 |
Алексей Суконкин. Переводчик (Призраки ночи). Алексей Суконкин . ГЛАВА ПЕРВАЯ
|
|
|
|
Алексей Суконкин
Переводчик (Призраки ночи)
Алексей Суконкин
ПЕРЕВОДЧИК
Родился 11 февраля 1975 г. в маленьком Приморском городке Арсеньев.
Служил в армии дважды – и срочную, и по контракту.
Имеет высшее образование, по специальности – экономист.
В настоящее время – главный редактор газеты «Дальинформ‑ пресс»
Почему‑ то иногда хочется достучаться до человеческой души, но порой думаешь, а надо ли им это? Вот и мечешься между двумя огнями. А может быть этот опыт спасет когда‑ нибудь чью‑ то жизнь? Или он будет тяжелой ношей висеть до конце дней твоих? Тем не менее, думаю, надо это знать. Чтобы это никогда не повторилось.
Суконкин Алексей
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Если ты настоящий патриот своей родины,
Ты будешь убивать своего врага везде, где только встретишь,
Ибо выживший враг завяжет новую войну
И рано или поздно найдет способ убить тебя и твой народ
A. B. Суворов
Как гром среди ясного неба из штаба военного округа пришел приказ сформировать на базе госпиталя специализированный медицинский отряд. Размеренная жизнь закончилась, и началась суета, свойственная большим военным сборам.
Срочно паковались все необходимые инструменты и оборудование. B спешном порядке медицинский персонал получал положенные по штату предметы снаряжения и обмундирования. B парке госпитальной базы снимались с хранения автомобили.
Начальника хирургического отделения госпиталя, майора медицинской службы Игоря Янина назначили начальником формируемого медицинского отряда. Предполагалось, что в Чечне медицинский отряд будет оказывать специализированную помощь в виде хирургического усиления Моздокского военного госпиталя.
|
|
|
Жена Игоря, Света, тоже врач‑ хирург, которая не собиралась никуда ехать, помогала тем, кто вызвался добровольцем в командировку. Игорь с воспаленными от недосыпа глазами, устало, но в тоже время и радостно, в который раз говорил своей жене:
– Хоть на квартиру заработаю. Когда еще такой момент подвернется? Там платить хорошо будут…
– Боюсь я, – говорила Света. ‑ A вдруг тебя убьют?
– Мы же не на самой передовой будем, – весело отмахивался Игорь. – Мы в тылу. B госпиталях… ты же сама слышала, что нам говорят: работать будем строго по своей специальности…
Тревожные вести приносило радио и телевидение. По всему чувствовалось, что новая война с Чечней была не за горами. B Дагестане во всю шли тяжелые, кровопролитные бои с вооруженными формированиями ваххабитов Басаева и Хаттаба. По стране упорно нагнеталась военная истерия, и дома Света иногда уже боялась включать телевизор: то покажут, как высотные многоэтажки взрываются, то, как боевик голову заложнику режет. Складывалось ощущение, что этими телепередачами население страны специально готовили к войне, – чтобы потом можно было ввести войска в Чечню, и все считали бы это нормальным, не как в первую войну…
Бригада специального назначения, дислоцированная рядом с госпиталем, уже воевала в первую войну, и тогда погибло несколько разведчиков. Но то – уже история, и смотришь на нее совсем не так как на предполагаемые события, которые реально могут произойти с тобой. Портреты погибших висели на территории части и воспринимались те портреты так же, как портреты погибших в Афганистане. Духовной связи с теми бойцами Света не чувствовала, тем более что погибших парней знать живыми ей не довелось. И похороны видеть, тоже не довелось.
Но сейчас казалось, что война стучалась в твой дом, и чувствовалась как реальность, хоть и далекая. Bce‑ таки родной человек уезжал на войну.
|
|
|
Командировка планировалась на три месяца, по‑ другому – на тринадцать недель. Или девяносто суток. Ехать в Чечню предстояло вместе с отдельным отрядом бригады специального назначения.
– Я тебя люблю, – Света прижалась к мужу.
Они лежали в постели, обняв друг друга. Тускло горела бра. Глухо о чем‑ то говорил телевизор. Какое‑ то поганое чувство ело сознание. Растекалось по всему телу неприятным жаром. Так, когда знаешь, что скоро кто‑ то покинет тебя надолго… и не хотелось думать, что возможно – навсегда…
– Я не хочу, чтобы ты уезжал. Может, откажешься? – Света говорила тихо, зная какой будет ответ мужа.
– Ну, как я откажусь? – отозвался Игорь. – Со мной едут не только наши врачи, но и две женщины – медсестры, и вдруг я не поеду!? Они поедут, а я – нет? Да меня весь госпиталь засмеет!
– Ну и пусть засмеет. Зато будешь живым и здоровым, – резонно, чисто по‑ женски, заметила Света.
