 |
УРАЛ-БАТЫР 2 страница
|
|
|
|
Если на добро ответит злом,
Встретят враждебно в краю чужом —
Как поступить, решать буду сам я.
Егет не бросается словами,
Всегда он правым путем идет —
Пусть хоть к гибели тот приведет.
Удаль свою до конца испытаю
В том краю, где враги обитают,
Коль уж задумал Смерть убить,
Изрубить ее, испепелить», —
Так Урал сказал сам себе
И доверил свой путь судьбе.
«Буду жив — ворочусь назад,
Встретиться вновь с тобой буду рад.
А не вернусь — не очень-то жди,
На чужбине жизнь не веди,
А по пройденному пути
Ты в сторонку свою иди.
От меня передай поклон», —
К верному льву обратился он,
В лоб его поцеловал.
И с Заркумом ушел Урал.
Вот идут они, говорят,
Много верст прошли, говорят.
Вдруг глыбой черною на пути
Туча вздыбилась впереди.
Как зарница, из многих огней
Что-то разгорается в ней.
«Что там такое? — спросил Урал, —
Гор подобных я не видал».
«Не гора это, а змей,
Верный страж дворцовых дверей», —
Так Заркум отвечал ему.
К чудищу подступились тому,
И увидел Урал тогда
У огромной железной ограды
Девятиглавого страшного гада.
Клубком свернувшись, тот змей лежал,
Покои царские оберегал.
Первым Заркум подошел к нему,
К девятиглавому горбуну.
— Ключ принеси! — приказал ему.
Свистнул тут пронзительно змей —
Казалось, рухнула груда камней.
Это четыре шестиглавых гада
Волочили ключ громадный.
И вот этот-то самый ключ
Грохотал, будто глыба с круч.
Тем ключом открыли дворец.
— Проходи сюда, молодец,
Я же отца пока извету
И сюда его приведу, —
С тем Урала он запер там
И убрался куда-то сам.
Очень скоро возле дворца
И большие, и мелюзга —
Змеев закипела толпа.
Урал прислушиваться к ним стал.
Одиннадцатиглавый змей сказал:
|
|
|
«Мой черед человека сожрать,
Двенадцатиголовым стать,
Ведь самым близким визирем
Падишаха я должен стать».
Девятиглавый же змей изрек:
«Нет уж! Человек этот смог
Вырвать тайну у сына царя —
Клятву дал ему царский сынок
Тайны здешние все открыть.
Должен царь его проглотить,
Иначе я его проглочу —
Всем ведь ясно: лишь мне по плечу
В голове все тайны хранить.
Но не станет царь его есть:
Раз тот спас его сына и честь,
Если царь даже съест его.
Не вырастет голова у него».
Гады исчезли после тех слов.
Змей, имеющий девять голов,
Урал-батыра сожрать был готов.
Подполз к воротам он, говорят.
Принял девичий вид, говорят,
И Урал-батыра тогда
Приворожить он решил.
Но объятия лишь раскрыл,
Как его руки Урал схватил.
Стиснул так, что из пальцев кровь
Так и брызнула, говорят.
Не вынеся боли, огнем
Спалить Урала хотел змей-юха.
Но тот за глотку его схватил,
В гневе и ярости проговорил:
«Ведь владеешь тайнами ты,
Головы отращиваешь себе;
Все царские тайны Кахкахи,
Знаю, заключены в тебе».
И, услышав такие слова,
Удивился безмерно змей:
«Я вижу, ты провидец и бог, —
Догадаться о том я не мог.
Думал я, что ты человек,
Потому и шепнул царю:
„Сын твой одному из людей,
Кто для нас лютый враг и злодей.
Все секреты твои раскрыл“.
С тем на землю упал он вмиг
И к ногам Урала приник,
Перегнулся всем телом, однако,
Что-то почуяв, уже без страха
Крикнул громко, как только мог:
„Нет, нет, ты — не бог!
От тебя человеком пахнуло,
Чутье меня не обмануло!
Сыну царя ты язык развязал,
Все секреты дворца разузнал
И сюда явился потом“, —
Взвился вверх он одним прыжком.
