Бесчеловечное и унижающее достоинство обращение.

1.14 …

«… с учетом значения, которое имеет статья 3 Конвенции, абсолютного характера права, гарантированного статьей 3 Конвенции, и необратимого характера вреда, который может быть причинен в случае материализации опасности жестокого обращения, на государственных органах лежит обязанность проявить максимальную скрупулезность и внимательно изучить заявления, связанные со статьей 3 Конвенции, в противном случае внутригосударственные средства правовой защиты не могут быть признаны эффективными (…)» (§ 48 Постановления от 10.05.16 г. по делу «Бабажанов против Турции»). Когда Жертва представляет подробную информацию о ее личном положении и причинах, по которым она опасалась жестокого обращения и когда ее аргументы подтверждены документами, то в этом случае на властях лежит обязанность рассмотреть доводы заявителя и всесторонне оценить их с тем, чтобы устранить любые сомнения относительно возможности жестокого обращения (§ 45 там же). В противном случае властями будут нарушены процессуальные обязанности, которые возлагались на них в силу статьи 3 Конвенции (§§ 43, 46, 49 там же).

Обязанность расследования по фактам нарушения фундаментальных прав.

1.15 Так как речь идет о тотальных преступлениях со стороны щёлковских «правоприменителей», поэтому сам факт совершенных преступлений исключал их контроль над рассмотрением дела в отношении Бохонова А.В., что разъяснено не в одном Постановлении ЕСПЧ. Например, в Постановлении от 07.01.10 г. по делу «Ранцев против Республики Кипр и РФ» разъяснено: «Для того чтобы считать факт нарушения государством-ответчиком позитивного обязательства по защите конвенционных прав, достаточно, чтоб власти знали или должны были знать в тот период о наличии реальной и непосредственной угрозы нарушения конвенционного права со стороны преступных действий третьего лица и что они уклонились от принятия мер в пределах своих полномочий, которых при разумной оценке можно было ожидать для устранения этой угрозы (§ 219). Статья 1 Конвенции устанавливает общую обязанность государства обеспечивать каждому, находящемуся под его юрисдикцией, права и свободы, определенные в Конвенции и предполагает существование некоторой формы официального расследования в случае нарушения конвенционного права (…). В случае нарушения конвенционного права у государства возникает обязательство по проведению эффективного официального расследования. Существенная цель такого расследования заключается в обеспечении эффективного применения законодательства страны, защищающего конвенционное право, а в делах с участием государственных представителей или органов - в обеспечении их ответственности за нарушение конвенционного права, имевшего место в ситуации, когда Жертва находилась под их контролем. Власти должны действовать по своей инициативе, как только происшествие доведено до их сведения. Они не вправе относить на усмотрение ближайших родственников подачу формальной жалобы или осуществление любых следственных действий (…) (§ 232). В интересах эффективности расследования лица, несущие за него ответственность, должны быть независимыми от причастных к событиям. Это подразумевает не только иерархическую или институциональную, но также практическую независимость (…). Расследование должно быть способным привести к установлению и наказанию виновных (…). Контекст эффективного расследования … подразумевает требование о безотлагательности и разумной оперативности (…). Во всех делах ближайшие родственники потерпевшего должны участвовать в разбирательстве в объеме, необходимом для защиты его законных интересов (…) (§ 233)… в интересах эффективности расследования … государства-участники обязаны принимать необходимые и доступные меры для обеспечения соответствующих доказательств, находятся ли они на территории расследующего государства или нет (§ 241)… Требование о расследовании не зависит от жалобы потерпевшего или его ближайших родственников: как только ситуация доведена до сведения властей, они должны действовать по собственной инициативе (…) Для того чтобы расследование было эффективным, оно должно быть независимым от лиц, причастных к событиям. Оно также должно быть способно обеспечить установление личностей и наказание виновных в совершении преступления лиц, что составляет обязательство не результата, но средств. Требование о безотлагательности и разумной оперативности подразумевается во всех делах, но если возможно устранить вредоносную для лица ситуацию, расследование должно быть предпринято срочно. Потерпевший или его ближайшие родственники должны участвовать в процедуре в пределах, необходимых для защиты их законных интересов (§ 288)».

