Исторические судьбы романтизма

ЭПОХА РОМАНТИЗМА

В РОССИИ

К истории русского искусства

первой трети XIX

столетия

 

Очерки

МОСКВА

ИСКУССТВО

1981

 

СОДЕРЖАНИЕ

Вступление. Исторические судьбы романтизма 9

ГЛАВА ПЕРВАЯ О ХУДОЖЕСТВЕННОЙ СТРУКТУРЕ РУССКОГО РОМАНТИЗМА

1 • Социальная природа русского романтизма

31 2 • Развитие эстетической мысли эпохи романтизма

3 • Мастера русского романтизма, их облик, быт и отношение к

искусству

78 4 • Свобода творчества и традиции

117 5 • Сентиментальное и романтическое на рубеже веков

124 6 • Поздний классицизм в системе романтических искусств

133 7 • О художественной структуре русского романтизма

140 8 Динамика развития отдельных видов и жанров искусства

9 • Три пути развития романтизма в России 162

ГЛАВА ВТОРАЯ ПОРТРЕТ ЭПОХИ РОМАНТИЗМА

1 • Место портрета в романтическом искусстве и общественной жизни страны

167 2 • К литературной традиции романтического портрета

172 3 • Проблема «сходства» в портрете

4 • Автопортрет — самое «романтичное» в романтическом портрете

5 • Герои и образы романтического портрета 208

6 • Человек и предмет в романтическом портрете

7 • Человек и природа в романтическом портрете

242 8 • Символ и аллегория в романтическом портрете

250 9 • Работа художника над портретом

263 10 • Типология романтического портрета

283 11 • Живописная система романтического портрета

294 12 • Специфика графического портрета эпохи романтизма

323 13 • Между портретом и бытовым жанром

340 14 • Путь к реалистическому изображению человека

ГЛАВА ТРЕТЬЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ ЖИВОПИСЬ ЭПОХИ РОМАНТИЗМА

1 • «Историческое сознание» начала 19 века

369 2 • Пути становления исторической живописи нового типа

405 3 • Жанр, имеющий большое будущее

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ ПЕЙЗАЖ ЭПОХИ РОМАНТИЗМА

1 • Образ природы в романтическом искусстве

419 2 • Развитие пейзажной темы в романтическом искусстве

433 3 • Эпоха расцвета романтической пейзажной школы

438 4 • Основные мотивы романтического пейзажа

455 Заключение

472 Примечания

Указатель 515

ВСТУПЛЕНИЕ

ИСТОРИЧЕСКИЕ СУДЬБЫ РОМАНТИЗМА

Романтизм как домовой — многие верят ему; убеждение есть, что он существует; но где приметить, как объяснить его, как наткнуть на него палец?

П. А. Вяземский

Я заметил, что все имеют у нас самое темное понятие о романтизме.

А. С. Пушкин

...романтизм по-прежнему остался таинственным и загадочным предметом.

В. Г. Белинский

РОМАНТИЗМ привлекал внимание всегда. Он возник в атмосфере споров, и полемика, начатая более полутора столетий назад, еще продолжается, охватывая все новый круг вопросов и тему Не хочется думать, что своеобразная дискуссионность есть родовое отличие романтизма от многих других явлений в истории искусства, но пока — и это мож­но констатировать смело — она сохраняется. Думается, что такой вкус к полемике в связи с проблемами роман-тизма свидетельствует об одном: романтизм был и сло-жен и противоречив, и главное — он имел богатую смыс-ловую природу, разные уровни которой самими предста-вителями этого движения начала прошлого века, их кри-тиками и наследниками, наконец, последующими поколе-ниями открывались, порой, видимо, отрицая или дополняя друг друга.

