4 глава. Проблемы поведения лошадей

4 глава. ПРОБЛЕМЫ ПОВЕДЕНИЯ ЛОШАДЕЙ

Конюшенные будни лошади

Вы приходите на конюшню и смотрите на местных обитателей. Те, что сейчас не гуляют, стоят в денниках. Одна лошадь спит, ее уши расслаблены, нижняя губа отвисла. Другая с интересом смотрит на вас. Потеряв терпение, она бьет копытом по двери денника и полу, потом, скрежеща зубами, резко вскидывает голову к соседке — но не может достать ту из-за решетки, разделяющей денники. Соседка смотрит на вас, потом разворачивается, бегает кругами по деннику. Временами она останавливается, закладывает уши, и снова — она заметно нервничает и злится. Обе лошади привлекают ваше внимание и заранее вызывают симпатию. Может быть у вас нет особого желания заходить к той нервной лошади, но ее искренность и непосредственность тоже находят отклик в вашем сердце. Вы подсчитываете, сколько же здесь лошадей, и вдруг замечаете, что не посчитали одну из них. Она стоит равнодушно, глаза открыты, но ничто вокруг не привлекает ее взгляда. Вы учитываете ее в счете и тут же отводите взгляд на другие денники с более привлекательными жителями.

Почему так по-разному ведут себя лошади в конюшне? Конечно, дело в том, что они по-разному воспринимают окружающую их действительность. Восприятие действительности связано с разным жизненным опытом и генетическими предпосылками (темпераментом, здоровьем, подходящим для ее основной работы строением тела и т. д. ). Осматривая лошадь, которую вам предлагают купить или с которой вам предстоит теперь работать, первое, что вы делаете — оцениваете ее общий внешний вид. Это интуитивная оценка позволяет вам сравнить данную лошадь с теми, которых вы встречали на своем жизненном пути раньше. Дело не только в приобретенном опыте. Мы обладаем и врожденными механизмами для оценки живых существ. Например, нас с первого взгляда отталкивает асимметричное лицо или тело, асимметричные пятна привлекают внимание, а четкая симметрия инстинктивно привлекательна. Мы привязываемся к детям, друзьям, любимым и, конечно, животным. Симметричность, общая гармония внешности заставляет привязанность возникать быстрее и, зачастую, сильнее. К недоношенным детям, детям с тяжелыми физическими нарушениями, как показали многочисленные исследования психологов, привязанность может быть не менее сильной, и все же она возникает медленнее родители таких детей больше нуждаются в поддержке близких людей, для создания нормальных теплых отношений с новорожденными. Есть у нас и внутреннее понятие о нормальной подвижности живых существ — и детей, и животных. Они позволяют нам отличать болезненное перевозбуждение или апатию.

В остальном, нам помогает жизненный опыт. Лошадь, постоянно закладывающая уши, заставляет нас вспомнить неприятные ситуации с лошадьми, в которые мы попадали раньше. Впрочем опыт может и обманывать нас. Когда-то, возможно вы имели массу неприятностей с рыжей лошадью, которая и до сих пор иногда снится вам в кошмарных снах. После нее вы начали предвзято относиться ко всем рыжим (или серым, вороным, с сорочьми глазами и т. д. ). Для того, чтобы быстро и правильно оценить характер лошади и причины возникающих с ней проблем необходимо разделить свое впечатление на несколько составляющих. Первое — ваша интуиция. Второе — предположения, суеверия, предрассудки. Возможно, что-то из этих предположений не лишено здравого смысла и в будущем они будут научно доказаны, но сегодня они могут быть лишь субъективной точкой зрения. И, наконец, третье — то, что доказано исследованиями и то, что достоверно статистически — из 100 лошадей 90 поступают так, а не иначе.

Кто занимается исследованием поведения животных?

Подходов к изучению поведения животных существует несколько. Ученого может интересовать, как поведение помогает животному приспособиться и выжить в природе, или передается ли по наследству тот или иной поведенческий акт, или как работает нервная система животного, или как животное учится. Важна также и цель вашего исследования — это может быть желание найти способ лечения поведенческой проблемы или, наоборот, найти поведение, по которому можно было бы судить о нездоровье. Последнее широко используется при испытании лекарств. То как мышь, например, осваивает пространство, как она движется, может свидетельствовать о воздействии медицинского препарата (тест открытого поля). Для всех этих подходов к изучению поведения существуют свои методы и теории и, хотя все они сливаются в конечном счете в нечто единое — науку о поведении животных, все же каждый из этих подходов оказывается близок и к другим естественнонаучным дисциплинам.