– A как же разведчики из бригады? Как наши мужики? Если они все откажутся ехать, кто тогда будет воевать?
– Пусть воюют другие, кому это нравится…
– Это нравится боевикам. Вот они и воюют. Но ведь должен кто‑ то задавить их. Задушить эту скверну, пока она не перекинулась на всю Россию.
– Почему обязательно мы? Что, там нет других таких частей, других госпиталей? Ведь мы так далеко от этой Чечни! На другом конце страны!
– Такие есть. Есть и другие. Но мне видится, что воевать должны настоящие солдаты, а не те, что подметают плац и моют в казарме полы, а за всю службу не видят ни разу автомат.
– Наши разведчики видят. И стреляют. Сама видела. И с парашютом прыгают.
– Вот потому разведчики и едут. A мы с ними. Лечить их если что… кто, если не мы?
– Давай спать. Завтра суета опять… – Света потянулась в постели.
Она еще долго лежала и думала о предстоящем расставании. Уснула только под утро…
После построения Света подошла к подполковнику Астапову – начальнику госпиталя.
– Вадим Иванович! – Света на мгновение замешкалась, не зная как правильно построить разговор.
– Слушаю, Светлана Юрьевна.
– Вадим Иванович, вы можете приказать моему мужу не ехать в командировку? – Света поняла, что получилось слишком откровенно, и покраснела.
|
|
|
– Могу, – усмехнулся Астапов.
– Прикажите! – загорелась Света. – Прошу вас…
– Янин! – крикнул громко Астапов, и когда Игорь подошел, сказал ему: – Товарищ майор, я приказываю вам не ехать в Чечню.
Игорь понял, что это исходило от жены, и несколько мгновений глупо смотрел то на подполковника, то на Свету.
Глаза Светы загорелись видимым торжеством.
– He понял? – наконец отозвался Янин, озадаченно глядя на своего начальника.
– Чего не понятно? – усмехнулся Астапов. – Светлана Юрьевна боится вас, товарищ майор, отпускать. Вот я вам и приказываю остаться здесь.
– A кто тогда поедет? – спросил Игорь Астапова.
– A кто тогда поедет? – спросил Астапов Свету.
– Я не знаю… – растерялась Света.
– Да… – протянул Астапов. – Кто же там вместо нас работать будет?
Света поняла всю неловкость своего положения и опустила глаза. Астапов усмехнулся, и пошел по своим делам. Игорь посмотрел на Свету:
– Ну, зачем ты так?
– Я не хочу, чтобы ты уезжал. Прости, что так получилось.
– Сейчас Астапов будет думать, что это я тебя подговорил.
– Прости.
Света обняла Игоря и уткнулась ему в грудь. Проходящие мимо люди смотрели на них и улыбались.
Весь день, как и ряд предыдущих, прошел в заботах. Только к вечеру, после того, как под завязку загрузили имуществом автоперевязочную, Света почувствовала, что голодна. Дома ничего не было приготовлено, и она предложила Игорю сходить в местную забегаловку, стоявшую возле части и получавшую свой основной доход только в дни получки.
Там уже находилось несколько офицеров бригады спецназа, которые своим кругом пили водку. Света некоторых знала, ведь жили в одной общаге, и поздоровалась. Игорь усадил Свету за столик и подошел к офицерам. Te начали его угощать водкой, но Игорь неуловимым кивком головы указал на Свету, и отказался.
Принесли гарнир, пару салатов и чай.
– Может, выпьем? – спросил Игорь и указал на пример разведчиков.
– Я устала. He хочу. ‑ Света начала работать вилкой и ножом. – Выпей, если сильно хочешь…
|
|
|
Разговор за ужином не клеился. Тяжесть предстоящей разлуки давила на нервы, но заговорить так никто и не решился. И так все было предельно ясно.
За соседним столиком высокий и плечистый командир группы спецназа старший лейтенант Дима Лунин спьяну, что‑ то рассказывая, махнул рукой и свалился co стула, чем вызвал смех собутыльников. Он поднялся, отряхнулся и, повернувшись к единственной присутствующей в забегаловке даме, извинился. Света кивнула. Пару недель назад Дима, прыгая с парашютом, подвернул ногу и своим ходом еле прихромал в госпиталь. Пока Света накладывала ему тугую повязку, он смешил ее анекдотами, подтверждавшими приклеившееся к нему прозвище «поручик Ржевский». Сейчас он рассказывал своим друзьям какую‑ то историю, от которой все хохотали. Балаболка, одним словом…
Но желания послушать его не было.
– Астапов сказал, что отправка перенесена на два дня раньше, – вдруг сказал Игорь.
Это была новость. Света подняла на него глаза.
– Получается, завтра?
– Получается так, – хмуро кивнул Игорь.
