Глава четвертая.

II.

Из дополнительных признаков типа важно отмечать в характе­ристиках:

Степень умственной одаренности и развития преступника, в частности, степень его образования, степень усвоения им знаний, наличность или отсутствие у него умственных интересов, любовь или нелюбовь к чтению, преобладание у него интереса к книгам определенного содержания.

Наличность или отсутствие у преступника профессиональ­ной подготовки и интереса к какому-либо виду труда, перерывы в его трудовой жизни, занятие во время совершения преступления и в непосредственно предшествующий период, общий склад его характера, преобладание в характере известных наклонностей.

Отношение преступника к наркотикам, в частности, к кокаину и алкоголю, с указанием на отношение к этим ядам родителей и вообще предков преступника. Алкогольную наслед­ственность приходится встречать у громадного большинства пре­ступников. Я не могу здесь подробно останавливаться на очень важном участии наркотиков в происхождении многих преступле­ний, — особенно насильственных, — надеясь посвятить этому спе­циальную работу, отмечу только вкратце главные формы этого уча­стия: подавление критики и задерживающих импульсов у нарко­мана, приведение его в состояние возбуждения, в состояние особой податливости внушению и взрывчатых, аффективных волевых реше­ний, передачу потомству черт интеллектуальной, нервной и волевой слабости, особенной аффективное и предрасположенности к нерв­ным и психическим заболеваниям; физическую и психическую дегенерацию.

Если преступник страдает определенным нервным расстрой­ством, последнее необходимо отметить, а также нервное и психи­ческое расстройство предков преступника.

Признаки и степень дегенерации, т. е. вырождения преступ­ника, если таковое имеется. На выяснении понятия вырождения необходимо ненадолго остановиться.

В 50-х годах XIX столетия французский психиатр Мор ель первый развил учение о вырождении. Этому понятию он придавал очень широкое значение, разумея под ним болезненное отклонение т первоначального нормального типа, обусловленное в большинстве случаев неблагоприятными наследственными влияниями. При таком широком понимании всякое душевное заболевание подходило под это понятие и, действительно, включалось Морелем в область вырождения, причем он различал вырождение наследственное и приобретенное.

Понятие «вырождение» быстро завоевало себе право граждан в научной литературе и заняло видное место, между прочим, исследованиях, посвященных преступности и преступникам, — частности, в учениях антропологической школы Ломброзо. Исследование внешних признаков, которые указывались как признаки дегенерации, быстро возрастало и стало громадно. «Понятие «признак дегенерации» так расширилось, — писал проф. 3оммер еще в 1901 году, — оно включает в себя такие разнообразные состояния, что в настоящее время, наверное, не существует ни одного человека, который, на основании этого понятия, не был бы назван дегенератом». «Как вся литература, так и вся наука навод­нены этим понятием». При этом, «во всей психиатрии, — говорит д-р Шоломович, — нельзя найти отдела, в котором субъектив­ные впечатления играли бы большую роль, чем в отделе физиче­ских признаков вырождения»...

Не останавливаясь на перечне признаков вырождения, в число которых заносят чуть не все неправильности различных частей нашего тела, в частности, неправильности черепа, головы, лица, частей туловища, конечностей, половых органов и т. д., замечу только, то все эти внешние признаки вырождения, — и порознь, и груп­пами, — нередко встречаются и у преступников, и у людей, не совершавших никаких преступлений, и душевнобольных, и у здо­ровых. Доктор Шоломович, например, нашел, что лишь 7% исследованных им здоровых людей не было физических признаков дегенерации, а у 93% — они были в числе от одного до пяти. Нахождение таких признаков у преступника само по себе нечего еще не говорит о нем как о носителе известного крими­нального типа. Ни за одним из этих признаков и ни за одной комбинацией их нельзя признать значения специфических черт преступников. Попытка антропологической школы видеть в этих признаках характерные черты прирожденных преступников потер­пела решительную неудачу. Для криминалиста-психолога налич­ность у преступника подобных признаков имеет одно значе­ние: оно является для него сигналом, заставляющим быть особенно настороже и с особым вниманием и тщательностью отнестись к разным сторонам психической жизни данного субъекта, чтобы выяснить, не вырисовываются ли у него черты известного крими­нального типа на общем фоне психической дегенерации. Внешние дегенеративные признаки важны для него, лишь, поскольку у носи­теля их наблюдается и психическая дегенерация, но этого может и не быть; при наличности признаков физической дегенерации человек может быть нормален в психическом отношении. «Суще­ствует, — говорит проф. 3оммер, — целый ряд людей, органы которых обнаруживают высшую степень дегенерации, а мозговая жизнь нормальна, и наоборот: существуют морфологически совершенно нормальные люди, обнаруживающие эндогенные психозы».