В рамках дискуссионности, конечно, возможно многое. Возможно, пользуясь псевдонаучной спекуляцией, и «от-менить» романтизм, разбросав материал, с ним связанный, по ведомствам других школ и направлений. Это путь наи-легчайший и, заметим, к счастью, не добившийся автори-тета и популярности. Главное, что было достигнуто в науке последнею времени,— «некоторое прояснение» если не специфики самого рассматриваемого явления, то по крайней мере предмета спора. Вопрос, следовательно, состоит не в приближении к итогам и не в единообразии трактовки предмета, а в кристаллизации проблем. Силь-но продвинувшееся в таком направлении литературоведе-ние дает прекрасный урок и для историков искусства². Им нельзя не воспользоваться. Не забывая о специфике изобразительных искусств, стоит брать главное: подход к решению проблем исторических судеб романтизма, спо-соб выяснения его своеобразия в разных странах Европы, манеру определения его художественной природы. Тем самым искусствознание сможет избавиться от некоторой инфантильности в постановке принципиальных вопросов, в которую оно нет-нет и сползает. Опыт литературоведе-ния тем более необходим, что романтизм трудно хоть сколько-нибудь полно представить лишь по памятникам изобразительного искусства. Кроме того, наука об исто-рии литературы в силу сложившихся традиций берет для исследования материал крупнее, масштабнее, чаще обра-щаясь к суждению о специфике художественной культу-ры в целом. Романтизм, бывший определенным типом мировоззрения, нуждается при своем анализе именно в ши­рокой перспективе, панораме, масштабе.

Чего только не говорили и не писали о романтизме! Он -и «живописный хаос», и «абстрактная мечта», и «поэти­ческая субъективность», и «экзальтированная любовь к старине». Он — и «мощный ниспровергатель отживших догм классицизма», и «естественное выражение челове­ческих чувств», и «гениальный предшественник реализ­ма». Многие определения, данные или современниками, или последующими поколениями истолкователей, подошли к нему. Нет сомнения, что число их может быть легко увеличено. Ведь здесь для примера названы те, которые чаще встречаются и приобрели уже хрестоматийный характер. За ними угадывается перспектива, не имеющая конца. Так стоит ли коллекционировать определения подобного рода в надежде, что они прояснят и саму сущ­ность романтизма? Думается, что нет. Для проникновения в природу романтического феномена не годятся инвен­тарные списки тех или иных его свойств, его качеств. Описательный метод характеристики романтизма, сколь бы он ни был подробен, ныне терпит крах. Сложность романтизма выше возможностей этого метода.

Противоречивость и разнообразие — историческая стихия бытия романтизма. Поэтому как объект познания он с трудом поддается классификации, мелкой деталировке. Чтобы определить природу романтизма, надо искать его сущность, его «главный принцип». Все остальное только производное, только вторичное.

Романтизм был определенным типом мировоззрения, таким же значительным, как и Просвещение. В эпоху зрелости и заката этого движения под романтизмом прямо понимали мировоззрение. Об этом в русской традиции го­ворили В. Г. Белинский и А. И. Герцен. Мировоззрение Это обладало если не стройностью, то по крайней мере некоторой упорядоченностью. В него входили и широкие художественные представления, и философские и соци­альные взгляды и мысли о характере жизни.

Как мировоззрение романтизм строился на определен­ном понимании действительности. Сущность романтиз­ма — в концепции двоемирия, где постулируется разрыв мира «мечты» и мира собственно действительности. Мир «мечты» в начале прошлого века назывался по-разному, и не будем гнаться в данный момент за точной термино­логической фиксацией. Пусть это будет мир «лучший, не­земной», как его называл русский эстетик А. И. Галич. Гегель, сделав романтизм предметом размышления, пи­сал, что «перед нами два мира», где один — «духовное царство», а другой — «эмпирическая действительность» ³.

Сама по себе концепция двоемирия — не новость для истории больших эпох, нашедших яркое выражение в искусстве. Нет необходимости напоминать о средневе­ковье: даже и в близких к романтизму временах принцип различения двух миров существовал. Просветители говорили о царстве «естественного», противопоставляя ему мир «неестественного», отмечали оппозицию «добра» и «зла», «разума» и «невежества». Одному из этих миров явно придавалось идеальное, высшее значение. Однако главное заключалось не только в том, как конструирова­лись эти миры, но также и в том, какие связи между ними предполагались, где было место человека.

О мире «мечты» говорить, конечно, приходится услов­но. Скорее, этот мир для романтизма — широкое, очень неточное представление о некой «другой» действительно­сти, существование которой угадывается интуитивно или познается интеллектуально. Такое познание или угадыва­ние в принципе возможно потому, что в самой дей­ствительности есть следы присутствия той, «другой» дейст­вительности.Здесь или реликты эпох минувших, или ростки будущего. В бурное время ломки феодальных пе-режитков было возможно различать и то и другое.