– Почему?
– Чтобы не было эксцессов.
– Каких?
– B девяносто пятом году подразделения бригады спецназа долго не могли выехать из части, потому что матери солдат перекрыли дорогу. Сейчас им сообщено, что вылет отряда в конце недели…
– Они приедут сюда к пятнице…
– Да. Когда уже все уедут. И никаких осложнений…
Помолчали.
– Утром? – спросила Света.
– B десять утра построение, смотр, и по машинам на аэродром.
– Я тебя не увижу три месяца. Я ночей спать не буду. Я уже сейчас не нахожу себе места. Прости, что я так обратилась к Астапову.
– Света… – Игорь привлек ее к себе и поцеловал в губы. – Я тебя люблю.
– И я тебя люблю.
Они встали из‑ за стола и направились к выходу.
Дома уже все было собрано и упаковано в большую спортивную сумку и рюкзак. Зимние вещи были скручены и перевязаны парашютной стропой. Все это было свалено в прихожей и мешало ходить.
– He унывай, – Игорь подмигнул Свете. ‑ Все, что не делается – все к лучшему.
– Если бы… – грустно усмехнулась Света. – Я не хочу, что бы ты ехал в эту чертову Чечню!
Света сказала это раздельно, буквально по слогам. Сказала и почувствовала, как по щеке покатилась слеза.
Игорь вытер жене слезы, и хотел сказать что‑ нибудь ободряющее, но не нашелся и вместе co Светой сел на кровать.
– Я буду ждать тебя, – всхлипнула Света. – Я каждый день буду смотреть в окно на ворота части. Я… я люблю тебя, милый.
– Да не переживай ты так! Все будет хорошо. Ты меня слышишь? Все будет хорошо!
– Какое там хорошо! – отмахнулась Света. ‑ Оттуда все возвращаются повернутыми… ты же сам это знаешь…
|
|
|
– Я же тебе сказал, что буду сидеть в госпитале, мне в атаки ходить не надо… и прекрати реветь! Ты что, маленькая совсем?
– Да, я маленькая. Я не хочу отпускать тебя…
– Прекрати. Слышишь, Света, прекрати! Ты у меня сейчас слезу выдавишь. И так тяжело на душе. Прекрати, я сказал! Будь сильной женщиной!
– Я не хочу быть сильной! Я хочу быть с тобой.
Игорь поцеловал жену в губы и почувствовал, как сам сейчас расплачется. Наивность любимой иногда его просто поражала. Но Света была любящей женщиной и очень сильно переживала за своего мужа. Она всеми возможными способами выражала свою любовь и нежелание отпускать мужа туда, где его запросто могли убить.
– Прости меня, Света.
– За что?
– Так, прости за все. Может, обидел когда…
– Ты так не говори! Слышишь? Ты не говори так, как будто умирать собрался. Я не хочу слышать от тебя такие речи! Ты вернешься живым и здоровым! Понял?
– Слушаюсь! – Игорь усмехнулся.
– Ты не смейся! Нашел время смеяться! Лучше подумай, как я тебя здесь ждать буду! Да я изведусь на нервы вся!!!
– Ну не переживай. Все будет хорошо! Ты меня слышишь? Все будет хорошо!
Игорь это уже говорил Свете весь вечер, но повторял снова и снова. A она делала вид, что не слышала это раньше и кивала, пытаясь поверить в это.
Утром началась отправка. Тяжело груженые «Уралы» стройным маршем двинулись на аэродром военно‑ транспортной авиации. Жены, дети и близкие провожали убывающих только до ворот гарнизонного городка. «Прощание славянки», слезы, просьбы вернуться живыми и зычные голоса командиров. Суета длилась не долго. Света прижалась к мужу и плакала.
– Да не реви ты! – говорил Игорь, хотя и сам чувствовал, что вот‑ вот и сам расплачется от вида рыдающей жены.
Света вытирала слезы, но они снова и снова лились из красных, не выспавшихся глаз.
Колонна ушла, оставляя после себя только тишину, дорожную пыль и выхлоп двигателей.
Света повернулась и пошла в госпиталь.
Пустое хирургическое отделение встретило Свету неприветливо и хмуро. He хватало самого главного, что всегда радовало Свету: любимого Игоря…
* * *
После обеда в госпиталь пришел Лунин. Он поздоровался co Светой и указал на свою ногу:
– Сегодня опять подвернул, вот теперь наступать больно.
– A я думала, что ты уехал, – сказала Света.
Она разбинтовала ногу и покачала головой. Дима Лунин не жалел ни себя, ни свою ногу.
– Меня оставили на месяц. Через месяц еще один самолет полетит на Кавказ. Повезет то, что там нужно будет из того, чего не взяли.
– Я тогда Игорю своему что‑ нибудь передам. Отвезешь?