1.15.1 Говоря о самом понятии «потерпевший», важно знать, что «поскольку преступность и наказуемость деяния определяются уголовным законом, действовавшим во время совершения этого деяния, каковым признается время совершения общественно опасного действия (бездействия) независимо от времени наступления последствий (статья 9 УК Российской Федерации), а сами вредные последствия в виде физического, имущественного, морального вреда возникают с момента их причинения конкретному лицу, это лицо, по существу, является потерпевшим в силу самого факта причинения ему преступлением такого вреда, а не вследствие вынесения решения о признании его потерпевшим; соответственно, правовой статус лица как потерпевшего устанавливается исходя из фактического его положения и лишь процессуально оформляется решением дознавателя, следователя или суда о признании потерпевшим, но не формируется им (…); недопустимо принятие произвольного, исходя из личного усмотрения дознавателя, следователя или суда, решения о признании или непризнании потерпевшим по уголовному делу (…). Осуществление уголовного преследования от имени государства по уголовным делам публичного и частно-публичного обвинения прокурором, а также следователем и дознавателем (часть первая статьи 21 УПК Российской Федерации) обязывает их к точному установлению причиненного преступлением ущерба, как того требует часть первая статьи 73 УПК Российской Федерации, которая прямо относит к числу подлежащих доказыванию обстоятельств наряду с событием преступления (пункт 1) характер и размер причиненного им вреда (пункт 4), обеспечивая тем самым не только правильную квалификацию содеянного и назначение справедливого наказания, но и доказывание предмета заявленного по уголовному делу гражданского иска» (абзацы 2, 3 п. 2.1 мот. части Определения № 2164-О от 11.10.16 г.).

1.15.2 Поскольку РФ со своими правоХоронительными органами достала уже всех, поэтому почитаем новые подходы к расследованию преступлений. Так, в Постановлении от 09.02.16 г. по делу «Зиновчик против РФ» ЕСПЧ постановил: «… в случае если лицо подает обоснованную жалобу на жестокое неправомерное обращение со стороны полиции или других органов государственной власти, нарушающее статью 3, это положение, рассматриваемое в сочетании с общей обязанностью государства в соответствии со статьей 1 Конвенции «обеспечить каждому, находящемуся под [его] юрисдикцией, права и свободы, определенные (...) [в Конвенции]», предполагает обязанность проведения эффективного официального расследования (…) (§ 55). Конечно, речь идет не об обязательстве результата, а об обязательстве использования всех возможных средств: следствие не должно обязательно прийти к заключению, которое будет соответствовать версии, предложенной истцом. Однако оно должно также быть эффективным в том смысле, что оно должно как привести к установлению и наказанию ответственных лиц (…). Необходимо, в том числе, чтобы оно позволило определить, была ли примененная сила оправданной в обстоятельствах дела. (§ 56). Чтобы следствие по жалобе на ненадлежащее обращении могло быть эффективным, оно должно быть тщательным. Это означает, что органы власти должны предпринять соответствующие шаги для установления произошедшего и не должны полагаться на поспешные и необоснованные выводы, чтобы обосновать свои решения в результате расследования и, в частности, чтобы прекратить его (…). Органы власти должны принимать имеющиеся в их распоряжении разумные меры, чтобы получить доказательства, относящиеся к рассматриваемым фактам, в том числе, подробное изложение обстоятельств дела предполагаемого потерпевшего о жалобах, показания очевидцев, результаты экспертиз и, при необходимости, соответствующие дополнительные медицинские справки, чтобы составить полный и точный отчет о ранах и получить объективный АНАЛИЗ медицинских заключений, в частности, о причинах ран. Любой недочет в следствии снижает его способность установить причину ран, или ответственность может не соответствовать этому требованию (…) (§ 57). Кроме того, необходимо, чтобы лица, ответственные за ведение следствия, и лица, осуществляющие расследование, не зависели от лиц, принимающих участие в событиях (…). Кроме того, в этом контексте подразумевается требование необходимых быстроты и тщательности (…). Быстрый ответ органов власти, если речь идет о следствии по жалобам на ненадлежащее обращение, можно в целом считать основным элементом сохранения доверия общества в отношении принципа законности и избежания любого проявления пособничества или толерантности в отношении незаконных действий (…). Наконец, должен присутствовать достаточный общественный контроль следствия и его результатов. Требуемая степень общественного контроля может различаться в разных делах. Во всех случаях, однако, эффективный доступ истца к процессу расследования необходим (…) (§ 58)… в числе факторов, важных для оценки эффективности расследования, в частности, для выяснения вопроса, имели ли органы власти намерение установить и преследовать в судебном порядке ответственных лиц, указывается скорость, с которой оно было начато и проводилось (…). Любая задержка, в частности, в начале следствия, не может не оказать необратимого негативного воздействия на успех следствия (…)… (§ 60). Что касается хода расследования, Суд отмечает, что следствие, которое неоднократно приостанавливалось, продлилось девять лет, а именно с 2 июля 2004 года, даты его начала, по 28 марта 2013 года, даты последней отмены постановления о приостановлении. Суд находит необъяснимой бездействие органов власти в вопросе установления милиционеров, участвовавших в инциденте, несмотря на регулярные требования заявителя (…). Опознание было проведено только в 2013 году, после передачи данной жалобы Властям (…). Это бездействие не получило никакого объяснения (§ 61).

