ужасом осознал, что из-за запредельной перегрузки силовой установки сгорели сервоприводы механизма, отвечающего за сброс кабинного бронелиста, без чего отстрел капсулы невозможен. А это значит, что силовая установка находится в состоянии саморазрушения и может взорваться в любую секунду без всякого вражеского участия.

Разум мгновенно охватила почти животная паника, и Куохтли вцепился в замки привязных ремней, отключая страховочную подвеску. Он выскочил из операторского кресла и бросился к выходному люку. О том, что придётся спускаться по скобам-ступеням с восьмиметровой высоты, будучи у всех на виду, он уже не думал. В голове отчаянно билась единственная мысль: быстрее! Бежать! Бежать, пока робот не взорвался! Какая ему разница, расстреляют «Могилу» враги или она взлетит на воздух сама по себе?!! Куохтли схватился за кремальеру люка и рванул её изо всех сил. Замок открылся, люковая крышка поддалась, но тут же с глухим стуком упёрлась в невидимое изнутри препятствие. Куохтли отчаянно дергал крышку, пытаясь распахнуть люк, но всё было тщетно. Изувеченный боевой робот снаружи был искорёжен до предела, пробитую тыльную бронеплиту искривило и заклинило, делая невозможным открытие люка, крышка которого находится прямо за ней. Он запоздало понял, что, если хочешь жить, то не стоило отключать аварийную блокировку систем. Она была придумана специально для того, чтобы у робовоина была возможность сделать выбор: либо спасаешь свою жизнь, пока ещё работает система катапультирования, либо борешься за жизнь боевой машины. Но тогда в случае неудачи вы гибнете оба.

Стало ясно, что ему уже не спастись, и Куохтли обречённо развернулся к экранам пульта управления, невольно прижимаясь спиной к бронированной стене кабинной капсулы. Несколько секунд он простоял, словно столб в тумане, ожидая мучительной смерти. Но смерть всё не приходила, и он понял, что снаружи что-то изменилось. Куохтли бросился к пульту управления и попытался осмотреть окружающее пространство настолько, насколько позволяли наполовину умершие системы внешнего обзора. Оказалось, что, пока он прикрывался врагами от их же ракетных залпов, его напарник воспользовался суматохой и вырвался из окружения. Он скрылся в руинах, обошёл поле боя с фланга и ударил в тыл одному из противников. В короткой схватке ему удалось победить, остальные посчитали Куохтли мёртвым и не стали расстреливать «Могилу» – наверняка рассчитывали получить неплохие деньги за ценный трофей. Враги бросились на напарника, тот начал отступление на максимальной скорости и вывел преследователей на открытое место, по которому одновременно навёл огонь их самоходной ракетной установки. Ракетчик отстрелялся с закрытой позиции не то чтобы совсем удачно, но залпом противника накрыл. Подбить никого не удалось, но все роботы получили сильные повреждения. Тут наконец-то из развалин повыкапывались приданные заслону прыгающие танки, и положение дел ощутимо выровнялось.

Шесть старых сильно повреждённых роботов, оставшихся без танковой поддержки, всё ещё представляли собой смертельную угрозу, но на открытой местности по ним долбила ракетная самоходка, а среди городских руин хозяйничали прыгающие танки заслона. Враги немедленно покинули открытое место, рассыпаясь по развалинам, и штурм превратился в долгую игру в смертоносные пятнашки. Полчаса Куохтли наблюдал за действиями отметок на экране радара, ежесекундно ожидая взрыва собственной силовой установки, потом противник запросил поддержку с воздуха, и она пришла. Пара летающих боевых машин под прикрытием пары истребителей на высокой скорости пришла с вражеской стороны и принялась утюжить развалины. Пока летающие роботы охотились за остатками заслона, их истребители забавы ради измывались над неподвижной «Могилой». Повреждать трофей им было запрещено, зато веселиться – нет, и пилоты огнём автоматических пушек вспахивали землю у самых лап замершего робота, соревнуясь в том, кто вперёд опрокинет машину навзничь. Полумёртвый от непрекращающегося ожидания взрыва Куохтли вжался в кресло, максимально усилив натяжение страховочной подвески, и панически зажмуривался при каждом боевом заходе истребителей.

Минут через пять кто-то из них победил, и «Могила» начала медленно заваливаться вперёд. Истерзанная десятиметровая махина покачнулась и рухнула прямо на всё ещё дымящиеся обломки уничтоженного ранее врага. Раздался хруст рвущегося металла, сменившийся коротким громким треском, тут же перешедшим в оглушительный хлопок, и электроника вырубилась. Куохтли отчаянно закричал, и кабинная капсула погрузилась во мрак. Пару секунд он думал, что погиб, и надеялся, что сейчас увидит забрезживший во тьме свет в конце туннеля, по которому вознесётся в лучший, очень хотелось бы, мир. Но вместо чистого сияния вокруг вспыхнули тусклые красные огни аварийного освещения. Куохтли понял, что ещё жив, и вгляделся в слабо вспыхивающие приборы пульта управления. Вскоре всё стало ясно: «Могила», падая, сломала измочаленную множеством вражеских попаданий левую оружейную подвеску и её обломком уткнулась в развороченный стальной каркас уничтоженного противника. Торчащие из обломка лохмотья шины токопровода закоротило, и перегруженная силовая установка разрядилась в едином импульсе. Но этого случайного «заземления» оказалось недостаточно для сброса столь большого заряда, и половина электронных цепей то ли сгорела, то ли пережгла предохранители. Поэтому запустилось аварийное питание, достаточное для того, чтобы доковылять до точки эвакуации или полевой ремонтной базы. Что ему, естественно, никто не позволит сделать.

После подключения аварийного питания система дальнего обзора так и не запустилась, камеры заднего вида вышли из строя ещё во время боя, «Могила» лежала «лицом вниз» – в общем, набор был полный. Некоторое время Куохтли пытался следить за ходом боевых действий по звука