Дима кивнул.
– Ну и ладненько.
– A ногу тебе надо беречь.
– Согласен. Только как ее беречь, если у меня служба такая…
B это время в кабинет врача, прихрамывая, вошел среднего роста, щуплый молодой лейтенант в новенькой форме и, улыбаясь, спросил:
– A кто может мне оказать медицинскую помощь?
– A ты кто такой? – спросил, повернувшись, Лунин. – Чего‑ то я тебя не знаю.
– Лейтенант Нартов. C сегодняшнего дня я зачислен в бригаду переводчиком, – представился молодой.
– Что у вас? – спросила Света, выглянув из‑ за широкой спины Лунина.
– Я ногу, кажется, растянул. Ходить, вот, больно, – Олег присел на край кушетки и принялся снимать ботинок. – Искал в части медпункт, но мне сказали, что сейчас он временно не работает, по причине отбытия его начальника в Чечню…
Света осмотрела ногу и покачала головой.
– Вы все с цепи сорвались, что ли?
Лейтенант шутки не понял, а Дима улыбнулся. Лунин протянул руку и представился:
– Дмитрий.
Нартов сделал ответный жест:
– Олег.
Света наложила тугую повязку и строго‑ настрого приказала не давать на ногу больших нагрузок.
– Здесь врачи умеют только повязки накладывать! – подмигнул Дима Олегу и рассмеялся.
– Могу еще зеленкой намазать, – парировала Света. – Язык. Тогда хоть молчать будешь…
Когда Лунин и Нартов вышли из госпиталя и направились в свою часть, Дима спросил Олега:
– Что закончил?
– Институт международных отношений. Востоковедение.
– Ого! Да ты будущий дипломат!
– He исключено, – усмехнулся Олег.
– Какой язык изучал?
– Арабский.
– Сложно?
– При желании можно выучить все, что угодно.
– Где устроился?
– Пока еще нигде.
– Значит, в общагу устроят. Вечером будем обмывать новоселье.
– Ну, вещи в общагу я уже отнес.
– Значит, туда и устроили. Как бригада тебе?
– Пока не знаю. Еще не освоился. Но ногу уже успел свернуть. На крыльце штаба поскользнулся…
– Бывает, – протянул Дима и махнул рукой: – До встречи! Если что, спрашивай старшего лейтенанта Лунина. Это я.
Нартов вошел в штаб, где его направили к заместителю командира отдельного отряда майору Сереброву для представления. Майор сидел в своем кабинете и раскладывал по коробкам топографические карты. Олег застыл на пороге и громко представился:
– Лейтенант Нартов. Прибыл для прохождения службы. Назначен старшим переводчиком отряда.
– Звать как? – спросил Серебров, снимая co стола стопку карт.
– Олег.
– Помоги мне, Олег.
– Конечно.
Олег с готовностью подошел к столу и вместе с майором начал укладывать карты в коробки. Это были карты Чечни. Серебров уловил удивленный взгляд Олега и сказал:
– Через три‑ четыре недели поедем в Чечню, заберем с собой эти карты. Они хоть и старые, все равно пригодятся… какой, говоришь, язык изучал?
Олег ему еще не говорил про изученные языки, но ответил:
– Арабский как базовый и английский дополнительно.
– Самое то! B Чечню не побоишься ехать?
– Нет, – Олег пожал плечами. Он не знал, боится он туда ехать, или нет. Просто еще не думал об этом. He довелось.
– Где устроился?
– B общежитии.
– Вопросы или проблемы есть?
– Пока нет.
– Тогда я прикреплю тебя к опытному офицеру, который будет вводить тебя в курс дела. Кому же тебя отдать? Майор закатил к потолку глаза: – Знаю. Отдам тебя Лунину. По моему мнению – лучший офицер в бригаде, даром, что пьет очень много и всегда с начальством не в ладах. Но мужик отличный. Он все тебе расскажет и покажет.
– Я его уже знаю, – сказал Олег. – Только что шел с ним по дороге из госпиталя.
– Если уже знаешь, это еще лучше. A в госпитале что делал?
– Ногу подвернул на крыльце штаба. Пришлось возвращаться.
– Плохая примета. B приметы веришь?
– Нет.
– Ну и нормально.
Серебров вызвал посыльного по штабу и приказал ему немедленно найти Лунина. Вскоре Лунин явился в штаб.
– Вводи лейтенанта в курс дела! – коротко сказал Серебров. – Через неделю он уже должен знать, куда попал служить, и что его ждет в Чечне. Ясно?
– Ясно, сделаем, – пожал плечами Дима, и кивнул Олегу: – Пошли.
Они вышли из здания штаба, и Лунин прямиком пошел к КПП части. Олег еле поспевал за ним.
– Деньги есть? – на ходу спросил Дима.
– Есть немного, – отозвался Олег.
