Бездушное отношение к природе в стереотипах образования

Хотя это не слишком очевидно на первый взгляд, отношение к природе как к объекту потребления прочно закреплено в системе образования и воспитания, установленной индустриальной цивилизацией.

Если обратиться к истокам исследования природы, то мы вспомним, что слово «физика» происходит от древнегреческого «фюзис», которое имело смысл: природа, внутренний закон, сущность. Но ведь именно оно означает русское «естествознание» – знание естества, внутренней сущности, природы. Воспитывает ли современное преподавание естественных наук стремление присмотреться к тому, что естественно? Наполняет ли оно если не любовью к природе, то хотя бы ощущением красоты мироздания, многообразия его связей и в то же время единства природы, единосущности природы и человека? Возникает ли из современных учебников физики, химии, биологии ощущение, замечательно выраженное Эйнштейном: «Бог изощрен, но не злонамерен! » Проникнется ли сегодняшний школьник или даже студент словами И. Канта: «Две вещи наполняют душу всегда новым и все возрастающим удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них – это звездное небо надо мной и моральный закон во мне? » Характерно, что две вещи, названные великим философом, он рассматривал (как это делали в античности) во взаимосвязи и взаимообусловленности. А за 23 века до Канта античный мудрец Анаксагор на вопрос «Ради чего все‑ таки лучше жить, чем не жить? » ответил: «Ради возможности наблюдать звезды».

Покажите сегодняшнего школьника, который собрался стать астрономом. Катастрофическое падение престижности естественно‑ научных дисциплин только отчасти объясняется конъюнктурными веяниями сегодняшней социально‑ экономической ситуации. Спросив школьников, за что они не любят физику (химию), чаще всего можно получить ответ: за бесконечное решение задач, за лес формул. Вопрос вовсе не в том, чтобы отделить от них естественные дисциплины, на манер дайджеста (которые дешевые западные издания делают из «Войны и мира», других произведений мировой классики) – для облегченного, чисто потребительского знакомства с ними. Речь идет о другом – необходимости вернуть в естествознание фюзис, дух и душу природы. Зубрежка формул и задач (не умение их решать, а зубрежка! ) – следствие опаснейшего стереотипа традиционного образования (порожденного в большой степени классическим, механистическим естествознанием: сведения в учебниках представлены как непреложная и окончательная истина (почему и подлежащая заучиванию, а не изучению). Учебники не только не предлагают, но избегают показа динамики развития науки, анализа ее внутренней логики, представления науки как увлекательной «драмы идей» (Эйнштейн – Инфельд). Неизменной предстает, в сущности, и сама природа – еще один устойчивый рецидив традиционного образования. Укорененный в образовании XX в. прагматический подход полагает столь же излишним и даже обременительным изучение истории философии и культуры в целом.

Негласно (а подчас и вполне гласно) конечной целью курса той или иной дисциплины представляется своеобразная шпаргалка со стереотипными ответами на все вопросы, порой изготовление шпаргалок поощряется и самими преподавателями. Специалист, излагающий свой предмет иначе, выглядит скорее «белой вороной». Таких, однако, особенно любят ученики, не желающие просто «принимать истины внутрь».

Что касается естествознания, то здесь в последние десятилетия совершаются интереснейшие открытия, а главное, концептуальные сдвиги, позволяющие и требующие видеть и в природе – как на нашей планете, так и в глобальном, «вселенском» масштабе – живой, постоянно меняющийся организм (но не механизм! ) с хитроумным переплетением всех его частей и связующих ниточек.

Проникновение в эти связи, их понимание делают безнадежно изжившим себя традиционное деление (а тем более противопоставление) «гуманитарного» и «точного» («научного») знания. А оно было порождено стандартами механицизма, когда наука отождествлялась с естествознанием, которое предполагало математическую достоверность, точный расчет, описание максимально беспристрастное, свободное от отпечатка личности исследователя. Тем самым естествознание отличалось от «гуманитарного» понимания, проникновения, вчувствования, а последнему отказывалось в научной ценности (по тем меркам – и ценности вообще) – ведь гуманитарное знание как раз подразумевает отпечаток человеческой личности, культуры и ее традиций.

Исследования в области философии науки убеждают, что и развитие любой науки в любые времена носит такой же отпечаток, и вместо того чтобы пытаться его стереть (согласно классическим предписаниям), следует рассматривать научное знание в целостном потоке культуры («Science in Flux» – название программной книги Дж. Агасси). На примере естествознания особенно видно, что оно не только оказывает исключительное воздействие на все развитие культуры и цивилизации, но и само впитывает в себя важнейшие социокультурные тенденции и запросы эпохи.

Выражением таких объективных запросов представляется и введение во всех вузах России предмета с необычным названием «Концепции современного естествознания» (КСЕ).