44. Факел Гименея
И сердце женщины, как нам ни думать о прожитом, Останется для нас навеки лабиринтом, Во мраке скрытом. Лангбайн [92]
Ночью прошел дождь, а позднее ветер прошелестел в старых тополях, затем наступила тишина, высыпали звезды, и, когда они погасли, тысячи тоненьких, благоговейных голосов приветствовали вечный свет, золотое утро, весну, вдруг в одночасье пришедшую на эту землю. Когда Наталья, зябко кутаясь в белый мех своей кацавейки, вышла на крыльцо, навстречу ей засверкал чудесный майский день. Она пересекла двор, углубилась в сад и с радостным изумлением огляделась. Белый снег цветения лежал на кустарниках и деревьях, источая во все стороны незримые послания любви — облака ароматов. Повсюду, вблизи и вдали, расстилались по холмам и равнинам зелень всходов и синева леса. Клубящийся туман и дым очагов, сизыми колоннами поднимающийся к небу, казались фимиамом, воскуряемым благодарной землей. Бисеринки росы повисли на стеблях и цветах, рассыпая вокруг золотые блики. Все сони мигом проснулись, покинули свои зимние пристанища и приветствовали старых друзей, воротившихся в родные края с берегов Нила и Евфрата. Крупные жуки бежали по гравиевой дорожке, деловито шествовали муравьи, жужжали пчелы, мыши сновали туда и сюда на теплом воздухе. Под навесом крыши устроила себе гнездо пара ласточек, а на колесе, на крыше амбара, неподвижно и задумчиво стоял аист. По плетню и вишневым деревьям, чирикая, перепархивали с места на место воробьи. Со стороны деревни доносились перезвоны колокола. Наталья присела на скамейку в беседке: она ждала Сергея. Имперская дорога широкой белой шелковой лентой вилась между полями и рощами, оттуда он и должен был появиться.
Совсем рядом рос небольшой цветущий куст, вокруг которого слышалось непрерывное гудение и жужжание. Куст протянул одну из своих веток ждущей девушке, словно предлагая ей скромный букет. По усеянным красными крапинками лепесткам, точно по маленькому благоухающему дворцу, передвигался сейчас какой-то милый жучок и испытывал свои крылья. Наталья трепетала, на душе у нее было тревожно и радостно: ей казалось, что этот золотой день и ей принесет что-то великолепное, что свершится какое-то чудо. Она ждала чего-то или кого-то, кто расскажет ей прекрасную сказку. Цветущие деревья и кусты вокруг нее начали перешептываться, травинки и цветы выпрямились, ласковый майский ветер будто говорил ей весенние слова любви. Порхающие бабочки, жужжащие пчелы, золотистые мухи, маленькая мышь, умными глазами взирающая на нее из земляной норки, и зяблик, поющий брачную песнь на верхушке ближайшего дерева, — все они рассказывали ей что-то, что она понимала только наполовину. Великая, блаженная тайна витала между небом и землей. И Наталья знала это, но не осмеливалась в нее поверить. Наконец на дороге показалось легкое облачко пыли. Это был он, он скакал верхом, и с ним рядом — старый Онисим. Наталья встала, но тотчас снова опустилась на скамью. Нежная дрожь пробежала по всему телу, ее охватила сладостная истома, исстрадавшееся сердце учащенно забилось. Сергей уже был во дворе и оглядывался по сторонам, затем соскочил с лошади и поспешил к ней. Наталья поднялась и протянула ему навстречу руки. — Какой замечательный день! — воскликнул Сергей. — Солнце светит во все окна и во все сердца. Небо и земля смеются, засмейтесь же и вы, Наталья. Я привез добрые вести. Она взяла его под руку и благодарно улыбнулась. — Пойдемте же в дом, — сказала она, — пусть и остальные послушают. Менев с близкими как раз завтракал. Карол церемонно расхаживал взад и вперед, в то время как священник, Февадия, Винтерлих, Данила и Василий сидели по разным углам, точно в укрытии. Все дожидались Сергея.