Вырождение или дегенерация вообще есть состояние прогресси­рующего упадка, такого отклонения организации от нормального типа, при котором отправление той или иной функции, свойствен­ной нормальному индивидууму, понижается, становится все более затруднительным или даже совсем невозможным. Признаки этого состояния регресса очень многочисленны и разнообразны. Иногда оно поражает всего индивидуума в его целом и находит себе то или иное выражение во всех сферах его психической и физической организации; иногда же распространение его ограничивается каким-либо одним или несколькими органами, одной или немногими сторонами жизни индивидуума. В последнем случае индивидуум является носителем отдельных, рассеянных по разным сферам его организации признаков дегенерации, нередко выраженных довольно бледно и не влияющих сколько-нибудь значительно на его психическую деятельность. Субъекта, у которого физические признаки вырождения накопились в таком числе, что у него пони­жено, затруднено или прекратилось совсем отправление известных функций организма, без резко выраженных отклонений психиче­ской конституции от нормы, можно назвать физическим дегенера­том. При наличности у субъекта разрозненных признаков физиче­ской дегенерации или при отсутствии таковых, но при более или менее значительной пониженное, затрудненности или прекра­щении у него свойственных людям психических функций мы имеем перед собой в более или менее ярком ее выражении психическую дегенерацию. Если субъект является носителем дегенеративной физической и психической конституции, мы можем считать его полным дегенератом.

В психической жизни человека дегенерация находит себе выра­жение в трех главных состояниях: 1) в таком недоразвитии, при котором психическая жизнь, так сказать, едва брезжит, как это мы наблюдаем у идиотов; 2) в некоторых формах болезненного душевного расстройства и 3) в особых аномалиях характера, при которых нравственные комплексы, задерживающие и регу­лирующие проявление чувственных влечений, вполне или частью исчезают из характера. Нередки случаи, когда признаки указан­ных форм психического вырождения у одного и того же индиви­дуума разнообразно переплетаются друг с другом, когда с чер­тами более или менее глубокого умственного недоразвития или расстройства соединяются и признаки нравственного вырождения. Но бывают и случаи, когда моральная дегенерация выступает как отдельное, самостоятельное явление, не связанное с болезненным поражением мышления. Таким образом, можно говорить о последней как об особой форме психической дегенерации, кото­рая может быть связана с умственным недоразвитием или с душев­ной болезнью, но может и не быть связана с ними. Носители ее в то же время могут иметь или не иметь заметные признаки физи­ческой дегенерации, причем последние могут быть у них в боль­шем или меньшем числе. Сущность моральной дегенерации состоит в распаде, в полном или частичном отсутствии или исчез­новении общих членам данного общества нравственных компле­ксов, с которыми связаны задерживающие нравственные импульсы. Под влиянием жизненного опыта и постоянного общения с дру­гими людьми у индивида вырабатываются более или менее прочные и постоянные сочетания общих представлений известного рода поступков с определенными чувствами и с импульсами к совер­шению этих поступков или к воздержанию от них. Эти комплексы играют чрезвычайно важную роль в психической жизни; они при­надлежат к числу тех сил, которые руководят оценкой окружаю­щего и выработкой решений, воплощающихся во внешнем пове­дении человека. Как скоро у человека возникает представление или восприятие того, что подводится под содержащиеся в этих комплексах общие представления, ассимилируется с ними, так на данное представление или восприятие переносятся связанные с этими общими представлениями в один комплекс чувства и вле­чения. У нас есть, например, общие представления о справедливости и о поступках, ее нарушающих, общие представления известных видов честного и бесчестного поведения, разных форм благожела­тельных, любовных или, наоборот, насильственных действий и т. д. С одним из этих представлений прочно ассоциированы чувства истины, одобрения, долга, а с другими —- чувства отвраще­ния, негодования, гнева и соответствующие этим чувствам поло­жительные или отрицательные импульсы, т. е. импульсы к совер­шению чего-либо или к воздержанию от известного поведения.