Для методологической справки, чтобы исключить зара-нее ряд недоразумений, которые могут возникнуть у чи-тателя, мало искушенного в общей проблематике роман-тизма, заметим, что «следы» прошлого или будущего не сводились к представлению о социальном элементе жиз-ни. Романтики редко его замечали и понимали; но они видели все, что помечено историчностью развития, что как магнитом тянулось назад или вперед. Это были сви-детельства ума, художеств, умения жить и т. п. Тут встре-тим все, кроме природы, которая понималась хотя и подвижной, но вечной ⁴.

Великий социальный «инстинкт» романтизма был чу­ток к переменам. Однако подлинного понимания изменяю-щейся судьбы общества в нем не найти. Поэтому по ви-димым и предполагаемым следам других эпох строились целые миры, существование которых мотивировалось и неумирающими традициями просветительских иллюзий, и ожившей христианской теологией, и «научным» знани-ем ученых, и эстетическим чутьем художников. Тут на-чинался главный раздел основных направлений в роман- тизме. Одним были дороже следы «прошлого», другим -«будущего». Но противопоставление направлений не долж-но носить абсолютный характер, и способ их взаимодействия не есть та диалектика, которая заставляет роман­тизм развиваться. Любовь к старине, действительно, типичная для романтизма, еще не имеет как таковая реакционной или прогрессивной окраски.Эту окраску она приобретает в конкретных условиях функционирования романтической культуры в той или иной стране.

Романтизм развивался в тех странах, история которых была связана в начале 19 века с развитием капитализма. Романтизм появился и в странах с развитым буржуаз­ным строем (Англия), и в странах побеждающей буржуа­зии (Франция), и в странах, больных предчувствием ка­питализма (Германия, Италия, Россия, если назвать са­мые крупные). Перед странами, где не стоял вопрос, по какому общественному пути развиваться, феодальному или капиталистическому,— романтических проблем не было.

Романтизм складывался в общей ситуации надвигающе­гося кризиса европейских обществ, где одни страны «стра­дали» от обильного развития капитализма, а другие — от неполного, компромиссного, когда новое только что появ­лялось на горизонте (быть может, даже на горизонте дру­гой страны, так как, действительно, в начале 19 века «стало видно далеко во все концы света» ⁵).

Романтизм пробудился в нациях с «опытом историче­ских перемен», в тех, в которых искали основу для со­циального изменения. Так что можно связывать возник­новение романтизма с общей ситуацией истощения преж­них путей развития общества, а такое истощение — с развитием капитализма.

То или другое соприкосновение художественной куль­туры с капитализмом порождало отмеченное двоемирие. Механизм такого процесса был сравнительно прост: если сильны пережитки феодализма в стране, то образ нового буржуазного строя их деформировал, если капитализм торжествовал во всех сферах жизни, то романтизм назы­вал возможный выход из него, устремляясь или в прош­лое, или в будущее.

Романтизм всегда имел антибуржуазную природу. Ибо, мечтая о сломе всех средневековых пережитков, он гре­зил о будущем, страдал утопизмом и не подозревал, что этим будущим будет именно буржуазное общество, со всеми его пороками и противоречиями.

Романтизм появлялся там, где динамика социального движения ограничивала свободное развитие человека.

В центре романтического двоемирия стала личность че­ловека, испытывающая на себе все превратности судьбы, определенной конфликтом думающего, чувствующего су­щества и среды, в которой ему приходилось жить. Роман­тик стремился к тому новому, что появлялось в жизни, а жизнь оборачивалась к нему своей официальной сторо­ной, укрепленной властью денег и авторитетом власти, не желающей никаких революционных преобразований.

Социальная стихия, вдохнувшая жизнь в романтизм, шла от времени Великой французской революции. Ро­мантизм — это «всеевропейское переживание» революции, встряхнувшей страны, связавшей их узами политики и войн. Романтизм возник в годы переоценки общественных ценностей, когда было необходимо определить место чело­века в меняющемся мире, в новой культурно-духовной ситуации, в прогрессе социальном и научном. Жизнь ро­мантизма шла через развитие национально-освободитель-ных движений, большие и малые революции и восстания. Реставраторские, консервативные тенденции, иногда его захлестывавшие, романтизм извращали — не случайно он постоянно освобождался от них. Борьба против соци-альных, насильственно насаждаемых преград была настоя-щим двигателем романтизма. В. В. Ванслов, учитывающий такую свободолюбивость романтизма, верно говорит о его общей прогрессивности ⁶.