— Рад вас приветствовать! — воскликнул Менев при его появлении. — С какими новостями пожаловали? — Все складывается как нельзя лучше, — ответил Сергей, потом поцеловал руку Аспазии и пожал протянутую десницу Менева. — Могу я предложить вам чашечку кофе? — спросила Аспазия. — Не откажусь, — ответил Сергей и занял место за столом, предварительно поставив рядом с собой стул для Натальи. — А где госпожа Федорович? — У себя в комнате. — Тем лучше. — Вы, стало быть, действительно все уладили с нашими евреями? — поинтересовался Менев. — Конечно, — сказал Сергей. — Все приведено в порядок, в том числе и ваши дела, господин Винтерлих, и ваши, господин Карол Богданович. — Премного благодарен, — поклонился последний. — Я вам по гроб жизни обязан, — краснея, пролепетал Винтерлих. — Позднее я каждому из вас представлю подробный отчет, — продолжал Сергей. — Кроме того, я посетил директора гимназии. Мы с ним подали заявления в школьный совет, для проформы, но вопрос уже разрешился самым благоприятным образом: три наших молодых человека могут немедленно приступать к занятиям. — О! Как нам перед вами стыдно, — прошептала Аспазия, тогда как Менев буквально засиял, а три студиозуса кинулись наперебой изливать свою благодарность. — По дороге я еще — en passant [93] — организовал помолвку. — У кого же, позвольте полюбопытствовать? — У Бадени: Бронислава с майором отныне счастливая пара. — Итак, вы, собственно говоря, одним махом со всем разделались, — констатировал Менев. — Далеко не со всем, — не без иронии ответил Сергей. — Как раз сейчас наступает самая важная часть моей миссии. — Что вы имеете в виду? — Я попрошу вас немного набраться терпения: вы же видите, что я привык решать все вопросы быстро. — Быстро и успешно, — заметил Винтерлих, который был теперь в полном восторге от Сергея. — Однако прежде я переговорю с челядью, — заявил Сергей. — Простите меня, господа, я на несколько минут удалюсь. Он направился в пекарню. Наталья собралась было последовать за ним, но он ей этого не позволил, предупредив:
— Мне не хотелось бы, чтобы вы познакомились с грубой стороной моей натуры. Собрав вокруг себя слуг, он сразу заметил, что все они снова нарядись в прежнюю крестьянскую одежду. Следовательно, его увещевания все-таки не прошли даром. Даже у Ендруха исчез лорнет. Сергей не тратил лишних слов. Он говорил образно и убедительно, точно полевой капеллан, и под конец все были растроганы до слез. Когда он удалился, Тарас произнес: — Вот это барин! За такого я в огонь и воду пойду! А Мотуш добавил: — Кто умеет приказывать, тому и подчиняются с охотой. Вернувшись в столовую, Сергей первым делом обратился к Феофану, с которым пошептался у окна, после чего подошел к священнику. — Батюшка, — начал он, — я должен сделать вам кое-какие разъяснения. Феофан увлечен вашей племянницей Аленой, и подлинным его намерением было похитить ее. Причиной тому, что это не удалось и он проделал санную прогулку с вашей супругой, была исключительно Зиновия, из озорства разыгравшая предательницу. — Ну, разве я тебе не то же самое толковала? — победно вмешалась Февадия. — Позвольте мне в этой связи, — закончил Сергей, — вложить вашу руку в руку вашей супруги — дамы, которую я от души уважаю. Добившись таким образом примирения супругов, Сергей почтительно поцеловал Февадии руку. Она в этот момент была окончательно им покорена, а священник даже пригласил его посетить обсерваторию. Потом Сергей взял под руку Аспазию и повел ее в салон, пригласив Менева последовать за ними. Наталья задрожала. — Глубокоуважаемый господин Менев! — начал Сергей, затворив двери. — Я не желаю касаться неприятных для вас аспектов дела, однако мой долг — заверить вас в том, что у вас нет серьезных оснований сердиться на свою супругу. Я прошу вас обоих — ради меня, который испытывает к вам чувство искренней дружбы, и еще больше ради ваших детей — забыть о случившемся и простить друг другу все эти мелкие глупости. — Благодарю вас, — сказал Менев, — потому что доверяю вам. Итак, я готов…