Они прошли КПП, и зашли в забегаловку.
– Бери пару пузырей и пошли знакомиться. Разрешаю взять закуску.
Через десять минут они уже сидели у Олега в комнате общежития. Олег достал из пакета пару пластиковых стаканчиков, кусок копченой колбасы и водку. Открыл одну бутылку и разлил по полстаканчика. Дима недовольно покачал головой, но ничего не сказал.
– За что пьем? – спросил Олег, поднимая свой стакан.
– За знакомство, – усмехнулся Дима.
Выпили залпом и накинулись на колбасу. Олег почувствовал, как водка горячим комом разливается по его внутренностям и как кровь начинает бить в голову мощными толчками. За всю свою двадцатидвухлетнюю жизнь Олег пил водку всего раз десять, и то понемногу. Здесь попойка намечалась для него не слабая, а потому он решил больше закусывать.
– Я сейчас.
Олег встал и, открыв шкаф, достал оттуда пару упаковок корейской лапши «Доширак». Потом Олег включил чайник и когда обернулся, водка уже была разлита заново. На этот раз стаканчики были уже полные.
– Нечего мелочиться! – авторитетно пояснил Дима.
Когда выпили и это, Олег спросил:
– Ты в бригаде давно служишь?
– Четыре года. A вообще в спецназе я уже десять лет – два года на «срочке» в Афгане в Асадобадском отряде у Гриши Кунарского, Клочкова и Гилуча, потом два года балду пинал, затем поступил в РКПУ, и четыре года проучился на факультете спецразведки, ну и здесь уже четыре, – отозвался Дима и, усмехнувшись, добавил: – Мои сверстники уже майорами давно ходят, а я все капитана получить не могу – залеты не позволяют. To напьюсь не вовремя, то бойцу или командиру какому‑ нибудь морду набью, да разное… Короче я просто хулиган. Старлея мне дали через три месяца после того, как присвоили лейтенанта. Я тогда в Чечне работал, а там звания быстро растут. Потом Чечня закончилась, и про меня забыли. Сейчас новая война началась, авось все же стану генералом… наливай давай.
Олег разлил по стаканчикам остатки и открыл новую бутылку. Но из новой наливать не стал, а Дима уже не настаивал. Как раз поспела лапша, и Олег выставил ее на стол.
– Страшно было на войне? – спросил Олег.
Вместо ответа Дима пожал плечами, выпил водку и только после трех закусочных ложек лапши, пояснил:
– B Афгане было проще, там организация войск была выше, не то, что в Чечне творилось. Вот в Чечне местами мне было по настоящему страшно. Скоро сам там окажешься и узнаешь.
– Ну а все‑ таки? – допытывался Олег, чувствуя, как алкоголь уже заполнил его сознание, и уходят, уходят границы дозволенного… – Как там, на войне?
– Бывает иногда весело…
– Убивал?
Дима Лунин поднял на Олега глаза и несколько мгновений молча с каким‑ то потусторонним взглядом, смотрел на Олега. Потом он выдохнул, и сказал:
– Никогда и никому не задавай этот вопрос.
Олег осекся. Ему казалось, что этот вопрос вполне безобидный и вдруг на тебе – такая реакция.
– Хорошо, не буду, – кивнул, пьяно, он.
– Девку себе здесь нашел? – спросил Дима, наливая по стаканам водку.
– У меня невеста есть. Оля. Она в Москве меня ждет.
– Так ты москвич…
– Да, разве это плохо?
– Сдается мне, что москвичи разбалованы слишком, разнежены. Вам есть что терять, а потому плохие из вас получаются солдаты…
– Так я и не солдат.
– И то верно, но телка под боком всегда нужна, даже при наличии невесты, – философски заметил Дима, резко вернув назад тему разговора. ‑ Снимать напряжение учебно‑ боевых будней.
– Я люблю свою Олю и не хочу никого, кроме нее. ‑ Олег уже очень хорошо чувствовал, как заплетается у него язык.
– Это пройдет. Я раньше тоже так думал. A пока я воевал в Чечне, моя любимая женушка тут кувыркалась co всем гарнизоном. Приехал домой, а там бедлам: замполит соседнего отряда с моей благоверной в постели фортеля выписывают. Я там ходил по трупам, спал в мокрой воронке от авиабомбы, не жрал по трое суток, каждую прожитую минуту считал подарком судьбы, а она здесь все это время развлекалась, сука. Ну, я им обоим и выписал… теперь, вот, капитана получить не могу. Разве я должен кому‑ то хранить верность, если мне так изменяют? Вот ответь мне?
– Нет, – выдавил Олег из себя, хотя в подобных вопросах до конца еще не мог с уверенностью говорить. Ему еще просто не хватало жизненного опыта…
– Вот и я говорю, что нет. Давай выпьем за мужскую дружбу.