Пасть разинув, шипел, говорят,
В огне спалить угрожал, говорят.
Не смутило и это Урала,
Ударил он змея по голове,
И у змея из той головы
Связка ключей со звоном упала.
Из восьми же голов других
Вышло восемь батыров живых.
„Все людьми мы когда-то были,
|
|
|
Богатырями смелыми слыли.
Змей проклятый нас проглотил“
Голову тем себе прирастил;
Сердце змея ты распори,
Обнаружишь там ключ золотой.
Дворец секретов им отвори.
Все, что хочешь, то и бери», —
Сказали спасенные богатыри.
Сердце змея Урал раскроил,
Дворец секретов ключом отворил.
Красавицу за дверцей нашел:
Вся украшена жемчугами.
Парчой укутана и шелками.
Но только с пожелтевшим лицом…
Там же, внутри, увидел он трон,
Жезл жемчужный увидел он.
«Жезл возьми с собою в дорогу», —
Батыры ему посоветовали хором.
В это время двери дворца
Настежь белый змей распахнул.
Гнев его так и этак гнул:
«Кто сюда проникнуть посмел.
Кто мой посох забрать посмел,
Не доступный ни для кого? »
На Урала кинулся змей,
Чтоб проглотить его поскорей;
Но батыр его вдвое согнул
И на землю потом швырнул;
И такие сказал слова:
«Я, батыр, на своем пути.
Смерть-убийцу хочу найти.
А тех, кто замыслил ее спасти
Могу с лица земли я смести.
Если имя мое Урал,
Если от человека мой род.
Знай, что в этом мире я тот,
Кто рожден защищать людей.
Счастья желаю земле я всей;
Тот же, кто людям враг и злодей.
Примет смерть от руки моей.
Если царь ты, отдай приказ:
Пусть все змеи сойдутся тотчас;
Те, в которых люди сидят.
Пусть свои головы склонят —
Разрублю я их все подряд,
На волю пленников отпущу;
Всей драконам злобным и змеям,
Кто несчастье и горе сеет,
За коварство их отомщу! »
И такие слова услыхав,
Подчинился змей, говорят.
«Раз уж жезл от меня ушел,
Видно, сила твоя», — сказал.
Змеев всех созвать приказал.
Собрались тут все, говорят.
Головы, выросшие за счет людей,
Снес Урал саблей своей.
Из голов тех люди сошли,
Распахнули двери дворцов,
Всех, кто в подземелье томился,
Освободили от оков.
«А теперь ты сына найди
И сюда его приведи», —
Так Урал царю приказал.
На свободу вышел народ.
И вместе со всеми девушка та
Чистый увидела небосвод.
Все к спасителю заспешили,
Тесным кольцом его окружили:
«Помощь, что Тенгри не посылал,
Сын земной, ты нам оказал.
От злодеев и землю, и нас
Богатырской рукою спас.
Как тебя нам благодарить,
Чем, скажи, нам тебя одарять?
Назвали б — Тэнгри, да ты человек,
Как восславить тебя навек? »
«Слава и почести миге не нужны;
|
|
|
Лишь тот зовется батыром страны,
Чьи помыслы людям посвящены.
Ваша радость — она и моя,
Вы ж воспримите мою, как свою.
Всех людей мы здесь соберем
И устроим великий пир,
Одного из вас на пиру
Старейшиной рода изберем.
Был тут мужчина, некий Алгыр,
Что против змеев восставал,
С ними много лет воевал.
Его-то главным и сделал Урал.
У Алгыра был верный друг,
У друга дочь Гулистан была,
В рабынях у Кахкахи жила.
Все, кто у дворца собрались,
В одном решении сошлись:
Девушку вот эту самую
За спасителя выдать замуж.
Принял Урал предложенье людей.
Только со свадьбою своей
Решил немного повременить.
Задумал сперва Азраку сразить.
Прежде чем пир отпраздновать свой.
Самый почтенный к толпе людской
Обратился с речью такой:
„Во все времена для страны родной
Был свойствен великих батыров приход.
Поколенья пройдут чередой,
Новое поколенье придет.
И, хоть слава твоя пребудет,
Все же сила из рук отойдет.
Вечной останется лишь страна.