Учение о высшей нервной деятельности — это физиологический подход к поведению, развитый И. П. Павловым. В нем рассматривается работа мозга, внутренние механизмы памяти, эмоций, мышления и т. п. Оно наиболее известно, так как стало в определенный исторический период России своего рода идеологией, подавлявшей все другие подходы к поведению. Между российской наукой и зарубежной возник терминологический барьер, и понятия о подвижности и уравновешенности нервных процессов, их свойствах (возбуждении и торможении), анализаторах, остаются до сих пор малоизвестными мировой науке. Так как поведение лошади очень важно для работы с ней, а подход к нему для российских ученых был лишь один, то долгое время велись широкомасштабные исследования типов высшей нервной деятельности. Сегодня такой узкий подход к поведению уже не может быть оправдан, да и практическая ценность этого подхода преувеличена — «чистый» тип встречается редко, он может меняться в течение жизни, а кроме того, чтобы действительно оценить его, требуется применение фармакологических препаратов.

Этологический подход в первую очередь затрагивает природное поведение лошади — взаимоотношения в табуне, формирование поведения лошади в течение жизни. Классическим методом этологов было описание случаев. Количественные способы оценки поведения были не так развиты, как у других поведенческих школ. Однако этологи считали поведение одним из способов приспособиться к окружающей среде, утверждали, что оно специфично для каждого вида животного и поддается действию естественного отбора. Этологи сравнивали поведение разных видов животных и пытались понять, как комплексы поведения могли возникнуть в эволюции, наподобие того, как возникали другие приспособления к изменяющейся среде — копыто, строение зуба, крестцовая кость и т. д. За классические этологические работы К. Лоренц, Н. Тинберген и К. фон Фриш получили Нобелевскую премию. Сравнительная (экспериментальная) психология, развитая Е. Торндайком, изучает способности к обучению животных разных видов, считая что способности к обучению отражают интеллект животного. Другое, дочернее, американское течение — бихевиоризм, предполагающий изучение поведения самого по себе, а не психической деятельности. Бихевиористы отказываются признавать, что в основе поступков животных лежат разум и чувства, если их можно объяснить более простыми процессами – рефлексами, например. Интересно, что один из основоположников бихевиоризма Дж. Уотсон присутствовал на нобелевской лекции И. Павлова, и она несомненно оказала на Уотсона большое влияние. В чистом виде бихевиоризм не признавал возможность переработки информации в нервной системе, то есть сводил поведение к рефлекторным реакциям на внешние стимулы. Сегодня сторонников чистого бихевиоризма почти не осталось, но его методы исследований и способы статистической обработки используются во всех других подходах. Надо сказать, что большинство ученых-исследователей этой школы были психологами по образованию и принципиально ставили эксперименты лишь на белой крысе и голубе. А самые известные эксперименты — это лабиринты и проблемные ящики, в которых, чтобы получить пищу или выбраться на свободу, нужно выполнить какое-то действие — например нажать на кнопку или рычаг. Животное вначале не знает, что оно должно делать. В какой-то момент оно случайно наталкивается на решение задачи или выходит из лабиринта, а затем постепенно научается и в конце выполняет это действие целенаправленно. Один из известнейших последователей бихевиоризма – Фред Скиннер, об исследованиях которого мы говорили в главах по подкреплению.

Как мы видим, разные школы изучали поведение с разных позиций. Их взгляды на научение тоже отличались. Бертран Рассел, известнейший философ нашего времени, так с юмором объяснил эти различия: «У всех, тщательно наблюдавшихся животных… обнаружились национальные черты наблюдателя. Животные, которых изучали американцы, бешено прыгают с невероятным напором и темпераментом и, наконец, случайно получают желаемый результат. А животные, которых наблюдали немцы, сидят спокойно, думают и в конце концов выдают решение из своего внутреннего сознания». Российскую модель обучения он сравнивал с «башней молчания» Павлова, в которой Расселу удалось как-то побывать. В лаборатории со звуконепроницаемыми стенами (чтобы не было неконтролируемых стимулов) в специальной установке стоит собака, которая не может пошевелиться. Ей представляют стимулы – еду и звонок, а о научении судят по капающей в пробирку слюне…

Сегодня не существует отдельно этологии или зоопсихологии (многие ученые так называли американское учение), все подходы объединены в общую науку о поведении животных. Однако подходы и методы, как мы уже сказали, могут быть очень разнообразны. Сегодня, например, активно развивается направление Animal Welfare (благополучие животного). В нем рассматривается вопрос, что нужно животному для счастливой жизни и как понять, что испытывает животное. Рамки этого направления очень широки — от изучения влияния стрессовых факторов в конноспортивных центрах до изучения возможности установления иерархических взаимоотношений между человеком и лошадью. Это течение очень близко к практике. Существуют институты и ассоциации Animal Welfare, которые влияют на законодательство в отношении норм содержания домашних животных. Существует научный журнал “Animal Welfare”, одноименные общества, проводятся конференции. Другое, очень близкое, течение — Applied Ethology (прикладная этология). Разница между направлениями исследований здесь почти неразличима. Разве что чуть больший акцент на этологический подход — то есть природное поведение животного.