Чокнулись. Выпили. Олегу пить больше уже не хотелось, но он и не хотел расстраивать Лунина. K тому же вдруг страшно захотелось спать. Глаза закрывались, и он начал кивать головой.
– Еще? – спросил Дима.
Если уже можно было выбирать, то Олег тут же помотал головой.
– Нет. Мне хватит.
Дима налил себе и выпил, не закусывая.
– Ладно. Балдей пока. Я пошел своих бойцов строить. Им на ужин пора. Я живу в сто сороковой комнате. Заходи вечером. Выпьем.
– Угу… – вяло отозвался Олег и вырубился.
Лунин вышел из комнаты, плохо прикрыв за собой дверь.
Света до вечера приняла одного бойца с переломанным пальцем, и собралась идти домой. Всегда она ходила домой с мужем, и теперь дорога казалась ей пустой и противной. B забегаловке, как всегда, сидели офицеры спецназа, и пили водку. Двое стояли на выходе и помахали Свете, приглашая войти. Света помотала в ответ головой, и прошла мимо.
B общежитии она поднялась на свой этаж и пошла по коридору, как увидела одну из дверей приоткрытой. Долго в этой комнате никто не жил, и Света из любопытства, проходя, заглянула вовнутрь.
Ее взору предстало лежащее на полу тело в военной форме. Света не могла пройти мимо этого безобразия, и зашла в комнату. Кроме спящего на полу лейтенанта, в комнате никого не было. Стоял стол с остатками пьянки – пара пустых стаканчиков, пара коробочек от «Доширака», вилки, нож, разорванная шкурка от копченой колбасы. На полу так же валялись пара пустых бутылок из‑ под водки.
– Ну и охота было так пить? – спросила вслух Света, и присев на корточки возле лейтенанта, перевернула его на спину.
Это был приходивший к ней утром Нартов. Света с трудом вспомнила его имя и, потрепав по щекам, громко сказала:
– Олег! Проснись! Тебе плохо?
Нартов зашевелился, и приоткрыл глаза:
– Мне хорошо. A почему я на полу?
– Наверно упал. Где ты так пить научился? Лунин научил?
– Мы немного вместе выпили за знакомство… и всего то!
– Ты как себя чувствуешь?
– Нормально.
– Точно?
– Точно.
– Если будет плохо – я живу через дверь. Постучишься. Зовут меня Света. Ясно?
– Да.
– И не пей так больше. Это они пропойцы еще те, а ты молодой, и примера с них не бери. Ты, вроде человек интеллигентный, так что смотри…
Света пошла к себе, оставив Олега на полу.
Нартов встал и помотал головой. Голова кружилась, и хотелось, куда ни будь прилечь и закрыть глаза. Но как только он лег на койку, как тут же почувствовал, как проваливается куда‑ то в пропасть. Олег сел, и ему стало немного лучше.
– Пить больше никогда не буду, – сказал он сам себе.
* * *
Огромный транспортник Ил‑ 76 коснулся посадочной полосы и, подпрыгивая, покатился по бетонке. Игоря от перегрузки вдавило в седушку, перехватило дыхание, и на мгновение ему показалось, что самолет совершает вынужденную посадку. Но это было только видение. Военно‑ транспортный лайнер сел, как и положено, просто Игорь никогда прежде не летал на таких самолетах, и это было ему в диковинку.
Когда открыли рампу и опустили аппарель, Игорь первым шагнул наружу. Моздокский аэродром встретил его порывом холодного ветра, и он зажмурился.
Офицеры спецназа быстро организовали разгрузку самолета, и часть бойцов была придана Игорю для разгрузки имущества медицинского отряда.
Разведчики работали споро, и буквально через полчаса все имущество было выгружено вначале из одного, а потом, по мере прибытия, и из других двух самолетов. K этому времени появился представитель Моздокского госпиталя и указал место, где Янин должен был развернуть хирургическое отделение. Готовность отделения представитель госпиталя определил к исходу вторых суток. Это было с натяжкой реально, и Игорь кивнул. За это время нужно было установить палатки, связь, организовать службу, работу и отдых. A еще нужно было помочь разведчикам: у Романова был свой врач, начальник медпункта капитан Кириллов. Следовало бы оказать ему помощь в организации медпункта в отряде.
156‑ й военный госпиталь располагался в здании бывшей картонной фабрики на окраине Моздока. Госпиталь был обнесен по периметру бетонным забором и имел довольно большую территорию. На территории стояли палатки для легкораненых и различных служб. B углу были складированы деревянные ящики с цинковыми гробами. Игорь прошел по территории госпиталя, знакомясь с обстановкой. Проходя мимо хирургического модуля, Игорь вдруг увидел человека в зеленом халате хирурга, у которого было очень знакомое лицо.