Романтики искали в мире то, что отмечено печатью развития, пусть и неполного и неосуществившегося по тем или иным причинам. Черты утопичности, типичные для романтического миросозерцания, происходят из этого источника.

Романтическое мировоззрение выразилось в истории, естественных науках, в медицине, политической экономии. Но с наибольшей силой оно нашло себя только в образах искусства, что было связано с тем, что романтическое мировоззрение художественно по самой своей сути. Про­никая в области научные, оно и там не теряло художественности, придавая истории аромат жизни древних эпох, рисуя вселенские катастрофы в естествознании, уделяя внимание тончайшим движениям души в медицине, от­крывая «таинственную» роль золота в политической эко-номии.

«Опыт художественного познания» в романтизме выше всего другого, а само искусство вобрало в себя почти все грани романтического миросозерцания, став своеоб-разной энциклопедией романтизма вообще. Поэтому от-крытия и образы искусства значительнее всякого другого проявления романтизма. Художественное начало роман-тизма сказалось во всех областях, начиная от политики и философии вплоть до мелочей жизни: до байронической маски скучающего денди и культа экзальтированных чувств. Думая об этом, А. А. Блок писал, что романтизм — определенный «способ жить» ⁷.

Романтизм путем «вчувствования» проник в прошлое и будущее. Универсальная художественная одаренность ро-мантизма определила его своеобразие и в этом. Художни-ки и поэты находили «романтизм» у греков, в готическую Эпоху, в эпоху Возрождения, у Шекспира и Рембрандта. Романтик чувствовал себя гражданином мира; сам роман-тизм стремился к некой пространственно-временной все-общности, покоряя век за веком и страну за страной. Что не было охвачено сразу, рассматривалось как своеобраз-ный резерв: во временном развитии им было будущее, в пространственно-территориальном - - патриархальные, нецивилизованные народы, Восток, которого не коснулось развитие капитализма. Резерв этот был оформлен исклю­чительно художественно, породив в увлеченности будущим Эстетический утопизм, а в увлечении Востоком — ориен­тализм.

Романтизм не воплотился полностью, часть его оста­лась мечтой. Но мечту романтизма нужно представлять, чтобы понять то, что не было реализовано в ходе исто­рического процесса. Без мечты романтизм жалок, ком­промиссен, ущербен. Мечта достраивает «здание роман­тизма» до величественного колосса, вполне сравнимого с величественными эпохами, ему предшествующими. Были области, о которых романтики мечтали, но которые неосвоили художественно (архитектура, виды монументаль­ного искусства, синтез искусств). Лишь эстетики могли порой умственным взором окинуть, а художники угадать интуитивно подлинные границы того, к чему романтизм стремился. Поэтому в книге, посвященной романтизму, большое внимание невольно уделяется анализу эстетиче­ской мысли эпохи, высказываниям художников, эстетиков, поэтов, исследованию неосуществленных замыслов. Путь реконструкции сможет дополнить представление о потен­циальной силе искусства тех лет. «Самооценка» роман­тизма способна показать его мечту.

Романтизм стремился к идеальному самоосуществле­нию, которого никогда не достигал, да и не мог, точнее говоря, достигнуть. Для романтизма характерна «гипоте­тичность» — и с этим связана методологическая труд­ность его изучения.

Весь романтизм, от малого до великого, прошел в исто­рии под знаком «недовоплощенности». И если задумать-ся, откуда взялась «недовоплощенность», то ответ может быть найден один — из враждебности самой действитель-ности к романтизму ⁸. Враждебность проявлялась по-раз-ному — и, в частности, ставя препятствия в развитии художественного элемента. Но тем более становятся при-влекательными те явления, которым была судьба осу-ществиться. Сила таланта в романтизме часто проверялась возможностью выразить себя наиболее полно и ясно в искусстве.

Романтизм развивался среди других художественных те-чений если и не полностью ему враждебных, то, во вся ком случае, далеких от него — среди позднего классициз ма, сентиментализма, натурализма и молодого реализма 19 века. С началом прошлого века кончилась эра боль­ших художественных стилей. Богатство художественной жизни определялось развитием множества направлений, отдельных течений, школ, индивидуальностей.