Аспазия не позволила ему договорить: она обняла его за шею и поцеловала. Оба посмотрели друг на друга и улыбнулись. Когда они рука об руку, с увлажнившимися глазами, вышли из салона, Наталья больше не могла сдерживаться. Чтобы не разрыдаться в голос, она быстро вышла в сад и там, на скамье в душистой беседке, осушила слезы. Она была так счастлива, так свободна, так умиротворена! И все же она ожидала еще чего-то. Она и сама не знала чего, но что-то должно было произойти, она это чувствовала. Между тем Сергей, взявши Винтерлиха под локоток, прохаживался с ним по двору. — Я сейчас в ударе, — проговорил он. — Сегодня я, похоже, переженю весь мир. — Но не меня же? — Вас-то в первую очередь. — Прошу вас, господин Ботушан, подумайте о моем жалованье мелкого чиновника — на что мне жену содержать? — Все уже обдумано, господин Винтерлих: у меня имеется невеста как раз для вас, похоже, самим Богом предназначенная к тому, чтобы украсить ваш земной жребий. Вы не такой человек, чтобы в одиночестве влачиться по этой юдоли печали. У вас слишком идеальные помыслы и слишком доброе сердце… — Вы очень любезны. — А каким опасностям и соблазнам подвергается человек из-за излишней доверчивости, вы в последнее время испытали на собственном опыте. — К сожалению, к сожалению. — Вам нужна жена. — Я готов признать это. — Симпатичная жена, поскольку вы обладаете незаурядным эстетическим вкусом. — Вы меня понимаете, господин Ботушан. — Женщина добрая, которая не оскорбит ваших тонких чувств, но в то же время достаточно обеспеченная, чтобы она могла поддерживать ваши поэтические увлечения. — Вы меня понимаете, вы меня понимаете… — И такую жену, которая вам нужна, я нашел. Да разве вы сами уже не задумывались о Лидии? — Разумеется. Но боюсь, ей такая партия покажется недостойной. — Предоставьте это мне. — Вы мой благодетель! Сергей поспешил в дом и попросил Лидию о свидании с глазу на глаз. Она приняла его в своей комнате. — Вы нас всех спасли, — начала она, вальяжно раскинувшись на диване. — Чем я могу ответить на вашу любезность? — Тем, что позволите мне и впредь печься о вашем счастье. — Каким же образом? — Здесь есть один мужчина, который горячо любит вас, но не решается вам в этом признаться. Лидия густо покраснела. — Вы имеете в виду Винтерлиха? — Конечно. Я говорю от его имени и прошу для него эту прекрасную руку. — Вы полагаете, что я могу согласиться? — Не оглядывайтесь на мнение света, спросите свое сердце. И еще одно: сегодня вы обольстительная чаровница, но пролетят годы… — Вы правы. Приведите его ко мне.
Через короткое время Сергей ввел в комнату Винтерлиха. Тот покраснел как рак и дрожал всем телом. — Смелее, — шепнул Сергей, — признайтесь ей в своих чувствах и, клянусь вам, они не будут отвергнуты. Винтерлих опустился на одно колено перед диваном, и Лидия ободряюще положила ему на плечо пышную руку. Сергей на цыпочках удалился. Спустя пять минут Лидия уже представляла Винтерлиха присутствующим в качестве своего жениха. — Может, разопьем по этому случаю бутылку шампанского? — нерешительно предложил Менев. — Как вы полагаете? — Пять бутылок, под мою ответственность, — уточнил Сергей. — Тарас, пять бутылок шампанского! — Велите сразу прихватить еще пять, — сказал Сергей, — нам они, вероятно, понадобятся. — А что, намечается еще пара молодоженов? — Надеюсь. Карол взволнованно подошел к Сергею и прошептал ему на ухо: — Вы и Зиновия? — Нет, вы и Зиновия, — так же тихо ответил Сергей. — Как вы себе это представляете? Она же меня видеть не хочет. — Напротив, она только и ждет вашего признания. Карол оттащил его к окну. — Но она ведь пригрозила уехать, если я хоть словечком обмолвлюсь о своей любви. — Никуда она не уедет! — Это уже большое облегчение, но тем не менее мне недостает храбрости… — Если хотите, я сам организую все дело. — Будет очень любезно с вашей стороны, я уже ваш неоплатный должник. — Не стоит об этом говорить. — И вы в самом деле полагаете, — продолжал Карол, — что, женившись на Зиновии, я не буду выглядеть шутом гороховым? Эта женщина, эта богиня — и я! Да мыслимо ли, чтобы я хоть в малейшей степени мог удовлетворить ее запросы? — Вам нужно иметь именно такую жену, как Зиновия, — заявил Сергей. — Ведь она — живое олицетворение радостной красоты античного мира. — Эллада и Рим! — восторженно воскликнул Карол. — Я уже вижу, как ко мне нисходит весь Олимп, но она? — Ей, как богине, требуются поклонение, жертвы, фимиам; все это она отыщет у вас, ибо я полагаю, что вы ее любите. — Больше, чем в состоянии выразить! — Следовательно, с вами она будет по-настоящему счастлива. — Ах! Только бы вы не ошиблись. — Я знаю Зиновию, и я ваш друг, Карол, хотя и послал вам когда-то лисенка. Я никогда не допустил бы такого союза, не будь я убежден в том, что он приведет к добру. Мне хотелось бы всех видеть довольными — и вас, и госпожу Федорович. — Стало быть, я