Моральные комплексы, о которых идет речь, слагаются у чело­века незаметно для него самого, без сознательных усилий с его стороны, без особого обсуждения и размышления и образуют тот нравственный остов, который мы особенно ценим в человеке. Образование,  чтение и размышление углубляют и расширяют обыкновенно эти нравственные устои, подкрепляют их сознатель­ными, более или менее продуманными взглядами, опираясь на кото­рые, индивид с большей или меньшей диалектической ловкостью может защищать их от разных возражений и сомнений. Но и у человека необразованного или малообразованного, без всяких сознательных усилий с его стороны, под влиянием общения его с другими людьми, заставляющего звучать в нем то те, то иные чувства, эти комплексы накапливаются обыкновенно в числе, достаточном для того, чтобы этот человек в своем поведении не выходил за пределы того, что считается дозволенным в данном обществе, по крайней мере, стремился не нарушать этих пределов. В своем поведении люди не так часто следуют обдуманным выво­дам, как, так называемым, «инстинктивным влечениям», тем импульсам, которые возникают у них непосредственно под впе­чатлением тех или иных обстоятельств; рассуждение, с взвешива­нием разных «за» и «против», часто приходит уже после, чтобы проверить, подкрепить, или задержать «инстинктивное влечение» к поступку. Эти «инстинктивные влечения» в значительной своей части имеют своим источником те нравственные комплексы, о которых шла речь выше. Нравственное вырождение состоит в распаде, оскудении, полном или частичном исчезновении этих комплексов. Выражением его служит нравственная нечувстви­тельность, распространяющаяся на всю моральную сферу или на известные ее области. При таком состоянии у человека нет того, что называют чувством справедливости, чувством долга, нравствен­ным, социальным чувством, чувством сострадания и благожела­тельности и т. д. Те психические комплексы, благодаря которым мы стремимся помогать другим людям, ограничиваем себя ради них, сочувствуем им и, до известной степени, переживаем их несчастья как свои собственные и т. д., — как бы выпали из пси­хической конституции людей, отмеченных печатью нравственного вырождения. Эти люди — нравственно нечувствительны, без­участны ко всему в мире, кроме требований своей животной при­роды. Они — не просто эгоисты или малоразвитые в нравствен­ном отношении люди, а носители исключительного морального оскудения, болезненно одностороннего, патологического, с мораль­ной стороны, характера. Лишь иногда и у некоторых из них можно подметить следы зародышевых альтруистических чувств, и то лишь в отношении людей, к которым они стоят в особо близ­ких отношениях, — к родителям, детям, сожителям и сожитель­ницам и т. п.

Отсутствие или необычайная слабость нравственных эмоций сопровождается у моральных дегенератов обыкновенно чувствен­ным эгоцентризмом, т. е. таким состоянием личности, при кото­ром выше всего для нее становится удовлетворение потребностей ее тела и внутри самой личности не остается никакого сдерживаю­щего чувственные влечения начала, кроме боязни физических страданий, нередко связанных с необузданным удовлетворением чувственных потребностей. На почве такого склада психики иногда развиваются разные извращенные стремления и наклонности, как в виде извращения полового чувства, так и в виде ненор­мального влечения к причинению зла ради самого зла. В своей книге «Вырождение» Макс Нордау приводит один яркий пример такого извращенного влечения ко злу. Осенью 1884 года в одной швейцарской тюрьме умерла некая Мария Жанре, совершившая массу убийств. «Получив хорошее воспитание, она посвятила себя уходу за больными; но ее влекла к этому не любовь к ближним, а стремление удовлетворять безумную жажду гнусных желаний». «Крики, страдания, стоны и судороги больных доставляли ей невы­разимое наслаждение». «На коленях, со слезами на глазах, умо­ляла она врачей разрешить ей присутствовать при самых тяже­лых операциях». «Предсмертная агония вызывала в ней чувство восторга». «Под предлогом болезни глаз, она приходила за сове­тами к докторам и похищала у них разные яды». «Первою жертвою была ее подруга; за нею последовали другие, и врачи даже не догадывались в чем дело, так как она постоянно меняла приюты и пользовалась хорошей репутацией как опытная сиделка». «Неудачное покушение в Вене раскрыло следы злодея­ния; она отравила, как оказалось, не менее 9 человек и не испы­тывала при этом ни чувства раскаяния, ни стыда». «В тюрьме она страстно желала только одного — тяжело заболеть, чтобы видеть собственные судороги в зеркале и наслаждаться ими». Конечно, такие, явно патологические, случаи составляют редкое исключение, но не в такой сильной и редкой форме удовольствие от при­чинения страданий нередко испытывается моральными дегенера­тами. Если лицу с печатью моральной дегенерации присуще легковозбудимое злобное чувство, то этот элемент активной, ищущей Удовлетворения злобы может легко послужить сильным предрас­положением к тяжким насильственным формам преступности и источником своеобразного наслаждения от выполняемых над другими людьми насилий. Часто эти черты психики бывают свя­заны с душевной или нервной болезнью, особенно с эпилепсией, но могут сложиться и самостоятельно у человека, не страдаю­щего этими болезнями. Если на фоне моральной дегенерации сложится наклонность к хищническому, нетрудовому приобрете­нию имущества, то носитель подобной психики окажется сильно предрасположенным к тем или иным формам воровства и очень легко и быстро может попасть в ряды профессиональных воров. Сочетание, на почве нравственного вырождения, наклонностей к насильственной преступности и к хищническому приобретению имущества легко может поставить человека в ряды наиболее жестоких и опасных бандитов.