Развиваясь во многих странах, романтизм повсюду приобретал яркую национальную окраску, обусловленную конкретными историческими условиями и культурными традициями. Различие индивидуальное, национальное, со­циальное, характерное для всего искусства нового време­ни, романтики сделали еще яснее. Они открыто провозгла­сили торжество индивидуального вкуса, свободу творчест­ва, выражение национального «духа».

Разнообразие романтизма происходило из одного источ­ника. В нем видно отражение переходной эпохи, когда шло последовательное наступление нового века, когда фео-дализм уходил в прошлое. Только такая эпоха, творчески плодовитая в плане социальном, могла породить и худо-жественное явление, богатое оттенками, внутренними пе-реходами, местными особенностями. Создав романтизм, Эта же эпоха определила то, что он ни в одной стране не раскрылся полностью.

Случилось так, что Англия, например, стала знаменита пейзажной живописью и свободолюбивыми настроениями Байрона; Франция — школой историков, литераторов и драматургов, картинами исторического сюжета; Герма-ния — философией, обработкой национального фолькло-ра, музыкой. Для Соединенных Штатов Америки роман-тизм был первым крупным движением в литературе и изобразительном искусстве. В России он с наибольшей силой выразился в живописном портрете, поэзии и даже в политике, если иметь в виду романтизм декабризма.

Характеризуя романтизм в России, приходится гово­рить о его стилистическом разнообразии, влиянии многих современных культур и своей старой, нечеткости началь­ных и конечных границ развития. Но отметим сразу: мно­гие названные черты русского романтизма не только не мешают научному рассмотрению, но, напротив, входят и сами в объект исследования, так как являются типич-нейшими его чертами в целом. Оказывается, как будто бы сугубо «русский» колорит развития романтизма в Рос-сии предполагался в самой природе этого явления. И здесь нет противоречия. Ситуацию, в чем-то схожую с Россией, мы легко встретим и в других странах.

Романтизм многообразен, полиморфен по самой своей сути; его нельзя сводить к некой совокупности формаль-но-стилистических признаков. Романтизм — не стиль, как известно, поэтому разнообразие, контрастность, множественность не являются его слабостью нигде; ни в России, ни в Польше, ни в Италии, ни во Франции и Германии. Ско-рее— таков способ исторического самоосуществления ро-мантизма.

Романтизм мог появиться в любой форме, как новой, так отчасти и похожей на когда-то бывшие. Порой он «внешне» бывает похож на такие современные ему на-правления в искусстве, как академический классицизм и натурализм. Однако романтизм умел создавать и нечто принципиально новое. (В этом его отличие от эклектики, если, конечно, эклектику не считать позднейшей, разру-шающейся стадией развития романтизма.) Да, заметим, сама «похожесть» на классицизм и натурализм, безуслов-но, относительна. Все же удивляться реминисценциям классицизма в романтизме не приходится.

Для романтизма типичен поиск новых связей между яв-лениями достаточно привычными, благодаря чему они преображаются, приобретают новую инициативу, создают интереснейший синтез нового — не нового. Касаясь при-вычного, романтизм преображал его светом своей высокой художественности. Он стремился постичь ядро художест-венного, сделав все художественное специфически роман-тическим. Романтизм создал сложную систему «тради-ционных» признаков, дав традиционному не традицион-ное истолкование.

Чем глубже изучался романтизм, тем больше ученые приходили к выводу, что самой сутью, «душой» этого движения была установка на принципиальное разнообра-зие. Внутри романтического движения прихотливым об-разом могли быть перемешаны самые различные точки зрения на вопросы политические, философские, религиоз-ные и собственно художественные.

Романтизм естественным для себя образом стремился к тому, чтобы каждое отдельное проявление было не по-хоже ни на какое другое.

Многообразие и сложность форм в развитии романтиз-ма приводят к тому, что «чистой» формы в нем искать не приходится ни в одной стране. Для историка искусства здесь важен один методологический аспект. Искусство отдельной страны не может быть в романтизме эталоном полного и преимущественного развития искусств. То, что в одной стране было типично, в другой — стало менее резким и определенным. Конкретные исторические усло­вия, культурные традиции, национальные эстетические идеалы давали своеобразную окраску романтизма в каж­дой стране, способствуя или препятствуя развитию его отдельных граней.