могу осмелиться? — Конечно, а теперь пойдемте со мной. Зиновия знала, что они должны появиться, она дожидалась их, покоясь на мягких диванных подушках, и встретила благосклонным кивком красивой головы. — Вы, как я слышала, соединили две счастливые пары, — обратилась она к Сергею. — Да, и пришел сейчас, чтобы связать узами третью. — Правда? — Вот стоит Карол, — продолжал Сергей, — мне нет необходимости говорить, что он любит вас. Вы это и без меня знаете. Он просит вашей руки, не заставляйте же его слишком долго ждать вашего согласия. — Ты действительно решился на такой шаг? — со спокойной, отрешенной улыбкой спросила Зиновия. — Я люблю тебя, — дрожащим голосом кротко проговорил Карол. — И ты мне, вероятно, поверишь, что я не могу, не хочу без тебя жить. Я, конечно, мало что могу тебе предложить, понимаю. Но возможно, ты будешь удовлетворена, когда увидишь, что воплощаешь для меня все, о чем я когда-либо осмеливался мечтать и на что надеялся. Он опустился перед ней на колени и поцеловал ее руки. Сергей собрался было потихоньку выйти, однако Зиновия выпрямилась и позвала его обратно. — У меня нет от вас тайн, — молвила она, — оставайтесь. — И затем, повернувшись к Каролу, продолжала: — Я долго сражалась. Борьба закончена. Если в моих силах сделать тебя счастливым, то вот моя рука. — Благодарю тебя, — запинаясь, пролепетал Карол. — Я на седьмом небе, прямо не знаю, чем я такое заслужил! — Ты лучше меня, — возразила Зиновия. — Не знаю, найдется ли и во мне столько беззаветной любви. Но я постараюсь — и очень надеюсь, что у меня получится. — Благодарю вас, Сергей, — сказал Карол, поднимаясь на ноги и пожимая ему руку. — Вы наш добрый ангел. — Похоже, огненный меч, с которым вы явились сюда, оказался на поверку факелом Гименея, — пошутила Зиновия. Потом она в сторонке обменялась с Каролом несколькими словами, и он покинул комнату. Зиновия осталась с Сергеем наедине. Он встал у окна, отворотившись от нее, и глядел в сад, на веселое колыхание листьев и цветов. На душе у него вдруг сделалось тяжело и тихо, он не решался взглянуть на Зиновию, которая, скрестив руки на коленях и опустив голову, сидела теперь на диване — безмолвная и покорившаяся судьбе. Долгое время в комнате ничего не было слышно, кроме жужжания большой мухи, перелетавшей с места на место и периодически ударявшейся об оконное стекло. Наконец Зиновия шевельнулась. — Вы довольны мной? — спросила она, поворачивая голову в его сторону. Сергей подошел к ней и протянул руку, он по-прежнему не находил слов. — Я обещаю вам сделать его счастливым, — проговорила она. — А вы сами? Зиновия пожала плечами. — Дайте же мне надежду, что вы тоже будете счастливы. — Насколько это еще в моих силах — конечно; но вы меня не знаете, вы не желаете меня знать. Мое сердце вовсе не такое холодное и пустое, как вы предполагаете. Я многое выстрадала, прежде чем прийти к этому решению. Вы не поверите, но это именно так. И потому я отказываюсь от дальнейшей борьбы. Я успокоюсь, я буду жить с удовольствием, это все. — Вы смотрите на вещи слишком мрачно. Зиновия отрицательно покачала головой. — И поскольку вы ощущаете горечь, — продолжал Сергей, — в нашу радость тоже капает яд, ибо я не могу быть спокоен, не могу быть доволен до тех пор, пока вижу вас в состоянии внутреннего разлада. — Никакого внутреннего разлада во мне нет, и вы, стало быть, можете не беспокоиться. Мое самое заветное желание — увидеть радостным вас. — Вы пытаетесь сейчас ввести меня в заблуждение. — Вовсе нет. — Она медленно встала и положила ладонь ему на плечо. — События развиваются так, как я и хотела. Не считайте меня, пожалуйста, жертвой обстоятельств. Я не жертва. При необходимости выяснилось бы, что я сильнее, чем эти обстоятельства. Теперь, Сергей, когда все позади, я вам говорю: пожелай я того, я бы вырвала вас у Натальи, можете мне поверить. Но я не пожелала, потому что… потому что хотела видеть вас счастливым, потому что вы — единственный мужчина, которого я на самом деле любила. Сергей взволнованно и смущенно опустил голову. С его губ не слетело ни звука, хотя ему было что сказать. Зиновия склонилась к нему на грудь и тихо заплакала. Когда они сошли вниз, хлопнули пробки шампанского, и Менев наполнил бокалы. Зиновия улыбнулась и протянула Каролу руку, которую тот в блаженной прострации схватил и поцеловал.
Воспользуйтесь поиском по сайту: ![]() ©2015 - 2025 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...
|