1.15.3 В Постановлении от 21.10.13 г. по делу «Яновец и другие против РФ» ЕСПЧ установил, что «… "процессуальные действия" следует трактовать … как действия, совершенные в рамках уголовного, гражданского, административного или дисциплинарного разбирательства, которые могут привести к установлению и наказанию виновных лиц или к присуждению компенсаций потерпевшей стороне … (§ 143). Термин "бездействие" относится к ситуации, когда не проводилось никакого расследования или предпринимались незначительные процессуальные действия, в то время как утверждается, что эффективное расследование должно было быть проведено. Такое обязательство со стороны властей осуществлять следственные действия может возникнуть, если появляются правдоподобные, заслуживающие доверия заявления, доказательства или информация, которые имеют отношение к установлению виновных лиц и возможному привлечению их к уголовной ответственности или их наказанию» (§ 144).

Но если процессуальные требования обязывают "чиновника" выслушать переданное ему лицо (…), то требования по существу дела обязывают его изучить обстоятельства " за " и " против " и принять решение со ссылкой на соответствующий закон, что разъяснено в § 35 Постановления БП от 03.10.06 по делу «МакКей против Соединенного Королевства».

1.15.4 При этом «использование доказательства, полученного с помощью действия, квалифицируемого в качестве бесчеловечного или унижающего достоинство обращения, автоматически подрывает справедливость судебного разбирательства, поскольку разницу между пыткой и унижающим достоинство обращением часто трудно установить, и оттенки иногда являются незначительными; кроме того, как правило, обе ситуации - пытка и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение - включают в себя стремление властей поставить лицо в неполноценное положение… любое доказательство, полученное в нарушение статьи 3 Конвенции в ходе разбирательства - путем пытки или жестокого обращения, - всегда нарушает статью 6 Конвенции, даже если такое доказательство не имело решающего значения при осуждении и даже если обвиняемый имел возможность оспаривать доказательство, полученное таким образом, что исключало бы возможность ссылаться на публичный интерес и тяжесть преступления. Мы должны запретить поведение, посягающее на цивилизованные ценности, и исходить из того, что любая форма жестокого наказания подрывает наиболее глубинные ценности нашего общества, гарантированные статьей 3 Конвенции … судебное разбирательство не может рассматриваться в качестве "справедливого", если принято доказательство, полученное в нарушение основополагающего права, гарантированного Конвенцией … Справедливость, требуемая статьей 6 Конвенции, также включает в себя требование законности; судебное разбирательство, которое осуществляется в нарушение национального законодательства или Конвенции, не может считаться "справедливым". "Если нарушение статьи 8 Конвенции может быть признано "справедливым", тогда я не вижу, как можно удержать полицию от повторения такого недопустимого поведения". (совпадающее с мнением большинства мнение судьи И. Кабрала Баррето к Постановлению БП ЕСПЧ от 10.03.09 г. по делу «Быков против РФ»).

1.15.5 Ни один здравомыслящий человек « не может не осудить отсутствие эффективности и оперативности при проведении расследования, выразившееся в том, что расследование по делу трижды передавалось из отделения полиции в различные прокуратуры и обратно (…). Ответственность за этот недостаток лежит на органах полиции, расследование которых постоянно отличали недостатки, и на прокуратурах, которые не дали надлежащих инструкций сотрудникам полиции с целью устранения недостатков, выявленных в ходе расследования». (§ 81 Постановления от 21.12.10 г. по делу «Ясинскис против Латвии»).

При этом необходимо иметь ввиду разъяснения английских Юристов, которые считают, что «не могут быть признаны здравомыслящими такие члены общества, которые считают позором исполнение человеком своего гражданского долга по пресечению преступной деятельности» (Owen R. Tort. L., p. 133). Да и с древнейших времен было известно, что invitat culpam qui peccatum praeterit – несет вину проходящий мимо преступления; malitiis non est indulgendum – злоупотреблениям нельзя потворствовать и quo tacuit, cum loqui debuit et potuit, consentire videtur – кто промолчал, когда мог и должен был говорить, тот рассматривается как согласившийся. Более полно это вопрос рассмотрен мной в Речи № 2672: http://www.slideshare.net/IrWi/2672-7740814.