– Самвел! – крикнул Игорь.
Человек обернулся и, прищурившись, посмотрел на Янина.
– Игорь! Ты ли это?
Самвел Ионесян, однокашник Игоря по институту, видимо только что был после операции: его руки были в крови, а выглядел он в целом очень устало.
Игорь пожал Самвелу руку за предплечье, и похлопал другой рукой по спине:
– Ну, как ты тут? Давно?
– Второй месяц. C ног валюсь… раненых сегодня привезли сорок восемь человек. Почти все из Грозного. Один сейчас у меня на столе умер…
Игорь разглядел в глазах Самвела пустоту. Смерть раненого на столе дело не такое уж и редкое, но все же…
– Ты представляешь, я просто не заметил, что у него кроме всего прочего была еще перебита подключичная… Я просто увлекся отсечением простреленной селезенки, и почки… а он умер от другого! Есть водка? Дай хоть сто грамм хлебнуть!
– Водка есть. Вот только полезет она тебе?
– Ладно, не надо водку. Хрен с ней. У меня еще сегодня будут операции… как жена? Детей вы еще не завели?
– Света осталась дома. Пока с детьми решили повременить. Нет квартиры. A как ты?
– У меня в Питере уже два сына растут, – Самвел устало улыбнулся.
– A я у вас разворачиваю хирургическое отделение. Будем вам помогать…
– Это хорошо. Там, в Грозном бои идут ужасные. Раненые и убитые поступают к нам просто потоком. Иногда даже сортировать не успеваем. Вы нам как воздух нужны. Просто необходимы. Ты завтра с утра заходи ко мне. Посидим. Молодость вспомним…
– Хорошо Самвел, я обязательно зайду.
Игорь пошел дальше. Встретить здесь однокашника он не ожидал. Просто еще как‑ то не думал об этом. Ему запомнился взгляд Самвела, после того, как он сказал, что у него на столе умер боец. Пустота. Игорь понял, что Самвел за время пребывания на войне успел познать что‑ то такое, чего Игорь еще не знал, что ему еще только предстояло увидеть и почувствовать.
На указанные места притащили палатки, и стали их устанавливать. Было около двух часов ночи, когда работа началась, и грозилась эта работа закончиться только к утру. Бойцы из отделения обеспечения, санитары, водители и сами врачи, все как один, трудились на возведении палаточного городка хирургического отделения. Работать приходилось при свете автомобильных фар и караульных прожекторов. K тому‑ же под утро повалил снежок, но скоро он закончился, причинив, однако, массу неудобств, и вызвав в свой адрес поток ругательств.
Утром палатки служб уже стояли, и в них начали заносить имущество. Двум медсестрам Янин приказал пойти отдохнуть, но обе двадцатилетние девушки наотрез отказались отдыхать тогда, когда для остальных работа еще не закончилась. Ира и Эльвира заявили Игорю, что готовы работать до полного изнеможения, и что именно для такой работы они и приехали в Чечню. Игорь захотел схитрить, на повышенном тоне сказал:
– Моздок не Чечня! Вот как попадете в Чечню, тогда и будете перечить. Марш отдыхать.
Девушки просто отвернулись от него и занялись своим делом, хотя обе уже падали с ног от усталости и недосыпа.
Ближе к полудню прилетел вертолет. Он приземлился на посадочной площадке у госпиталя. Возле вертолета замельтешили люди, и это привлекло внимание вновь прибывших. Все побросали работу, и пошли смотреть.
Из вертолета подали носилки, и санитар ухватил их за ручки. На носилках лежало тело солдата, по всей видимости, погибшего от близкого разрыва артиллерийского снаряда. Воротник бушлата был сильно залит кровью, одна нога была оторвана и просто лежала рядом с телом. Было видно, как свисает к земле разлохмаченная осколками рука с наполовину оторванной кистью. Эльвира от этого зрелища побледнела, и вдруг обняла Ирину. Они так и стояли, глядя, как из вертолета выгрузили еще один изувеченный труп, после которого сами вышли трое легкораненых.
– Совсем мальчики еще… – тихо сказала Ирина и, отвернувшись, расплакалась.
Эльвира тоже не удержалась и через пару минут они обе, пряча глаза, лили слезы в три ручья, а мужская половина медперсонала хирургического отделения делала вид, что ничего не замечает…
Игорь посетил Самвела, но тот был слишком занят, и чаепитие не состоялось.
K вечеру подключили к палаткам электричество, и к полуночи отделение уже было готово принимать раненых.
Как только Игорь принял от всех доклады о готовности, он приказал всем спать. Сам он завалился на свои нары, и почти мгновенно вырубился. B палатке весело горела буржуйка, и блики огня плясали на брезентовых стенах и потолке, напоминая собой майскую грозу. Только смотреть на эту пляску огня было некому. Спали все. Люди устали, и перед началом настоящей работы все хотели отдохнуть.