Вновь ее сила возрастет,
И отточится снова стрела.
От батыра батыр родится,
Лук возьмет по примеру отца
И с коварным врагом станет биться.
И этому не будет конца.
Поколенье таких сыновей
Всесильным будет в стране своей.
В девушке этой — отцовская кровь,
От матери — молоко и любовь.
Будет тебя достойна она —
Красавица, верная жена…“
Слова такие старик сказал.
И внял его уговорам Урал»
На Гулистан жениться решил,
Отовсюду народ собрал
И пир большой провести поспешил.
Глава 4
О том, как Шульген попался на хитрость царя дивов Азраки; как отправился в страну птиц Самрау; как Хумай заперла его в подземелье дворца.
Шульген, что направо зашагал,
Еще одного старика повстречал;
О том, что ищет в этих краях,
О том, что еще одного старика
Встретил до этого в здешних местах, —
Обо всем ему рассказал.
И в ответ обо всем откровенно,
Ничего не скрывая, старик
Тайну свою поведал Шульгену:
«Тот, кто встретился прежде вам,
Младшим братом приходится мне.
Мы родились с ним в одной стране.
Дряхл в немощен он на вид,
|
|
|
Весь морщинами покрыт,
Изможден — только кожа да кости,
Кое-как свое тело носит.
А теперь на меня взгляни —
Не егету ли я сродни?
Коль младшим братом его назову,
Скажешь: бредет старик наяву.
А секрет тут таков, егет;
Стар ли, млад ли, — разницы нет —
Все сородичи в нашем краю
Чтят родословную свою,
Все — как от матери одной.
Были верны мы клятве такой:
Вовек не грабить свою страну,
Кровь человечью не проливать,
Тугую не заводить мошну,
Не прятать, в землю не зарывать
Богатства страны своей родной,
Поровну все и на всех делить,
Если что-то сумел добыть,
Счастье — лишь правом своем не считать,
Обездоленных не обижать;
Не считать прокаженной ту мать,
Что девочку на свет родила,
В воду детей ее не бросать —
Такая клятва у нас была.
Брат мой клятву ту не берег:
Всех, кого пересилить мог,
Разорял или избивал,
Грабил нещадно и убивал.
Обычаи стал создавать он сам,
Смерть причислил к своим друзьям.
Чтоб легче рвать из общей казны.
Потому-то его из страны,
Где мы были на свет рождены.
Люди, поднявшись заодно,
На чужбину изгнали давно.
И теперь он, как зверь в ночи.
Жизнь скитальческую влачит,
В мире не нужный никому;
Одряхленье и смерть потому
Раньше других подкрались к нему»
Такое старик рассказал ему.
Все Шульген постарался понять,
Старика расспрашивать стал,
Как землю заветную ту отыскать
Глазами своими ее повидать.
Годы шел он, а может, и век,
Множество гор одолел и рек,
Там, где мрак его настигал,
На ночь делал Шульген привал.
Однажды, свое обнажая дно,
Схлынуло озеро. Все оно
Камышами окружено.
Лилия там огромна была —
Как дерево тиковое цвела.
Под водою — песчаное дно.
Утки, лебеди, дикие гуси
В озере плавают заодно.
Рыбы плещутся неустанно —
Щуки, окуни и сазаны.
Никто друг друга тут не боится —
Вволю плещется и резвится.
Остановился Шульген, и потом
Вырвал волос у льва рывком,
Сплел петлю тугую, и вот
Он в тальник прибрежный идет,
Чтоб удилище срезать себе.
А там в ветвях соловей поет.
А вокруг того соловья
Вяхири стройным рядком сидят.
Здесь же ястреб, грач и сова
Мирно расселись за рядом ряд.
Дальше взглядом скользнув своим,
Видят: у подножья горы
В общем кругу сошлись одном
Лисы, куры и глухари.
Остановился Шульген пред зверьем.
Вспомнил сказанное стариком:
«Должен вначале к царю я пойти,
Тайны дворцовые разузнать,
И уж потом на обратном пути
Дичи для себя настрелять», —
Так Шульген про себя решил.