Интересно сравнивать искусство разных стран, искусст­во России и стран Европы. Можно прийти к выводу, что искусство России лишь в относительной степени связано с романтизмом: запутанность, неоформленность русского романтизма могут укрепить в подобном мнении⁹. Но, как и в каждом своем национальном варианте, русский ро­мантизм показывает то, что было где-то достаточно ти­пично, а в другой стране, в других условиях жизни стало менее резким и определенным. Так, в России многие свойства романтизма проявились в ином качестве. Безу­словно, что лучшая и наиболее интересная часть роман­тизма в России состоит из явлений оригинальных, само­стоятельных. История искусства свидетельствует, насколь­ко независимо друг от друга возникали романтические движения в странах Европы, но в то же время и как они похожи. Правда, что стало главным для одной культуры, в другой может оказаться второстепенным. Суть вопроса, следовательно, в том, что сравнивать, что сближать и что различать.

 

Романтизм не победил ни в одной стране. В действительном осуществлении романтизма — в отли­чие от его «мечты» — не было стремления к тотальности, массовости, количеству. Если придет кому-нибудь в голову пересчитать романтиков начала прошлого века в любой европейской стране, то это будет небольшая горстка лю-дей- даже там, где мы говорим обычно о романтиче­ской «школе», о романтическом «объединении». Только в будущем, казалось, романтизм мог победить. И он стре­мился к этому будущему, но именно это будущее у него последовательно отнималось, что определяло кризисы, следующие друг за другом. Романтизм, заняв место между прошлым и будущим, сам развитию словно и не подлежал. В романтизме нет ни «классики», ни «архаики»; периодизации он поддает-ся с трудом.

Вопрос о развитии, об эволюции романтизма чрезвы-чайно усложнен. Идеалы романтизма постоянны, они не изменялись и поэтому не могут стать вехами отсчета исторического развития. Было бы крайне соблазнительно проследить развитие романтизма как переход от господ-ства одного вида искусства к преимущественному разви-тию другого. Но это позволительно наметить только в крайне отвлеченной, условной форме. Понятием стиля романтизм тоже «не измерить», ибо останется загадкой, какой стиль ему ближе: рыхлая фактура, исчезающий контур, намек или арабеск, «нерукотворность» материа­ла, символ. Формальный анализ, абсолютизирующий оп-ределенный прием, отдельную трактовку пространства и времени, при подходе к искусству начала века бездейст-вует. Типологическое родство редко открывается на уров­не интерпретации формы; она бесконечно разнообразна и индивидуальна. Большего успеха можно добиться на первый взгляд при исследовании круга сюжетов, образов и героев, созданных этой эпохой и популярных в то время. Ведь, действительно, это — отражение смысловых пер­спектив, рождающихся из определенного понимания Дей-ствительности и определенного к ней отношения. Но так как идеалы романтизма постоянны, то и все темы, образы и герои, несущие отпечаток идеалов, неизменны. Есть романтизм — и они существуют, нет романтизма — и они отсутствуют. Они крайне своеобразны; их нельзя спутать с другими, их нельзя найти ни в какой другой эпохе, у них нет «родственников».

Итак, романтизм неуловим для исторического анализа в деталях. Он требует самого большого масштаба для своего изучения. Некоторыми историческими точками будут пути развития других направлений. В начале века романтизм появляется среди неоклассицизма, позднего сентиментализма — это «ранний» романтизм (если под словом «ранний» не понимать ничего больше). Через не-сколько десятилетий романтизм уже существует среди эклектики, салонного искусства, «искусства для искусст-ва» и демократического реализма — и это «поздний» ро-мантизм. Но осень романтизма так же величественна, как и его весна. Он ничего не выиграл, ничего не проиграл никогда романтизм не был единственным художественным направлением в развитии искусств, и смена других на-правлений ничего не меняла внутри него.

Сложен вопрос о существовании «проторомантизма» в художественной культуре 18—19 веков. По всей видимо-сти, разные явления, объединяемые понятием «проторо-мантизм», следует внимательнее рассмотреть по отноше нию к самому романтизму: и ряд из них окажется лишь экзальтированной формой сентиментализма, ряд будет открывать дорогу реализму и только некоторые останут-ся со знаком неоспоримого родства с романтизмом. Они будут уже не «проторомантизмом», а самим романтиз-мом.