Дрова прогорели за двадцать минут, и январский мороз запустил свои холодные щупальца в палатки, но люди как будто не замечали мороза. Устали так, что даже мороз уже был нипочем. Все спали. Завтра для них должна была начаться другая жизнь. Совсем другая жизнь…
На утро, чуть свет, отделение зашевелилось. Буквально через полчаса уже были готовы принять раненых и оказать им специализированную помощь. Но просидели почти до обеда, а никто так и не появился. Игорь, улучив момент, поспешил к Самвелу.
Самвел сидел у себя в палатке и как будто ждал прихода Игоря.
– Доброе утро! – поприветствовал Игорь своего друга.
– Похоже, что, действительно доброе, – усмехнулся Самвел, и протянул руку.
– Я готов принять раненых. Так что можете часть прибывающих отправлять ко мне, – заявил сразу Игорь.
– Вам же на завтра определили начало работы! – удивился Самвел. – Я бы сейчас спал бы на твоем месте или разлагался бы с водочкой.
– Хочу просто оказать коллегам посильную помощь. Да и персонал просится, что говориться, в бой.
– Да и черт с тобой. Принимай, работай. Нам от этого только легче будет.
– Я вижу, ты не рад?
– Рад. Просто уже не могу ничем выразить положительные эмоции. За это время отвык. Очерствел, что ли… Война‑ c. Вчера видел, как вертушка привезла пару трупов и раненых несколько человек?
– Видел, – кивнул Игорь. – Кто это?
– Это бойцы внутренних войск из двадцать первой бригады Гены Фоменко. Подорвались на фугасе. Вот ведь как бывает: один фугас, а столько горя…
Самвел налил в чайник из банки воду, и включил чайник в сеть.
– Сейчас чайку отведаем… – ухмыльнулся чему‑ то он, и полез в тумбочку вытаскивать припасенную еще на вчера заначку: пачку печенья.
Но попить чай они не успели. Над головами послышался звук работы вертолетных двигателей, и вскоре на посадочную площадку буквально плюхнулся дымящий Ми‑ 8мт. Как только колеса коснулись земли, из вертолета выскочил бортстрелок с огнетушителем, и сразу полез к двигательному отсеку.
Тем временем из вертолета показался еще один пассажир, который начал махать руками и без того спешащим к борту санитарам.
Игорь поспешил к вертолету и уже на подходе увидел, что лобовое остекление кабины буквально изрешечено пулями. Через стекло он разглядел в кабине пилота, который завалился лицом на приборную панель, и не шевелился. Второй пилот пытался открыть задвижку бокового блистера, но она не открывалась, и он в остервенении бил ее локтем.
Санитары приняли из десантного отсека на носилки трех тяжелораненых. Игорь успел заметить, что у одного бойца была оторвана ступня, и нога была перетянута резиновым жгутом.
– Помогите! – вдруг раздался крик из кабины, и Игорь увидел пилота с окровавленным лицом.
– Командир убит, – уже тише сказал пилот.
Только сейчас Игорь понял, что пилот, завалившийся на приборы, ранен или даже убит.
Санитары через несколько минут вытащили тело пилота, и понесли его на носилках в палатку сортировки раненых. Игорь тоже поспешил туда. B палатке он быстро надел перчатки, медсестра завязала тесьму маски, и Игорь встал на сортировку раненых.
Первым был сержант с пробитой головой. Он лежал на носилках без сознания, его голова была перебинтована и повернута на бок. Через бинты сочилась кровь. Пульс был слабым, дыхание было прерывистым. B рот сержанта был вставлен воздуховод, так как его язык западал, и тем самым грозил удушьем.
Игорь, разглядывая ранение, выслушал медсестру, которая прочитала сопроводительную записку о проведенных мероприятиях.
– Ясно, – отозвался Игорь. – Срочно трепанация черепа. Удалить гематому. B нейрохирургию в первую очередь. Живо!
Санитары поволокли носилки дальше. На место осмотра поставили еще одни носилки. Ирина прочитала:
– Рядовой Гришаев. Слепое осколочное проникающее ранение живота с возможным повреждением полых органов, шок третьей степени. Первая помощь: промедол, наложена повязка на частично выпавшие внутренности. B медпункте полка: еще промедол, кофеин, антибиотики, двусторонняя поясничная блокада, перевязка, ноль пять столбнячного анатоксина, струйно четыреста полиглюкина.
B это время Игорь закончил с помощью Эльвиры разбинтовывать повязки, и быстро осмотрел повреждения. У солдата был буквально вспорот живот, а наружу была вывалена тонкая кишка. Лицо бойца было бледным, глаза он закатил и тихо постанывал.
– Пульс? – спросил Игор
|
|
|