Вмиг на льва своего забрался,
Что есть мочи к царю помчался
По дороге, когда не ждал,
Он Заркума встретил случайно —
От Урала бежал тот отчаянно.
Заркум Шульгена расспрашивать стал
|
|
|
Когда Шульген все рассказал,
Сыном назвался тот Азраки,
Так Шульгену Заркум соврал,
Клятвенно ему обещал
Вместе поехать к Азраке,
Подучить от него дары,
И на склоне крутой горы
Из родника Живого испить,
Чтобы жизнь бесконечно длить.
Шульген Заркуму поверил во всем,
Решил пойти с ним одним путем.
Много дорог они прошли…
И вот однажды черное что-то,
Возвышаясь до небосвода.
Перед взором открылось вдали —
Гора или туча — попробуй, пойми.
Если горой назовешь — кипит.
Облаком назовешь — гремит…
Растерялся Шульген, содрогнулся,
В страхе к спутнику обернулся;
Так ответил ему Заркум:
«Тот, кто неба горбом достает, —
Просто стражник возле дворца.
Тот, кто навстречу нам идет, —
Самый главный средь дивов отца.
Остановимся тут на дороге;
Ты меня подожди немного —
Подойду я к его порогу.
Скажу, что гость пожаловал к нам,
И тогда нас проводит он сам».
С тем Шульгена оставив там,
К диву главному подскочил:
Мол, меня и дружка моего
Пусть к царю проведут, попросил.
Все сразу понял див, говорят,
Дал царю намек, говорят;
Тот велел с почетом гостей
Встретить, двух подать им коней.
Вышел див к ним большой, говорят,
И Заркума с Шульгеном тут же
Во дворец повел, говорят.
Когда ко дворцу они подошли,
Вновь с Шульгеном Заркум расстался,
Чтоб обо всем царю сообщить…
И Шульген вновь один остался.
Заркум вошел к владыке дворца.
Тут-то около Азраки
Своего он увидел отца.
Азрака вместе с Кахкахой
Про Урала тою порой
Разговор вели меж собой,
Споря в растерянности и гадая.
Как поступить с батыром не зная.
Пришли дивы-сынсы сюда,
И так промолвил старший из них:
«О, владыка! Помнишь, когда
Только родился Урал-батыр,
Дивы, что в небесах пролетали,
Один за другим на землю упали?
Когда похитить хотели дитя,
Убить хотели его, шутя,
Оно в упор взглянуло на них —
И разум у дивов смутился вмиг.
Когда ребенок хотел их поймать,
Они, не в силах страха унять,
Рухнули наземь, как горный обвал.
А ребенок на ноги встал,
Близко к нашей стране подошел,
Мыслью одной: „Воду возьму“ —
Так Живой родник напугал,
Что в нем убавилась сразу вода.
Об этом тебе мы сказали тогда.
Ты пригорюнился: вот, мол, беда,
Выход надо теперь искать,
Иль новое горе нагрянет опять;
Человека нам надо найти,
Чтоб с его помощью войти
В доверие к царю Самрау,
У него Акбузата отнять.
Азрака на это в ответ:
„Чтоб Акбузатом завладеть,
Дикий нрав его укротить,
А не удастся если — убить,
Семерых дивов я посылал,
Даже место им указал,
Где белый конь тот в небе укрыт;
Стали преследовать дивы коня —
Бежал от них он, как от огня;
Так поймать его и не смогли“
К великой досаде дивы мои
Назад не вернулись из звездных стран,
Опозоренными остались,
В небе в созвездии „Етеган“
Навеки полымем расплескались.
Решил я, чтоб горечь в душе унять.
Рыжего коня у Самрау отнять.
Самрау дочь от Луны имел —
Я и ее похитить велел.
Хоть дочь его в плену у меня,
Рыжего нет поныне коня,
До сих пор не явился к нам.
Потому говорю я вам:
Как зиме надобен белый снег,
Так нам нужен теперь человек,
Чтобы Хумай любою ценой
Смог бы приворожить собой;
Чтобы его полюбила она,
Чтоб Акбузата с алмазным мечом
Вместе с собой подарила она.
Тогда, угодив ему во всем, —
Отдай любую красотку ему,
Подарив любую страну,
Душу мы его обретем,
Урал-батыра тогда побьем.