Романтизм — искусство 19 века. Но его отдельные предвосхищения возможны и чуть раньше. «Девятнадца-тивековость» искусства складывалась еще в 18 столетии. Весь романтизм вышел на историческую арену в узкий отрезок времени — за несколько лет до или после 1800 го­да. Ни в какой стране он не «опоздал». Однако дальней­шие его судьбы были различны.

Романтизм на всем пути своего развития переживал кризисы; временами они были настолько сильны, что со-трясали его «здание» вплоть до фундамента, до основ. Периоды стабилизации казались относительны, периоды кризисов — абсолютны. После первых шагов, едва сложив-шись в самых существенных чертах своих, он вступил в полосу затяжных кризисов, переходивших в мрачной по-следовательности один в другой. Побед романтизма не было, годы его триумфа всегда чреваты поражением. В России, например, в середине 1820-х годов достигает расцвета романтическая живопись, поэзия, эстетика, одна­ко этот всеобщий расцвет на фоне поражения декабризма теряет свою полноту, становится относительным и просто ущербным.

Этапы кризисов романтизма могли бы стать и историей Этого движения. Каждый кризис связан с гибелью крупного мастера, целой плеяды мастеров: одних уносила смерть, другие становились живыми мертвецами, изменяя романтизму и расплачиваясь за это творческим беспло­дием. Судьба романтизма оказывается в ряде случаев судьбой людей, не более.

В самой кратчайшей формуле история искусства 19 ве­ка — «переход от романтизма к реализму». Но формулой Этой пользоваться опасно; она порождает иллюзии, что сам романтизм перерастал в своем развитии в реализм. Иллюзии наивны. Романтизм не перерастал в реализм, и путь искусства (первая половина 19 века по крайней мере) не был путем накопления реалистических черт, исподволь подтачивающих романтизм и дающих в конце концов новое качество — реализм. Ни один мастер, вовле­ченный в орбиту романтического искусства, не стал в конце жизни реалистом, хотя были реалисты par exellen-се, которые начинали с романтизма (но это уже о дру-гом).

При всей генетической родственности, отрицать кото-рую нельзя, романтизм и реализм — антагонисты. Долгое время им приходилось существовать вместе, поэтому и формула «от романтизма к реализму» нуждается в уточ-нении. Она верна в перспективе, в сущности, но в кон-кретной ситуации искусства начала прошлого века, его середины усложняется. Полной смены одного направления другим не произошло. Романтизм, начав испытывать силь-ные кризисы с 1820-х годов, следующие потом регулярно чуть ли не каждое десятилетие, не кончился сразу и бес-поворотно. Авторитетность его часто ставилась под сомне-ние, но он был критикой неуничтожим. Более того, он плавно переходит в традицию — в неоромантизм и нео-идеализм. Отголоски его, слабое умирающее эхо, звучат и в позднейших течениях искусства прошлого века — в натурализме, в импрессионизме, символизме ¹⁰. Мы раз-личаем эти традиции и в 20 веке¹¹. У романтизма была определенная живая традиция, хотя отдельные течения, на нее опирающиеся, часто становились в оппозицию друг к другу.

При своем развитии романтизм не столько развивался, сколько то полнее и шире развертывал свою специфику и содержание, то — опять-таки в силу определенных исто-рических условий — их сокращал. Однако романтизм в историческом своем развитии отступал. Он мог оплодот-ворить будущее, так как, о чем уже говорилось не раз, имел особую «запрограммированность» на будущее: он входил в будущее, но не сам, а через те течения, кото-рые лишь благословил.

Каждый кризис или, точнее, весь затяжной кризис ро-мантизма, продолжавшийся полстолетия, освобождал до-рогу реализму. Можно проследить, как ответом на каж-дый кризис (или этап затянувшегося кризиса) было по-явление нового реалистического манифеста, новой школы, нового имени. Менялись пропорции в развитии романтиз-ма и реализма: один явно шел на убыль, другому принад-лежало будущее. В этом смысле и осуществлялся «пере-ход от романтизма к реализму».

Параллельное развитие романтизма и молодого реализ-ма 19 века создавало такую сложность искусства, что появлялись художники, которые мечтали путем синтеза или компромисса соединить в своем творчестве эти два метода. Заметим, что попытки такого рода невозможны, они всегда приводили к антихудожественному эффекту, намного худшему, чем простая эклектика. Небольшим ма-стерам порой удавалось кое-что осуществить на этом пути в том случае, если одну картину они выдерживали в ро-мантизированном виде, а другую — в реалистическом. Но их картина в романтизированном стиле не имела отноше-ния к романтизму, а была стилизацией под него; картина в реалистическом стиле, как правило, была родственна не реализму, а поэтическому натурализму, наследующему морализаторские традиции сентиментализма.