1.15.6 Однако в любом случае важно, что при нарушении фундаментальных прав в силу п. 5 ст. 9 Декларации о праве, п. «b» Принципа 3, Принципа 4 Принципов о компенсации органы власти должны проводить эффективные, незамедлительные, тщательные и беспристрастные расследования по фактам нарушений и, при наличии достаточных улик, обязаны подвергать судебному преследованию лиц, совершивших нарушения, а в случае доказанности вины - наказывать виновных. Естественно, что правонарушители не имеют права проводить проверку их преступной деятельности, как это по прямому указанию генеральной якобы прокуратуры делают члены Банды Тюшляевой Н.И., Рокитянского С.Г., Морозова А.А., Жуланова В.М., Бытко-Рябова и Фесенко И.А.

Применительно к рассматриваемым правоотношениям, прокуратура г. Щелково сначала была инициатором фальсификации административных материалов в отношении Бохонова А.В. и Петренева Р.М. (ч. 3 ст. 33, ч. 3 ст. 285 УК РФ) опять-таки преступными способами (ч. 3 ст. 210, ч. 1 ст. 307 УК РФ), а затем она конкретно приняла участие в фальсификации самого уголовные дела № 4399 и осуществляла, и осуществляет «надзор», что было недопустимым с точки зрения Конвенции и принципа nemo judex in causa sua – никто не судья в своем деле. Согласно § 105 Постановления от 03.05.12 г. по делу «Салихов против РФ» «… независимость органа, проводившего проверку, Уйской районной прокуратуры, находилась под сомнением. Указанным был тот же орган, который выдвинул обвинение по поводу оскорбления заявителем сотрудников милиции и проводил следствие по данному делу. Это не только создало конфликт интересов, но и своими действиями прокуратура четко указала на свое предпочтение версии событий сотрудников милиции и не могла, таким образом, соответствовать требованиям независимости и беспристрастности в отношении проверки жалобы заявителя …».

1.15.7 Также мы должны иметь ввиду и доводы Конституционного Суда, выраженные в п. 2.2 мот. части Определения № 1178-О от 21.05.15 г.: «Как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации, любое преступное посягательство на личность, ее права и свободы является одновременно и наиболее грубым посягательством на человеческое достоинство, поскольку человек как жертва преступления становится объектом произвола и насилия, а, следовательно, государство обязано способствовать устранению нарушений прав потерпевшего от преступления; ограничение же доступа к правосудию является одновременно и ограничением фундаментального права на защиту достоинства личности; это тем более относится к жертвам преступлений, которым должна предоставляться государственная защита и обеспечиваться возможность собственными действиями добиваться, в том числе в рамках производства по уголовному делу, восстановления своих прав и законных интересов, которые не могут быть сведены исключительно к возмещению причиненного вреда, - эти интересы в значительной степени связаны также с разрешением вопросов о доказанности обвинения, его объеме, применении уголовного закона и назначении наказания, от решения которых, в свою очередь, во многих случаях зависят реальность и конкретные размеры возмещения вреда; непринятие своевременных мер к выявлению и устранению нарушений прав и свобод в тех случаях, когда в дальнейшем их восстановление оказывается невозможным, означало бы умаление чести и достоинства личности не только лицом, совершившим противоправные действия, но и самим государством, а также должно расцениваться как невыполнение государством и его органами своей конституционной обязанности».

При этом, нарушение ФУНДАМЕНТАЛЬНЫХ прав, гарантированных нормами международного права является преступлениями, предусмотренными ст.ст. 285, 286 УК РФ, что разъяснено в п. 18 ППВС РФ № 19 от 17.10.09 г. «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и превышении должностных полномочий»: «Под существенным нарушением прав граждан или организаций в результате злоупотребления должностными полномочиями или превышения должностных полномочий следует понимать нарушение прав и свобод физических и юридических лиц, гарантированных общепризнанными принципами и нормами международного права, Конституцией Российской Федерации (например, права на уважение чести и достоинства личности, личной и семейной жизни граждан, права на неприкосновенность жилища и тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, а также права на судебную защиту и доступ к правосудию, в том числе права на эффективное средство правовой защиты в государственном органе И КОМПЕНСАЦИЮ УЩЕРБА, ПРИЧИНЕННОГО ПРЕСТУПЛЕНИЕМ, и др.). При оценке существенности вреда необходимо учитывать степень отрицательного влияния противоправного деяния на НОРМАЛЬНУЮ РАБОТУ организации, характер и размер понесенного ею материального ущерба, число потерпевших граждан, тяжесть причиненного им физического, морального или имущественного вреда и т.п.».