Нам тогда от людей земных
Помех не будет никаких.
Будем делать, что захотим,
Все приберем к рукам своим! »
Так промолвил царь Азрака,
Раздувая свои бока.
Очередь Заркума настала.
Отвесил царю он земной поклон
И произнес: «Я брата Урала
С собой привел. Ждет поблизости он».
Про то, как обвел его, рассказал,
Тем одобренье царя снискал.
Шульгена провели во дворец,
Прямо к Азраке подвели.
Тот любезно принял его,
У трона усадил своего,
Заркума сыном назвал своим,
Кахкаху — другом дорогим.
И вот — нет гостя почетней Шульгена —
Яства пред ним появились мгновенно,
Богатства всюду его окружают,
Девушки танцами ублажают,
Все красавицы как на подбор —
Сердце греют и тешат взор,
Можно голову потерять!
Но даже средь таких — одна,
Как среди звезд ночных луна,
Сияет так, что слепит глаза —
Взгляд оторвать от нее нельзя.
Тонок стан ее, взор глубок;
Родинка на ее щеке
Нежно темнеет, как цветок.
Айхылу — имя девушки той.
Не видел Шульген красавиц светлей,
Страсти вспыхнувшей не сдержал —
О горячей любви своей
Заркуму сразу же рассказал.
Тот сестрою ее назвал.
Замуж за него обещал;
Так Шульгена разыгрывал он.
И, восторгом вконец упоен,
К Заркуму доверьем проникся Шульген.
Лестью взял Заркум его в плен:
Все отцу, мол, сейчас расскажу.
Верой-правдой тебе послужу.
И Азрака медлить не стал,
На высокую гору Кут-тау
Громким свистом дивов созвал.
Привести Айхылу велел,
Отвел в укромное место ее,
О том, что когда-то украли ее,
Никому говорить не велел,
Так красавице он сказал:
«Коль делать не станешь, как я приказал,
Голову оторвав, сожру,
В пламени кости твои сожгу! »
И от слов тех испуг немой
Душу пронзил ее, как иглой.
Шульген объявлен был женихом.
Справили свадебный пир потом;
Рада была Айхылу… Она
И впрямь была в него влюблена.
И любовью ее усыплен,
Жизнью дворцовою опьянен,
Счастью Шульген предался сполна.
Как-то царь речь повел о том,
Как Хумай — дочь Самрау — отыскать,
Как ее завладеть конем
Акбузатом и чудным мечом:
«Кто алмазный тот меч возьмет, —
На весь мир прославится тот,
Первым батыром прослывет,
Всех своей власти подчинит», —
Егетам Азрака говорит.
Так и этак он толковал,
Шульгена на подлый шаг подбивал.
И Шульген словам его вняв,
Про чудо-красу Хумай услыхав,
И узнав, к тому же, что тут
Дива ему в дорогу дадут,
Тотчас решил отправиться в путь,
Царевной завладеть как-нибудь.
Меж собой сговорившись о том,
Брат Урала с Заркумом вдвоем,
На быстрого дива усевшись верхом,
В страну Самрау отправились в путь.
Не оборачиваясь назад.
Не успели и глазом моргнуть,
Цели достигли они, говорят.
Вот приятели с дива сошли,
Разговор меж собой повели;
Все обсудили они подробно.
Когда подвернулся случай удобный,
Заркум про Урала упомянул.
Спутника вновь своего надул:
«Есть страна за большой горой,
Которой правит змей-аждаха.
Царя того зовут Кахкаха;
Есть у царя того под рукой
Жезл особенный: колдовской —
Против врага он станет огнем.
Если надобно — станет водой.
Бурю вызовет или гром;
Тихо и мирно в краю было том.
Да неизвестный батыр объявился.
Никто не знает, как ухитрился —
Выкрал иль как-то иначе сумел, —
Но жезлом волшебным тем овладел;
Владыку законного прогнал,
К рукам всю страну его прибрал,
Урал-батыром себя назвал,
Стал царем там батыр Урал», —
Так поведал Заркум, говорят.