Нередко моральных дегенератов называют «нравственно поме­шанными», но этот термин представляет, то неудобство, что слишком сближает их с душевнобольными и всех их вводит в бесконечную массу больных людей. Но от «помешан­ных» лица, отмеченные одним моральным вырождением, отли­чаются тем, что у них не наблюдается болезненного нарушения логических процессов суждения и умозаключения: «нередко, гово­рит проф. Корсаков, такие индивидуумы, несмотря на нравствен­ное убожество, бывают довольно смышлены». Некоторые из них отличаются довольно значительной образованностью и диалек­тической ловкостью, благодаря которой иногда выдумывают довольно интересные объяснения и мотивировки своих безобраз­ных и жестоких поступков: они ссылаются, например, на наслед­ственность, на борьбу за существование, на Дарвина, на Ницше и Достоевского и т. п. Конечно, в кривой логике их рассуждений нельзя не заметить серьезных дефектов, но не такого рода, чтобы их можно было назвать помешанными. Чаще, однако, мы нахо­дим у моральных дегенератов почти полное отсутствие образо­вания, недалекость и умственную туповатость, но в этом отно­шении они ничем существенно не отличаются от бестолковых и недалеких людей, не отмеченных печатью моральной дегене­рации.

Иногда моральных дегенератов называют «моральными идио­тами». Для такого названия есть известное основание. Однако моральными идиотами могут быть названы не все моральные дегенераты, а лишь некоторые, именно те, у которых это состоя­ние выражено особенно ярко и полно. Моральные идиоты, это — люди с полной атрофией нравственных эмоций (уважения к лич­ности, чувства человеческого достоинства и т. д. ) и связанных с ними нравственных склонностей, совершенно отупевшие нрав­ственно.

Можно отметить три степени нравственного вырождения: полное нравственное отупение, с которым часто связывается и умственная тупость; его можно было бы назвать моральным идиотизмом, если не бояться смешения его с идиотизмом в смысле медицинском; это — полная нравственная огрубелость с резко выраженным. чувственно - эгоцентрическим складом характера;

состояние моральной имбецильности, характеризующееся силь­ным сужением поля нравственного сознания и чувства, при кото­ром некоторые нравственные эмоции распространяются лишь на немногих близких лиц — членов семьи, сожителя и сожитель­ницу и т. п., вне же этого тесного круга лиц наблюдается нравственная бесчувственность и равнодушие; 3) состояние, так сказать, моральной хаотичности, при котором в нравствен­ном сознании существуют, как бы широкие зоны нравствен­ной нечувствительности и нравственное сознание как бы разорвано, существует как бы в виде нескольких к различным сферам относящихся отрывков, причем некоторая нравственная чувстви­тельность в одних сферах отношений соединяется с нечувстви­тельностью в других. При первой форме дегенерации мы имеем перед собою человека-зверя, сохранившего иногда большую дозу хитрости, способность прикрывать свою нравственную слепоту теми или иными фразами, недурно учитывать выгодность или невыгодность для него известных поступков и поступать соответственно эгоцентрическим расчетам. Во втором случае перед нами оказывается если и человек-зверь, то все же с при­месью человеческих чувств и отношений к известному, ограничен­ному кругу лиц, или личность с нравственным сознанием, лишь слишком суженным в отношении круга лиц, на которых распро­страняется его голос. У такого человека нет нравственных ком­плексов общего характера, в которых с общими идеями связаны чувства долга, справедливости, честности и т. д., а есть комплексы, в которых с представлениями определенных лиц соединяются те или иные альтруистические чувства, удерживающие от соверше­ния недопустимых поступков в отношении этих именно лиц. Такие люди чувствуют, например, что нельзя совершать насильствен­ных поступков в отношении матери или отца, что нельзя обворо­вывать близких родственников, насиловать сестер и т. п., потому что они любят этих лиц, жалеют их и т. д., но на более широкий круг лиц их нравственные комплексы не распространяются. У носителей третьей формы нравственного вырождения отсут­ствуют нравственные комплексы, которые могли бы регулировать известную сторону их жизни или определенные сферы отношений, например, половую жизнь или область их имущественных отно­шений, а для остальных областей их жизни у них есть нравствен­ные комплексы более или менее общего характера. От просто малоразвитых в нравственном отношении лиц моральные дегене­раты отличаются выпадением из их психической жизни известных групп нравственных комплексов, обычно развивающихся у лиц дан­ного общества, и вследствие этого известная область их поведения или все их поведение в целом оказывается лишенным нравствен­ной регуляции. Вместо более или менее живых нравственных комплексов у них встречаются иногда относящиеся к данной области представления морального характера, но не ассоцииро­ванные с известными чувствами, не превратившиеся в атмосфере общения с другими людьми в нравственные комплексы, из кото­рых рождались бы соответствующие задерживающие нравствен­ные импульсы. У малоразвитых в нравственном отношении людей нравственная регуляция поведения существует, но лишь сравнительно слабая вообще или в известной сфере своих про­явлений.