1.15.8 Пунктом 2 мот. части Постановления № 5-П от 18.03.14 г. Конституционный Суд РФ российским правоХоронителям предписано:

2. Конституция Российской Федерации, провозглашая обязанностью России как демократического правового государства признание, соблюдение и защиту прав и свобод человека и гражданина на основе равенства всех перед законом и судом, а также возлагая на него охрану достоинства личности во всех сферах, гарантирует потерпевшим от преступлений охрану их прав законом, обеспечение доступа к правосудию и компенсации причиненного ущерба (статья 1, часть 1; статьи 2 и 18; статья 19, часть 1; статья 21, часть 1; статья 45; статья 46, части 1 и 2; статья 52).

Названные конституционные предписания предполагают, как указывал Конституционный Суд Российской Федерации, обязанность государства как предотвращать и пресекать в установленном законом порядке какие бы то ни было посягательства, способные причинить вред и нравственные страдания личности, так и обеспечивать пострадавшему от преступления возможность отстаивать, прежде всего в суде, свои права и законные интересы любыми не запрещенными законом способами, поскольку иное означало бы умаление чести и достоинства личности не только лицом, совершившим противоправные действия, но и самим государством (постановления от 24 апреля 2003 года N 7-П, от 8 декабря 2003 года N 18-П, от 11 мая 2005 года N 5-П и др.).

Приведенная правовая позиция соотносится с положениями Декларации основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью (утверждена Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 40/34 от 29 ноября 1985 года), закрепляющими право лиц, которым был причинен вред в результате действия или бездействия, нарушающих национальные уголовные законы ("жертвы"), на доступ к механизмам правосудия и скорейшую компенсацию за нанесенный им ущерб в соответствии с национальным законодательством (пункты 1 и 4) и обязывающими государство содействовать тому, чтобы судебные и административные процедуры в большей степени отвечали потребностям этих лиц, в том числе путем обеспечения возможности изложения и рассмотрения их мнений и пожеланий на соответствующих этапах судебного разбирательства в тех случаях, когда затрагиваются их личные интересы, но без ущерба для обвиняемых и согласно соответствующей национальной системе уголовного правосудия (пункт 6).

1.15.9 И, наконец, напоминаю, что «государство-участник ответственно за безопасность любого лица, содержащегося под стражей, и что в тех случаях, когда то или иное лицо делает заявление о причинении ему повреждений во время содержания под стражей, именно государству-участнику надлежит представить свидетельства, касающиеся этих утверждений (…). Более того, жалобы на жестокое обращение должны расследоваться незамедлительно и беспристрастно компетентными органами (…). Комитет отмечает, что автор представил подробное описание обращения, которому он подвергся и что государство-участник не смогло провести расследование. При таких обстоятельствах данного дела Комитет считает, что существующие требования не были соблюдены и приходит к заключению о том, что факты в представленном виде указывают на нарушение статьи 7 в совокупности с пунктом 3 статьи 2 Пакта» (п. 7.5 Соображений КПЧ от 19.07.11 г. по делу «Бутовенко против Украины»).

«… отсутствие судимости необязательно означает, что раскрытые обстоятельства не имели места, особенно если в отношении них даже не было проведено официальное расследование » (§ 45 Постановления от 31.05.16 г. по делу «Надтока против РФ»).

«… Пакт не предусматривает за отдельными лицами права представлять требования о том, чтоб государство осуществляло уголовное преследование против других лиц (…). Тем не менее Комитет считает, что государство-участник обязано тщательно расследовать предполагаемые нарушения прав человека, и в частности насильственные исчезновения лиц и нарушения права на жизнь, и обеспечивать уголовное преследование, осуждение и наказание лиц, несущих ответственность за совершение таких нарушений. Эта обязанность применима прежде всего к тем случаям, в которых личность тех, кто совершил такие нарушения, была установлена » (п. 8.6 Сообщения от 27.10.05 г. по делу «Нилия Эрика Баутиста де Ареллана против Колумбии»). «… чисто дисциплинарные и административные меры не могу рассматриваться в качестве адекватных и эффективных средств правовой защиты по смыслу пункта 3 статьи 2 Пакта в случае особо серьезных нарушений прав человека, в частности в случае предполагаемого нарушения права на жизнь» (п. 8.2 там же).

Право на обращение в органы власти и свобода выражения мнения.

1.16