(б) Единство «Я». (в) Идентичность «Я»

(б) Единство «Я»

Переживание фундаментального единства «Я» может подвергаться заметным изменениям. Например, иногда во время разговора мы замечаем, что говорим словно автоматически (хотя, возможно, вполне правильно); мы можем наблюдать за самими собой и слушать себя как бы со стороны. Если такое раздвоение длится достаточно долго, обычное течение мыслей нарушается (больные описывают это явление в самых ясных словах и выражениях); но за короткий промежуток времени мы переживаем «раздвоенность» собственной личности без каких бы то ни было расстройств. Речь здесь идет не о широко известных фактах, которые мы привыкли описывать формулами типа: «Две души живут во мне / И обе не в ладах друг с другом»^, не о борьбе разума со страстями и т. п. Нас также не должны вводить в заблуждение больные, считающие раздвоением личности собственные навязчивые идеи или по тем или иным причинам объявляющие себя носителями раздвоенного «Я» (как, например, при аутоскопических галлюцинациях). Наконец, переживание, которое мы здесь имеем в виду, не может быть отождествлено с так называемым раздвоением личности, представляющим собой объективную данность при альтернирующем состоянии сознания. Переживание раздвоенности в истинном смысле возникает только тогда, когда характер развертывания двух рядов событий психической жизни позволяет говорить о двух отдельных, абсолютно независимых друг от друга личностях, каждой из которых свойственны свои переживания и ассоциации в сфере чувств. В старом автобиографическом тексте патера Сурина (Surine мы находим выразительное (со скидкой на религиозный характер языка) описание именно такого переживания:

«Дело зашло настолько далеко, что мне показалось, будто Бог из‑ за моих грехов позволил, дабы в Церкви произошло нечто необычное (патер практиковал экзорцизм. – К. Я. ). Дьявол покидает тело одержимого и вселяется в мое тело. валит меня на землю и жестоко избивает в течение нескольких часов. Я не могу описать в точности, что же со мною происходит: этот дух объединяется с моим духом и отнимает у меня сознание и свободу моей собственной души. Он царит во мне как какое‑ то другое «Я», будто у меня две души: одна лишена возможности распоряжаться собственным телом и загнана в угол. тогда как другая – захватчица – обладает непререкаемой властью. Оба духа борются внутри одного тела, и моя душа оказывается, так сказать, разделенной надвое. Одна часть подчинена этому дьяволу, а другая действует согласно собственным или Божественным побуждениям. Я чувствую глубокий покой и согласие с Богом и одновременно не знаю, откуда берется то страшное неистовство и та ненависть к Нему, которые я ощущаю в себе, то бешеное желание оторваться от Него, которое всех так изумляет: но я чувствую также великую радость и кротость духа, которая кричит во мне наряду с дьяволом. Я ощущаю себя проклятым, я испытываю ужас – словно в одну из моих душ вонзились шипы отчаяния, моего собственного отчаяния, тогда как моя вторая душа вовсю насмехается над виновником моих страданий и проклинает его. Мои крики доносятся с обеих сторон, и я не могу понять, что же в них преобладает – радость или ярость. Когда я приближаюсь к причастию, меня начинает бить безумная дрожь, которую я не в силах остановить: кажется, что она вызвана как страхом его непосредственной близости, так и преклонением перед ним. Одна душа побуждает меня перекрестить собственные уста, а вторая останавливает меня и заставляет в бешенстве кусать пальцы. Во время таких приступов мне бывает легче молиться; мое тело катается по земле, и священники проклинают меня, словно я – Сатана; я испытываю радость из‑ за того, что стал Сатаной, – но не потому, что бунтую против Бога, а из‑ за собственных жалких грехов» (судя по всему, патер стал жертвой шизофренического процесса).

Описания этих переживаний раздвоенности – когда «Я» в действительности одно, но ощущает себя как два, живет одновременно в двух ассоциативных рядах и обладает знанием об обоих, – редки, но примечательны. Факты подобного двойного существования не могут быть оспорены, а относящиеся к ним формулировки всегда противоречивы.

(в) Идентичность «Я»

Третий признак сознания «Я» – осознание собственной идентичности во времени. Часто приходится слышать, как больные шизофренией, говоря о своей жизни до начала психоза, утверждают, что это были не они сами, а кто‑ то другой. Приведем пример:

«Рассказывая свою историю, я сознаю, что все это было пережито только частью моего нынешнего «Я». То, что было до 23 декабря 1901 года, я не могу назвать своим нынешним «Я»; прошлое «Я» ныне кажется мне маленьким карликом внутри меня. Это неприятное чувство; мое ощущение бытия нарушается, когда я описываю свои прошлые переживания в первом лице. Я могу делать это только прибегая к образным представлениям и сознавая, что карлик царил до упомянутого дня. но его роль уже исчерпана» (Schwab).