С одной стороны Шульген был рад
Тому, что жив Урал — его брат;
Только мысль, что тот верх возьмет,
В богатырстве его обойдет,
Скажет: по странам, где я бродил,
Первым батыром признан был;
Что всюду будут его хвалить,
Дома будут его возносить, —
Сердце завистью заливало,
Злобой Шульген проникся к Уралу.
«Если на Акбузата вскочу,
Меч алмазный, подобный лучу,
Разом над головой взмечу,
Всех сомну я и растопчу! »
Рассуждал между тем Заркум:
«Хоть и едет он вместе со мной,
Хоть мне стал он как брат родной,
Все же не я, а он на Хумай
Женится, как ни плачь, ни рыдай,
Акбузата себе заберет,
Значит, и нас возьмет в оборот.
Буду пока с ним вместе шагать,
Храбрость его испытаю, стать.
А когда Урала убью,
Жезл отцу верну опять.
Волю тогда исполню свою», —
Так Заркум продолжал рассуждать.
Вот они добрались до цели,
На дворец царя поглядели,
И видят: перед самым дворцом
Полным-полно лебедей кругом.
Одна из птиц, заприметив их,
От подруг отделилась своих,
От стаи в сторонку отошла
И как будто подругам своим
Потаенный знак подала.
Моргнуть не успели прибывшие глазом,
Расступилась вся стая разом.
Ну а птица, что отделилась,
Взглянула на них — как сделала милость.
Когда про Хумай ее спрашивать стали,
«Нет ее», — ответ услыхали.
Больше спутники ни о чем
Расспросить ее не успели —
Свершилось чудо на месте том:
Птицы, что снегом лебяжьим белели,
Вмиг свои шубы сбросили птичьи
И в девичьем предстали обличье.
Шульген восхищенно на них глядел;
От красоты одной онемел.
Сколько б он по земле ни бродил,
Не видел подобной, не находил!
Лицо сняло ее, как луна;
Нежно набухавшая грудь
И округла была, и полна.
И казалось, что все кругом —
И подруги в платьях своих,
И все, что окружало их, —
Озарялось ее красотой,
Ее целомудренной чистотой;
Будто весь мир пред девушкой той
Голову низко к земле клонил.
«Видно, это и есть Хумай», —
Шульген с восторгом сообразил.
Не выдала девушка видом своим,
Что подозренья исполнена к ним.
Не угадали друзья никогда,
Что поджидает их здесь беда.
Средь прочих красивейшая вдруг
От своих отделилась подруг,
И, как матка пчелиного роя.
Обратилась к ниц с речью такою:
— Вижу, прошли не один вы кран.
Узнали про девушку Хумай,
Отыскали ее наконец.
Так пройдите же во дворец.
Скоро явится к вам она, —
И, приветливости полна,
В покои дворца пригласила их.
Но скрыла имя свое от них.
Прошли они во дворец тотчас,
Важностью мнимой своей кичась,
Расселись по почетным местам.
За минутою шла минута.
Вдруг туман все вокруг окутал
И приятели чувств лишились.
Гул прошел, прокатился гром,
И потом земля расступилась
И Заркум с Шульгеном вдвоем
Провалились вдруг, говорят.
Стали ощупывать каждый угол.
Отыскать стараясь друг друга;
Не знали, что предпринять от испуга.
Когда ж наконец в себя пришли.
Когда все стены-углы обошли.
Обшарили яму от края до края.
Что случилось, не понимал.
Ужас их сковал, говорят.
Заркум сменил наружность свою —
Снова превратился в змею
И стал ползать в поисках шел и,
Чтобы выбраться из подземелья.
Мысли его Хумай разгадала
(Дивов немало она повидала! ),
Одну из подруг подозвав, приказала
Яму с гостями водой залить,
До краев ее затопить;
Барахтаться вынудила, нырять.
Снова и снова выход искать.
Заркум водяной обернулся крысой,
В подземелье смрадном забился,
Рвался вперед и кидался вспять.
Тут Хумай над Шульгеном склонилась
И такие слова проронила:
«Что, провалившись в черную яму,
Страх в своем сердце, злодей, ощутил?
Или припомнил миг тот самый,
Когда свой нож на меня точил?