 

Во введении автор не стремился дать полную характери-стику романтизма и его судеб. Было намечено важней-шее, то, что необходимо методологически для обзора ма-териала, который экспонирован в последующих главах книги. Поэтому введение можно рассматривать как свое-образные предварительные замечания к последующему тексту. Хотя автор все время думал о материале русского искусства, предварительные замечания имели достаточно общий характер, что связано с самой природой рассмат-риваемого явления, не сводимого к истории одной нацио-нальной культуры. Но в заключение введения уже позво-лительно и сильнее акцентировать несколько аспектов в развитии романтизма, в первую очередь те, которые пол-нее всего связаны именно с историей России.

Заметно, что романтизм меняется не столько по само-му своему «саморазвитию», сколько по соседству с дру-гими течениями и направлениями; меняется художествен-ная панорама вокруг него, и притом быстрее, чем он сам. В лучшую пору своей истории он был крупнее, как-то масштабнее многих других явлений искусства 19 века. Более того, все другие направления имели временами и некоторое родство с ним, прилепляясь разными гранями к этому столь сложному, а потому и многогранному явле-нию искусства. В сумме своей они вместе с романтизмом создали целую эпоху исторического развития искусства. Вся эпоха согрета дыханием романтизма. Учитывая 'это» и хочется говорить не только о самом романтизме, но и обо всей эпохе как полосе художественной культуры.

Пользуясь методом точного анализа, а порой и интуи-цией, основанной на опыте предварительной работы, мож-но с уверенностью сказать, что было в России романтиз-мом и что им не являлось. Романтизм при общей ясности основных принципиальных проблем, определяющих его бытие, бывает предельно темен в своих далеких, перифе-рийных областях. Сравнение главного и второстепенного поможет указать, что и это «второстепенное» тоже роман-тической породы. В России в силу различных причин, такого «второстепенного» оказалось не меньше, а быть может, и — как то ни парадоксально — больше. Ясно, что все это затрудняет возможности анализа материала исто­рии русского искусства.

И другое. В русский романтизм входили довольно ши­роко и антиромантические тенденции. В самом романтиз­ме они отличались своей художественной природой, но по функционированию в обществе они совпадали с задачами романтизма. Некоторые пласты позднего сентиментализ­ма и неоклассицизма были «романтичны» именно в таком значении. Такая ситуация стала возможна потому, что сам русский романтизм решал и собственно свои худо-жественные и общественные задачи, и задачи позднего просвещения, и задачи проторомантизма. Где-то он довы-полнял функции и тех эпох, которые в России не сложи-лись, скажем — Ренессанса. Но проблематика Ренессанса, исторически не осуществленная вовремя, синхронно Евро-пе, оказалась растянутой на два века — на 18 и 19 века. Решение ренессансной проблематики мы встречаем и в петровском барокко, и в просветительстве, и, наконец, в романтизме.

Помимо процесса своеобразного «подключения» к ро-мантизму отдельных художественно-социальных феноме-нов, которые еще не выполнили до конца свою историче-скую миссию, можно увидеть в свите романтизма и таких попутчиков, у которых не было сил от него оторваться, хотя известная самостоятельность их сложилась истори-чески. К неотслоенным формам романтически-нероманти-ческого движения в искусстве России относятся разные типы поэтического реализма (термин, конечно, условен), будь то искусство А. Г. Венецианова и его последовате-лей, учеников М. Н. Воробьева. Аналогичное явление — «бидермайер» — встречаем в Германии.

В России есть не только романтизм, но и какая-то «ро-мантическая смесь». В условиях ее существования сам романтизм деформирован. Чужеродные элементы давят на него, отнимают целые сферы образного и общественного раскрытия, но, с другой стороны, и поддерживают, расши-ряя области его распространения.

В силу комплексности русский романтизм поддается некоторой исторической классификации, быть может, даже и более четкой, чем в других странах. Умирают одни Элементы, нарождаются другие. Они меняют окраску ро-мантизма. Однако заметим и другое. Материал самого искусства дает возможность увидеть историческ

12Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: