 |
1. Любая сцена, событие и персонаж должны так или иначе зависеть от внешней мотивировки героя.
|
|
|
|
1. Любая сцена, событие и персонаж должны так или иначе зависеть от внешней мотивировки героя.
Советское кино изобилует сценами, в которых просто повествуется о жизни, сценами, никак не связанными с мотивировкой героя, сценами, выпадающими из сюжета и заставляющими зрителя скучать. Авторы и режиссеры любят эти сцены потому, что они «как в жизни» или «ХОРОШИ САМИ ПО СЕБЕ». Так вот, сцен, которые «хороши сами по себе», в кино вообще не должно быть. Сцена может очень долго и подробно показывать быт, но она непременно должна зависеть от мотивировок героя.
Вспомните длинную и блистательную сцену свадьбы в«Крестном отце». Ее невыносимо скучно было бы смотреть, если бы это была просто зарисовка итальянской свадьбы. Но это свадьба Корлеоне, и гости ведут себя как на традиционной итальянской свадьбе, потому что дон Корлеоне так хочет, все происходящее зависит от его мотивировки.
2. Пораньше покажите зрителю, куда поведет его история. Начиная сценарий, стремитесь не столько поразить читателя, как в сцене с красавицей и безобразными гигантами, но создать некий вопрос, на который читатель эмоционально хочет найти ответ. Ответ на этот вопрос — разрешение внешней мотивировки героя. Поэтому в течение первого акта вы должны ясно обозначить, в чем заключается эта мотивировка.
«Ромео и Джульетта» не начинается с любви героев. У Ромео есть другая девушка, Джульетта пользуется успехом, им предназначены другие судьбы, и только через некоторое время, когда мы уже вошли в мир трагедии, в ее ритм, стиль, когда мы уже разобрались, кто есть кто, и во время этого Шекспир обозначает главный вопрос: будут ли вместе Ромео и Джульетта? Добиться этого вопреки вражде Монтекки и Капулетти — это и есть движущая действие мотивировка, которую мы и начинаем очень скоро и очень эмоционально понимать.
|
|
|
3. Создайте конфликт
Каждое последующее препятствие для героя должно быть труднее, чем предыдущее.
Независимо от жанра и эпохи создания драматического произведения, мастера всегда знали это правило и всегда пользовались им.
Вспомните, как растет до невероятных размеров ком вранья и нелепостей в «Ревизоре». Сперва — просто деньги дают, а потом Хлестаков чуть ли не женится на дочке городничего. И зритель эмоционально жаждет разрешения ситуации.
Сперва препятствие к счастью влюбленных — просто вражда Монтекки и Капулетти, потом убийство Тибальда. И опять зритель, сколько бы раз он ни смотрел и ни читал эту историю, эмоционально ждет разрешения конфликта.
Бонни и Клайд сперва грабят, потом убивают. И зритель, сочувствуя им, эмоционально жаждет (и не дожидается) счастливого конца.
4. Ускоряйте темп
Импульс должен возрастать по мере движения истории к кульминации. Это относится не только к триллерам, где это очевидная необходимость, но и к комедиям и драмам.
Вспомните фантастический каскад выдумки и ускорение событий в движении к финалу великой «Женитьбы Фигаро».
Ускорение к концу присуще даже пьесам Чехова, несмотря на их кажущееся полное несоответствие правилам американских учебников.
5. Планируйте заранее подъемы и спады увлекательного и смешного.
Высокое эмоциональное напряжение должно сопровождаться сценами меньшей непосредственной эмоциональной вовлеченности зрителя. Чтобы зритель мог перевести дыхание и быть готовым к следующему выстроенному вами еще более высокому эмоциональному взлету. Тридцатиминутная сцена погони или непрерывного смеха попросту не может существовать, потому что читатель утомится и утратит остроту восприятия.
|
|
|
Даже в таких сверхнасыщенных фильмах, как «Челюсти» или «Этот безумный, безумный, безумный мир», спланированы короткие паузы. Мы уже начинаем привыкать к атакам акулы, они уже не так нас пугают — и вот идет разговор трех парней, сравнивающих свои шрамы, после которого новая атака акулы будет опять неожиданной. Роль Стенли Крамера (совсем не смешного человека в океане юмора и трюков «Безумного мира»), кроме всего прочего, имеет еще и эту конструктивную нагрузку. На несколько секунд мы перестаем смеяться, с тем чтобы потом захохотать с новой силой.
6. Зритель должен ждать и бояться
Когда читатель читает сценарий, а зрители смотрят кино, они стараются угадать, что будет дальше. Они не хотят всегда правильно угадывать, но ожидание предполагаемого развития событий захватывает внимание зрителя полностью.
Хороший пример — «Челюсти». Если кого-то попросить отозваться о фильме одним словом, он скажет «акула», хотя акула существует на экране двухчасового фильма в общей сложности 15 минут. Внимание зрителя приковывает не вид акулы, а ожидание ужасных, пугающих, неизвестных вещей, связанных с ее появлением.
Ожидание расправы с неуязвимым киборгом заставляет смотреть «Терминатор». Ожидание убийства Моцарта — инструмент эмоционального вовлечения зрителя в «Амадеусе».
Справедливостью этого принципа объясняется факт того, что большинство зрителей любят не фильмы с непрекращающимся насилием, а фильмы с напряженным ожиданием. Если вы посеяли неприязнь, вы, естественно, должны за это расплачиваться. Поэтому какая-то доля насилия должна быть в каждом триллере. Но несколько ударов по черепу действуют на экране долгое время, а непрекращающаяся мясорубка перестает пугать (и приносить доходы), ибо утрачивается чувство неприятия страшного. В таких фильмах как бы поддерживается неприязнь к новоизобретенному варианту насилия, но для большинства любителей кино такого рода неприязнь скорее отталкивает, чем притягивает.
|
|
|