Нравственное вырождение — явление довольно частое в пре­ступном мире. Из 260 обследованных мною бандитов, в той или иной степени оно было явственно выражено у 104.

Вырождение есть состояние прогрессирующего упадка. Как скоро оно появилось у того или иного индивида в своей началь­ной форме, оно будет прогрессировать в направлении все боль­шего приближения к моральному идиотизму, если не вмешаются какие-либо особые, задерживающие его рост влияния; с одних сфер жизни или отношений оно будет распространяться на дру­гие, все полнее захватывая личность, хотя не у каждого индивида оно достигает предела своего развития. Вначале морально нечувствительный лишь в известном круге отношений имуще­ственного характера, человек с течением времени утрачивает моральную чувствительность вообще, во всей области своих иму­щественных отношений, а часто и в сфере тех или иных личных отношений. Вначале несколько жалостливый в отношении сожи­тельницы или близких родственников, он становится все грубее и в своих отношениях к ним, не колеблется убить прискучившую ему сожительницу, и т. д. Тот, у кого наблюдается моральное вырождение в форме моральной хаотичности или имбецильности, в силу уже этого попадает часто в такие объективные условия, которые ведут его все далее по линии нравственного оскудения. Прогрессируя у индивида в течение его жизни, нравственное вырождение тяжело отзывается на потомстве. Известно, что дети наследуют черты характера своих родителей, их вспыльчи­вость, раздражительность, злобность, доброту и т. д. Если известных задерживающих, нравственных склонностей нет у роди­телей, задатков их не оказывается и у детей, а унаследованные антиальтруистические чувства получают полную свободу разви­тия и проявления. Особенно значительно наследственное отяго­щение в тех случаях, когда вырождение констатируется и у отца, и у матери. Существуют роды, которые все более и более дают бродяг, проституток, преступников. Таков, например, был род Маркусов, в котором было много бродяг, алкоголиков, плутов, проституток, 20% слабоумных, или род в Америке, про­слеженный на протяжении семи поколений: среди 540 брачных и 169 внебрачных потомков этого рода было 76 преступников, 142 бродяги, 181 проститутка, 64 нищих, 18 содержательниц публичных домов, 131 калек, идиотов и сифилитиков, 46 бесплод­ных. Вряд ли можно сомневаться, что нравственное вырожде­ние нередко вырастает на почве наследственного отягощения.

Алкогольная, невропатическая, психопатическая, сифилитическая наследственность, с отсутствием задатков нравственных ком­плексов и с задатками злых, антиальтруистических чувств — вот почва, на которой вырастает яркая картина морального вырожде­ния. Личный алкоголизм также является деятельным фактором этого вырождения.

