 |
Письмо, доставленное через 3479 лет?
|
|
|
|
Письмо, доставленное через 3479 лет?
Александр Кикнадзе
Ольвия
Византийский историк Стефан называет девять Ольвий, известных древнему миру.
Что подразумевалось под Ольвией?
Для одних исследователей это «город», непохожий на другие поселения, выделяющийся размерами, числом жителей, фундаментальностью зданий. Для других «ольвиос» не просто «большой город», а «город богатый»: так Гомер называет Приама, желая подчеркнуть, что он богат, и так Пиндар называет Коринф, накопивший много сокровищ. Третьи же переводят «ольвиос» как «счастье».
И лишь против того никто не спорит, что Ольвия – место, населяемое умелым, предприимчивым и находчивым народом.
Был знаменит один край торговым промыслом. Шли сюда с Востока верблюжьи караваны с шелком, пряностями, мехами. Их сопровождали степенные тонкобородые немногоречивые купцы – казалось, каждое лишнее слово и каждое лишнее движение давались им с превеликим трудом, они знали цену своему товару и своему слову. С ними не было смысла торговаться: гости от своего не отступали и с холодным пренебрежением относились к тем, кто пробовал затеять торг. Однажды посмотрели друг на друга гости, перекинулись парой непонятных слов, подвели верблюда к берегу и – откуда только прыть и сноровка взялась – ловко и дружно начали выкидывать тюки в море. Потом купцы удалились, ни разу не оглянувшись. Долго не приходили, а когда пришли, с ними не спорили. С верблюдов тюки перегружались на корабли, а там, куда, несли их паруса, давали за товар втрое против его первой цены.
Жители той Ольвии знали свое дело, знали, где кому что нужно и где что сколько стоит, и за эту осведомленность и за искусство пользоваться ею с выгодой для себя и пользой для других благоденствовали: умение с умом торговать издревле считалось достойным занятием.
|
|
|
Слыл Ольвией и другой край. Жили в нем гончары, сердитые, быстро вспыхивающие люди с подвижными и невеселыми глазами и скрюченными пальцами. Да, было что‑ то в них! Эти пальцы, искривленные древнейшей болезнью мира – подагрой, тонко чувствовали материал, с которым имели дело. От гончарного круга не было покоя ни днем ни ночью, он и во сне вертелся перед глазами. Так прыгают перед глазами поэта строчки, не удавшиеся днем, никуда не уйти от них, не забыться, не заснуть. Был адом круг, вертевшийся перед глазами, да не было жизни без него. Растекались по миру изделия гончаров. Если бы знали эти мастера, что почитают их счастливыми, удивились бы немало: какое же это счастье – быть, словно цепью, прикованным к кругу и не видеть ничего более?.. И не желать видеть что‑ либо еще?
Славилась третья Ольвия серебряных дел мастерами, а Ольвия четвертая – камнерезами, а Ольвия пятая…
Была Ольвией и Иберия Пиренейская! Иберы сделали счастливыми не только свой край. Первыми заселив Сардинию, они построили города, проложили дороги, развели стада. Они переворошили эту землю, заставили реки течь по новым руслам, они были и землепашцами и мореходами, с ними было прибыльно торговать и не очень прибыльно воевать. Фокейцы, пришедшие за иберами в Сардинию, нашли цветущий край… Что же заставило иберов покинуть остров, покинуть без боя? За такую землю в те времена (как, впрочем, и во времена последующие) бились до последнего. Иберы умели сражаться. Летописцы называют их «доблестными», «стойкими», «неутомимыми в дальних походах». А они, между тем…
Сардинию ли только так странно покинули иберы, или была еще на земле страна, неожиданно оставленная ими? Есть Иберия в Пиренеях, но есть Иберия и на Кавказе: случайно ли это совпадение?
|
|
|
Почитаем, что пишут.
А пишут, что и там и здесь разводят древнейшие сорта пшеницы, дающие устойчивые урожаи. Эти сорта известны только там и только здесь. И выращивают их одинаково, и урожай собирают так, как не собирают нигде, – особыми щепочками, ни одно зернышко не пропадает.
Пишут, что Иберия Кавказская и Иберия Пиренейская славятся изделиями из железа. И в том и в этом краю железо неглубоко, где же и добывать его, где же еще развиваться горному делу, как не здесь? Но почему так похожи изделия из железа, изготовленные в этих Ибериях, раскинутых на двух противоположных склонах горной цепи Пиренеи – Альпы – Карпаты – Кавказ? Будто по одному рецепту железо и по одному рисунку узоры из железа на бронзовых украшениях.
Что‑ то есть такое в этой загадке, что уже много веков влечет к себе антропологов, лингвистов, этнографов, музыковедов. Почему так похожи обычаи? Мелодии и танцы? Почему внешним обликом так мало отличается баск от грузина? И наконец, язык!
Чем объяснить, что и там и здесь одинаково или почти одинаково звучат слова: вершина – долина – колесо – народ – мужество, как бы подсказывающие мысль о давнем переходе части прагрузинского племени? Чем объяснить, что и в Басконии и в Грузии считают двадцатками: тридцать, например, это двадцать и десять – «гец та амар» у басков и «оц да ати» у грузин. Откуда эти похожие названия рек (Арагоа и Арагви), и гор (Месхетия и Месте), и древних поселений?
Почему Иберия здесь и Иберия там?
Были историки, утверждавшие, что когда‑ то предки басков – иберы двинулись с востока на запад. Были историки, убежденные в том, что переселенцы двинулись с берегов Бискайи. Но еще в Древнем Риме жил великий историк и не менее великий скептик Аппиан, который утверждал, что все эти схожести – чистая случайность.
А что стоило иберам, если уж действительно так овладела ими охота к перемене мест, взять и поступить, как поступают сегодня жители иных новых городов, – закопать капсулу для далеких потомков – вот, мол, откуда мы пришли и что заставило нас пуститься в путешествие? Как бы облегчили жизнь грядущим историкам!
Не хватило предусмотрительности? Лишь какие‑ то металлические пластинки с непонятными знаками остались от иберов. Нашли их где‑ то близ Бильбао. Английский профессор Джекоб Харрисон из книги «Королевская примула» пытался расшифровать их. Вначале им двигал интерес, потом честолюбие… в конце упрямство: он просидел над таблицами более двух десятков лет, да и не добился ничего. Кто еще решится? Кто возьмется, не в книге – в жизни! – за эти трижды проклятые Харрисоном пластинки?
|
|
|