За прежний мой страх получи ответ,
Запомнишь надолго меня, егет!
Слезы людские проливавшее,
Жизни губившее, зло источавшее,
Пусть сердце твое от черной тоски
Разорвется здесь на куски!
Пусть добро возродится в нем,
Жизнь возродится, чтобы любить
Все живое в мире земном!
Пусть сердце — доброе и молодое —
Разумом будет владеть твоим.
Пока же кровью кипит оно злою,
В могиле своей оставайся живым!
Считать врагами научишься змей.
Станешь с умом выбирать друзей,
Будешь дорогой верной идти
С теми, с кем тебе по пути,
Жизненный путь пройдешь ты такой,
Чтоб в памяти остаться людской! » —
Слова такие сказавши, она
Удалилась, презренья полна.
Глава 5
О том, как Урал пришел во дворец Хумай; как, выполняя условие царевны — отыскать Живой родник, нашел сестру Хумай Айхылу и привез во дворец.
Служанка Хумай известила о том,
Что некий батыр явился в их дом.
Хумай сразу же узнала
В неизвестном егете Урала,
Но об этом ему не сказала.
А он и думать о том не мог,
Что это к Хумай привел его Рок.
К батыру приблизилась она,
Красоты безмерной полна:
Необъятная, как водопад,
Сбросишь вниз — упадет до пят,
Монетами унизана вся
Ниспадающая коса;
Черных глаз обжигающий взор
Сквозь ресницы смотрит в упор;
Над глазами парящие брови
Улыбаются с любовью.
А упругая грудь налитая,
Словно волна речная, играет;
Стан ее тонкий, как у пчелы,
Своей подвижностью удивляет;
Голос будто давно знаком —
Переливается серебром;
Увидев девушку, что весела.
Дружеский разговор повела.
Что и ответить Урал не знал.
О том, что это и есть Хумай,
Все не догадывался Урал.
Недолго девушка так стояла —
Ласковым жестом в свой дворец
Пригласила она Урала.
Пройдя во дворец, ласковым словом
Всем Урал пожелал здоровья.
О том, что слышал, где побывал,
Что по пути сюда испытал,
Рассказал подробно Урал.
Взглянула девушка на него,
Смекнула, что привело его:
«Судя по всему, мой батыр.
Из далеких ты стран пришел.
Видно, долог был путь и тяжел.
Не скрывай же: чем смогу,
Тем в делах твоих помогу».
Урал:
«Знаю о том, что есть пять стран;
В одной из них родился я сам,
Две из них осмотрел по пути;
Чтобы две другие найти,
Шел с надеждою я в груди.
Где я только не побывал,
Кого я только не повидал, —
Всюду один себя важным считает,
Другой пред ним голову склоняет,
Сильный слабого попирает.
Есть на свете злодейка Смерть —
Нельзя простым ее глазом узреть,
Беспощадна и зла ее плеть.
Очень трудно ее одолеть.
От трудов она отрывает,
У родителей, не щадя,
Драгоценных детей отбирает.
Не имеет она друзей,
Сеет страх средь людей и зверей;
Хочу местью я ей воздать,
Отыскать хочу и убить,
Страну от Смерти освободить.
Во время охоты от птицы одной,
Что попалась в сети живой,
Мне такое услышать пришлось:
Может, мол, и у вас человек
От Смерти избавиться навек».
Хумай:
«Для того чтобы не умирать,
Трупам в черной земле не сгнивать,
Живой родник в земле той бежит,
Которую не видел никто, —
Царю дивов она принадлежит.
Но перед тем, как тебе помочь
Воду живую взять из ручья,
Есть условие и у меня:
Куда бы тебе не пришлось пойти,
Легкого не ищи пути!
Батыр, прошедший владение змея,
Легкий путь уступивший брату,
Сам отыскать себе путь сумеет.
Если такую птицу найдешь,
Какой не отыщешь в нашей стране,
О какой не слышал никто;
Птицу, что вобрала в себя
Тона и краски всех прочих птиц.
Коль птицу такую мне принесешь,
Помощь я окажу тебе,
Из Живого ручья зачерпнешь,
|
|
|