Часто утверждают, что вырождение есть врожденное состоя­ние. Но с этим трудно согласиться. Нельзя отвергать, что объективные условия, в которых живет личность, и разнообраз­ные факты ее жизни могут производить глубокие и стойкие изме­нения в ее конституции, а не вызывать лишь мимолетные, бес­следно проходящее настроения. Если же так, то ясно, что эти изменения могут носить и дегенеративный характер. Да и самое нарастание в потомстве признаков дегенерации, из поколения в поколение, было бы непонятно, если не допускать накопления этих признаков у личности в результате тяжелых жизненных пере­живаний. Изучение преступности дает нам целый ряд примеров того, что нередко нравственное вырождение появляется в резуль­тате продолжительной преступной карьеры, а иногда его удается подметить и у новичков на преступном пути. Ниже, особенно в главе об импульсивных преступниках, читатель найдет много ярких примеров моральной дегенерации. Не останавливаясь на них сейчас, отмечу только, что наличность и. степень дегенерации являются важными дополнительными признаками.

Чрезвычайно важно также отмечать наличность или отсут­ствие деклассации, т. е. отрыва преступника от того социального слоя, к которому он принадлежал, и от свойственных последнему основных условий жизни. Наличность ее важно установить, потому что она, во-первых, затрудняет возврат преступника к честной трудовой жизни, а, во-вторых, обостряет криминоген­ные элементы психической конституции преступника и облегчает их внешнее проявление. Деклассированный чувствует себя теснее связанным с миром преступников и с притонами, в которых они ютятся. При этом надо различать внешние и внутренние условия деклассации. Первые сводятся к утрате внешних признаков при­надлежности к известному социальному слою, например, хозяй­ства — сельским хозяином. Второе заключается в таких изме­нениях самой личности, в силу которых она уже существенно отли­чается от лиц данного социального слоя и неспособна к жизни и деятельности, свойственным представителям данной социальной группы. Примером деклассированного преступника может слу­жить хотя бы описанный выше Гаврилов. Деклассация — частое явление у представителей преступного мира. Так, напр., из 250 обследованных мною бандитов, из которых 174 человека принадлежали к числу городских жителей и 76 — к числу сель­ских, 55 во время преступления состояли на службе. 80 человек, хотя на службе не состояли, но имели определенный источник

средств существования в виде крестьянского хозяйства, вольной профессии или торговли. 57 лишились места, по сокращению штатов, незадолго до преступления, а 58 были людьми без опре­деленных занятий. У 133 не было заметно признаков и тенденции к деклассации, в смысле отрыва от того социального слоя, к кото­рому они принадлежат, и от свойственных последнему основных условий жизни. У остальных 117 признаки деклассации были более или менее ясно намечены или последняя стала совершившимся фактом.

По всем указанным дополнительным признакам, в пределах отдельных видовых типов, создается сеть новых подразделений на алкоголиков и не алкоголиков, деклассированных и не деклассиро­ванных, невропатов и нервно-здоровых и т. д.

Прежде, чем перейти к обрисовке отдельных типов, надо отме­тить еще следующее: при установлении типа, носителем кото­рого является тот или иной преступник, необходимо считаться с тем, к какой социальной группе или социальному слою, он при­надлежит. Задача сводится к тому, чтобы выяснить, насколько он, как представитель известной социальной группы, обладает известными свойствами, препятствующими ему вести жизнь, свой­ственную членам этой группы, не прибегая к преступлению, как к средству удовлетворения тех или иных своих потребностей, насколько он, находясь, так сказать, в атмосфере условий жизни лиц данной социальной группы, предрасположен, выйти из обыч­ных рамок этой жизни и совершить известное преступление, или оказывается недостаточно стойким в преодолении затруднений, встречающихся в жизни лиц данного социального слоя. Если мы говорим, что у данного субъекта недоразвито то или иное положи­тельное качество, или, наоборот, сильно развито какое-либо отри­цательное свойство, то мы исходим в этом случае от того, что обыкновенно встречается у лиц одного социального слоя с данным субъектом и может считаться минимумом, необходимым для того, чтобы не выйти за пределы легальных форм жизни и удержаться от преступления. В этом проявляется относительность крими­нального типа и его зависимость от культурного уровня, социаль­ных и бытовых условий. С серьезным изменением социальных условий накапливаются и крупные изменения в сфере криминаль­ных типов: с одной стороны, нарождаются новые типы, а с дру­гой, — изменяется состав носителей прежних типов. Проследить все эти изменения составляет ряд весьма важных и интересных задач криминальной психологии. В будущем, вероятно, эта наука и сможет установить ту эволюцию, которой подвергаются крими­нальные типы вместе с эволюцией социальной среды. К сожале­нию, в прошлом не велось никаких систематических исследований преступных типов, которые могли бы позволить выполнить теперь же эту задачу, сравнивая современные типы с типами преж­них времен.

 

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: